Швейцарец. Лучший мир

– Это были первые учения, во время которых была совершена попытка оценить степень угрозы боевым кораблям в случае массированного применения авиации. Именно массированного, потому что опыты по использованию авиации против кораблей к тому моменту были проведены уже во многих странах. Но вот учений, в которых было задействовано столько кораблей и самолётов, а в них участвовал почти весь наличный корабельный состав Балтийского флота, способный отойти от причальной стенки, и аж четыре авиационных полка – никто ещё не проводил. И хотя задействованная авиация была представлена уже довольно устаревшими даже на тот момент бипланами «R-1», являвшимися клонами de Havilland D.H.9A образца ещё тысяча девятьсот шестнадцатого года, результаты этих учений, по оценке мистера Фрунзе и подчинённых ему командиров, оказались весьма впечатляющими. – Парень торжественно воздел вверх палец. – Но мы не будем углубляться в их историю слишком уж и подробно. Просто знайте, что по результатам этих учений был сделан вывод о том, что именно авиация в скором будущем станет самым опасным противником военного флота. И этот вывод Советы совершенно устроил!

Молодой человек покровительственно усмехнулся в объектив, после чего продолжил:

– Ну ещё бы! Красные посчитали, что нашли способ, не тратя деньги на огромные и бешено дорогие игрушки типа линкоров или линейных крейсеров, заиметь возможность вполне надёжно защитить свои берега и прибрежные воды от мощных военных флотов imperialistov. Не верите? Давайте посчитаем! Согласно выводам военных экспертов, обрабатывающих результаты учений, для гарантированного потопления одного линкора требовалось послать на него в атаку полк ударных самолётов, то есть бомбардировщиков или торпедоносцев. А это всего лишь около трёх десятков аппаратов. Крейсер требовал эскадрильи. Эсминец – звена. Стоимость одного самолёта условно примем равной пятидесяти тысячам долларов. Хотя эта цифра, скорее, относится к аппаратам времён уже середины сороковых годов, а не конца двадцатых, но пусть… Так что общая стоимость полка ударных самолётов составит полтора миллиона долларов. Стоимость же линкора типа «North Carolina» составила семьдесят семь миллионов долларов. В пятьдесят с лишним раз больше! А, скажем, «Iowa» стоили уже около ста миллионов… Не менее впечатляющим соотношение потерь окажется, если посчитать его не через финансы, а через человеческие жизни. Даже в случае поголовной гибели всего авиаполка, брошенного в атаку на линкор, что, естественно, вряд ли случилось бы в реальности, потери атакующих составят, в зависимости от типа самолётов, принимающих участие в атаке, и, соответственно, численности экипажей, – от полусотни до сотни человек. Экипаж же линкора насчитывал от тысячи восьмисот человек для кораблей типа «North Carolina» и до почти трёх тысяч для «Iowa», – тут парень залихватски подмигнул в камеру. – Вы же понимаете, что с таким соотношением затрат и прибылей уже можно делать приличный бизнес!

Сделав паузу, блогер протянул руку влево, за обрез экрана и выудил банку пива. Вскрыв её, он сделал шумный глоток, после чего продолжил:

– Однако, как вы понимаете, военный флот нужен не только для защиты собственных берегов. У него множество других не менее важных задач – охрана и сопровождение конвоев, высадка и огневая поддержка десантов, демонстрация флага у чужих берегов и на других континентах, в конце концов. Так что, даже если согласиться с тем, что русские нашли способ справиться с эскадрами линкоров imperialistov, строить корабли им всё равно пришлось. Вот только строить они их принялись с учётом всех сделанных ими самими выводов. Вы спрашиваете, что же это значило? А вот что. – Парень снова на мгновение прервался, сделал ещё один глоток из банки и махнул рукой в сторону фона, который в очередной раз изменился, превратившись в схему башенной установки. – Во-первых, русские практически полностью отказались от орудий, не способных стрелять по самолётам. Практически, потому что один тип подобных орудий у них на кораблях все-таки был. Это – главный калибр тяжёлых крейсеров типа «Chapaev», являющегося отнюдь не «клонами немецких паллиативов», как о них говорили, а развитием и серьёзной переработкой немецких «карманников» под задачи, стоявшие перед RKKF и в соответствии с воззрениями русских. Что превратило их из «недостаточно быстрых дальних рейдеров» во вполне приличные тяжёлые крейсера и отличные корабли поддержки десанта. Но эти одиннадцатидюймовые монстры у русских оказались единственным флотским калибром, не способным стрелять по самолётам. «Комми» настолько жёстко соблюдали это требование, что, например, полностью отказались от вооружения своих крейсеров весьма популярным в то время в мире калибром в шесть дюймов и вооружили свои лёгкие крейсера типа «Sverdlov» и эсминцы универсальными орудиями калибра 5,12 дюйма, вследствие чего их лёгкие крейсера до начала войны всеми считались недовооружёнными. Зато во время войны они оказались настоящим кошмаром для люфтваффе. Да и в качестве кораблей поддержки десанта они зарекомендовали себя выше всяческих похвал, компенсируя уменьшенный калибр впечатляющей скорострельностью. Конечно, в прямом боестолкновении с противником, вооружённым шестидюймовками, которые немцы, например, чуть позже начали ставить даже на эсминцы, русским, при прочих равных, вероятно, пришлось бы нелегко. Но в том-то и дело, что за всё время войны русские корабли поучаствовали в подобных столкновениях считаное число раз! Да и о «прочих равных» в них и речи не шло. Зато схваток с авиацией русские моряки наелись от пуза… – Фон за спиной парня снова сменился. На этот раз старая фотография изображала авианалет на идущий полным ходом отряд кораблей, все орудия которых были задраны в зенит и изрыгали непрерывный огонь. – Но это ещё не всё. Исходя из сформулированных по итогам учений представлений о будущей войне на море, а также из крайней ограниченности собственных ресурсов, русские выработали весьма необычный подход к конструированию и вооружению кораблей. Тогда он породил целую волну насмешек. Русские корабли почти повсеместно именовались «неудачными конструкциями, созданными по изначально ошибочно сформулированному техническому заданию». Например, их эсминцы были на несколько узлов медленнее любых других, проектируемых и строящих в то же время. Их тяжёлые крейсера несли бортовую броню в полтора, а то и в два раза тоньше, чем их одноклассники. Что вообще-то выглядит весьма удивительным на фоне того, что русские бронировали свои эсминцы и даже торпедные катера. Да-да, представьте себе, русские ещё в начале тридцатых годов начали строить катера, у которых боевая рубка и палуба в районе расположения двигательных установок были прикрыты бронёй. Тонкой, противопульной, но бронёй! У эсминцев же кроме этого бронировались ещё и орудийные башни. Но дело в том, что подобный подход русских опять же был вызван тем, что они решили в первую очередь максимально защитить свои корабли от того врага, который они считали главным. То есть от авиации! Именно отсюда и это пренебрежение скоростью, и тонкое, но куда более развитое бронирование. От тяжёлой бомбы не очень-то спасёт и в разы более толстая броня, зато для защиты от осколков и авиационного вооружения такой вполне хватит. И, как показал опыт войны, они оказались полностью правы! Ну, во всяком случае, в отношении той войны, которую пришлось вести именно их флоту…

Парень вновь отхлебнул пива, после чего продолжил:

– И ещё один интересный момент. – Фон за его спиной снова сменился, на этот раз представ в виде конструкторского чертежа башенной артиллерийской установки, вооружённой двумя орудиями. – Это, – парень небрежно махнул рукой, – двухорудийная установка типа БУ-2-130, – единственная орудийная установка Советов, калибра 5,12 дюйма, во всём RKKF. – Он ухмыльнулся. – Да-да, дорогие мои, всё так. Если наши знаменитые Mark-12 выпускались в четырёх вариантах установок – открытая на центральном штыре и на кольцевом погоне, а также закрытые одно- и двухорудийные на кольцевом погоне, – то русские выпускали всего один вариант – закрытая двухорудийная установка на кольцевом погоне. Всё. Других нет. Не нравится – не покупайте. – Парень широко усмехнулся и развёл руками. – Скажу более, это была самая распространённая артиллерийская установка RKKF среднего калибра. Все остальные, а Советы выпускали ещё спаренную 10,5-см установку, которую они разработали на базе той, что прикупили у немцев вместе с проектом «карманников», а также и 85-мм опять же двухорудийную установку, были выпущены в суммарных объёмах, составивших не более половины от БУ-2-130… Но зато эту установку они отработали от и до! – Парень допил банку и картинным жестом швырнул её куда-то влево, после чего продолжил:

– Впрочем, русские вообще показали себя сторонниками крайней стандартизации. Знаете, сколько у них было типов корабельных турбин? Один! GTZA-27, производившиеся на трёх заводах, мощностью образцов первых серий в двадцать семь тысяч лошадиных сил, а последующих – в тридцать и тридцать три тысячи. Они их ставили и на тяжёлые, и на лёгкие крейсера, и на те и на другие по три штуки, и на эсминцы – по две, и на конвойные корветы, которые в RKKF назывались «storojeviki», – по одной штуке. А знаете, сколько у них было типов флотских дизелей? Два! Первый они ставили в качестве двигателей экономического хода на все свои корабли – от линкоров до корветов и подводных лодок, а второй, высокооборотный, – в качестве основных двигателей торпедных катеров и «malih ohotnikov». На торпедные катера они ставили по три D-18, а на «malie ohotniki», с которых, кстати, судя по всему, немцы и содрали если не конструкцию, то как минимум свою идею «раумботов», поскольку они строились в тех же корпусах, что и торпедные катера, конструкцию которых, уже, наоборот, русские прикупили у немецкой верфи «Lurssen» в те времена, когда кригсмарине ещё и не думал ни о каких торпедных катерах, по два. Именно благодаря подобному подходу, реально невозможному ни в какой другой экономике, кроме советской, «комми» и удалось весьма недорого построить вполне приличный флот, показавший себя в войне очень и очень неплохо…

Поработав ещё полтора часа, Алекс почувствовал, что его начало клонить в сон. С хрустом потянувшись, он закрыл рабочий файл и по устоявшейся традиции перед сном поднялся в комнату к сыну. Ванька спал на боку, скомкав одеялко и засунув его между коленей. Мальчишка его не подвёл. И сначала – когда они добирались до Парижа, ночуя в случайных местах, потому что без документов ни в один приличный отель было не устроиться, он, как маленький солдат, стойко переносил все выпавшие на их долю «трудности и лишения», и потом. Ну а тому, как ему удалось очаровать мадам Женуа, Алекс удивлялся до сих пор… И теперь, когда им удалось наконец обустроиться, он вполне спокойно принял то, что ему достаточно долгое время придётся пожить с папой и новой няней, а не Маргаритой Ниловной, к которой он успел привязаться в Москве. И только иногда, причём исключительно в момент, когда они были одни, позволял себе подойти к Алексу, забраться к нему на колени и тихо спросить:

– Папа, мама де?

Ну, или когда он уже почти засыпал. Как сегодня…

Постояв несколько минут, Алекс нагнулся и, поправив одеялко, тихо прошептал:

– Ничего, сынок, мама будет жива и с нами. Это я тебе обещаю…

Глава 2

– Н-да уж, задачку вы нам задали, господин Ожеро, – с легкой улыбкой произнёс крупный мужчина возрастом чуть выше среднего, с весьма смуглой кожей и чертами лица, выдающими в нём уроженца полуострова Индостан. Алекс улыбнулся в ответ и пожал плечами, как бы намекая: «А кому сейчас легко?»

– Сказать по правде, сначала я хотел отказаться от вашего задания, – продолжил профессор Бхаттар. – Уж больно оно мне показалось муторным… Дело в том, что эти методы условно делятся на поколения. Потому что новые методы возникали не в качестве гениальных озарений, а вследствие изменения среды, в которой они работали, – степени развития IT, полноты статистики… Вот, например, данные для расчёта ВВП до тридцатых годов прошлого столетия никто не формировал. Да и в тридцатых их начали формировать весьма немногие страны. Так что в мире эта практика достаточно широко распространилась только к середине века. Больше того, современные «методички» разработаны сугубо под западные стандарты, то есть вашей «стране-реципиенту», – тут он снова усмехнулся, – после взятия курса на изменение социальный системы пришлось впустить в Росстат американцев и европейцев, и те полтора десятка лет учили русских статистиков, как именно нужно поменять систему сбора статистики. Но это не главная проблема. Проблема в том, что разные методики наиболее эффективны в разных типах организационных структур. В заказанные вами тридцатые существовали так называемые «линейно-функциональные» структуры, строящиеся вокруг технологического процесса. И там никакой конкуренции или соревнования быть не могло. Ну какая конкуренция может быть, условно говоря, у цеха по выпуску левых ботинок с цехом по выпуску правых? И зачем?

И лишь примерно в середине пятидесятых на Западе появились «дивизиональные» структуры. И вот там уже стало возможным, чтобы одна лаборатория дизайна конкурировала с другой и третьей, ну и так далее. Вследствие чего многие системы управления заточены на использование этой самой конкуренции. Чего мы в СССР тридцатых просто не видим.

– Даже в военной области? – удивился Алекс. Насколько он помнил, ГАУ регулярно проводил самые настоящие конкурсы в области стрелкового вооружения, артиллерии, бронетанковой техники, авиации и так далее, в рамках которых конкуренция между КБ и заводами шла ещё та.

– Там не всё так однозначно, – согласился индиец, – да и назвать конкурсный отбор конкуренцией будет неверно. Слишком уж он привязан к субъективным критериям. Например, советские военные перед войной категорически настаивали на том, чтобы у принимаемых на вооружение орудий отсутствовал дульный тормоз. Этот критерий считался очень весомым, и чтобы образцу «простили» его наличие, он должен был продемонстрировать слишком уж веские преимущества над другими – заметное увеличение боевых свойств либо пусть и не очень большое, но зато компенсируемое очень значимой экономией в развёртывании производства. Однако опыт войны, а также и послевоенного развития артиллерии показал, что данному параметру придавалось явно излишнее значение…

– Хм, а вы неплохо разбираетесь в особенностях довоенной советской военной промышленности, – удивлённо констатировал Алекс. Его собеседник вздохнул и покачал головой.

– На самом деле плохо. Но обойти область, где в те времена присутствовали хотя бы зачатки конкуренции, было бы совершенно непрофессионально. Однако продолжим – дальнейшим развитием стали «облачные» структуры, где часть функций отдается на аутсорсинг посторонним фирмам с рынка. Сами понимаете, что как в «сталинском», так и в «бухаринском» СССР идеи управления через конкуренцию и заявления об её эффективности вряд ли были бы приняты на ура…

Первые пару месяцев после перехода Алекс не мог думать ни о чём, кроме как о смерти Эрики. Он пытался как-то отвлечься, сосредоточиться на сыне – в мае съездил с Ванькой на море, в очаровательный старинный Нарбонн и славящийся своими отелями и пляжами Нарбонн-пляж, расположенные всего в шестидесяти и семидесяти километрах от Каркасона, пытался занять голову, «закапываясь» в местную сеть, но всё было напрасно. Потому что уже через десяток минут он натыкался на очередное упоминание о «Красной графине» и забывал обо всём… Этих упоминаний было множество. Эрика фон Даннерсберг в этой реальности оказалась брендом покруче знаменитого Че Гевары. Дифирамбы «этой мужественной женщине» пелись буквально всеми – от властей и СМИ также уже почившей в бозе ГДР^[11] и до «Lesbenring»^[12]. В честь Эрики во всём мире было переименовано под сотню улиц во многих городах Германии, Швейцарии и Австрии – от Берлина до Люцерна и Линца, а также три десятка площадей и несколько мостов. Её имя носили корабли и концертные залы, художественные галереи и даже марки духов. Кроме того, мемориальные таблички с её именем были установлены на доброй полусотне домов, дворцов и отелей, в которых она когда-то жила или хотя бы останавливалась. По её жизни было написано семь биографических книг и снято пять документальных и три художественных фильма. В двух из которых Алекс был представлен в виде слащавого героя, в последний момент благословляющего свою любовь на подвиг во имя человечества и обещающего позаботиться о сыне, а в третьем – урода, сделавшего наивной девушке ребёнка и бросившего её, вследствие чего, пройдя сквозь подобные испытания, она и поднялась до самых вершин духа и стала той самой героиней, которой все восхищаются. Нет, лично Алекс там особенно не фигурировал, хотя это было и удивительно, в конце концов, он разливался соловьём не столько даже перед Эрикой, сколько перед её родственниками. Так что его точно должны были запомнить. Да и фамилия у него не только была весьма необычной и потому запоминающейся, но и во время их совместного путешествия засветилась, и не раз. А те, перед кем она засветилась, отнюдь не страдали наивностью или недостаточным умственным развитием, чтобы не суметь, так сказать, сложить два и два. Но вот, поди ж ты, несмотря на то что и в фильмах, и в монографиях регулярно, так сказать, проскакивали те или иные толстые намёки, «загадочный спутник» героини в открытую не был назван нигде. Наиболее близко «снаряд» упал в одной из монографий, где прозвучала-таки фамилия До’Урден, но всего лишь как одна из многих. Возможно, Эрика очень талантливо «шифровалась», так что её отлучки и воспоследовавший побег именно с ним никто не связал… Впрочем, это ещё что – в настоящий момент один очень модный режиссёр снимал новый фильм, в котором графиня фон Даннерсберг должна быть выведена в виде стопроцентной лесбиянки! То есть ни о каких мужчинах в её жизни и речи не шло. Более того, как заявил в одном из интервью этот самый режиссёр, ему удалось «точно установить», что её «так называемый сын» на самом деле был юной несовершеннолетней любовницей «Красной графини», предпочитавшей носить мальчишескую одежду…

Но во всём этом не было главного для Алекса фактологического материала – как она добралась до Берлина, где ночевала последнюю ночь, во сколько и каким маршрутом подошла к той пивной на Унтер-ден-Линден, где Гитлер со товарищи в узком кругу решили отпраздновать свою победу. Да что там говорить, если до сих пор было непонятно даже, что это было – заранее подготовленная акция либо некий спонтанный поступок. Ну, типа, Эрика просто шла по улице, пребывая в жутком отчаянии от того, что все её усилия окончились крахом и ненавистный ей Гитлер со своими нацистами получил всю полноту власти и теперь опять поведёт Германию и немецкий народ к гибели, а тут – оп! Её враг сидит и пиво пьёт. Ну и сорвалась… В пользу первого говорило то, что она сумела-таки подобраться к Гитлеру почти вплотную и выстрелить в него несколько раз, несмотря на то, что его и его соратников в этот момент охранял десяток штурмовиков. Да и «товарищи по оружию», с которыми он праздновал свой триумф, были теми ещё волчарами… В пользу второго – выбор оружия, в виде которого выступил всё тот же подаренный Фрунзе маломощный «вальтер ППК»^[13], самого слабого из доступных калибра, который, кстати, во многом и предопределил неудачу покушения. Поскольку из трёх попаданий ни одно вследствие малого калибра и общей маломощности патрона не стало смертельным. А также общий итог покушения, оказавшийся прямо противоположным задуманному, Гитлер не только выжил, но и приобрёл этакий ореол «пострадавшего за идею». Что заметно прибавило ему в тот момент популярности и влияния… А ведь Алексу для выработки стратегии спасения жены нужны было именно такие подробности!

Так что, потыкавшись по сети, Алекс договорился с мадам Валери, которую ему, кстати, сосватала хозяйка арендованного им дома, о том, что она на неделю возьмёт все заботы о Ваньке на себя, и выехал в Германию. Никаким криминалом он там заниматься не планировал, а пограничного контроля в Европе не было, поскольку тут снова имелся в наличии свой вариант «шенгена». Так что Алекс счёл подобную поездку вполне безопасной…

– …«метод критической цепи». Да – староват. Но! Во-первых, метод реально работает и позволяет устранить любые задержки или отклонения в ходе проектной реализации, назначая цельно-критический путь и устанавливая число ресурсов, чтобы выполнить работы. Во-вторых, он работает без компьютеров. И в-третьих, он применим в «линейно-функциональных» типах организаций, которые только и могут быть в сталинском СССР. Впрочем, недостатки здесь тоже достаточно значимые – на практике это получается только у опытных руководителей, потому что многие подчинённые сопротивляются, так как сами по себе проектирование и отчётность требуют массу времени. В результате часто случается так, что начинается скрытое саботирование внедрению подобного метода под маркой того, что «тупое» руководство начинает отчего-то требовать от подчинённых массу «ненужной» и бумажной работы, которая вот прям невозможно мешает исполнению своих непосредственных обязанностей.

– Ну, это понятно, – криво усмехнулся Алекс. С подобным он и сам сталкивался сплошь и рядом…

В Берлине парень достаточно быстро вышел на несколько криминальных журналистов, имеющих неплохие связи с местной полицией и способных получить доступ в полицейские архивы. Всем им он привычно представился писателем-фантастом, который пишет книгу по альтернативной истории, значимым сюжетом в которой должно стать спасение «Красной графини». Пишет он для себя, не особенно рассчитывая на издание, максимум выложит в местный аналог интернета для любителей, погружённых в тему. Потому-то он и зациклен на максимальной достоверности. А для того, чтобы добиться подобного уровня достоверности, ему и нужны самые подробные сведения – протоколы допросов, схемы места происшествия, показания очевидцев, фото участников и так далее.

– И сколько ты готов потратить на подобную чушь, мужик? – лениво уточнил Гюнтер Краббе, который, по информации Алекса, являлся неким негласным «гуру» криминальной журналистики Берлина.

– Всё зависит от полноты и достоверности информации, – улыбнулся Алекс. – Но, поскольку вы уже прошли, так сказать, первоначальный отбор, то начальной суммой будет три тысячи швейцарских франков.

Гюнтер удивлённо присвистнул.

– Неплохо… – А потом хитро прищурился: – Но, как я понял, это именно начальная сумма?

– Да, – кивнул Алекс.

– И получит её тот, кто первым доставит тебе полную копию полицейского дела? – уточнил ещё один из присутствующих.

– Да нет, – Алекс мотнул головой. – Если все принесут по копии полицейского дела – все и получат. Я склонен поощрять старание. Но если кто-то сумеет накопать что-то ещё…

– Да что тут ещё может быть? – удивлённо спросил один из молодых журналистов.

– Ну-у, например, мемуары Курта Шайгера, – довольно усмехнулся Краббе. – Не знаешь, кто это такой, сынок? А это тот самый штурмовик, который хвастался, что именно его сапог и раздавил череп «Красной графини»…

Алекса от этих слов слегка замутило. Но Гюнтер этого не заметил и довольно закончил, покровительственно махнув рукой:

– Так что готовьте денежки, герр писатель. У вас будут самые полные и эксклюзивные материалы по этому делу…

– Далее «метод критического пути». Прекрасно работающая система и весьма наглядная, поскольку в ней широко используются такие инструменты, как диаграммы Гантта, PERT-диаграммы и сетевые графики. Но тут одна беда. Приписки!

– Приписки? В сталинском СССР? – удивился Алекс. Он считал, что это беда гораздо более позднего времени.

– Да-да, увы, это факт. Причём результаты зачастую просто чудовищные. Так, при строительстве одного из важнейших объектов первой пятилетки – Belomorsko-Baltiiskogo kanala – между шлюзами номер семь и восемь при прокладке искусственного русла наткнулись на скалу. Неожиданно. Там сверху была подушка мягкого грунта, фактически болота, а вот чуть глубже… Но, поскольку объём выделяемого финансирования и даже снабжение работников продуктами, так называемая «paika», зависели от записанной выработки, начальство долгое время «не замечало» приписок. И к началу тридцать третьего года этот участок был «вырыт на бумаге». А в реальности – нет. Результат – пришлось каяться, просить взрывчатку и подрывников и, изо всех сил напрягая «каналармейцев», рыть. И это при резко сократившемся вследствие падения выработки снабжении. Так что в этот год на стройке резко возросло число жертв…

После этой встречи в Берлине Алекс наконец-то успокоился и стал в состоянии думать о чём-то ещё.

Вследствие чего ему удалось довольно быстро разрешить и загадку с приютом «До’Урден». Как выяснилось, этот приют был создан в сорок первом году, в самый разгар Второй мировой, и предназначен для проживания детей, пострадавших от войн и военных конфликтов. Для его финансирования от имени некоего лица, судя по документам носившего фамилию «До’Урден», в один из швейцарских банков была положена очень солидная сумма. Она была рассчитана на сто лет существования приюта. Но к настоящему моменту несколько выпускников приюта, сумевших достичь в жизни достаточного финансового успеха, изрядно пополнили его фонд, так что сроки его финансирования и, следовательно, существования заметно увеличились… Отсутствие же всех его обитателей в день весеннего равноденствия являлось результатом бытовавшей в приюте легенды, согласно которой этот самый «До’Урден» на самом был представителем загадочного народа дроу, живущего глубоко в недрах земли, и более того, князем этого народа, который какое-то время жил на поверхности, вот в этом самом доме, а потом ушёл обратно в «свой мир», отдав дом под детский приют и оставив денег на его содержание. И лишь раз в году, в свой «день рождения», который приходится как раз на день весеннего равноденствия, он позволяет себе возвращаться в свой дом и провести в нём один-два дня, вспоминая свою жизнь на земле. Так что, в знак уважения к нему, в это время всех обитателей приюта увозят из него ажно на три дня, чтобы они не мешали «князю До’Урдену» предаваться ностальгии. Этим же, кстати, объяснялся и запрет на какие-либо перестройки в доме и окрестностях… После зрелого размышления Алекс решил, что всё это отнюдь не какая-то удивительная случайность, а, скорее всего, «привет» ему от ИНО и Зорге, который столь хитрым ходом смог и сохранить тайну, и обеспечить ему беспрепятственный доступ во вполне себе тёплый и жилой дом, без всяких «архитектурных излишеств» типа установленного посреди портала камина, а также получить возможность сразу же ознакомиться с кое-какой актуальной информацией и заиметь некие минимальные начальные средства. Впрочем, возможно, деньги были инициативой самих детей… Особую пикантность подобному придавал факт, что в этом реальности «дроу» были, так сказать, совсем не раскручены. Вследствие чего в запросе по слову «дроу» в местном глобальном поисковике первой строчкой в перечне ссылок почти всегда вылезал именно «Приют До’Урден». Вероятно потому, что никакого Роберта Сальваторе здесь не было. Вот ведь удивительно – Толкиен был, Хаббард был, Гаррисон был, Азимов был, даже игра «Dungeons & Dragons» имелась, а об известном американском писателе-фантасте Роберте Сальваторе никто и слыхом не слыхивал. Либо он в этой реальности не родился, либо по какой-то причине избрал себе иную жизненную стезю…

И вот после того как, так сказать, тайна прибытия была разгадана, а процесс получения той информации, которая представлялась Алексу жизненно необходимой, был запущен, перед ним встал вопрос: что же делать дальше. Чем полезным занять время, оставшееся до перехода в прошлое? Ну, кроме общения с сыном, естественно… Что же ему на этот раз принести «в клювике» Сталину и компании?..

– …но главный метод, на который я советую обратить внимание, это «Метод моделирования событий». Метод почти как по заказу. В его основе лежит проведение проектного анализа с использованием методики Монте-Карло. В подготовленном нами материале мы нашли очень много «неудачных» совпадений событий, которые сами по себе не критичны, но вот вместе… Каюсь, здесь мы даже залезли в сферу внешней и внутренней политики. Уж очень наглядно получилось. Ведь не случись тот путч… – Профессор покачал головой. – Единственная проблема в том, что этот метод даст сколько-нибудь значимый эффект тогда, когда накоплена статистика по событиям, а в СССР того времени её с необходимой точностью никто не ведёт, и ещё он требует неплохих вычислительных мощностей…

Главным, естественно, была информация по «путчу». Эту информацию он Сталину обязательно принесёт! Но её достаточно и в открытых источниках. Да и по поводу, так сказать, не совсем открытых у парня были идеи, как её можно будет оттуда добыть. Причём даже без личного участия. Для этого просто требовалось проявить немного больше присущей ему щедрости… Дело в том, что в перечне диссертаций на соискание степеней докторов и кандидатов наук по направлению «новейшая история» с тегом «смена руководства в СССР в середине тридцатых годов» или схожих имелось почти двести наименований. Причём большая часть из защитивших диссертацию по данной теме вполне себе здравствовали и в настоящее время. Уж больно они были популярны в десятилетие перед и сразу после разрушения СССР… И Алекс сильно сомневался, что среди этого сонма диссертантов не найдётся несколько человек, которые согласятся подготовить развёрнутый специализированный доклад по той теме, в которую они сами погружены давно и успешно. Особенно если им предложить за это достойное вознаграждение. А поскольку материалы пойдут напрямую всем «допущенным к тайне», то никаких дополнительных «обременений», типа специальной вычитки для исправления от анахронизмов, не потребуется… Большего он, учитывая, что ему не рекомендуется пересекать «охраняемые» границы, сделать всё равно не сможет. Но и этого будет вполне достаточно. Особенно если выбрать для подготовки докладов тех, кто и так уже имеет как все необходимые допуски для работы в самых секретных архивах, так и налаженные хорошие связи в них же. Сталин, Фрунзе и Киров точно будут ему сильно благодарны. Особенно Киров. Ну, когда увидит на фотографиях того времени, в каком виде он предстал перед судом… Кстати, в этом была и некоторая вина Алекса. Потому что, как следовало из той информации, которую парню уже удалось нарыть, одним из самых важных вопросов, ответ на который заговорщики очень сильно пытались «выбить» из Кирова, было место расположения «Будущего-1»…