Гипотеза о монстрах

3. Прорицание бабушки Миссури: «Беда придёт не одна – их будет три»

Доктор Каллаган обернулась. Слышно было, как в её голосе появилась улыбка:

– Девочки, привет!

– Здра-авствуйте, доктор Каллаган!

Три девчушки в похожих зелёных платьях, белоснежно улыбаясь, направились к стойке. Даже шли они в ногу.

– Девочки, – обратилась к ним доктор Каллаган, как только они подошли. – Это Кик Зимовер. Она у нас новенькая, так что познакомьтесь.

– Я Дженна Б., – сказала первая девочка.

– Я Дженна Г., – сказала вторая девочка.

– А я, – сказала третья девочка и выступила вперёд из троицы, – я Дженна Джейн.

Во всех школах, где Кик доводилось учиться, обязательно были такие вот Дженны. То есть звать их могли Эллами, или Лизами, или Анитами, но они всегда были одни и те же, и Кик без труда отличала их. Они одинаково одевались. Одинаково говорили. Они дружили только между собой.

Хотя иногда они и друг с дружкой поступали не очень-то по-дружески.

В любом случае, Дженны эти всегда были пупом земли и мир крутился вокруг них. Если они с тобой ладили – все с тобой ладили, и Кик решила когда-нибудь заняться изучением этого явления. Надо было понять, не делает ли их Дженнами особенный состав их жевательной резинки.

А если нет – то что же тогда?

И хотя такие девочки (вроде) и внушали ей ужас, всё же внутри у Кик (вроде) потеплело при виде их троих. Они так ей улыбались, будто хотели… подружиться.

«Не то чтобы мне было одиноко», – тут же подумала Кик, и затем подумала ещё раз и ещё раз, пока сама в это не поверила.

– Так, девочки, подождите минутку, – сказала им доктор Каллаган и повернулась обратно к Кик с бабушкой Миссури. – Твоей классной руководительницей будет миссис Флэгг. Она в шестом кабинете. Вот сюда по коридору.

Кик обернулась посмотреть, куда показала доктор Каллаган. Коридоров было всего два – вправо от входа и влево, и кабинет номер шесть находился в левом.

– Школа – лучшее время жизни, – добавила психолог, и её голос зазвучал низко и мрачно. Это напомнило Кик, как разговаривает бабушка, когда изображает духа, который вещает извне. Ни в том случае, ни в этом не впечатляло. – Лови каждую минуту, – продолжала психолог. – Начиная с восьми тридцати утра, ежедневно, кроме выходных. – Она легонько стукнула планшетом по столешнице и повернулась к Дженнам. – Ну что, девочки? Покажете мисс Кик нашу замечательную школу? Ей надо освоиться, где что.

Дженны кивнули, хвосты на затылках качнулись в унисон.

– С удовольствием, – прибавила Дженна Джейн, и сердечко у Кик ёкнуло. Дважды.

Дженна Джейн повернулась к Кик.

– Ну что, пошли?

– Э… ладно.

– Ты точно хочешь? – шепнула ей бабушка Миссури, и для бабули, которая ещё недавно причитала, как ребёнку не хватает друзей, у неё был что-то немного нервный вид. Она метнула взгляд на Дженн, повязывая белый шёлковый платок поверх своих кудрей а-ля Джоан Кроуфорд. Ведь просто гонять мало, надо гонять стильно. – Потому что, если сомневаешься, можем поехать домой.

– Точно хочу.

– Ты найдёшь дорогу обратно?

Кик кивнула. Собственно, дорога из Скукотауна вела всего одна, и если просто идти по ней, то придёшь в Пустошь. А идти всего пару километров.

Впрочем, в Скукотауне всё в пределах пары километров. Что хозяйственный – личная коммерция мэра (совершенно убогий выбор растворителей). Что тутошний салон красоты, «На тот цвет» (вечно пахнет нашатырным спиртом и сигаретами). И уж тем более, универсамчик «Гримп-и-Майер» (найдётся всё, от наживки и снастей до консервов и очередного чучела белки для бабушки Миссури).

Бабуля наклонилась поближе.

– Мистер Джессап придёт в четыре. Мне надо… подготовиться.

Кик снова кивнула. В данном случае «подготовиться» означало у бабушки проверить настройки подрагивания стола на «ЭлектроМедиуме» и перепроверить, что леску точно не видно. Большинству людей для гадания по картам не нужно было ни того ни другого, но, как уже было сказано, у мистера Джессапа были свои представления о том, что такое мистический опыт, и, в частности, он любил, чтобы духи проявляли весь свой функционал.

– Всё со мной будет в порядке, – ответила Кик. Конечно, будет. Дженны (вроде) милые.

Но какой-то малюсенькой частичкой души Кик всё же надеялась, что впереди её ждёт нечто большее.

* * *

Вечером, оглядываясь назад на то, что произошло, Кик решила, что во всём виновата мама. Мамы вообще в этом плане очень годятся. Их можно обвинить в самых разных вещах, а в вещах вроде этой – и подавно.

В общем и целом, доктор наук Джорджия Зимовер считала, что жизнь полна «важных моментов», и часто повторяла дочери, что главное – их не пропустить. Иногда «важные моменты» – это возможности. Иногда – «поворотные события». А иногда – «досадные неудачи».

– Так или иначе, – говорила мама, – важные моменты – это такие, после которых что-то в жизни меняется. Только у каждого они свои, поэтому тебе надо научиться самой их определять. К счастью, у нас в семье ни у кого с этим проблем не было, и у тебя не будет.

Но Кик что-то не верилось.

– Откуда ты знаешь? Что, если у меня не получится?

– У тебя уже получается. Ты ловишь возможности и добиваешься большего – я тоже так делаю. Только в моём детстве все не просто смеялись над моей мечтой стать учёным – никто и вообразить не мог, чтобы такое было возможно в природе. Я же девочка. И потом, у нас было туго с деньгами. А когда люди представляют себе будущих учёных, разве о таком они думают?

– Видимо, нет? – неуверенно откликнулась Кик, надеясь, что не угадала.

– Нет, – сказала мама. – Им представляются какие-то учёные, которых они уже знают, вроде Эйнштейна, или Эдисона, или там Хокинга, но уж точно не кого-то вроде меня, так что мне пришлось ловить свои важные моменты и извлекать пользу из них.

Итак, важные моменты – если их правильно определить – могут повлиять на ход судьбы, и Кик была совершенно уверена, что этот важный момент она поймала правильно. Дженны приветливы, потому что хотят подружиться.

Разве нет?

Они показали Кик, где туалет, где библиотека, столовая и наконец – кабинет их класса. Миссис Флэгг обитала в правом коридоре за третьей по счёту дверью, которую украшали акварельные рисунки с цветочками и глянцевый постер с котёнком, свисающим с ветки.

Кик заглянула внутрь сквозь узенькое окошко в двери, стараясь делать вид, что не замечает, как Дженны на неё то и дело посматривают. Позже одинаковая одежда будет ассоциироваться у Кик разве что с детьми из ужастиков или, скажем так, типичными Дженнами, но пока она видела только их яркие платья с цветным принтом и жирное пятно на своём комбинезоне.

– Ну вот, – объявила Дженна Джейн, широко раскинув руки, и просияла в улыбке, словно выиграла в телевикторине. – На этом всё.

– Здорово, – сказала Кик. – Спасибо, что показали.

Ответ вежливый и, должно быть, правильный, потому что улыбка Дженны Джейн стала ещё шире. Настолько, что в уголках глаз собрались морщинки, а на щеках появились ямочки.

– А что это за имя у тебя, Кик? – спросила она.

С учётом того, как часто ей задавали этот вопрос, Кик не могла не сознавать, что давно пора заручиться готовым ответом, но пока готового ответа она не знала. А знала только то, что больно длинная, худая и слишком любит химию, а когда человек длинный, худой и любит химию, то его частенько норовят запереть в гардеробе или искупать в унитазе.

Хотелось думать, что если у тебя хлёсткое прозвище вроде Кик, то идея поступить с тобой одним из упомянутых способов уже не покажется такой привлекательной.

Но молчание затянулось, и Дженны выжидательно мерили Кик взглядами, ощупывая её глазами от кед до лица.

– Просто имя такое, – сказала в конце концов Кик. – Мне нравится.

Дженны переглянулись. В их взглядах читалось: «Ну и тупость» или скорее «Стрёмная девчонка». Что бы ни было ближе к истине, под мышками у Кик образовалось по болотцу.

– А эта, как её, Миссури, – медленно продолжила Дженна Джейн, накручивая локон на палец. – Реально твоя бабушка?

Кик кивнула.

– Вау, – протянула Дженна Джейн. – Знаешь, у нас в городе вообще все считают, что ваша семья особенная.

– Очень особенная, – поддакнула Дженна Б.

Дженна Г. хихикнула.

– Ага, моя мама так говорит: это ж кем нужно быть, чтобы днём такие «туалэты» носить, как мисс Миссури.

– Или шали, как у мисс Миссури, – добавила Дженна Джейн.

– И ещё, что у неё есть дочка, которая колесит по всему свету, лишь бы её заметили, – продолжила Дженна Б. Девочки постепенно окружали Кик, и она уже чувствовала вишнёвый запах их жвачек. Раньше ей казалось, что они на вид совсем одинаковые, но теперь стали видны различия: у Дженны Г. из-под слоя пудры проступали веснушки, у Дженны Б. на зубах отпечатался блеск для губ, у Дженны Джейн оказались и слой пудры, и блеск для губ на зубах. Зато глаза у них горели одинаково.

– Ну и потом, Каролина, – вяло протянула Дженна Джейн, будто добавить тут особо нечего – и, пожалуй, здесь она была права. Глядя Кик прямо в лицо, она продолжила: – Прямо кого ни возьми – все такие… особенные.

Кик подняла подбородок.

– Да, у нас все особенные.

– Да ладно? А ты чем особенная?

Кик задумалась. Она могла бы ответить, мол, её особенность в том, что она хорошо знает химию, или в том, что у неё такие родители, которые ещё больше знают, но это вряд ли произвело бы на Дженн впечатление. Опыт подсказывал, что впечатление на Дженн и им подобных производили исключительно поп-звёзды, прикольные парни и топ-10 поистине удивительных фактов.

И в этот момент где-то на подкорке у Кик созрела идея – точно давно ждала своего часа: вот было бы удивительно, если бы оказалось, что она, Кик, – экстрасенс.

К слову, с профессией она прекрасно знакома. За бабушкой ведь не первый год наблюдает.

«Нет, не могу, – подумала Кик и ужаснулась собственной идее. – Не могу. Наверное…»

– Эй, алё! Ты что, оглохла? – окликнула её Дженна Джейн, и Дженна Г. с Дженной Б. хихикнули.

– Моя особенность в том, что я хочу стать учёным, – сказала в конце концов Кик. Это была правда, и хотя бабушка Миссури всегда говорила, что правда раскрепощает – а это была самая правдивая правда, какую Кик успела сказать с момента появления в Скукотауне, – всё же никакого раскрепощения к ней не пришло. Наоборот, под пристальными взглядами трёх Дженн Кик прямо-таки приросла к полу.

– М-да. Удачи, – хмыкнула Дженна Г.

– Да уж, – поддержала Дженна Б.

Дженна Джейн только слегка улыбнулась, но от этой улыбки у Кик мурашки по коже забегали.

– Де-вочки-и? – донёсся до них из конца коридора голос доктора Каллаган, и все четверо оглянулись. Школьный психолог стояла у зеркального шкафчика с наградами и одной рукой поправляла шляпку с цветами – с другой у неё свисала сумка. – Мне пора закрываться. Может, покажете Кик площадку для игр?

– Коне-ечно, доктор Каллаган! – хором ответили Дженны.

– Тогда до завтра! – помахала им доктор Каллаган.

– До за-автра, доктор Каллаган! – сладко пропели Дженны в ответ, хотя и с унылыми лицами.

«Не хотят они мне никакую площадку показывать, – поняла Кик, и внутри что-то оборвалось, а затем ухнуло вниз. – Бабуля реально права. Людей можно понять получше, если внимательно присмотреться».

Только смотреть-то ей больше совсем не хотелось.

4. Прорицание бабушки Миссури: «Впереди тебя ждёт новое начинание»

Понедельник наступил неимоверно быстро. Кик всегда терпеть не могла первый учебный день: сплошное расстройство, если учесть, сколько таких вот дней ещё ждёт впереди.

Вообще-то учёным положено любить учёбу, и Кик любила. Честно. Просто это не очень-то кайфово, когда у тебя опять новое расписание, новые одноклассники и все вокруг друг друга знают, а ты не знаешь никого.

Точнее, на этот раз она знала Дженн и Каролину, но это не особенно облегчало задачу.

Совсем не облегчало.

– Кик? – на лестнице послышался стук бабушкиной трости. Рамка с Фиггисом свалилась со стены и грохнулась на кровать. Кик уставилась на фото. Фиггис даже вверх ногами выглядел голодным. – Кик, смотри не опоздай!

Отличная идея, подумала Кик, но тут же представила, как заходит в полный класс, где уже идёт урок. Нет уж, пожалуй, достаточно того, что начинаешь учёбу на две недели позже остальных.

– Иду! – завопила она в ответ, заставила себя вылезти из кровати и потянула с пола комбинезон. Комбинезон пах бабушкиными благовониями, что-то вроде сандалового дерева и свежего грунта, и в носу зачесалось. Кик поочерёдно сунула ноги в кеды и решила потратить пару минуток на то, чтобы проверить, как там проходит её последний эксперимент – светящийся лизун.

Лизун застывал в шкафу, и, похоже, выходило очень даже неплохо. Во всяком случае, по меркам Кик. Она ещё разок заглянула в свой многострадальный лабораторный блокнот проверить, что ничего не упустила. Вычитывать слова между подпалинами становилось всё сложнее.

Конечно, учёный помельче мог бы резонно заметить, что светящийся лизун не так уж далеко ушёл от вулкана из гашёной соды, но учёным помельче ведь не приходится сооружать запасную химическую лабораторию в собственном шкафу. Строго выражаясь – а именно так Кик всегда предпочитала выражаться, – ей вообще теперь не положено ни с чем экспериментировать, а уж тем более отстаивать лизуна, однако наука требует жертв.

Отсюда лаборатория в шкафу. Когда-нибудь Кик опишет в своих мемуарах, почему шкаф – не лучшее место для ведения научной работы. Места не хватает, ставить всё некуда, а главное, есть некоторое подозрение, что ковёр в комнате легковоспламеняем.

Кик щёлкнула выключателем, и комната вместе с тесным шкафом погрузилась в темноту. Лизун засветился инфернальным зелёным цветом.

«Класс», – подумала Кик и спустила с полки горелку Бунзена на пол, чтобы было где писать. Пожалуй, кое-какой плюс – один – у шкафа был. Кик стянула свой блокнот с комода, служившего ей рабочим столом, и отметила дату (9 сентября, понедельник), время (7 часов 23 минуты) и цвет состава (ближе к рвотно-зелёному). Полюбовавшись формальной точностью, она закрыла лабораторный блокнот. Когда вернутся родители, они смогут просмотреть все эксперименты, которые Кик проводила в их отсутствие, и прочесть её проекты следующих опытов.

Они будут так ею гордиться.

Довольная ходом эксперимента с лизуном, Кик сунула блокнот под мышку, включила обратно свет в комнате и захлопнула шкаф. Бабушка Миссури страдала болью в колене и наверх никогда не поднималась, но Кик на всякий случай завалила двери шкафа ворохом грязной одежды и отступила на шаг назад полюбоваться своей работой.

– Ну и свинарник, – довольно улыбнулась она и поскакала вниз. На завтрак в Дольней Пустоши принято было подавать сырную мамалыгу и овсянку с мёдом. Обычно это значило, что место у плиты прочно занято бабушкой Миссури и в кухне стоит дым коромыслом.

Однако сегодня это значило хлопья с молоком и необходимость бочком обходить дыру в полу.

Строго говоря, дыра была накрыта. Бабушка заколотила её куском клееной фанеры, но Кик всё-таки осторожно протиснулась вдоль краёв заплатки. Не хватало ещё провалиться в дыру и отправиться в школу, воняя болотом, как Фиггис.

Она насыпала себе в миску пшеничных подушечек и основательно принялась за еду, вслушиваясь в бабушкино тук-тук-тук в приёмной зале. Что-то тут было нечисто. Так рано бабушка Миссури клиентов никогда не принимала, и потом…

Дзинь! Дз-з-зинннь!

Звонят в дверь! Сердце Кик подскочило, как ртутный столбик в термометре. Мама? Папа? Кик метнулась вон из кухни.

Дзинь! Дз-з-зинннь!

Кик припустила. Как следует.

О-ой-й!

На полной скорости она ступила на коврик в прихожей, и тот заскользил под ногой. Кик шмякнулась локтем о стену, коленом угодила в Сесила – бабушкино чучело медведя. С медведя свалился цилиндр. Батлер заверещал, Кик рухнула на пол. Перед глазами на пару секунд застыла пыльная люстра, а в голове пронеслось что-то вроде «сломанный копчик». Боль дикая.

И это были не родители.

С порога в прихожую шагнула её кузина, Каролина Фрипорт, и Кик отползла в сторону.

– Привет, Каролина.

– Здорово, – кивнула та. – Опять всё вокруг разнесла?

– Не опять, а только раз, и – нет. – В обычных условиях Кик нашлась бы что ответить получше, но её внимание на мгновение отвлекло Каролинино платье. Может, и не на мгновение. «Вот это расфуфырилась», – подумала Кик.

Потому что сестра расфуфырилась.

В такой пышной юбке кузина казалась в ширину больше, чем в высоту, – а это кое-что да значило, с учётом того, что Каролина была такая же худая и длинная, как и Кик. Белая в полоску блузка, белоснежные гольфики с рюшами и розовая юбка – таков был её наряд. Только юбка была не просто розовая, а ядовито-розовая, вроде сгустка сахарной ваты или свежего ожога от борщевика.

Короче говоря, перед Кик стояла типичная дочь тёти Эли. У тёти Эли, адвоката по профессии, была очень напряжённая работа, и своё напряжение она выплёскивала, наряжая Каролину.

«Похоже, совсем аврал на работе», – решила Кик.

Кузина сощурилась.

– Чего пялишься?

– Ой, тут есть на что…

– Можно подумать, меня волнует мнение человека, для которого комбинезон – это писк моды.

– Не просто комбинезон, а рабочий костюм, который к тому же позволяет одеться на раз-два. – Тут Кик не преувеличивала. Она ценила свой комбинезон в первую очередь за простоту в надевании. Правда, никого в это особо не посвящала, потому что вряд ли бы кто оценил.

– Что, уже ссоритесь? – В конце коридора возникла бабушка с бигуди в волосах. В щёки она втирала какой-то крем. – Скоро вам хочешь не хочешь придётся поладить.

«Вот уж дудки», – подумала Кик, но спорить предусмотрительно не стала.

– Что это ты делаешь? – спросила она у бабушки.

– По-твоему, вся эта красота, – бабушка Миссури взмахнула рукой, обводя жестом отороченный искусственным мехом халат, щёки в креме и бигуди в волосах, – даётся сама собой?

– Видимо, нет? – рискнула предположить Кик, но больше из вежливости, искренне – искренне – надеясь, что подробностей она не услышит.

Бабушка затянула пояс халата потуже и указала в сторону громадной картонной коробки белого цвета, стоявшей на полу.

– Помогите-ка мне лучше затащить посылку в приёмную залу, пока вы ещё и об неё обе не споткнулись.

Каролина осталась стоять у двери и наморщила носик.

– Мама говорит, я не должна потворствовать тебе во лжи и мошенничестве, ба.

– Ну, в этом я и не прошу мне помогать. А прошу только помочь с новым кристальным шаром. Он тяжёлый. А что там говорит твоя мама насчёт того, чтобы не дать пожилой женщине заработать грыжу на межпозвоночном диске?

– На межпозвоночном чём?

– Помогите перенести шар, – потребовала бабушка Миссури. – А не то сглажу.

Каролина метнулась к коробке.

– Так-то лучше, – проворчала бабушка. Втроём они подсунули пальцы под коробку и рванули вверх. Для сельца из одного дома в Дольнюю Пустошь доставляли уйму посылок. Иногда из винтажного бутика одежды в Атланте, где бабушка заказывала свой роскошный гардероб. Но обычно из заведений вроде «Позолоченной ручки».

«Сегодня – как обычно», – решила Кик, быстро узнав наклейку отправителя.

Они повернулись, протащили коробку по коридору и втиснулись с ней в приёмную залу. Как и во всём остальном доме, здесь были деревянные полы и массивная белая лепнина. Только в отличие от всего остального дома, здесь стены бабушка покрасила в небесно-голубой, низкие кресла завалила шёлковыми подушками, а у двери поставила кассовый аппарат.

– Ложь и мошенничество? – переспросила бабушка, поправляя сползший чепец, и с раздражением смерила Каролину взглядом. – Деточка, да будет тебе известно, что как раз лгать мне не приходится. Вся суть человека всегда у него на виду. Надо просто уметь её увидеть, а я умею, и Алабама это прекрасно знает.

Для Кик Алабама всегда была тётей Эли, в редких случаях – Занозой в Мягком Месте, потому что именно так её называла Джорджия, мама Кик. У тёти Эли на всё было своё мнение, и хотя ни одно из этих мнений мама Кик не разделяла, обе они были обязаны разделить старую семейную традицию, как называть детей. Своих дочерей бабушка Миссури назвала в честь штатов Америки, потому что так своих дочерей назвала её мать, а традиция есть традиция.

Была традиция, пока Джорджия не назвала свою дочь Кэрис.

А Кэрис не переименовала себя в Кик.

Бабушка Миссури распахнула коробку и принялась в ней копаться, мыча себе под нос что-то, далёкое от мелодии. Каролина и Кик быстро переглянулись. Обычно, когда бабушка начинала вот так мычать под нос, у неё в голове складывался план. И иногда отличный.

А иногда не очень.

Каролина отряхнула ладони о юбку.

– Всё, можно идти?

– Идите-идите, – проворковала бабушка Миссури, срывая с коробки остатки упаковки. – Не дайте моей лжи и мошенничеству вас задержать.

Каролина закатила глаза.

– Ну, ты готова? – спросила она Кик. – Мне положено тебя до школы проводить.

– Я думала ехать на автобусе.

– Нет у нас никакого автобуса. В Скукотауне жителей и пяти сотен не наберётся, забыла? Пошли, покажу тебе короткую дорогу.

Кик почувствовала непреодолимую тягу картинно вздохнуть. Судя по выражению лица, Каролина испытывала примерно то же, но отступать она не собиралась – вероятно потому, что на ней лежала некоторая обязанность. Если Джорджия проявляла настойчивость по части «важных моментов», то тётя Эли упирала на то, что каждому «положено». Вроде ничего теория, пока не осознаешь, что, например, для Каролины ты и есть то, что «положено». А от этого осознания в душе один стыд и раздражение – и ещё, пожалуй, чуть-чуть благодарность, потому что одной идти в школу Кик совсем не хотелось.

А от этого в душе возникло ещё большее раздражение.

«Ну и ладно. По фигу». Кик ринулась в коридор собирать рюкзак. Каролина поплелась следом и принялась наблюдать, как сестра запихивает в ранец новенький пенал, новёхонькие папки и старый драный блокнот.

– Это ещё что? – тут же спросила Каролина.

– Блокнот.

– Это я поняла, но он жуткий и разваливается на куски. Почему ты его не выкинешь?

«Потому что его подарили родители», – хотела сказать Кик. Потому что в нём были все опыты, которые она однажды поставит.

– Потому что это мой любимый, – сказала она, и это тоже была правда. – Не указывай мне, что делать.

– А ты быстрей давай собирайся, мне и не придётся, – парировала Каролина и закинула розовый рюкзачок на плечо. – Я же не хочу опоздать.

Кик тоже не хотела. Её и так тошнило, совсем как в тот раз, когда они с мамой полетели на самолёте, не позавтракав. Ничего хорошего это не сулило. Ладно «новенькая», но если её вырвет прямо в первый же школьный день на глазах у всех, она будет ещё и «лошарой».

Кик натянула рюкзак на плечи и вслед за Каролиной протопала на выход.

– Пока, бабуль!

– Хмм, хмм! – откликнулась бабушка Миссури, что должно было означать: «Пока, Кик!», однако также могло значить: «Дурацкий кристальный шар!» Точно разобрать довольно затруднительно, когда откликаются, опустив голову в коробку.

Каролина шагнула на улицу, и зелёная дверь хлопнула за её спиной.

– Быстрей давай! – раздалось снаружи.

Кик поспешила за ней.