Матрону страшило, что Ревекка начнет новую жизнь, и позабудет старую. Будучи неглупой дамой, она понимала, что в рабство ее подруга угодила не специально, и, разумеется, не по собственной воле. Эмилия понимала, что первым делом, та захочет забыть тот корабль, на котором ее везли. Захочет забыть, невольничий рынок, на котором ее словно скот, продавали. Тут и думать нечего. Любой нормальный человек, хотел бы забыть такие вещи и вычеркнуть их из воспоминаний. Но как она поведет себя по отношению к ней?? Ведь в новом доме ее никто не обижал. В новом доме ее любили. Кроме того, отпуская Ревекку на волю, Эмилия могла потерять не только подругу, но и лучшего косметолога, так ретиво и с такой скрупулёзностью, следящего за ее внешностью. Так что же делать? Вдруг, в голове словно молнией сверкнуло. Идея, неожиданно пришедшая на ум, перевернула всё с ног на голову. Эмилия даже задыхаться от радости начала, но быстро взяла себя в руки. Еще раз посмотрев на Ревекку и убедившись в том, что она хочет сделать именно такой подарок, матрона начала:
– Хочу признаться тебе, – она говорила, каким-то поучающим голосом, будто это происходил разговор учителя с учеником, а не беседа двух подруг – с той поры как ты появилась в нашем доме, жизнь приобрела, уже забытые мной, оттенки радости. Я посмотрела под другим углом на себя, и на свою семью. Я смогла увидеть гармонию, которой раньше не замечала. Рассмотреть все это, помогла мне ты!! И теперь, в благодарность, я хочу наградить тебя – она выдержала паузу. Такую паузу, чтобы Ревекка заерзала на стуле от нетерпения, чтобы ее черные глаза озарились искорками и лучами надежды.
– Я хочу подарить тебе свободу, – Эмилия снова остановилась. Ей хотелось посмотреть на реакцию подруги, но её не наступало. Ревекка сидела как окоченевшая, и молча, с каким-то каменным выражением ужаса на лице, слушала госпожу. – Но свободу не тебе, а твоей дочери – продолжала матрона.
Слезы благодарности, маленькими океанами наполнили черные, графитовые глаза. Хотя, наполнили неправильное слово. Переполнили!! Тонкие струи, словно весенние ручейки, побежали по щекам Ревекки. Она не могла выразить словами, что сейчас чувствует. Ликование и недоверие, блестели в уголках ресниц, одновременно. Нарастающий эмоциональный вулкан накапливался в груди. От переживаний, распирающих душу изнутри, стало тяжело дышать. Хотелось кричать, хотелось броситься в объятия Эмилии, хотелось сжать ее так сильно, насколько вообще это возможно. Всё её естество требовало что-то делать. Однако, Ревекка сидела как громом пораженная. Она знала, по крайней мере, никогда не боялась себе в том признаться, что на собственной судьбе, давно уж поставила крест. Её целью, ее единственной целью, являлось благополучие дочери, и оно, это благополучие, разумеется, начиналось с освобождения от рабства. Признаться честно, про это освобождение, она мечтала очень скромно и осторожно. Нет, конечно, Ревекке этого хотелось, причем хотелось больше всего на свете, но она была реалисткой. Наблюдая за течением жизни не откуда-то сбоку, и прямо из её гущи, она прекрасно понимала, насколько эта цель хрупка и амбициозна. Ревекка видела как сотни, да что там сотни, тысячи людских судеб, отправлялись в лучший из миров, так и не вкусив сладостного аромата свободы. Она видела как эти сотни и тысячи, сменяли другие, такие же как предыдущие. Она видела, как большие человеческие жернова, перемалывали и дробили любую людскую надежду. Мечтать одной тяжело, мечтать, когда твоих утопий никто не разделяет, труднее в тысячу раз. Однако, её мыслей не то чтобы не разделяли, её вообще считали сумасшедший, стоило Ревекке завести разговор про грядущую свободу. Иудейка пробовала объясниться с братьями-рабами, пробовала распалить в них надежду, чтобы хотя бы краешком души, погреться об ответное тепло. Всё тщетно. Там не существовало надежды, лишь леденящая пустота и пренебрежение ко всему дальнейшему. Однако она верила!! Она надеялась для дочери. Для нее же, она делала вид, что всё будет хорошо, заставляя верить в это и её. И сейчас, всё свершилось. Возможно ли в это поверить? Наяву ли происходящие, или это сон. Да кто ж его знает!! Но просыпаться она совсем не хотела. Эта радость, эта неожиданная радость, свалилась на нее словно снег на голову и совершенно дезориентировала. Ревекка ,натурально, не могла сообразить что же теперь делать. Словно баран, которого ведут на убой, вращала она глазами вокруг, молча покоряясь судьбе. Точнее она понимала, что сейчас надо благодарить и радоваться, но почему-то сидела в бездействии. Глядя со стороны, можно было бы подумать, что Ревекке сказали, будто дочь завтра казнят, а не освободят. Именно так это и выглядело. Прошла еще минута. Ревекка протерла глаза, и ущипнула кисть своей руки. Нет!! Это был не сон. Её дочь, с этой минуты, стала свободной.
– Госпожа, – проговорила она протяжно, сквозь всхлипы и задумчивость. – Вы так добры ко мне, скажите, чем я заслужила эту честь?
– Своей любовью ко мне. Вижу же, что она искренняя. Ведь я не ошибаюсь? – Эмилия прищурилась, сквозь слезы радости, выступившие на лице.
Ревекка ничего не ответила. Да и не могла она сейчас говорить. От счастья кружилась голова, а мысли, как в раскрученном калейдоскопе, разбрасывались в разные стороны. Не говоря не слова, она уткнулась в колена госпожи, и разрыдалась так сильно, что тело пошло конвульсиями. Так честно и чисто реветь, мог только тот человек, кто смог преодолеть подобный путь и непонятно каким образом, все-таки добрался до цели. В слезах Ревекки слышалось не только счастье. Вместе с ними наружу выливалось то время унижений и пресмыканий, та боль, что казалась нестерпимой и неподъемной. В душе она благодарила своего бога. Благодарила за то, что заставил пройти её через это, что заставил сделаться сильной, и самое главное за то, что заставил заново обрести самое женское чувство – любовь. До себя самой ей не было дела, и если когда-нибудь богатый патриций, хотя бы и в шутку, предложил бы принять страшную смерть, в обмен на свободу дочери, она бы не задумываясь, согласилась. А сейчас, мечта сбылась. И как оказалось, для этого не нужно делать чего-то мерзкого, подлого или низкого. Надо всего-то оставаться собой, и уметь не потерять лица, в этом не самом простом мире. Оказалось, только и нужно, что слушать сердце и идти по его велению. Ведь именно благодаря любви к ближнему, благодаря тому, что она сумела понять душу Эмилии, получилась такая награда.
– Не сомневайтесь во мне никогда!!! – как заворожённая бормотала Ревекка. – Я всегда буду преданна вам, как собака, и не потому что вы купили меня на рынке, а потому, что таким людям как вы и надо служить, потому что, такие как вы, и достойны этого.
Ревекка поднялась с колен, и осмотрелась. В ее глазах сверкала такая решимость и уверенность, что казалось, она сейчас готова горы свернуть. Ей непременно хотелось доказать свою любовь и преданность прямо сейчас. В этаком исступлении, она крутила головой посреди колоннад, в бесполезных попытках найти что-нибудь подходящие. Но способа, прямо сейчас проявить себя, не было. Глупо смотрелось, но честно. Эмилия, с доброй, понимающей улыбкой на губах, притянула ее к себе, и ласковым шепотом, каким обычно разговаривают с беспокойными детьми, проговорила:
– Иди к дочери. Сейчас вам самое время побыть вместе, – и поднявшись со скамейки, по-матерински поцеловала ее в лоб.
Ночь застала Ревекку, ровно там же где она рассталась с Эмилией, под сводами галереи. Конечно, получив шикарные известия об освобождении дочери, она ринулась искать ее дабы обрадовать, но сразу найти не получилось. Как говорилось ранее, молодежь уехала в Остию на представление. Тогда, вернувшись обратно в перистиль, Ревекка решила, успокоившись, обдумать счастливую новость. Будучи дамой умной, повидавшей роскошь и убожество, она прекрасно понимала мысль, некогда высказанную одним старцем. «Благими намерениями вымощена дорога в ад» так звучала эта фраза. Зачем она её запомнила и почему подумала о ней именно сейчас? Да очень просто!!! По крайней мере, она его так понимала. Выражение учило смотреть на мир, не только своими глазами, но глазами других людей. Причем, неважно, делаешь ли для них что-то, или они делают это что-то для тебя. Важно понять свой поступок ихним разумом!! Увидеть его ихними глазами!! Осознать, что твое добро, есть добро и для них. Понять поступок делающего для тебя человека. Возможно он хотел сделать одно. Сделал. Но результат соответствует его пониманию добра, а не твоему. Это не значит, что он замыслил плохое. Это значит, понимание про хорошее у вас разное. Вот и сейчас, получив свободу дочери, она хотела понять, так ли эта свобода хороша??!! То есть, конечно же хороша, но нет ли тут чего-нибудь такого, что она пропустила, из бьющих через край эмоций!!! Умный человек, сначала должен отдышаться, отогнать от себя нахлынувшие чувства, и проанализировать спокойно, так сказать, без сердца. В любом деле, кроме положительных сторон, имеются отрицательные, и теперь, укрывшись ночным покрывалом от остальных обитателей дома, она принялась размышлять. Что дает свобода? Как теперь Флавиан посмотрит на роман сына, с гражданкой Рима? Ведь раньше, как она понимала, глава семьи не обращал внимания на увлеченье сына, лишь потому, что Авелия являлась рабой. Подумаешь!! Да и что могло его беспокоить? Ребенок развлекается, что тут плохого?? Наиграется и решит, как жить дальше! Раб не человек!!! Луций может совершенно спокойно жениться, разумеется, на той, которую укажет ему отец, и в новый дом войти с новой и женой и с Авелией, ведь она раба. Раба не человек!! Это как взять с собой котенка, ишака или шкаф в новый дом. Ничего плохого в том нет. Да и новая жена не обидится, подумаешь, старое дорогое увлечение мужа. С обретением Авелией свободы появлялись затруднения, а точнее одно огромное, это чувства. Да, да именно чувства. И как бы громко то не звучало, именно взаимные чувства могли стать главным препятствием нормальной жизни молодых. В том, что Луций любит ее дочь, сомнений не было. Однако, как поведет себя юный патриций, узнав, что Авелия стала гражданином Рима?? Ведь у граждан есть права!! Какие никакие, а права!!! Хотя как поведет себя любящий молодой человек, гадать не стоит. Тут и так всё ясно. Совершенно точно он обрадуется этой новости, ведь, что не говори, а роман с рабой не поднимал его достоинства в глазах общества. Скорее всего, Луций уже ходил к отцу с подобной просьбой. Подождите-ка!! Раз освободили только сейчас, значит, Флавиан до этого отказывал!! Или стоп!!! Раз свобода все-таки есть, получается, передумал и согласился!!? Что это может значить?? Флавиан умный муж, и пропустить такую деталь, как безумная любовь его сына, разумеется, не может. Как же это понимать?? А может быть Эмилия, еще не советовалась с ним? Да, скорее всего так и есть. И что же дальше делать? Мысли, гудящим пчелиным роем, крутились в голове у измученной Ревекки. Слишком много разных исходов получалось в этой ситуации. Могло быть и очень хорошо, и очень плохо. Ощущалась, просто таки, кладезь недосказанности на сегодняшний день, точнее, на сегодняшнюю ночь. Однако, общая картинка казалась более менее понятной. И выглядела она так:
Свобода Авелии, есть хорошо для Эмилии – ведь это её дар. А думать про свой поступок дурное, тем более для такой умной женщины, как матрона!! Такого даже представить себе нельзя. Свобода Авелии, хорошо для Луция. Тут и говорить не о чем. Влюбленный юноша, наверняка, будет на седьмом небе от счастья. Остается Флавиан. Тут ситуация двояка. Возможно, у него есть планы на Луция, хотя о чём тут думать, конечно же, есть!! Имеется ввиду, планы на женитьбу Луция. Наверняка же есть!! Эх, если бы наоборот!! Ревекка улыбнулась. Если бы Луций и Эмилия думали бы против, а Флавиан за, то шансов на дальнейшее будущее молодых, оказалось бы больше, именно в таком варианте. Глава семьи решает всё!!! А в том, что Луций послушный сын своего отца, сомнений быть не может. Если Флавиан распорядится разорвать отношения с Авелией, юноша не посмеет тому перечить. Он ущемит, уязвит, свое чувство, но непременно сделает по указке отца. Что тогда будет с Авелией? Это разобьет ей сердце, и в этот раз, боюсь, у меня не хватит слов, чтобы утешить дочь. Ведь девочка живет Луцием, встает с его именем на устах, и засыпает с ним же. Она уверена, что страдания прошлой жизни перенесены не зря, что вот награда – ее единственный Луций. Знаю истинно, что не нужна ей свобода без него. Как пить дать, если суждено произойти плохому, если Флавиан решит по-своему, она ни секунды не думая, закабалиться обратно в рабство. Она точно так сделает!! Если это условие, чтобы находится рядом с Луцием, она непременно его примет. Даже глазом не моргнет. Вот это будет номер!!! – Ревекка улыбнулась краешками губ, и продолжила размышлять. А Флавиан, что Флавиан? Его я прекрасно понимаю. Одно дело увлечение рабыней, которое ни к чему не обязывает. А другое дело отношение с гражданкой Рима. Что она ему за партия? Если честно, то хуже и не придумаешь!! Бывшая рабыня. И зачем такой подарок нужен?? Оставалось бы, как раньше. Любили бы друг друга дети, и не забивали бы голову бытовыми заботами. Ну, женился бы Луций на другой, разделил бы ее состояние, а любить, так и любил бы Авелию, и не пришлось бы отдалять ее от себя. Рабов-то можно брать с собой после свадьбы, а вот свободных граждан, нет!! ОЙ, как все закрутилось! Ох, зачем все это надо! Что ж делать, в самом деле? Ну не просить же Эмилию отменить свою награду!!! Как же жизнь запутана…
Всю ночь размышляя о произошедшем, Ревекка так и уснула сидя на скамейке, подперев голову руками. Измотанная счастливой новостью, она и вправду не знала, что делать и что думать. Морфей обнял уставшую женщину, послав её вместе со сном идею – уповать на бога единого, который направит и подскажет, как дальше будет. Так уже было. И надо отметить, прекрасно получилось. Свинцовые веки налились тяжестью, и словно ворота, разделяющие миры и грез и реальности, затворились.
Ближе к утру, из-за стен дома послышался веселый смех – это молодая компания возвращалась из Остии. Среди веселящихся людей, Ревекка явно узнала дочь. Ее заразительный хохот, с еле заметными нотками похрюкивания, нельзя перепутать не с кем. Ревекка попыталась улыбнуться, чтобы предать своему виду более счастливый облик, но чувствовала, что получается плохо. Тем не менее, счастливое лицо сейчас было необходимо. Двери атриума распахнулись, и веселая ватага буквально ввалилась внутрь. Они казались чем-то возбуждены, потому что вели себя до неприличия громко. Однако, увидев белую, как полотно Ревекку, прислонившуюся спиной к одной из стен, немножечко поутихли. Муция и Луций отправились в перистиль, видимо, желая продолжить гуляние, а Авелия, словно бабочка, порхнула к матери. Уже приближаясь к ней, она поняла, что что-то не так. У Ревекки не получилось создать беззаботного настроения. Последние несколько шагов Авелия прошла невыносимо тяжело, ибо приближаясь, она читала по лицу матери, что произошло что-то ужасное. Объяснение оказалось не долгим. Родительница сразу объяснила дочери, чем чреват ее новый статус. Дальше она захотела рассказать, какие варианты развития событий она видит, потому что надо что-то делать. Однако, именно на этот вопрос у неё отсутствовал ответ, и она хотела предложить подумать вместе, но Авелия резко оборвала ее.
– Мам, я люблю его. Люблю так сильно, что даже выразить тебе этого не могу. Без него жить не хочу и не буду. Догадываться, угадывать и переживать нет смысла. Я теперь же пойду к нему, и пускай выбирает мою судьбу. Как скажет, так и будет. Не хочу ничего придумывать и додумывать. Этого не надо. Хватит!!
Авелия развернулась и пошла твердой походкой, в сторону перистиля. Ревекка тоже как будто собралась с ней, но дочь так грозно на нее глянула, что мать быстро передумала, и осталась в мучительном ожидании, около стены.
Когда ждешь чего-то важного, того, что должно вот-вот произойти и решить твою участь, время имеет свойство растягиваться так длинно, что минуты кажутся часами, а часы годами. Вот и сейчас Ревекка, опираясь спиной на стену, уже не знала, чем занять свое сознание, лишь бы скоротать этот временной отрезок. Она пыталась отвлечься на что-нибудь, но получалось неудачно. Она пробовала ходить вокруг имплювия, чтобы хоть как-то убить время, но уже через пару кругов, это занятие начало раздражать. Сконцентрироваться на чем-то одном, просто не получалось. От мучительного ожидания заболела голова. Виски принялись пульсировать столь сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнут из головы. Женщина металась, словно разъяренный барс в клетке, пытаясь найти себе место. Но места не удавалось найти. Хотя, разумеется, место вообще оказалось не причем!!! Все порывы успоится не принесли желаемых успехов, как вдруг, на пороге коридора, появилась молодая пара. Авелия, бледная, словно лунная ткань, через которую казалось, можно смотреть насквозь, выглядывала из-за сильного плеча Луция. Издали казалось, будто бы он держит ее на руке, хотя на самом деле, молодые люди стояли рядом, плотно прислонившись, друг к другу. Этакий Титан и Диана, спустившиеся на землю, дабы явить смертным свою волю. Юноша встал чуть-чуть впереди своей спутницы, закрывая собой ее от всех опасностей, что могут встретится на пути, хотя таковых и не предвиделось. Но всё равно, всем видом титан показывал, что это девочка – его, что решение он принял окончательное и не приведи бог, кто-нибудь дерзнет в этом усомниться. Его взгляд чем-то напоминал взгляд львицы, той, что гуляет с выводком, и неожиданно заприметившую опасность. Всё стало понятно без слов. Их внешний вид, их пара, говорила сама за себя. Глядя на молодых, не требовалось дополнительных объяснений, не стоило сотрясать воздух банальными фразами, всё оказалось ясным без слов. Ревекка это понимала, хотя правильнее сказать, чувствовала. Любуясь молодою четой, она видела что-то, что невозможно разорвать, что-то, что не может выглядеть половиной и существовать по отдельности. Столько решимости и умиления читалось в юных, только начинающих созревать, лицах. Он сильный, властный и волевой юноша, словно гора выступал пред нею. Она стройная, сочная, кипящая страстью, послушной женой находилась за его плечом. Прекрасная картина правильного счастья. Мать любовалась дочерью и будущим зятем одновременно, настолько они были красивы в эту секунду. Авелия, измученная сомнениями и переживаниями пред разговором с любимым, прямо на глазах матери сбрасывала с себя тот страшный груз. Тот груз, что тяготил ее всего несколько минут назад, превращаясь теперь, в самую счастливую девушку на земле. Доселе испуганные глаза заново искрились блеском не испытанного чувства радости и будущего счастья. А он рядом с ней, расправив плечи как крылья, горделиво смотрел вперед, демонстрируя что рядом с ним его женщина, и за нее он на всё готов. О вседержитель, одним твоим промыслом жила и жить буду. Она почувствовала, что теплые слезы, покатились по улыбающимся щекам.
– Мама, – только и успела произнести Авелия, и голубкой перепорхнула с плеча Луция на ее плечо. Они обнялись так крепко, как будто встретились впервые после длительной разлуки. Слезы радости смешались с поцелуями, которыми они обсыпали друг друга.
Луций, находившийся рядом, сначала отворачивал голову от неловкости, но после, еще раз посмотрев на эти нежные объятия, перестал прятать очи и с умилением наслаждался счастливым видом матери и дочери. Внезапно Ревекка оторвала от себя Авелию, и вопросительными глазами установилась на жениха.
– Но что скажет твой отец, узнав о вашем решении? – спросила она с некоторым испугом.
– Ничего не скажет – ровным, спокойным голосом ответил Луций.
Ревекка вытаращилась на него с неким недоверием. Ей, конечно, очень хотелось верить в слова юноши, однако, при этом, она прекрасно понимала, что конечное решение в любом случае за отцом. Поэтому, ничего не отвечая, она продолжала буравить Луция проницательным взглядом.
– Она моя. Была до этого и остается ею сейчас. По сути, ничего не изменилось. – с видимым раздражением отвечал Луций. Он вообще не любил оправдываться, однако, сейчас терпел это, только из-за чрезмерной любви к невесте.
– Мне очень по сердцу ваша уверенность господин, но вы уже разговаривали с ним?? – никак не унималась Ревекка, чувствовавшая негатив молодого человека, но просто не властная поступить по-иному.
Луций рассмеялся в ответ. Ему не хотелось объясняться с рабой, но она все-таки являлась матерью Авелии, а ради нее он был готов на все.
– Мы обсуждали это с отцом, еще до решения матери, – он придвинулся ближе, и снизил тон на порядок, – признаться оба переживали, как воспримет эту новость мама – при этом Луций расхохотался как конь. – А тут всё так замечательно закончилось. Припонов нет. Я женюсь на твоей дочери.
Ревекка почувствовала такое облегчение, что сравнить его с чем-то другим, по-настоящему весомым, оказалось невозможно. Внутри кричало простое, материнское счастье. Оно именно кричало, а не радовалось. Всё, чего Ревекка просила у бога, стало исполненным. Ее девочка выходит замуж. Да как выходит!! За того кого выбрала сама, а не по указке, как остальные. Удивительно устроена жизнь, ведь совсем не давно, стоя на постыдном невольничьем рынке, ее вместе с дочерью, подарили. Какие мысли крутились в головах у обеих?? Авелия, никогда не считалась дурочкой и уже в тот момент всё прекрасно понимала, с ужасом представляя грядущие перспективы. Могли ли они тогда, в самых смелых фантазиях, даже в бреду, представить себе что-нибудь подобное? Конечно, нет!! На секунду вспомнился Махерон. Вспомнился дом, вспомнился муж и то, как её отдали за него, не спрашивая мнения. Там она считалась свободной, но рабой, а здесь Авелия раба, но свободна. Ну судьба, ну жребий человеческий, как же тебя понимать?? Однако, всё это после.. Сейчас надо неприменно что-то ответить, но глядя на эту пару, хотелось молча любоваться ими. Авелия, буквально висела на плече Луция, тупя взор, не тая более своего счастья. А он, могучий словно скала, закрывал ее своим телом, блистая великолепием, и отражаясь в глазах любящей невесты. Разве что-то есть прекраснее, чем чистая, только набирающая разбег, молодая любовь. Как ветка куста, еще недавно осыпанного почками, Луций с Авелией оказались весенними цветами, распускающимися на ней. Не говоря не слова и не думая больше не о чем, Ревекка обняла детей, застыв на мгновение, и отошла прочь, потому что слезы радости, душили ее.
– Мам, приходи в себя поскорее, – пробормотала, еле сдерживающая слезы, дочурка.
– Помимо этих новостей, есть еще одна. К нам едет Луций Пизон. Понимаешь?? К его приезду готовится весь дом, и Эмилия хочет предстать пред наместником во всей красе. Поможешь ей?
Не говоря не слова, Ревека, хлюпая носом и вытирая глаза, чуть ли не бегом, помчалась в покои Эмилии, где уже находилась Муция, желавшая тоже придаться в руки любимого маминого косметолога. Пройдя буквально несколько шагов, она почувствовала себе покрепче и полегче. Сентиментальность начала уходить, сменяя дрожащей сердце, логичным и таким привычным для нее рассудком. Еще раз обернувшись к молодым, и убедившись, что это не сон, Ревекка направилась к подруге.
Весь дом с радостью воспринял новость о свадьбе молодых. Одинаково веселились рабы, и наемная прислуга. Сказка, которую рассказывали рабыни своим детям перед сном, обретала вполне осязаемые очертания на примере Авелии. Закабаленная жизнь наполнялась новым смыслом, грозила новыми шансами, и вообще менялась в лучшую сторону. Ликовали и за пределами имения, любуясь будущей четой, и пересказывая историю чудесной любви так усердно, что она докатилась до Рима. В Остии же, совершенно точно, каждый житель знал кто такие Луций и Авелия. Стоило им появиться на улицах города, как лица граждан и рабов, одновременно, будто бы по чьей-то указке, заливались радостью и улыбками. Более того, каждый считал своим долгом, каким-нибудь образом поздравить молодых лично. Булочник спешил угостить свежей выпечкой, виночерпий нес амфору лучшего вина, обычные же рабы, не имевшие за душой ничего, да и души то тоже не имевшие, подходили ближе и выкрикивали слова поздравлений. Город буквально жил молодою парой, забывая и примеряя свои ссоры и распри. Разумеется, радовались и родители Луция, однако не только счастью детей, но еще и резонансу, который произвела в обществе эта история. Нет, и без нее Флавиан считался наиславнейшим мужем, а Эмилия наимудрейшей матроной. Однако, их заслуги и титулы, и в сравнение не шли с тем, какого почитания и каких эпитетов удостоились родители, дав согласие на свадьбу!!!! Верно говорят, любовь не купишь. Своим примером они доказали это окружающим и конечно самим себе. Любой, находящийся в их кругу общения и вне его, старался каким-нибудь образом вознаградить счастливых родителей, за их смелый поступок. Когда такое вообще слыхано, чтобы рабы остались на работах для переработки?? Когда такое видано, чтобы в день Вулканалии, больше славили не грозного бога Вулкана, а Флавиана и его достопочтимого отпрыска?? Словом, общему счастью не было предела, и в его лучах купались не только молодые, но и остальные, хоть мало-мальски знакомые с этой замечательной историей любви.
А как же там Асо?? Ведь про неё мы совсем забыли. Хотя, справедливости ради, надо отметить, что и остальные жители Остии и обитатели имения, тоже память о ней похоронили. Зато она помнила про Ревекку и теперь ещё и про Авелию. Узнав про свободу, полученную юною рабой, за такой маленький срок службы, она сразу же сравнила её с собой. Ведь Асо служила в этой семье очень давно, да что там говорить, сколько она себя помнила – столько и служила. И как она это делала?? Всю себя отдавала, только бы госпожа оказалась довольной. Бежала к ней по первому её зову и уходила, только убедившись, причем несколько раз, что госпоже ничего не нужно. Всегда считалась любимицей и гордилась этим, пока не пришла это проклятая парочка. Асо аж трясло от злости и несправедливости. Она всякий раз пыталась совладать с собой, однако эти попытки не приводили к успеху. Египтянка пыталась без сердца, так сказать с холодной головой, посмотреть на ситуацию, но получалось только хуже. Сперва, Асо решила сопоставить заслуги и дела, те, что сделала она, и те, что сделала Авелия для семьи. После, соотнесла, сколько сделала Ревекка и Авелия, вместе взятые, против ее заслуг, а закончила вывод простейшей аксиомой – это дьявольская несправедливость!! Как такое может вообще быть??? Ведь она в лепешку расшибалась ради блага этой семьи!! Никогда ни в чем не отказывала и порицала саму мысль, что хозяева могут быть ей недовольны. И тут!!! Прямо в эту секунду в ее голове щелкнуло!! Мысль, словно молния, пронеслась пред глазами, расставив всё по своим местам. Теперь стало ясно, что происходит вокруг. Новая мысль объясняла буквально всё. Она объясняла то, как госпожа смогла позабыть ее в угоду ненавистной Ревекке. И то, как молодой Луций, из цветущего прекрасного юноши, превратился в колено-преклонного почитателя, бегая за своей девчонкой, как собачонка. Теперь всё стало понятно. Данная несправедливость, поняла наконец-то Асо, не могла произойти сама собой, тут точно есть место колдовству, или еще какой-нибудь магии. Эти двое, совершенно точно, владеют тайным искусством чародейства. Да что тут говорить?? Не один, и не два раза Асо слышала про хитрости и страшные ритуалы иудеев. А теперь, получается, столкнулась с этим ужасным волшебством лицом к лицу. По-другому и быть не может, убеждала она себя. Они приворожили жителей дома, рабов и прислугу. Они околдовали целый город!! Все ходят, словно пьяные или в каком-нибудь бреду, и никто не догадывается, что тут на самом деле происходит. Да, да, так и есть!! Меня-то им не обмануть!! Но что же теперь делать?? Как противостоять этому колдовству?? Ответа не оказалось, да и от куда ему взяться, ведь в магии Асо ничего не понимала. Однако, оставить всё как есть, пустить, так сказать, на самотек, она не могла, и не хотела. Судьба словно издевалась над египтянкой. Пред ней возник всё тот же вопрос: Что делать? Как с этим бороться? Дикое шипение, скрежетание зубами и заламывание рук, вот, пожалуй, и всё, что она могла на это ответить. Что-то толковое, упорно не шло в голову, и Асо начала ненавидеть не только этих двух проходимок, но и себя, за этакую скудоумность. Однако, ненависть не возымела никакого действия. Жизнь точно так же катилась дальше. От злости, как впрочем, и всегда, стало хуже только Асо. Надо опять подождать. Египтянка снова забилась в дальний угол, и словно затаившаяся змея, наблюдала из укрытия за происходящим. Откровенно говоря, пропажи Асо никто не заметил. Да и не до нее сейчас было. Дом, да что там дом, весь Рим готовился к появлению знатных гостей. В страну возвращался Тит, победитель Иудеи. Возвращался великий военачальник с небывалыми почестями, с несметными богатствами, со всем тем, что составляет слово триумф. Хотя дом, все-таки более, ожидал Луция Пизона, должного вот-вот появиться, дабы присутствием своим, засвидетельствовать почтение сыну императора и великому полководцу в одном лице. Стоит ли упоминать, или дополнительно акцентировать внимание на приготовлениях Флавиана к этому визиту? К нему в гости ехал не просто ратный друг, но и патрон. Зная хозяйскую щепетильность, работы у рабов прибавилось в разы. Имение отреставрировали, трудяги получили новую одежду, плюсом к тому, дополнительные пищевые пайки, чтобы выглядеть помясистее и следовательно, посчастливее. Правило, сытый раб – довольный раб, известное на всю империю и считалось Римской аксиомой.
И вот свершилось. Однажды вечером, когда семья уже расположилась на ужин, где вдалеке, нарастая, будто приближающийся пчелиный рой, послышались восторженные крики. Сначала они слышались редкими, но с приближением к дому становились вся явственнее и отчетливее. Видимо рабы, узнавшие старого хозяина, выбегали приветствовать его. Хотя, возможно, им помогли до этого додуматься надсмотрщики, предупрежденные хитрым виликом, о должном проявлении безудержной радости. Флавиан распорядился о дополнительных местах за столом, и чуть ли не бегом ринулся навстречу старому приятелю. Но не успел добежать и до дверей атриума, как они с грохотом распахнулись, и в проеме появился, полный краснощекий мужчина среднего роста, с по-детски выпученными шальными глазами. Причем глаза эти он выкатывал как будто бы на показ, будто желая развеселить окружающих. Но, то было совсем неправдой, более того, Луций Пизон стеснялся этого недостатка, и всячески пытался его скрыть. Однако, стоило ему попасть в добрую компанию, как память об этом дефекте стиралась, являя окружающим веселого и доброго мужичка. Вот и сейчас, увидев знакомые, милые сердцу лица, он застыл, выкатив свои шары из орбит, весело подбоченясь короткими ручонками. Вообще антропометрия у этого человека считалась очень не обычной, и можно даже сказать смешной. Круглое, длинное тело, на коротких ножках, с торчащими тонкими ручками невольно вызывали улыбку. На первый взгляд он казался медлительным и ленивым. Еще сильнее убеждало в этом же, его раскрасневшаяся физиономия, глядя на которую, можно смело делать вывод, что пузан устанет, уже по прошествии пятидесяти шагов. Однако, на самом деле, это даже близко не походило на правду. При этаком внешнем виде, толстяк являлся обладателем потрясающей жизненной энергии. Он был активистом везде, где бы не оказался. Луций Пизон любил женщин, обожал гонки на колесницах, в которых, обязательно, управлял лично, а главное – слыл славным воином, а чем говорили многочисленные награды и завоеванная слава. Помимо того, стоило отметить любовь коротышки ко всему остальному, будь то поэзия, украшения, философия или мода. Вот и сейчас, едва выпрыгнув из носилок, он выглядел как Римский Данди, а не как человек, проделавший долгий путь через море. Казалось бы, как вообще такое возможно??? Но сейчас, в дверном проеме сверкал изяществом, облачённый в накрахмаленную белоснежную тогу с золотистыми краями, Луций Пизон, собственной персоной. Ему под стать, переливались кольца и браслеты, умело инкрустированные драгоценными камнями. Дополнял же прелесть убранства, причудливо сложенный оливковый венок, закрепленный каким-то хитрым способом, на уже убеленных местами, но все еще вьющихся волосах. Флавиан и рта не успел раскрыть, чтобы поприветствовать его, как тот быстро заговорил, двигаясь к нему навстречу: