Ааскафер

– Я могу помочь тебе. Ты сможешь быть со своим рыцарем, видеть то, что видит он. Твоя душа отправится с ним в путешествие, а тело останется здесь. Люди сочтут, что ты умерла, и положат тебя в склеп, но не бойся: когда барон воротится, душа твоя снова соединится с телом, не постаревшим ни на день, а если он погибнет…

– Тогда и мне лучше не жить, – прошептала девушка.

– Может, и так… Я могу сделать это, разумеется, за определенную плату, – продолжал он странным леденящим голосом, от которого вот-вот готово было оборваться сердце. – Согласна ли ты на эту сделку?

– Согласна! – отвечала госпожа Алейсейн так твердо, насколько это позволяли дрожащие от ужаса губы.

– Постой, ведь ты даже не узнала условия сделки!

– Всего несколько дней разлуки столь тяжки для меня, что я не задумываюсь над условиями, когда могу быть рядом с любимым.

Он расхохотался, и звуки зловещими рокотом разнеслись по комнате.

– Любовь! – воскликнул он, смеясь. – Ты являешься мне хорошей помощницей!

Он снова наклонился к госпоже и тихо сказал:

– Так слушай: ты благополучно вернешься назад со своим рыцарем, если он останется жив, или же твоя душа вместе с его душой отправиться на небо – папа пообещал, что все крестоносцы получат местечко в раю, а уж за тебя я похлопочу самолично. Но если твой рыцарь полюбит другую женщину, твоя душа станет моей. Уверена ли ты в своем возлюбленном настолько, чтобы пойти на такую сделку?

– Да, – отвечала девушка.

– Тогда дай мне руку – мы заключим наш договор!

С этими словами он встал напротив нее. Поднявшись, смело протянула госпожа Алейсейн руку тому, кто смотрел на нее черными, как угли, глазами. И в этот момент нежное тело девушки безвольно упало в кресло, а душа – яркий золотой огонек – осталась в ладони Люцифера. Некоторое время он рассматривал этот огонек, а после затрясся всем телом, острый нос его стал удлиняться и превратился в клюв, которым он осторожно взял со своей руки душу девушки. Ноги Люцифера почернели, вытянулись и обросли чешуйками, на пальцах вместо ногтей выросли черные когти, руки стали крыльями, а сквозь одежду проросли перья. Темной птицей пронесся Дьявол по окрестности и оказался на постоялом дворе, где барон и другие рыцари остановились в ту ночь.

Асбар спал, укрывшись меховым плащом. Люцифер, снова принявший обличье человека, наклонился над ним, и лицо спящего осветилось огнем горящих глаз Дьявола. Схватив цепочку, на которой висел медальон, подаренный Алейсейн, он сорвал его с шеи рыцаря. Длинным когтем осторожно открыл он его, и душа девушки влетела внутрь. Люцифер бросил медальон на грудь барона и исчез, прежде чем тот открыл глаза…

– Да простит меня сеньор за то, что я прервал его рассказ, – сказал семинарист, опуская лицо, так, что капюшон совсем скрыл его черты. – Возможно, дополнение мое незначительно, но без него история кажется мне неполной.

– Я благодарю вас за столь интересное дополнение. Несомненно, оно разъясняет многие темные места сей истории, но я хотел бы узнать, от кого вы все это услышали?

– От одного помешанного старика, который утверждал, что некогда служил у госпожи Алейсейн, и что сам Дьявол рассказал ему это, дабы утешить, когда ее нашли в спальне бездыханной.

– С каких это пор Дьявол сделался утешителем несчастных? – пробормотал Ааскафер совсем тихо и снова обратился к семинаристу с вопросом:

– Давно ли это было?

– Да. Тогда я еще был мальчиком, и мы с дядей во время своего путешествия ненадолго останавливались в замке Аверглоб.

Спутник мой выслушал это все понурив голову. Такая глубокая печаль отобразилась на его челе, что я не смел просить его возобновить рассказ, но новый наш знакомец, видно не обладал чуткостью и обратился к Ааскаферу со словами:

– Отчего вы замолчали? Мы с нетерпением ждем продолжения.

– Что ж, – отвечал тот. – Вот, что случилось дальше. Рыцарей ждали новые земли и несметные богатства Востока. Барон получил большой лен⁴ в западной части королевства. Радость его была велика, и казалось ему, что госпожа Алейсейн радуется вместе с ним. Протекали дни и месяцы. Однажды, когда барон отдыхал в тени деревьев в полдень, слуга доложил ему, что паломники, богатый старик-купец и его дочь, просят разрешения остановиться в его доме. Барон вышел встретить их. Старик изнемогал от жары. Девушка же была так мила, что барон невольно улыбнулся при виде столь нежного создания. Красавица смущенно потупила взгляд, Асбар подал ей руку и повел в беседку, куда приказал подать сладостей и вина.

Уже два дня гостили путники в доме барона фон Баренхафта. По тем взглядам, которые удавалось поймать рыцарю, он мог догадаться, что прекрасная гостья влюблена в него – таким счастьем озарялось ее милое личико, когда она встречала барона и такая грусть отражалась на нем, когда он уходил. Рыцарь был с нею ласков и вежлив, он привязался к ней и очень огорчался при мысли о том, что бедная девочка страдает от любви к нему.

Однажды ночью Асбар отдыхал в своих покоях. Вдруг ему почудилось, что дверь скрипнула и легкий вздох раздался где-то совсем рядом. Барон приоткрыл глаза и увидел юную паломницу. Девушка, думая, что он спит, присела на край кровати. С такой тоской смотрела она на любимые черты, что у Асбара сердце сжалось от боли. Он сел на постели и накрыл руку девушки своей ладонью. Бедняжка, не зная, куда деться от стыда, тихонько заплакала. Рыцарь обнял ее и стал ласково гладить по голове. Наконец, она подняла лицо и взглянула на Асбара. Никогда еще не видел он такой цветущей и юной красоты! Он уже наклонился, чтобы поцеловать нежные алые губы красавицы, но вдруг почувствовал, как бьется на его шее медальон. «Неужели кровь с такой силой пульсирует в моих венах?» – удивился Асбар. Тут с улицы донесся громкий стук в ворота. Девушка вскочила и скрылась за дверью, а Баренхафт кликнул слугу и приказал открыть ночному гостю. Когда же Асбар оделся и сошел вниз, его взору предстал рыцарь, утомленный долгой дорогой. Он сказал, что прибыл из тех земель, где жил барон.

– Простите, что прерываю ваш рассказ, сеньор Ааскафер, – робко заговорил я. – Но я не могу понять: неужели барон Асбар так скоро позабыл госпожу Алейсейн?

– Как такое возможно? – тихо промолвил мой спутник, глядя в ночное небо. – Вы еще очень юны и, наверное, не испытывали подобного, но скажу вам по своему опыту – бывает очарование такой силы, что человек на мгновение лишается всего своего прошлого. Перестает быть самим собой: тем, кто носит имя, титул, тащит на плечах грехи или же венец добрых дел на челе. Он остается только свидетелем прекрасного, явленной красоты жизни, и с необычайной легкостью душа его воспаряет к свету, излучаемому этой красотой, если она истинна. Как ни жаль, но очень скоро очарование исчезает и мир снова наваливается на человека своей тяжестью. Так было и с Асбаром.

– Я рад приветствовать тебя в моих владениях, – сказал барон гостю.

– Благодарю тебя, Асбар фон Баренхафт, – отвечал тот. – Горько мне оттого, что я привез невеселые вести.

Барон видел, что силы покидают путника, поэтому велел принести ему еды и питья, а когда тот немного насытился, попросил рассказать те новости, какие он привез.

– Когда рыцари собирались отправиться на защиту Гроба Господня, я всей душой желал поехать вместе со всеми, – начал рассказ гость. – Но внезапная тяжелая болезнь задержала меня. Когда я поправился, то услышал о событии, которое потрясло наши земли, а тебе, барон, узнать о нем будет тягостнее всех. Через несколько дней после отъезда рыцарей умерла самая прекрасная девушка нашей округи, госпожа Алейсейн. Многие хотели бы назвать ее своей невестой, но догадывались, что она желала бы видеть своим мужем только тебя. Больно мне сообщать тебе это. Скорбью было переполнено мое сердце на протяжение всего пути, но с твоим горем мое не сравнится. Пусть Господь пошлет тебе утешение, Асбар.