Чудо

– И зачем ты это сделал?

– Я пообещал кое-кому и даже поспорил.

– Кто бы это мог быть? Наверное, твой дружок школьный, с которым вечно соревнуешься?

– Нет, просто с самим собой.

– Чего?

– Я всё время ставлю перед собой задачи, что немного превышают мои возможности, и пытаюсь их выполнить. Не скажу, что получается всё и до конца, но… сегодня я могу собой гордиться.

– Не проще ли было поехать завтра на поезде? Удобно и вниз смотреть не придётся, – насмешливо посмотрел на него старший.

– Я так и хотел, но моё вечное любопытство не даёт покоя.

– И как же успел? Сколько времени заняло? – Стэну стало любопытно.

– Ну, вышел я вчера из дома ночью, а рано утром был уже здесь. Не выспался страшно. Хорошо, нашёл ваше убежище, да ещё и одеяло было внутри. Кстати, ребят, у вас нет воды? Свою бутылку я выпил, а где здесь родники, не знаю…

– Смешной ты. Воды у нас нет, но если пройдёмся, то мы покажем. Тут недалеко. Советую снять этот костюм, – кивнул он на комбинезон, – а то совсем запаришься. Тут тепло.

Дэнни недоверчиво оценил их взглядом, но увидел лишь лёгкую одежду: короткие брюки, рубашки без воротника, башмаки на тонкой подошве. Ни длинных шарфов, ни высоких сапогов на них не было, и мальчик улыбнулся поневоле.

– А ведь я совсем забыл, что у вас климат тёплый. Столько часов провёл в пути, не знал, как согреться… И только сейчас почувствовал: жарко у вас. Я сниму тёплое, не возражаете?

– Не стесняйся, – вырвалось у Стэна.

– Знаете, я столько испытал, пока до Плато добрался!.. Несколько раз почти передумал, даже развернулся назад. Только не смог и шагу ступить, поскольку понимал, как буду ненавидеть себя после этого.

– Почему? – удивился Андре.

– Я же сдался… А сдаваться нельзя ни в коем случае. Иначе так всю жизнь и проживёшь. Но сомнения – это ещё меньшее зло, что мне встретилось по пути. Там так высоко, ребят, что даже представить невозможно!.. Не видно ничего, ветер страшный, дым чадит, да такой густой, до свежего воздуха не добраться… А ещё был страшный ливень и снег, что завихрениями лепил снизу, с горных склонов… В какой-то момент просто теряешь ориентацию, у тебя кружится голова, и приходится опускаться на колени и ползти дальше, как зверь, ну, как те животные, что жили на Земле до Обвала.

– Спасибо, но мы знаем, кто такие звери, – немного обиженно сказал Андре.

– Простите, я не хотел вас смутить. Просто эмоции захлестнули.

– А сколько тебе лет, Дэнни?

– Двенадцать.

– А рассуждаешь как взрослый. Что, считаешь себя умнее нас?

– Нет, что вы. Это невозможно. Я не могу быть лучше вас или умнее, как и наоборот. Каждый человек индивидуален. И для этого не требуется доказательств. Так меня учила моя мама. Её уже нет с нами…

– А наша мать давно нас ничему не учит.

– Почему так?

– Неважно. Это не для чужих ушей. Лучше расскажи, что там дальше в твоём рассказе.

Дэнни странно на них посмотрел и окончательно освободился от одежды. Комбинезон, шапку, маску для лица и тёплую кофту с брюками он аккуратно сложил у шалаша, замер и под тёплым порывом ветра закрыл глаза от удовольствия.

– Как же хорошо.

Он вытянул руки в стороны. На нём остались майка и шорты, на ногах по-прежнему оставались тяжёлые ботинки.

– Сними их тоже.

– Тогда я простужусь.

– Не-а, это почти невозможно. Можешь носки оставить, если так уж боишься.

– Но у вас-то башмаки есть, хоть и лёгкие… Хотя вы правы. Не пройду я долго в таком.

– Мы тоже разуемся, – поспешил Стэн и получил укоризненный взгляд от брата.

– За компанию я согласен.

Они дружно разулись и, спрятав вещи в убежище, босиком отправились к реке. Андре их вёл.

– Ну, так расскажи, что было дальше… с твоим путешествием? – с любопытством смотрел на паренька Стэн.

– Там очень странно, но так интересно. Когда ветер стихает, дым рассеивается, а снег и дождь прекращаются, луна выплывает из-за туч, и дорога ярко освещается. Только представьте, что рельсы блестят серебром и прямой стрелой уходят назад и вперёд. Видно только их, да так чётко, как ничто на свете. А ещё становится очень-очень тихо, словно в целом мире не осталось больше звуков, и только твоя поступь отзывается в голове. А ещё перестук сердца, что не может успокоиться, поскольку твоя дорога двух блестящих полос висит над чернотой бездны, и весь мир умер вокруг тебя.

– А он действительно умер. Только не вчера. И только мы одни здесь, – больше для себя пробормотал старший брат.

Он брёл, склонив голову к земле, впереди всех и делал вид, что ему не особо интересно. Но так только казалось…

– А ещё я наблюдал уникальную вещь, что с Плато не увидишь. Ни с вашего, ни с моего. Про него мне рассказывали парни-строители. И это заметно после заката. Не случись катастрофы, этого бы никогда не было, но теперь… Проще говоря, после Обвала понятие «горизонт» стало очень размыто. И то, что раньше обозначало «солнце ушло за горизонт», означало, что день закончен и наступает ночь. Но теперь, когда горизонт в принципе исчез, всё стало намного сложнее. Живя на Плато, ты этого не понимаешь, поскольку там-то горизонт как раз на месте, но стоит тебе оказаться вне его, замечаешь удивительное…

– Что же? – Стэн был весь в нетерпении.

– Солнечные лучи находят себе дорожку в разрывах земли и светят тебе и греют тебя. И даже когда отчаяние близко, сноп лучей прорывается сквозь туман и дым и дарит надежду… Так было и у меня, когда закат уже кончился, я страшно замёрз, не было видно ничего, я просто… просто… остановился, лёг там, где раньше стоял, и не знал, что делать… А потом мглу разорвали лучи солнца, что осветили и меня, и дорогу впереди и показали, что не всё так страшно. Я согрелся в их свете, заплакал и лежал так долго-долго, щурясь, подставляя теплу и руки, и лицо, да всего себя… Так солнце дало мне второй шанс.

– Оно было бы не нужно, если бы ты не совершил глупость и не пришёл сюда, как дикарь.

Андре был жёсток в своих суждениях.

– Смысл был, ты не прав. Я увидел всё первым, как и хотел, испытал себя и понял, что далеко уже не маленький мальчик.

– Пф-ф, считаешь себя взрослым, а плакать до сих пор не разучился.

– А плакать разве позорно?

– Это могут делать только маленькие дети да старики, поскольку немощны и многое не могут, но взрослые дети, мужчины и женщины не позволяют себе такого. Плакать – значит быть слабым, а мы – сильные и потому не плачем.

Дэниел остановился, вгляделся в Андре, дотронулся до его плеча и просто сказал:

– Мне очень жаль, но ты не прав.

Слова прозвучали для старшего брата настолько сочувственно, унизительно и невыносимо, что он взорвался.

– Не смей трогать меня! – прокричал он Дэнни в лицо. – Ещё раз тронешь – ударю так, что мало не покажется!.. Жалеть меня вздумал?! Ты чужак здесь, понял?..

– Прости, но для меня слова твои неправильны. Ты неверно понял их.

– А мне плевать! Не смей больше так говорить!..

– Он не будет, не будет, – встал между ними Стэн, руками удерживая спорящих на расстоянии друг от друга.

И если их гость не думал о драке, то Андре был весь на взводе, мускулы напряжены, глаза горят. Он готов был сорваться и дать бой.

Минуту, что показалась для всех вечностью, все молчали.

– Надеюсь, мне не придётся вас снова разнимать? – буркнул Стэн.

Он отвёл брата подальше и пошёл с ним рядом, махнув рукой Дэнни, чтобы тот следовал за ними.

– Не нравится он мне. Наглый, чужак, да к тому же умничает много.

– Просто он честный и открытый. Мы тоже такими были… А истории он рассказывает интересные.

– Только их и слышишь. Не понимаешь, что он над нами издевается?

– Да нет. Просто ты изначально принял его за врага. А он не враг.

– Кто же он, по-твоему?

– Просто путешественник. Бредёт над пропастью, постигая миры, – Стэн вздохнул. – Я тоже хочу быть таким.

– Недалеко бы ушёл. Тут два мира всего. Вон тебе Плато наше, большое и красивое. Мы ещё с тобой не исследовали его.

– А пойдём?

– Обязательно. Вот только брата увидим и посмотрим, как оно всё будет завтра, а потом непременно пойдём.

– А он? Как же с ним? – почти прошептал младший.

– А от него мы избавимся. Не сегодня, так завтра. Мешаться только будет.

Братья обернулись и посмотрели на парня.

Дэнни остановился и улыбнулся им. Он как бы говорил: «Всё в порядке? Можно к вам?»

Но получил только угрюмый взгляд исподлобья и еле заметное качание головой Андре.

«Даже не думай», – было ответом.

Стэн ещё сомневался, но его отчётливо посетило чувство дежавю, и он вспомнил, что точно так же на них смотрели родители, когда совсем недавно вдали заблестели желанные рельсы.

Этот взгляд тогда почти уничтожил их с братом. И что же будет с этим парнем, если они оттолкнут его сейчас?..

– Эй, Дэнни, пойдём быстрей, – решился Стэн. – Слышишь, шумит река, она совсем близко.

Мальчик обрадовался, нагнал братьев, осторожно и с опаской прошёл мимо Андре, и со Стэном они бросились наперегонки вперёд.

Старший так и остался стоять на месте.

«Эх, братец, зря ты с ним сближаешься. Не поможет он тебе в трудную минуту».

Нехотя он пошёл вслед за ними.

* * *

– Тут есть родник?

– Пей прямо из реки. Ночью она убывает, очищается где-то глубоко в Плато, а с утра вода снова здесь. Мы сами видели.

– Ничего себе. Спасибо!

Дэниел жадно припал к прохладной воде и долго пил, умывался, брызгался со Стэном на спор – кто кого, а потом решил и искупаться. Хотя изначально и не хотел. Плавать он не умел, поэтому и держался вдоль берега, но всю грязь и пот после дороги смыл с себя. Настроение у него поднялось, и было только два желания: дружить и познавать.

– Куда мы теперь? – полюбопытствовал парень.

Обратился он к Андре, а ответ получил от Стэна. Старший брат просто промолчал.

– Тебе нужно исчезнуть до завтра. А потом, когда поезд приедет, ты появишься в посёлке, как будто всё время был в поезде, и никто не будет сомневаться.

– Но как же? Разве они не догадаются?

– Да не-е-ет! Скажешь, что сидел тихо, как в школе. Тебя и не заметили. Взрослым привычно не замечать главного… И всё будет хорошо! Это всё Андре придумал, – с гордостью сообщил младший брат.

– Ух ты! Спасибо тебе большое за заботу. Я ценю! – обратился Дэнни к хмурому парню.

Но тот лишь усмехнулся про себя.

– И что же мне делать до завтрашнего дня?

– С нами побудешь, мы тут всё равно почти что живём.

– Да-а? – удивился новый знакомый. – А что случилось?

– Не твоё дело, – прервал молчание Андре. – Не задавай ненужных вопросов, не раздражай меня. И мы останемся добрыми друзьями.

– Я слишком любопытен, понимаю. И прошу простить меня за это. Больше не буду.

Андре кивнул ему и снова отвернулся.

Чтобы позабыть неприятную минуту, Стэн просто спросил:

– Дэн, а есть ты хочешь?

– Да нет, не особо… Перед самым рассветом я съел пакетик с сухарями.

– Так это давно было. Наверняка хочешь. Просто стесняешься… Пойдём, мы покажем тебе ягоды, что съедобны, в нашем лесу. Они такие большие, что ты мигом наешься. А взамен ты расскажешь нам о своём доме. Нам… мне очень интересно, как вы там живёте.

Они поднялись и направились вглубь леса. Андре так и не понял, зачем его брат так носится с чужаком. Бросить бы его здесь или в посёлок отвести. Да и план этот придумал по глупости.

Старая же хитрость, универсальная в любой ситуации. Если что случится плохое, просто нужно твердить, что это не ты, а оказался там по чистой случайности. Главное, сыграть убедительно, чтобы все поверили. Он так делал десятки раз… И наоборот, чтобы не приписали ненужное, уверять, что их там не было, а так как они братья, один всегда спасёт другого, заступится и где нужно кивнёт. Главное, руки не опускать. Но если Стэн это придумал, подводить его тоже нехорошо, брат всегда стоит за брата, это непререкаемая истина. И отступить от неё – значит предать.

Поэтому Андре с явной неохотой, но всё же пошёл за ними. И мысли его были далеко не добры…

* * *

Дэниел отправил в рот первую ягоду, раздавил её, почувствовал сок и вкус и застонал от удовольствия.

– Как же вкусно!

– А я что говорил. Сейчас самый сезон.

– У нас такое тоже есть, но ягоды и плоды там совсем другие. Да и лес далеко на окраине. До него добираться далеко, да и мал он… У вас, я слышал, совсем по-другому.

– Да, – улыбнулся Стэн, – пятнадцать больших лесов, пятьдесят малых, а рощи и посадки до сих пор не подсчитаны. Ну и где мы находимся. Пять лесов соединились в один. Царь лесов! Он самый большой. Здесь даже можно заблудиться.

– У нас не так.

– А как? – полюбопытствовал младший.

– Наше Плато само по себе гораздо больше вашего. И создано таким образом, что на нём может уместиться большой город, с небоскрёбами, домами поменьше, улицами и площадями. Плато состоит из равнин. Низкого, среднего и высшего уровня. Внешне это почти незаметно. Они напоминают волны, словно те застыли внезапно и превратились в равнины… Это я просто сравнил. Они у нас зелёные и покрыты травой и цветами. Только по окраинам растут деревца. Это сделано специально. Если у вас вход под Плато законсервирован, то у нас там устроены огромные пространства с механизмами, платформами и уже заготовленными задолго до нас фундаментами. Всё в рабочем состоянии, и если мы посчитаем нужным, на поверхности исчезнут равнины и появятся заготовки для зданий. Целые кварталы с готовым фундаментом! Представляете, как это удобно?! Поэтому-то и есть разграничения по уровням на Плато. Каждый участок способен выдержать только определённый вес строений, чтобы не смешивались постройки и чтобы внешне смотрелось строго, но красиво… Вы представляете, какая это будет красота, когда через десятки лет мой Остров превратится в большой красивый город? Все увидят его. Даже сейчас он прекрасен.

– И тебе не жалко будет, если все ваши поля и долины исчезнут?

– Мне было бы их жаль, если бы у нас было так красиво, как здесь. Если бы лесов было много. Шёпот листвы и разговоры ветвей, шум ветра в кронах… Тогда их пришлось вырубить… Никто бы не посмел, я знаю!.. А так… Если бы вы видели наше Плато вблизи, то, наверное, поняли бы меня. По большей части это одна сплошная длинная равнина. Гуляют вечные сквозняки, да и тепло бывает не всегда. Мне рассказывали, что, когда мы вышли из пещеры, обрадовались, испугались и расстроились одновременно. Поскольку ожидали найти хоть что-то, чтобы выжить. И нашли. И место это действительно жизнеспособно. У нас там и огороды, и фруктовый сад, и консервы на десятилетия вперёд… Всего хватает.

Я сам не помню всего этого. Ну, как мы свет увидели впервые и ступили на наш Остров жизни. Но когда подрос и начал кое-что понимать, было много разговоров, что, конечно, нам повезло, но иногда кажется: лучше было бы умереть, чем жить на «зелёном блюдце под милостью гор»… Слова эти я запомнил на всю жизнь, а кто их сказал, не так и важно.

И жизнь наша поэтому проходит только на широкой полосе вдоль Обрыва, и люди строили свои дома возле горы. Километра полтора, а то и два нам позволялось занимать под свои нужды. Но дальше, в глубине Плато, начинались платформы. Конечно, никакого строгого запрета не существует, но все условились не нарушать границы, чтобы в дальнейшем не приходилось сносить лишние постройки и не было обидно их терять.

– Неужели у вас настолько скучно? Я бы не смог жить так. С ума бы сошёл, – вскинул руки от досады Стэн.

– Место-то есть, где и весело, и интересно, да только далеко оно. Понимаете… Наши Плато были так организованны, чтобы одно предназначалось для жизни, как ваше, а другое для работы. Это там, где я живу. Никто и подумать не мог, что люди всерьёз погубят всё живое, как и то, что сеть туннелей обвалится, да и никто из предполагаемых спасённых так и не успеет сюда… Не предполагалось, что и мы окажемся тут, совершенно случайные люди…

Изначально всё должно было быть по-другому. Самые влиятельные и обеспеченные заплатили за создание этих Плато, лучшие учёные и инженеры были приняты в список спасённых. И жить люди должны были на этом Острове, а работать на другом…

И никаких мостов не планировалось изначально. Простой путь в пещерах вёл от Острова к Острову. И так изо дня в день люди должны были работать, строить, возводить, а в конце… Вы не поверите, мы даже нашли план-схему будущего Города! «Небесный Град» – такое имя они дали ему. И за прошедшие двенадцать лет он должен был изрядно вырасти. Но куда там…

Поговаривали о третьем Острове… Но сведения в бумагах были настолько размыты, что наши старшие посчитали неполные две строчки скорее мифом или нереализованной мечтой… Но там говорилось об огромных запасах и хранении чего-то просто невероятного!..

В это невозможно поверить, но ни одного грамотного специалиста по стройке на Плато не оказалось. Это смешно и грустно. Ты вот улыбаешься, но тогда всем было не до веселья. Приходилось учиться с нуля. Благо книг, схем, инструкций было предостаточно. Поэтому строительство первых зданий и начали не сразу, а спустя долгих шесть лет. Никто не решался взять на себя такую ответственность. Но делать было нечего, не жить же так всю жизнь?..

И первые дома увидели свет. Как оказалось, их не так и сложно возводить… Но как в старой пословице: «У страха глаза велики». Все семьи в итоге переехали в небоскрёбы, когда туда провели и воду, и свет и сделали так, что невозможно не любоваться.

– Ну а ты что же, не перебрался туда? – раздался угрюмый голос Андре.

– Нет, что ты! Мы с мамой решили остаться в нашем домике. Он такой уютный, этот наш дом. Двухэтажный, но потолок низкий и всё такое миниатюрное. И как я смогу бросить тот дом, где вырос? Где жила мама? И где случилось всё самое хорошее и доброе?

– А очень просто, – снова ответил Андре. – В один прекрасный день тебе просто говорят, чтобы собирался. Никого не интересует твоё мнение. Просто ставят в известность, что через пару дней дом, что ты любил всем сердцем, что стал не только местом ночлега и игр, а настоящей крепостью и невозможно представить жизнь за его пределами… больше не будет существовать.

– У вас случилось именно так? Поэтому вы проводите время со мной? – осторожно осведомился Дэнни.

Андре передёрнуло, он тяжело засопел.

Видя это, Стэн быстро спросил гостя:

– Ты так и не рассказал о месте, где вы развлекались.

– А-а-а, точно. Заговорил о любимом и забыл обо всём. Со мной такое бывает. Вы не сердитесь… Так вот, в дальнем конце нашего Плато расположен небольшой лесок с грядой невысоких насыпей, мы их называем холмами. Они сделаны там не просто так. На планах Плато они называются детским садом или площадкой для игр. И туда должны были отвозить маленьких детей тех строителей и учёных, что трудились над Градом.

Утром все просыпались здесь, в своих домах, собирались на работу, добирались до пещер, перебирались на соседний Остров, отдавали своих детей воспитателям, и те уже отвозили их в детский сад, где дети играли, бегали, носились, с ними проводили занятия. Там был навес, если начинался дождь или снег… По первости так задумывалось, но вот не сложилось.

– Ты сказал «отвозили»? Не на велосипедах же? Ведь ваш Остров очень большой.

– Да, я совсем забыл. Планировалось, что на обоих Плато будут лёгкие автомобили на солнечном питании, ну, как подача света в дома вечером и ночью… Но их просто не успели доставить до Обвала. Но ты прав. Ни пешком, ни на велосипедах до крайней точки нашего Плато за один день не добраться.

– И что там, на этой площадке, есть?

– Там интересно, но по большей части детям, не взрослым. Например, холмы – это не просто декорация, а ещё и горки, и лабиринты внутри них. Сделаны они из специального материала – как бы простая земля, но более податливая, из которой лепить можно. С них ребята скатываются, лазают внутри, бегают между ними, забираются на деревья, прыгают с ветвей, качаются на качелях, да много всего… Там ещё земля мягкая такая, если упасть больно, кроме шишек и царапин, ничего не будет. А лес наш классный. Не густой и не редкий. Когда солнце греет, когда хмуро, словно убежище от жары и непогоды. Я люблю там бывать. Только в последнее время не очень часто. Дела всё, работа.

– Какие у детей могут быть дела? Как у нас, наверное, – снова проворчал старший брат.

– Отчего же. У меня там работа осталась. Я обучаюсь по книгам и у тех, кто строит, основам инженерии. Давно уже, с девяти лет. А ещё мне присвоена должность младшего специалиста по очистке воды всего Острова… Ах да, я же вам не рассказывал! Это на поверхности у нас голо и пусто. Но стоит только спуститься вниз, понимаешь, какое огромное предприятие это наше Плато. Там целый механический город, вы представляете? Мало того, что платформы с фундаментами и основами, так и огромный склад всевозможных механизмов: колёса и колёсики, шурупы и винтики, зубчики и огромные раздвижные стрелы кранов с толстыми тросами, крюками, лестницами, перекладинами, гигантскими стёклами для небоскрёбов, готовыми лифтами, сборными шахтами… А также миллионы красок всевозможных оттенков, лаки, обои, штукатурки, кисти, валики, люстры… Да просто всего не упомнишь.

И там, в самом низу, не очень далеко от главного входа, находится и наш с наставником кабинет, где мы следим за уровнем воды в небоскрёбах, родниках, очисткой в резервуарах, пригодностью для потребления… Как-то всё так.

– То есть ты, получается, работаешь наравне с взрослыми? Да ещё и учишься? – всё ещё удивлялся Стэн.

– Ну да. У нас там не принято сидеть на одном месте без дела. Кто-то учится, а кто-то обязательно работает. Но никто никого не заставляет. Все как-то сами просятся.

– А ты, я смотрю, и здесь выделился. И работник славный, и учишься без сбоев. Пляшешь, наверное, здорово, а поёшь – так просто заслушаешься.

Ребята обернулись к Андре. Он смотрел на них зло. Губы дрожали, лицо налилось краской, руки сжаты в кулаки.

– Ладно, ладно. С успехами закончили, – поспешил вмешаться младший. – Расскажи… Расскажи о своей маме. Кто она и что делает?

Дэниел задумался, мыслями улетел далеко, и только грустная улыбка тронула его губы.

– Моя мама замечательная, – очень тихо сказал мальчик. – Добрая, заботливая и очень любящая. Каждый день у нас начинался с улыбки – неважно, пасмурный он был или солнечный. Она отдала мне всю себя с самого рождения, и пусть я родился не на Острове, с самого детства знал, что я здесь свой. И все слова, сказанные мне другими людьми о моих возможностях и способностях, ничто, ведь мама мне сказала, что я смогу, а разве её слова не главное в моей жизни? Она мне заменила всё то, чего мне так не хватало, научила быть сильным, смелым и честным. Ничего не бояться. А ещё… Ещё научила обходиться без неё, ведь она была немолода, а я стал поздним ребёнком… Но даже сейчас, зная, что её нет с нами, я люблю её больше всех на свете. И так будет, пока я жив.

Он не успел увернуться. Сильная пощёчина отбросила его назад, и он растерянно отступил, невольно сморщившись. Ягоды, что Дэнни набрал в ладонь, так и полетели в траву. Но на этом не закончилось. Удар ногой по голени заставил его пошатнуться и упасть. Вздох вырвался изо рта, а голова невольно ударилась о землю.

– Ну что, заткнулся теперь, любимый сынок?..

– Андре! Что ты делаешь? Он тебе ничего не сделал!

– Заткнись, предатель! Думаешь, я не заметил, как ты перед ним лебезишь? Явно подружиться хочешь. Я тебе настолько надоел?..

– Нет! Зачем ты его ударил? Господи, он, по-моему, без сознания…

– Хватит уже! Да что с ним… Глазами моргает, в себя приходит. Сейчас ещё пара ударов – и он научится вежливости.

– Стой! Беги!! – это уже Стэн.

Парень в момент обрёл ясность. Увидел, что к нему приближается здоровый Андре, перевернулся на живот, быстро отполз, со второй попытки поднялся на ноги и бросился бежать. В голове у него ещё стучало от удара.

– За ним! – услышал он сзади.

– Зачем? Оставь его.

– Я тебе говорю – за ним!

– Ах, чёрт. Ладно!

– Ты справа, я слева!

Погоня началась. Сперва Дэниел думал, что стоит немного отбежать – и Андре бросит затею. Глупо с его стороны гнаться за тем, кто не желает ему зла. А за слова, что могли его обидеть, он готов извиниться. Но что такого он ему сказал? Только правду.

Мальчишка бежал по прямой. Леса он не знал, был здесь новичком, только и делал, что огибал деревья и прорывался сквозь листву. Очень скоро его ноги были покрыты кровоточащими царапинами от шипов, руки ободраны о деревья, по голове несколько раз здорово хлестали ветви. Он то ускорялся, то замедлял бег, устал, страшно болело в боку, ноги дрожали, руки тряслись, ртом он хватал воздух и не понимал, дышит ли, страх засел в самой груди и отчаянно стучал, бил тревогу, гнал и гнал вперёд…

Дэнни не сдавался. Да и остановился бы, только слева и справа, то отдаляясь, то совсем близко трещали кусты, слышалось сопение, воздух дрожал от присутствия и совсем-совсем рядом ощущался страх… Несколько раз его почти схватили. Чужая рука полоснула по плечу и соскользнула, а вдогонку прозвучало:

– Ну, сволочь…

В другой раз его здорово ударили в спину, и он покатился кувырком. И схватили бы и сделали, что захотят, только нападавший тоже не рассчитал силы, ударил и упал вслед. Первым вскочил Дэнни и сделал свою последнюю попытку.

Вокруг сгущался лес. Становилось темнее, кроны тяжелели, нависали своими угрюмыми главами над самой землей, и ровная земля тоже изменила себе. Теперь парень бежал то вверх, то вниз, чередуя глубокие ямы с возвышенностями. Всё круче и круче становились бугры, и наконец перед огромным старым деревом он понял, что больше не может. Остановился, упал, подполз к стволу и привалился к нему. Глаза его почти не видели, дыхание не восстановится ещё долго… А его преследователи…

Да вот же они. Злые, потные, краснолицые. Нет, устали тоже, еле стоят. Но твёрже. Конечно, это же их земля, они тут всё знают.

– Поднимайся.

– Я не могу. Хочу просить прощения, если как-то обидел…

– Поздно уже. Ты должен получить свой урок.

– Но я всё понял. Мы так долго бежали. Вы злитесь, я понял, простите меня… Не надо меня бить.

– Встань в тот проём.

Дэнни посмотрел туда, куда указывал Андре.

– Там дыра. Что это за место? Оно страшное.

– Место наше. Тут нам спокойно. Помнишь, я говорил про пять лесов и пять деревьев? Это место здесь, – раздался голос Стэна.

– Хватит болтать. Подними его.

Даже бег не смог вытравить злобу из голоса Андре.

Младший брат подошёл на нетвёрдых ногах, легко поднял Дэнни за руки и оттащил к дыре в корнях гигантов.

– Встань твёрже на ноги и просто потерпи.

– Отойди… И не болтай с ним.

– Мне так жаль. Я правда не хотел. Давай станем друзьями. Я очень хороший друг.

– Заткнись. Ях-х, – со всей силы он вмазал мальчишке пощёчину.

У того дёрнулась голова, в глазах потемнело.

Тогда Андре ударил ещё и ещё. Последний раз кулаком в шею.

– Смотри, как схватился, – указал он брату на руки своей жертвы, намертво сжавшие корни. – Сильный, значит. Бить не будешь?

– Нет… Заканчивал бы ты.

– Да только начал. О чём ты? Маму он свою любит, слышал? Работа у него есть. А вот это не хочешь?

Со всей силы он ударил в живот Дэнни, ещё два раза в грудь, ногой в пах. Мальчик вскрикнул, сжал ноги и обмяк. Но руки так и не отпустил…

– Маму он свою любит. А я ненавижу, слышишь ты, тварь! Работы у меня нет и не учёный я, чтоб тебя!.. Дом у нас ужасный, родителей ненавижу, люди нас прогнали и унизили. А у тебя, значит, всё хорошо?! Хвалиться пришёл?.. Я тебя научу, как не надо. Умным станешь, слышишь? И без всяких книг!..

Он кричал Дэнни прямо в лицо, хотя и не было понятно, слышит его парень или нет.

– Бей его по рукам, пусть отцепится.

– Не буду я.

– Нет, будешь! – заорал что есть силы Андре. – А то изобью, как его. Понял?

– Да, да… понял. Сейчас, – заспешил испуганно Стэн. – Только ветку найду.

– Для чего?

– Чтобы бить.

– Руками бей. Кулаки тебе для чего?

Стэн съёжился, но подошёл к безмолвному Дэнни и стал тихонько бить по его ладоням.

Результата не было. Тогда под напором дышащего ему в затылок брата его удары стали сильнее и сильнее.

Слёзы текли по щекам младшего, но он бил. Наконец руки Дэнни ослабли, и он почти ввалился в Древо.

– Отойди. Дальше я сам.

Стэн упал на пятую точку и отполз подальше.

Ногой он ударил Дэнни в грудь, да так, что тот влетел внутрь и исчез в темноте. Раздался удар, негромкий стон и хныканье.

– Как маленький… Ничего, отлежится, очнётся и будет как новенький. Я прав?

– Д-да, – чуть слышно ответил брат.

* * *

Они ещё какое-то время не уходили оттуда. Отлежались, отдышались, пришли в себя.

– Прости, – услышал Стэн голос Андре, – я на тебя накричал. Не надо было. Ты же брат мне… Нам пора… Он?.. С ним ничего не будет. Проснётся и кое-что, наверное, поймёт. Я очень старался вбить это ему в голову.

Стэн кивнул, но с такой печалью посмотрел на Древо, что старшему брату стало не по себе. Стоны давно стихли, и ни одного звука изнутри больше не доносилось.

* * *

Утро следующего дня принесло немало забот. Все приготовления были завершены накануне, и только кухня была в пару и жаре ещё затемно. Надо было успеть приготовить всё то, что умели и научились делать женщины с Плато с момента вынужденного «заточения», и постараться удивить изысканностью кушаний. Сделать это было не так просто, но Герда обещала себе, что обязательно хоть один раз приведёт всех в замешательство, за которым последует вкусовое восхищение.

Генри не лез в дела супруги. Оставив всех отдыхать и никого не тревожа, он совершил последний обход, не торопясь осматривая дело рук своих – не так критично, как всегда, а больше исходя из старой доброй привычки.

Он обошёл все гостевые дома и осмотрел все комнаты, проверил уровень воды в умывальниках и количество полотенец, отсутствие пыли на полках и наличие сменной обуви у дверей. Совершил прогулку от станции до Обрыва, сметая с рельсов нападавшие за ночь листья и веточки. С окраины Плато, прикрыв глаза от солнца, посмотрел на перемигивание соседнего Острова.

Утреннее марево гудело от ожидания. У мужчины вспотели руки, задрожали губы, а глаза покрылись влагой, и захотелось плакать. Он держался и просто громко дышал, до боли в глазах глядя на яркие линии, что были так ясны в этот день. Слёзы не выдержали и покатились вниз, тёплой волной меняя картину, искажая нереальными изгибами. В ту же минуту ему страшно захотелось искупаться, опуститься до самого дна того озера, куда он с мальчишками ездил три года назад и где они так хотели остаться… навсегда.

Генри обернулся. Ему показалось, что за спиной кто-то стоит. Это всегда были его сыновья, его душа, его любовь… Всегда за спиной или чуть впереди. Он чувствовал их. Но сейчас там никого не было. Отцу стало страшно и очень одиноко.

«Андре, Стэн… Как я давно их не видел. Куда же я их посадил? Последний ряд? Нет, они будут сидеть со мной рядом. Они заслужили».