Он ещё раз оглянулся в бесплодном поиске. Стало очень тревожно, и начала бить мелкая дрожь. Мужчина повернул к посёлку, но от дурных мыслей никак не мог отделаться.
* * *
Было очень тихо. Три ряда стульев стояли позади платформы. Все сиденья, как и лужайка, заняты гостями из Города. Нельзя сказать, что посёлок кишел людьми, но в месте, где никогда толком никто не жил, сегодня был просто аншлаг. Многие были при деле, но большинство просто наблюдали.
Один из самых великих дней после появления человека на Плато никто не хотел пропустить.
Подняв руку, Генри призвал всех соблюдать тишину, и люди уважали просьбу старшего строителя.
Был слышен лишь лёгкий перезвон стаканов с лимонадом, что несла девушка к столу, где по плану должны были освежиться прибывшие гости после трудной дороги.
Шелест бумаги с расписанием на день мероприятий, что Генри вручную переписывал для каждого гостя, включая и детей.
И перескрип немолодых уже стульев, что под тяжестью и тревогой людей просто не могли молчать.
* * *
Ещё человек десять находились сейчас у самого Обрыва, чтобы самолично лицезреть появление состава в клубах дыма. Кстати, его было сегодня не так и много. Словно значимость события отменило на время все злополучные неудобства Нового Мира, и они поддались упорству человека с надеждой, что уж после-то возьмут реванш и отыграются вволю… Но День Встречи выдался как никогда идеальным. На небе ни облачка, между Островами дымка, что наплывает и исчезает посредством ветра, а извечный туман не так густ, и сносит его больше в сторону.
Все в ожидании, и многих лихорадит.
Но… чу! Вдали послышались звуки. Далёкий сиротливый гудок и перестук молоточков, что по нарастающей звучал, словно пытался разбить надвое огромную цепь и сорвать оковы со всего человеческого рода. Не уставал, а гремел всё громче, транслируя среди безмолвия незнакомые звуки большого набата.
Сердца же при этом стучали быстрей, адреналин подскакивал, а один смельчак схватился за лезвие рельса и держался так, пока страх не обнял его окончательно.
И вот вдали показался поезд. Он был маленьким на горизонте, потом средним, ну и в конце просто огромным. Двигался неспешно, всего лишь быстрым ходом человека, но впечатления производил самые невероятные.
Люди на Обрыве сначала опешили, вросли в землю и не могли двигаться, рты от удивления открылись, они отступили от края и рельсов, а когда поезд величественно въехал на само Плато, явно испугались и напрочь забыли слова, что хотели сказать и прокричать…
Зато пассажиры не растерялись. Они так обрадовались, что добрались целыми и невредимыми, что торжествовали, не стесняясь. Два небольших вагона следовали за паровозом, и во всех окнах был виден настоящий праздник. Гости кричали, размахивали руками, подбадривая опешивших соседей, и улыбались встречавшим их незнакомцам. Иные танцевали, обнимались, целовались, и всем казалось, что лучшего момента в жизни больше не будет.
Может, так оно и было. Но радость заразна, как и смех иногда. Это было усвоено в Новом Мире очень давно.
А потому недолго продолжался ступор у людей, и чья-то рука, что высунулась из окна и махнула, зовя за собой, послужила лучше любого лекарства. Сначала один, потом второй неспешно тронулись за поездом, будто недоумевая, а точно ли их позвали. Остальные медлили, но вот кто-то побежал, вскрик вырвался на волю.
– Привет! – огласило лес.
– Как вы поживаете? – ответили новые люди.
И все побежали к поезду.
Многие трогали вагон, гладили шершавую поверхность, прикасались к прожекторам, опасаясь только больших быстрых колёс. Некоторые умудрились дотянуться до окон, и тогда с другой стороны ладони липли к стеклу, атмосфера торжества витала по обе стороны, и хотелось бежать ещё быстрей, чтобы новые знакомцы выбрались на свободу и можно было их поскорее узнать.
Так они и шли до самого посёлка. И только в самом узком месте перед въездом на станцию встречающие чуть притормозили, пропустили поезд вперёд, а сами последовали следом.
Громкий вздох огласил всё вокруг, люди на поляне повскакивали с мест – многие и так не могли сидеть; зашуршали голоса, волнение встречи скрепило всех, и пока состав медленно подходил к платформе, люди считали секунды, но быстрее от этого не становилось.
Старейшина, все важные люди из Города, друзья и соработники Герды и Генри молча стояли в первом ряду. Они не верили. Отец схватил мать за руку и сжал до боли, но женщина даже не поморщилась. Сыновья, что действительно сидели рядом в нарядной новой одежде, не смотрели на родителей, хотя и знали: восторг последних не описать видимым миром.
И вот раздался громкий скрип, последний выхлоп пара вылетел из трубы – и поезд остановился. Открылись двери, на платформу робко стали выходить люди.
– Вот дурак старый, совсем забыл, – пробормотал Старейшина и бросился по ступеням вверх встречать гостей.
Генри и Герда словно и не слышали его. Они выискивали глазами ребёнка, мальчишку. Хотели не пугать его и бегать по вагонам самим, а увидеть, позвать и представиться. Но среди множества чужаков ни одного ребёнка не было.
– Что-то не так, – жалобно сказала мать.
– Давай поднимемся. Может, он просто затерялся, – предложил отец.
Они спешно направились к лестнице. И хотя многие поспешили вслед за ними на платформу, мальчики так и остались внизу. Молча наблюдали, выжидали и очень надеялись, что новичок не станет их врагом. Ребята слушали. Двенадцать лет жизни на этом свете их многому научили, но лучше всего они знали своих родителей. Их привычки, движения, голоса, шёпот, манера поведения…
Не обязательно было даже видеть – достаточно просто слышать.
Братья закрыли глаза. Зарыли друг другу руки в карманы, притянулись поближе и так стояли и слушали… Морщились, перепрыгивая с голоса на голос, но в итоге отыскали их больше по интонации, чем по переливу речи. Какое здесь спокойствие – одно волнение!
Родители метались. Широкая крепкая платформа была сделана на совесть, и шаги, шарканье, перестук обуви сливались в один сплошной бесконечный монолог. Но посреди общей неуверенности можно было отыскать и две пары знакомой обуви. Спешная поступь, резкие развороты, неторопливые постукивания каблуками и почти бег – как иногда замечаешь вдали знакомого, мчишься навстречу, но тормозишь, когда понимаешь, что не он…
Мальчишку родители так и не нашли. Обошли всю станцию, заглянули в лица многих, заметили взгляды и удивление окружающих, почти обняли двух пареньков, что показались знакомыми, но вовремя остановились… Осмотрели вагоны и паровоз. Но их сына нигде не было.
Они были растеряны. Как так? Бросились к Старейшине, почти плакали.
– Йен, его здесь нет.
– О чём вы говорите? Он должен быть здесь. Вот мальчишка какой-то бегает.
– Да нет, они слишком малы, да и родители с ними.
– Может, убежать успел? Спрыгнул с платформы и решил размять ноги. Вспомни себя в его возрасте.
– Йен, его нет нигде, – голос матери был спокоен, но в нём чувствовалась угроза.
– Хорошо… Я вас понял. Сейчас спросим обо всём Шито, он главный на соседнем Острове. Наверняка всё знает. Где же он? А-а, вот же. Пойдёмте, представлю.
Они спешно направились к невысокому мужчине с бородкой, в очках и тростью в руке.
– Шито, уважаемый, позвольте представить вам наших самых дорогих и уважаемых жителей! Это Генри и Герда Девайвы. Именно они стали инициаторами создания здесь станции и сами вызвались её возводить. Расчистили дорогу под рельсы, перестроили дома для гостей, платформа под вашими ногами – это тоже их рук дело. Два года они жили здесь всей семьёй и не покладая рук работали…
– О, да, я знаю эту историю. Это невероятный труд и большое мужество с вашей стороны.
– Шито… Вы помните, что я рассказывал вам о семье Герды и Генри? Про то, что у них есть два сына, двойняшки, и про трагедию, что стала кошмаром, но со счастливым концом?..
– Конечно. Я это знаю, не будь я главой целого Острова!.. Мальчик должен был быть в этом поезде, с нами вместе. Но по какой-то причине так и не явился сегодня к Обрыву. Он знал и просто грезил этой поездкой, ведь Дэнни такой любознательный и талантливый. Ему интересно буквально всё! Но вот сегодня мы его не дождались… Время поджимало, все уже были в сборе, и я дал команду ехать, оставив наказ, что, если мальчик появится, сообщить: вторая поездка будет точно его. Мы бы и отыскали его… Генри, Герда, но Остров уж больно большой. Может, он дома заспался, а может, был на рабочем месте и забыл обо всём. Кто знает… Он найдётся, вы не переживайте!
– Конечно, найдётся, – поддержал его Старейшина. – Я думаю, если бы он знал наверняка, что есть его настоящие родители и живут они на соседнем Плато, то наверняка сидел бы в вагоне ещё до рассвета.
– Ох, да, простите нас ещё и за это… Сколько раз я порывался сообщить ему новость о том, что вы выжили и ждёте. Наверное, с момента, когда узнал, что Остров ваш обитаем. Но столько противоречий навалилось разом, столько мыслей… И ладно, если бы они касались только меня, я бы рассказал, выслушал его сполна и не развалился бы, проглотил… Но вы представляете себе, что испытает маленький мальчик десяти лет от роду, если ему сказать, что мама, которую он всю жизнь так любил, уважал и буквально в рот заглядывал, не его настоящая мать? Что она только вызвалась быть ею, когда мы оказались отрезаны от всех, да и вообще не знали, выживем ли… Что все эти годы мы ему врали в глаза, пусть даже и недоговаривали, если сказать мягче… Представляете, что у него на душе будет? А он такой чувствительный, честный, воспитанный ребёнок. Он бы не понял. Простил бы, без сомнений, – не сразу, но простил бы… А ещё попытался бы перебраться сюда. Не знаю как… По горе бы пошёл, излазил бы все пещеры в поисках прохода к вам, научился бы летать, но сделал бы что-нибудь обязательно! Погубил бы себя… Поэтому я и молчал. Вы должны понять.
Герда склонила голову. Генри молча кивнул.
– Вы не расстраивайтесь. Уже завтра я намерен отправиться назад, поскольку просто не могу оставить свой Остров так надолго. Слишком много дел. И вас обоих я возьму с собой. Там мы обязательно найдём Дэнни, и эта встреча будет незабываемой… А он очень на вас похож, – Шито положил руку женщине на плечо. – Ваши глаза, веснушки, руки такие же, уж простите мою дерзость.
В этот момент произошло странное. Весь разговор проходил на платформе с краю, возле перил, а внизу стояли братья.
Они слышали весь разговор. А под самый его финал поняли, насколько им плохо.
Они всё поняли, но не желали признавать. А потому просто повернулись и ушли. Миновали поляну, исчезли за одним из домов, появились в прогалине на тропе, а потом их поглотили деревья.
Всё это видел только Старейшина. Он провожал их глазами. Долго, напряжённо, недоумевающе.
«Что-то не так», – подумалось ему.
Торжество продолжалось. Все заняли свои места. Звучали речи, слышались аплодисменты. Люди кричали, свистели. Познакомились с каждым прибывшим. Главы обоих Плато крепко обнялись и вручили друг другу символические ключи доверия.
Почти никто не заметил исчезновения мальчиков. Мать взглянула вдаль, да и только. Их места были пусты, но это же мальчишки, мало ли куда подевались.
И только Старейшина беспокойно оглядывался по сторонам, то и дело выискивая знакомые макушки. Их нигде не было.
Наконец наступило время обеда. Все потянулись к длинным столам, а Старейшина, избавившись от внимания окружающих, направился по следам братьев. Он не знал, как далеко они ушли, но выяснить, почему они так спешно покинули праздник, был должен. Хотя бы для себя. Да и для ребят тоже. Они ему были не чужими.
* * *
В лес он вошёл опасливо, пригибаясь из-за низких веток и подслеповато щурясь. С детства Старейшина сторонился толпы деревьев, всегда обходил стороной и в старом мире, и в Новом, хотя и понимал, насколько они здесь безопасны. Ни жучков, ни паучков, ни зверя дикого. Только земля, кора, стволы, листья да ветки. Лучше и быть не может, но память всегда подводила Йена к тому, что большой лес – это всегда плохо… Здесь былины, сказки, злые духи и тёмные страхи, рождаются чёрные мысли, и длинные хваткие руки древней старухи готовы лечь тебе на плечо, чтобы больше никогда не отпустить…
– Мальчики! – позвал он. – Андре, Стэн, вы здесь?
Ни звука, тишина.
Йен сделал ещё пару шагов, растерянно размышляя, что делать дальше, как сверху зашуршало, и раздался знакомый голос.
– Старейшина? Это вы?
– Да, я.
– Вы один? – более уверенно осведомился Андре.
– Абсолютно. Я только хотел узнать – всё ли в порядке? Вы так спешно покинули праздник. Словно торопились куда. И это в момент, когда вот-вот должна была произойти встреча с братом.
– Но ведь его нет на поезде.
– Вы правы, его там нет, – помедлил с ответом Старейшина.
– Так зачем мы там нужны?
– Вы могли бы спуститься вниз? А то я будто сам с собой разговариваю. И, уверяю вас, тут никого, кроме меня, нет.
Раздался громкий шёпот Стэна, бурчание в ответ, листва зашевелилась, появились ноги, и через мгновение оба брата были уже на земле.
Вид у них был хмурый, глаза тревожные. Было похоже, что младший брат плакал.
– Так в чём дело, ребят? Я видел, что весь разговор вы услышали. И очень быстро ушли. Как будто испугались чего… Вы что-то знаете? Где он может быть?..
Андре помотал головой и закрыл глаза, поднял лицо к небу, выдохнул.
– Не знаете, значит, – уже тише сказал старик. – Ну тогда возвращайтесь ко всем, мальчики. По крайней мере, мне вас очень не хватает.
Но Андре даже не начал свой рассказ.
– Вы не поняли, Смельчак. Ведь так вас звали давным-давно? Из-за того, что вывели всех из ловушки и подарили вторую жизнь?
– Был такой опыт.
– Вы были героем и остаётесь им в наших глазах. Многие стали забывать, стали называть вас Старейшина. Как по мне, это прозвище совершенно не годится. Смельчак – вот имя достойное вас.
– Я давно уже не проявлял смелость, что была когда-то…
– Но это было. А если нет, то все истории угасли бы навсегда.
Йен засмущался. Давно он не слышал ничего подобного.
– Нашего брата просто не могло быть на этом поезде, – резко поменял тему старший брат.
– Почему?.. – растерялся старик.
– Он не был там, потому что он у нас на Острове вот уже второй день.
– Как… так произошло?
– Он сам прошёл по шпалам в ту ночь и добрался до нас. Брат его нашёл, когда он спал в нашем шалаше. Он многое рассказал…
– Почему вы не привели его? Мальчик так боится, что его накажут?.. Да ему будут так рады! Вы понимаете, что сегодня за день?! И ради этого дня и этой встречи вы перенесли столько, что и вспоминать не хочется. Но это позади. Вы понимаете? И никто, обещаю вам, никто не будет наказывать вас за то, что вы его скрыли. Это просто немыслимо! Сейчас я вернусь. Только сообщу вашим родителям, что он здесь, и мы все вместе за ним сходим. Я возьму обещание, чтобы вас не трогали. Ждите здесь.
Старейшина так разволновался, что потерялся в пространстве, каждый раз устремляясь не туда.
– Если вы так сделаете, то обещаю: его долго никто не найдёт.
– Не выдавайте нас! – крик прорвался у тихого Стэна.
Старик замер. Повернулся к детям.
– Почему ты так говоришь?
Спокойствие исчезло из голоса Андре. Тревога и ужас смешались в нём.
– Потому… потому что я поступил страшно! Я убил его. Избил! До крови, до тех пор, пока он не упал…
– Избил?.. Ты хочешь сказать: ударил пару раз, дурачась?
– Нет, – Андре сорвался на плач, – нет. Это было страшнее.
– Но он всё же жив? – задал самый страшный вопрос Йен.
– Да… да, конечно. Он просто отдыхает пока там, в глубине леса.
– Там надёжное место.
– Наше самое любимое.
– Андре, за что ты его ударил?
– За то… что он счастлив. Вы не понимаете… Он так много говорил. О мире своём, о себе, о маме, о том, что там всё по-другому. Там хуже, в десятки раз хуже, но он говорил так, словно лучше места и не найти. Он всё время улыбался, понимаете?
– А это преступление?
Стэн потянул Смельчака за руку и прошептал наклонившемуся старику:
– Я его тоже ударил.
– Погоди, постойте… Скажите, вы мне покажете, где его оставили?
Андре кивнул.
– Так, хорошо. Мы сейчас все пойдём туда. Я осмотрю вашего брата. Надеюсь, ничего серьёзного. Только мне нужно сделать одну вещь. Предупредить помощника.
Дети тут же взметнулись, но старик успокоил их.
– Скажу только ему. Он не болтун, не бойтесь. Просто так сложилось, что если я отлучаюсь надолго, то обязан предупредить. Не уходите.
* * *
Смельчак покинул лес и вернулся к столам. Там он переговорил со своим первым заместителем. На миг взгляд старика встретил глаза Генри. Он кивнул ему. Зашагал обратно.
Отец почувствовал неладное. Кулаки его сжались. Он наклонился к уху Герды.
* * *
Шли они долго и молча. Говорить не хотелось.
Йен никак не мог осмыслить рассказ мальчишек.
Слова Андре его просто потрясли.
Ход его был небыстр, неуклюж, он то и дело спотыкался на ровном месте. Лес пугал, но больше всего он не любил узкие места, непроходимый репейник, армии веток, что вставали на пути.
Временами мальчишкам приходилось брать старого Йена за руку и тянуть вперёд, преодолевая неприятие за него.
Старейшине нравился их напор. По опыту, если осталось желание, рвение, попытка исправить – не всё ещё потеряно. Есть надежда. Потому как если бы человек был безразличен, то это просто конец всему. Здесь же он чувствовал пламя, живое, горячее, даже обжигающее.
Прошло время, но они добрались до Древа. Братья встали в стороне.
– Он там, внутри, – громко сообщил Андре.
Старик взглянул на чёрный провал в корнях. Подошёл, опустился перед ним на колени.
– Дэниел, сынок. Ты ещё здесь?
Было всё так же тихо.
– Может, ушёл? – Стэн пожал плечами.
Йен протянул руку внутрь и стал осторожно касаться корней, что обрамляли всю пещеру Древа изнутри. Толстые корни, тонкие, сухие листья шуршат под рукой, мягкий мох, что словно подушка.
Старик наткнулся на маленькую ручку и отпрянул. Она была безвольна. Пот прошиб его, стало зябко и захотелось не видеть всего. Но было темно и так.
Старейшина пожалел, что не взял фонарь. Но кто же знал, что среди ясного дня придётся окунаться во тьму?
– Дэнни, ты меня слышишь? Тебе плохо? Двигаться можешь?
Ответа не было.
– Ну хорошо. Он там. Лежит.
Братьев передёрнуло. Андре сполз по стволу на землю.
Смельчак снова протянул руку. Нашёл его. Добрался до лица. Дотронулся до щеки, пощупал пульс.
Но этого не требовалось. Парень был холодным.
Тогда Йен аккуратно и обеими руками осторожно достал Дэнни наружу и положил на землю.
Голова безвольно болталась, глаза были закрыты, кожа слишком бледна, нос и рот в кровавых отметинах, руки раскинуты, стопы в засохшей грязи.
– Парни, – старик словно с Дэнни говорил, – а ведь он мёртв. Вы его убили.
Он задрал майку и посмотрел на синяки.
– Боже, чем вы его били?
– Руками… ногами…
– Под носом кровь.
– Это пощёчины… Ещё он ягоды ел.
Йен закрыл лицо руками.
– Я не хочу больше ничего слышать. Ни оправданий, ни обвинений… Я вижу перед собой мёртвого мальчонку, убитого с азартом и в исступлении. Забитого за то, что он был счастлив, да?.. Вы не подумайте… я понимаю вас. Ко мне приходил ваш отец и обо всём рассказал. Давно… полгода прошло с тех пор. Себя винил, жену ещё. Что оттолкнули вас. В погоне за раскаянием растеряли всё, что имели. Я говорил повиниться перед вами, прощения попросить. Но он сказал, что не может. Видит вас и ожесточается. На уме его был только он, брат ваш.
Стэн тоже не устоял на ногах, рухнул на землю. Андре прижал его к себе.
– Я не хочу винить вас в моральном содержании всего случившегося, поскольку виноваты не вы. Но, – старик взглянул на детей прямо, – вы совершили убийство. Это оспорить нельзя. По закону, что я представляю на нашем Острове, я должен арестовать вас, судить и заключить в тюрьму. Скорее всего, это будет одна из глубоких пещер. Но…
Йен покачал головой и взъерошил волосы.
– Делать этого я не буду. Не знаю, куда вы пойдёте, где будете жить… Скажу лишь, что какое-то время вас будут искать. Я дам вам время попрощаться с мальчиком, а потом… потом… не будь я Смельчаком… скажу: «Бегите!»
Он поднялся на ноги и отошёл. Сел на самом краю возвышенности, что обрывалась в глубокой яме. Больше не оборачивался.
Мальчики подползли к своему брату. Редкие солнечные лучи пробились и осветили Дэнни, его такого спокойного и молчаливого.
– Прости нас, – заплакал Андре, – я… не хотел так. Всего лишь ненавидел. Не тебя… Себя. Господи, я так хочу, чтобы всё вернулось!
– Ты и меня прости, – прошептал Стэн, глаза его давно были в слезах. – Ты верил мне, почти другом стал, и я тебя ударил так. Тот взгляд… я никогда не забуду.
Больше они ничего не говорили. А просто приподняли голову Дэнни, прижались к ней и молча горевали.
Поцеловали на прощание в щёки.
Обернулись на Смельчака.
Взглянули друг на друга и бросились бежать.
* * *
Мчались со всех ног, не разбирая дороги.
Злые колючие кусты, хлопанье по лицу веток, до крови раздирали руки о стволы.
Падали, вставали и продолжали бежать. Не отставали, помогали, задыхались, превозмогали себя и обретали второе дыхание.
По дороге вспомнили вчерашний вечер, когда брата уже почти не было, а они пришли на своё место, к самому Обрыву. Остановились, легли на траву и так и заснули. Хотели вернуться домой, чтобы перед праздником по-человечески отдохнуть да примерить одежду, что мать приготовила. Да не смогли…
А проснулись ночью, под самое утро, да закрыли глаза от яркости, да испугались.
На них, спящих, опустила свою «ногу» сама радуга, и когда мальчишки пробудились, увидели цветастую дорожку настолько близко, что стало страшно, но спокойно.
Удивительное сочетание.
В тот миг Андре сказал:
– Чудо нам поможет.
Так они решили тогда.
Вспомнили, пока бежали.
Крикнули про себя что есть мочи: «Чудо, помоги нам! Теперь только ты!..»
* * *
Они добрались до своего места, когда с другой стороны туда же вышли десятка два человек. Среди них были и родители.
Конечно, остановить Генри было нельзя, и он узнал все «тайны», что рассказал Йен своему помощнику. Собрав небольшую группу, отец отправился на поиски мальчиков и Старейшины.
Все замерли.
Андре и Стэн недолго простояли.
Все мокрые, расцарапанные, грязные, взлохмаченные и заплаканные, они бросились к Обрыву.
Чуя недоброе, несколько человек пытались их остановить, но те просто выскальзывали у них из рук.
А у самого Обрыва оказались их родители. Они ничего не делали. Просто стояли и смотрели.
Повинуясь немыслимому чувству, мать протянула навстречу руку.
На бегу младший из братьев схватил своей ладонью её ладонь, заглянул ей в глаза. Увидел горе.
Старший случайно задел отца плечом. Горечь била того, словно лихорадка.
Оба ребёнка добрались до края Плато, увидели радугу на своём привычном месте, закрыли глаза и прыгнули на неё…
Чудо помогло. Оно встретило их и выдержало. Повиснув в воздухе по обе стороны от цветастой дорожки, ребята держались за полосы. Их руки утопали в самой радуге, словно в земле, но только не твёрдой, а вскопанной. Как бывало на их огороде.
Из последних сил ребята вскарабкались на дорожку, поднялись во весь рост и оглянулись.
Радуга начала убывать. Её «нога», что стояла на Плато, стала прозрачной и исчезла.
Надо было уходить.
Последний взгляд бросили братья на Остров. Это был их дом.
Посмотрели на собравшихся людей. Своих родителей они уже не различали.
Андре потянул Стэна за собой. Особо не разгоняясь, мальчишки побежали прочь.
Они понимали, что это невозможно, но Чудо-то случилось.
Они попросили, и оно произошло.
Надо только очень хотеть и быть всегда отвергнутыми.
Дети плакали и смеялись.
Долго поднимались вверх, но не соскальзывали, как можно было подумать.
По мере отдаления от Плато дорожка радуги становилась шире, и уже не обязательно следовать друг за другом, а можно встать и рядом.
Братья так и сделали. Прибавили в скорости.
Сзади они услышали два оглушительных удаляющихся крика и поняли, что кто-то пытался догнать их, но сорвался…
Им было жаль.
Ноги утопали, словно в воде или траве. Как на кровати прыгать в детстве, только теперь они бежали.
Куда – они не знали, как и зачем. Просто подальше, просто исчезнуть, навсегда.
Они бежали и видели, что вдали параллельно висит в воздухе железная дорога. Вот и она закончилась, начался соседний Остров.
Такой громадины они ещё не видели в своей жизни. Как и небоскрёбов, как и гор со стороны.
Вот и Плато осталось позади.
Парни бежали в неизвестность.
Дорожку постепенно стягивал молочный туман. Горы он уже поглотил.
Но их разноцветный путь всё ещё проглядывал впереди…
– Ты понимаешь, что вокруг, может, ничего и нет? – Андре был растерян.
– А помнишь, Дэнни рассказывал нам, что слышал про третий Остров, что должны были построить?
Внезапно мимо них промчалось нечто, что разделило братьев, да так, что им пришлось схватить друг друга, чтобы не потерять равновесия. Оно остановилось чуть впереди и превратилось в воздушный образ человека, их брата, что укоризненно взглянул на них, улыбнулся, подмигнул и махнул рукой, зовя за собой. На носу его угадывались веснушки.
Их пробрала дрожь, но братья улыбнулись в ответ.
Крепче схватились за руки.
И побежали что есть силы.
Радуга пошла по наклонной вниз.
Ещё минуту они держались на поверхности.
А потом полетели кубарем.
Видно ничего не было.
Парни летели в неизвестность.
Ещё немного, ещё чуть-чуть.
И… и…
17 сентября 2018 – 21 марта 2019Москва, Россия