Бастард четвёртого мира. Том 2. Чего б не сулила безвестная даль

Один из фантомов зашевелился и беззвучно зашагал прочь от места казни, направляясь прямиком ко мне. Его лицо надежно скрывалось под тканью, так что заранее определить намерения чужака не представлялось возможным, однако твердая спокойная походка не выдавала ни злобы, ни враждебности. Впрочем, стоило тени приблизиться вплотную, как в трёх пальцах от моего горла застыло острие пики.

– Вставать, броктар, – прозвучал вибрирующий голос на ломаном общем языке. – Мой прийти помощь.

Я медленно закрепил левый клинок за спиной, показав пустые ладони. В ответ круговым движением незнакомец убрал копьё и протянул руку. Хватаясь за пятерню, я глянул в сторону нашего маленького лагеря – поляна светилась ярким сиянием десятка факелов. Давинти уже стоял на ногах в окружении троих чужаков, которые складывали наши пожитки на небольшие импровизированные волокуши. Похоже, эльф был спокоен и о чём-то переговаривался с пришлыми, указывая, что и в каком порядке следует собирать.

Я направился к месту, где только что находились останки хидны. Командир таинственного отряда двинулся следом. Пошарив в мутном киселе, оставшемся от чудовища, я нащупал рукоять своего правого клинка и вернул его в ножны.

– Твой друг… – послышался голос за спиной.

– Знаю, – прогудел я и поплелся к обмякшей фигуре Тамиора.

В пылу боя сознание воителя не способно воспринимать ни жалости к врагу, ни горечи о собственных потерях. Но теперь, когда всё было кончено, страх, скорбь и неумолимая тоска – всё разом навалилось на мои помятые плечи. За несколько коротких шагов я успел не единожды пережить смерть настоящего, лучшего и единственного товарища во всём этом огромном мире… В обоих мирах.

– Не сберёг. Не прикрыл тылы. Не смог оказаться рядом и отбить смертельной атаки, – голова раскалывалась от сожалений и вариантов того, что можно было бы предпринять будь у меня ещё один шанс.

Рыцарь лежал на боку, упершись щекой во влажные выпирающие корни дерева. Чем ближе я подходил, тем яснее становился рассудок. Мрачные стены скорби рушились, а на лице невольно проступала улыбка. Складное копьё щитоносца, заляпанное серыми пятнами, плотно держалось на тыловой части кирасы и поблёскивало тусклым сиянием сквозь плёнку грязи. Магический предмет не желал бросать своего хозяина и продолжал исполнять долг, ожидая новых приказов. Это значило лишь одно…

– Он ещё жив, – в смятении затараторил я и, рывком усадив бедолагу, поднёс ухо к разбитому рту.

Здоровяк почти незаметно, слабо и прерывисто, но всё же пытался перевести дух.

– Он дышит! – возликовал я и крепко стиснул белобородого в медвежьих объятьях.

– Ждать, – сухо произнёс незнакомец, с силой отпихивая меня в сторону.

Заняв моё место, он ухватился обеими руками за голову рыцаря и, бережно вращая, осмотрел участки, неприкрытые доспехом. На шее Тамиора чем-то неестественно чёрным сочились три рваные ссадины.

– Твой друг, – лицо, скрытое под тканевой маской, повернулось ко мне, – яд. Санатра.

Чужак медленно подбирал слова плохо знакомого ему наречья.

– Друг умереть. Скоро. Идти с мой. Торопиться. Недалеко.

Ломаный общий в совокупности с тяжелыми вибрациями голоса звучал неузнаваемо, но я понял всё до последнего слога.

– Хорошо. Мы идём. Ведите, – торопливо ответил я. – Спасибо вам.

Тот молча кивнул, выкрикнул несколько фраз на каком-то причудливом диалекте, и воины выстроились в линию, демонстрируя немедленную готовность начать путь.

– Юкар! Юкар! – прозвучал следующий приказ.

Колонна двинулась на запад, постепенно исчезая во мраке ночи. Я же бережно поднял раненого приятеля, взвалил его на плечи, подобрал помятый щит и заспешил за уходящим караваном.

Глава 4

Петляя извилистыми тропами, отряд уверенно продвигался вглубь топей. Шепчущее прибежище, точно живой организм, почуявший постороннее блуждание по венам своего необъятного чрева, недовольно бормотало гулкими всплесками болотистого полога. Тихим шёпотом, исчезая в пламени факелов, ворчали редкие, но не в пример крупные капли занявшегося дождя, норовящего погасить и без того крохотные островки света, чтобы отдать путников во власть непроглядного сплава сырости, грязи и кромешной тьмы. Я видел лишь спину впереди идущего и, не отставая ни на шаг, ступал след в след, намеренно пренебрегая тем, что на твёрдой поверхности тропы могли разместиться сразу двое путешественников.

– Как он? – прервал мои тяжелые мысли знакомый говор.

Давинти замедлился и, пропуская остальных вперед, поравнялся со мной. Вид у созидателя слога был изможденный. Помятые запачканные одежды грязными лохмотьями висели на его худощавом торсе, отчего эльф напоминал не благородного представителя древнейших разумных, а сущее огородное пугало. Лицо тила искажала искренняя тревога.

– Ранен, – чуть приподняв взгляд, сухо ответил я. – Сильно ранен. Пришлый сказал, что в кровь Тамиора проник яд. Если ничего не предпринять, то смерть неизбежна. Поганая тварь здорово разодрала ему шею.

Я горько сплюнул, а длинноухий побледнел ещё пуще и, не издавав ни единого звука, продолжил слушать.

– Это плохо, Дави, очень плохо. Но он ещё жив. И вот это уже хорошо.

Натянув обнадёживающую гримасу, я мягко толкнул в бок совсем поникшего стихоплета. Тот скривился, старательно пытаясь поддержать мой энтузиазм, но улыбнуться так и не сумел.

– Мне жаль, что я всего лишь поэт, – извиняющимся тоном проговорил Давинти. – Если б я умел не только болтать и стряпать. Но я… Сейчас нам совсем не помешал бы лекарь.

– Мы те, кто мы есть. Не пытайся искать в себе виноватого. Никто не виновен в том, что произошло, – буркнул я. – Не томись. Выкрутимся.

– Ты думаешь, они нам помогут? – тил кивнул в сторону незнакомых воинов.

– Уже помогли. Без их вмешательства, боюсь, наша троица сейчас украшала бы кусками своих чресел уродливую тушу хидны в качестве неотъемлемой её части. К тому же у нас нет другого выбора. Тамиору нужна любая помощь. Немедленно.

– Ты прав, – согласился рифмач. – Но мне кажется, что под их капюшонами таится нечто неожиданное.

– Что, например?

– Думаю, наши спасители не кто иные, как охотники из какого-нибудь местного дикого племени. Вряд ли разумные стали бы жить в таком безнадежном месте. А их лица? Они полностью скрыты… Неспроста.

– Плевать, – отрезал я. – Это единственная надежда спасти белобородого. Ты боишься полуразумных?

– Нет. Что ты? Нет. Прежде я имел дело с существами, отвергнутыми высокородным обществом. Некоторые из них мне нравились даже больше, чем многие из моих сородичей.

– Вот и отлично. Всё будет хорошо, Дави. Выкарабкаемся. Я видел, ты говорил с ними?

– Да, – подтвердил эльф. – Их язык странный. Похоже, это смесь общего и какого-то древнего диалекта. Но в целом я их понимаю.

– Тогда, сделай милость, сходи спроси, долго ли нам ещё блуждать по этим проклятым пропитанным гнилью дебрям.

Поэт кивнул и заспешил к голове колонны. Но не успел он сделать и десятка шагов, как черный купол безобразных ветвей расступился и открыл перед нами широкую вытянутую вдаль лощину, залитую тусклым молочным сиянием, постепенно меркнущего перед скорым восходом лунного света.

– Кажется, пришли! – радостно воскликнул тил, заспешив к командиру отряда наверняка с очередной кучей всевозможных расспросов.

Я остановился и тяжело вздохнул. Только сейчас я ощутил, что тревожные мысли, не позволяющие на протяжении всего пути заметить ни течения времени, ни смертельной усталости, отступили, впуская в разум покой оправданных надежд – успели.

Послышались негромкие приказы, отряд разделился на несколько частей и спешно разбрелся в разные стороны. Один из воинов опрометью помчался к шатру, расположенному на противоположном крае просторного оврага. Я бережно опустил бесчувственного бородача возле тропы и уселся рядом, дав отдых налитым раскаленным железом ногам и выгибая одеревеневшую спину. Тамиор прерывисто и часто дышал. По его широкому лбу стекали ручейки холодного пота, губы тревожно шевелись, беспорядочно бормоча что-то невнятное.

– Потерпи, здоровяк, скоро всё наладится, – шепнул я, осматривая место, в которое нас занесла взбалмошная судьба искателей приключений.

Скромная деревня, насчитывающая около трёх десятков хибар, включая и самую крупную постройку, что по обыкновению, должно быть, принадлежала здешнему вождю или старосте, располагалась прямо на воде. А стало быть, и дорога, по которой мы следовали, резко обрывалась при входе в лощину, утопая в паутине узеньких мостков, натянутых поверх болотной глади, раскинувшейся мутно-зелёным озером окрест. Маленькие лачуги, скорее напоминающие шалаши, устроенные на длинных деревянных площадках, полукруглыми рядами обозначали границы селения, а его середину разбивала широкая каменистая гряда, наверняка исполняющая роль главной улицы. Сами же несущие террасы зиждились на толстых сваях, уходивших глубоко в ил.

Короткие, вылепленные, будто из глины, овальные стены незамысловатых жилищ вздымались к небу треугольными навесами из сухих прутьев. В нескольких домах мерцали всполохи приглушенного света, просачиваясь наружу сквозь щели и пустоту дверей, а через отверстия крыш тянулись плотные струйки дыма. Там же, где по-прежнему господствовала топь, под шеренгами переправ, виднелись очертания трёх челнов, увязающих в ряске и прикрепленных к самодельным кнехтам. Я с удивлением отметил тишину этого странного, незнакомого места. Гнетущие и пугающие стоны Шепчущего прибежища не проникали сюда, точно обходя стороной маленький, но уютный островок жизни.

Спустя некоторое время вернулся запыхавшийся охотник. Обменявшись с ним парой коротких фраз, командир чужаков, в сопровождении Давинти, направился ко мне.

– Вождь ждать. Друг, – незнакомец указал рукой на Тамиора, – юкар, юкар. Торопиться.

– Он хочет сказать, что… – участливо начал поэт.

– Да, понял, – буркнул я, вновь поднимая бородача и направляясь вслед за провожатым.

Мы заспешили по пустынным помостам. Дом вождя находился на возвышении, в самой удалённой части деревни и издалека выглядел, как большое желтое светящееся блюдце, накрытое несуразной соломенной шапкой. У входного проёма нас уже ждал сухопарый седоволосый старик с землистым цветом кожи и неуловимыми чертами морщинистого лица. Одетый в просторный балахон, завидев нас, он низко поклонился и отошёл в сторону, освобождая проход.

Внутреннее пространство лучилось манящим теплом очага, расположенного прямо по центру обширной хибары. Вдоль стен разместились несколько нехитрых скамей. Возле каменных краёв кострища стояли разнообразные чашки, склянки и пузырьки. Кое-где пол покрывался лежанками из сухих листьев и веток, а с правой стороны высился ряд перегородок, стянутых кусками серой материи. Старик указал на одну из кроватей и я, не дожидаясь лишних разъяснений, уложил на неё рыцаря, поспешно отступив прочь.

– Я Тэхтат, – низким глубоким голосом проговорил старец, подойдя к бредящему Тамиору и осматривая его набухшие ссадины. – Я вождь этого племени. Мы постараемся помочь вашему другу. Но должен предупредить, от яда санатры – существа, которое вы, разумные, зовёте хидной – погибло немало наших ловцов. Этот человек силён, его дух древнее ваших городов, но любое промедление сейчас означает непозволительную роскошь.

Вождь окинул меня холодным взглядом и поманил пятерней.

– Броктар, подойди, – скомандовал он. – Нужно избавить вашего подопечного от лишней брони. Тело не справится, если оставить его в этой железной одежде.

Я кивнул и принялся ослаблять многочисленные ремешки и застежки, удерживающие латный панцирь.

– Нэката! – позвал старик.

С противоположной стороны жилища донеслось легкое шуршание и, откинув полу тряпичной двери одной из импровизированных комнат, в общий зал выскочила худенькая длинноволосая девчушка. Явно не ожидая увидеть чужаков, она сперва растерянно остановилась, но затем, с интересом всматриваясь в лица незнакомцев, подошла ближе и замерла в шаге от рифмача.

Ребёнок пристально, с любопытством вглядывался в тила. Не понимая, как себя вести, длиннохий потупился в пол и неловко сложил руки за спиной. Внимательно наблюдая за гостем, кроха проделала те же самые движения, точь-в-точь повторяя манеру и ужимки. Вдруг лицо девочки смазалось, кожа, словно тягучая маска, стала двигаться, меняя чёткость контуров и принимая какой-то иной облик. Через мгновение перед опешившим поэтом стояла уменьшенная в два раза точная копия его самого. Давинти испуганно вскрикнул и попятился. Будто зеркальное отражение, перевоплотившаяся малявка тоже сделала пару шажков назад и тоненько пискнула, как бы передразнивая эльфа, а затем звонко рассмеялась.

– Нэката! – строго прикрикнул на шалунью вождь. – Не время для игр. Набери чистой воды и принеси мою сумку с травами. Да поторопись, негодница.

Девочка виновато вздрогнула, лицо тут же приобрело прежние черты и она, насупившись, стрелой вылетела из хижины. Но вскоре вернулась, удерживая в руках массивный, наполненный до краёв сосуд.

– Не бойтесь, – пояснил старец, обращаясь к эльфу. – Мы – инфери. Способность менять внешность заключена в природе нашего народа, а дети делают это с лёгкостью и всегда невпопад.

– Инфери? – переспросил я.

– Да, – подтвердил вождь. – Разумные расы называют нас дикарями. Но мы не враги. Однако знакомиться будем утром. Сейчас же мне нужно приготовить противоядие для вашего друга и постараться сделать всё, чтобы вы сами могли убедиться в правоте моих слов.

Тэхтат подошёл к очагу и раздул огонь, поочередно доставая из котомки пучки засушенных кореньев и стеблей.

– Энэкт покажет, где вы сможете переночевать. Тэла ратак хор котол, – проговорил вождь, обращаясь к уже знакомому нам воину.

– Котёл? – всполошился Давинти. – Нет-нет! Вы, кажется, сказали, что мы не враги. Я не планировал угодить ни в какой котёл и уж тем более не мечтаю быть съеденным.

– Успокойся, тил. Никто не собирается вас есть. «Котол» на нашем наречии означает свободный дом, дом для гостей, – сухо рассмеялся старец. – А теперь ступайте. Мы потратили слишком много времени на объяснения того, что сейчас наименее важно.

Энект, по-прежнему с головы до ног закутанный в чёрную материю, махнул рукой, призывая следовать за ним, и скрылся во мраке прохода.

По пути к гостевой лачуге я обратил внимание на крупное капище, которое сделалось заметным только теперь, с высоты террасы дома вождя – низкая, но огромная в ширину жаровня занимала центр деревни. Внутри почти плоской металлической чаши теплились угли, а деревянная платформа, расходившаяся дорожками во все стороны, была заставлена самодельными фигурками и тарелками с пищей.

– Похоже на какой-то жертвенник, – шепнул Давинти.

– Алтарь, – подтвердил наш провожатый. – Тибора.

При этих словах, инфери остановился, повернулся к чаше и, коротко склонившись перед святилищем, поспешно скрылся в крохотном переулке. Пройдя ещё несколько десятков шагов, Энект замедлился, дожидаясь нас.

– Тут. Спать, – указал он на небольшую хибарку…

Последние события оказались крайне выматывающими. Тело просило отдыха, а разум жаждал хоть небольшой передышки. И всё же я так и не смог сомкнуть глаз, вновь и вновь перебирая в памяти эпизоды прошедших дней под заливистый храп и невнятное сонное бормотание не меньше выбившегося из сил рифмоплета.

***

Наконец дождавшись рассвета, я растолкал длинноухого засоню, велев ему отыскать меня позже в доме вождя, а сам направился проведать болезного побратима. За порогом всё ещё властвовала колючая прохлада, кое-где над крышами лачуг клубилась жидкая дымка ночных сумерек, однако, деревня уже вовсю кипела обыденной жизнью. Длинные тесные сходни, заменявшие дороги и улицы, полнились гамом и беготнёй. Облаченные в одинаково старое бесцветное обветшалое тряпьё, местные проводили утро каждый за своим делом. Трое мужчин, резко переговариваясь, тащили повозку, набитую сверх краёв какими-то лохмотьями, с одной стороны поселения на другую. Кто-то ловил рыбу, покачиваясь в крохотном челне. Поодаль несколько женщин стирали одежду. С криками и улюлюканьем тут и там носилась ребятня.

Сориентировавшись, я выбрал направление и было двинулся дальше, как впереди возникла целая гурьба мальцов. Малыши с интересом и опаской разглядывали пришлого, словно диковинное страшилище, и о чем-то перешептывались. Затем разом крутанулись на месте, так чтобы я мог видеть только их спины, и спустя несколько мгновений один за другим стали поворачиваться обратно. Вскоре передо мной, широко улыбаясь и демонстрируя острые зубки, толпилось семеро крохотных броктаров, как две капли воды повторяющих мою внешность. Зрелище было непривычным и немного жутковатым. Я оторопело сделал шаг назад. Раздался звонкий ребяческий смех, и маленькие проказники разбежались кто-куда. Переведя дух, я продолжил путь.

***

– Дедушка! Здесь чужак, – окликнула вождя вчерашняя девчушка.

– А, пришлый, – с довольной морщинистой гримасой приветствовал меня Тэхтат. – Проходи. Ты, верно, явился справиться о своём спутнике?

Выпрямившись, старейшина затопал ко мне, протягивая глиняную кружку с прозрачной жидкостью.

– Пей. Это вода.

Он жестом проводил меня к ложу, на котором, плотно сомкнув подрагивающие веки, лежал Тамиор. Раны рыцаря приобрели розовый оттенок и здорово затянулись за прошедшую ночь.

– Нам удалось побороть яд.

Старец посторонился, подпуская меня ближе, а добродушная улыбка украсила его смуглое лицо.

– Сильный человек. Он справится. Но ему всё равно потребуется несколько дней. Мы не колдуны и не имеем знаний ускорить выздоровление. К тому же ничто не лечит лучше, чем долгий крепкий сон. А пока будьте нашими гостями столько времени, сколько потребуется. Как я и говорил прежде – мы не враги, – вождь успокаивающе положил руку на моё плечо. – И если так, то прошу тебя, броктар, присядь со мной возле очага. Продолжим наше знакомство.

Я расположился возле кострища и протянул к огню озябшие от непривычной сырости руки.

– Твоё имя, чужеземец? – вождь опустился рядом и с прищуром уставился на собеседника.

– Варанта, – представился я. – Нашего длинноухого зовут Давинти, а бородатый воин, – я кивнул в сторону спящего рыцаря, – это – Тамиор.

– Необычная подобралась кодла, – хмыкнул старейшина. – Во времена моего юношества недоверие между людьми и тилами всё ещё очерняло умы как первых, так и вторых. Броктары же следовали лишь убеждениям рода, предпочитая оставаться восвояси и укреплять границы собственных городов на случай очередной войны. Однако же мир меняется быстро.

Тэхтат подозвал притихшую и с любопытством вслушивающуюся в разговоры взрослых девочку к себе.

– Нэката, принеси нам немного пищи, гость наверняка голоден.

Та кивнула и юркнула за занавеску. Не прошло и пары минут, как она появилась с деревянным блюдом в руках, одна половина которого была занята зеленью и толстыми белыми клубнями неизвестных кореньев, а на второй размещались две крепко зажаренные тушки болотных крыс. Еда выглядела не слишком привычно, но источала густой аппетитный аромат, тогда как над тарелкой поднимался тёплый пар белого цвета.

– Я стар, чужеземец, – продолжил вождь, приглашая жестом к поданному угощению. – За этими сутулыми плечами не одна сотня лет. Для некоторых «время» –неумолимый палач, для меня же оно явилось наставником, что не только с каждым рассветом даровал новые ценные уроки, но и шаг за шагом вёл мою мятежную душу к корням, к устью рода. Долгий путь научил меня изобличать тех, кто жаждет власти и богатства, а также иных отчаявшихся, заблудших, невидящих цели и оттого более не различающих границ между деяниями и смыслом своих поступков. В тебе мало как от вторых, так и от первых.

Наморщив лоб, вновь посмотрел мне прямо в глаза. Его пронизывающий взгляд излучал спокойствие и необъяснимую силу.

– Мне известно, что наша земля нашла отражение в бесчисленных историях. Многие искатели оставили здесь жизни, а некоторые и тем хуже, подарили болотам рассудок в поисках эфемерных богатств. У вас же иная забота, – протянул он. – Что же привело тебя и твоих друзей в наш дом?

– Мы вовсе не стремились попасть сюда, – сухо ответил я и, поддавшись велению голода, потянулся к мясистой тушке, покрытой золотистой блестящей корочкой. – Наш отряд направлялся из Пепельного хвоста в Кинарт. Пищи оставалось мало, и дорога через Шепчущее прибежище казалась нам единственным кратчайшим маршрутом.

– Вы пересекли дикие земли в невредимости? – Тэхтат цокнул языком и одобрительно покачал головой. – Избежать смерти там, где её в избытке… Х-м-м… Для одного везения это непосильная задача. Изгнанники из нашего племени отправляются искать своё последнее испытание именно в Пепельном хвосте. Никто из них ещё ни разу не возвращался. А значит, передо мной либо могучие воители, либо боги, которым вы поклоняетесь, сообща присматривают за вами.

– Хочется верить, что и то, и другое, – хмыкнул я. – Нашей изначальной целью был Камневорот…

– Прошу тебя, Варанта, не продолжай, – внезапно прервал меня вождь, подняв кверху ладонь, изрытую глубокими бороздами. – О некоторых вещах лучше не иметь знаний. Порой важно только то, что происходит в данный момент. Мне достаточно понимать, что ваши намерения лежат за пределами наших границ.

Старик задумчиво притих и уставился в огонь, изредка шевеля губами, точно нашептывая обрывки мыслей. Некоторое время мы сидели в безмолвии, направив всё внимание на поглощение пищи. Я был немало удивлён, что Тэхтат не задал ни единого существенного вопроса, а довольствовался лишь собственными рассуждениями. Однако меня не покидало чувство, что вождь и без лишних разговоров видит нас насквозь и читает сродни открытой книге.

Насытившись, я запил наскоро проглоченное мясо, выдавшееся на удивление весьма вкусным, добрым глотком воды. Питьё немного отдавало тиной и болотными мхами, но в целом оказалось пригодно.

– Вождь? – разбавил молчание мой приглушенный голос. – Могу я спросить тебя?

– Спрашивай, – безразлично бросил в ответ старик, отвлекаясь от раздумий.

– Кто вы? Я прежде не встречал существ, способных вот так, в считанные мгновения менять внешность. Я прочёл много трудов о множестве различных обитателей Тилрадана, но в этих книгах о полуразумных народах сказано крайне мало. Коротенько о гоблинах, хотя этих пройдох, пожалуй, встречал каждый. Ещё меньше о троллях и диккарах. Редкие отрывки о зари – потомках драконов. И попросту ничего о таких, как вы. А ещё меня удивляет, что ты, вождь, свободно излагаешь на общем наречии, в то время как твой народ с трудом подбирает слова, дабы изъясниться, просто указывая чужаку дорогу.

Тэхтат сменил позу, уселся поудобнее и по-отечески улыбнулся.

– Ученный броктар – это для меня что-то новое, – хихикнул он. – Прошу, не принимай слова за обиду. Мы инфери. Для вас, разумных, мы дикари, хотя наши корни уходят в твердь эпох гораздо глубже, чем основа зарождения самих тилов. И всё же мы всегда были и навсегда останемся только лишь дикими насельниками непригодных для жизни прочих земель. Вечно гонимые и вместе с тем желанные союзники смутного времени.

– Но почему? Я не считаю вас дикарями. Мы ничего не знаем о инфери. Как мы можем судить?

– Отрадно, что молодая кровь старого мира думает иначе, чем его пращуры, – поддержал старик. – Однако прежде всё было по-другому. В пору Войны Семи инфери и прочие старшие расы не брались в расчёт при переделе владений. Разумные, играющие в свои кровопролитные игры, не желали соседствовать с малочисленными племенами, чьи устои и традиции разительно отличались от задуманного ими порядка. Тогда большая часть нашего народа была расколота, растаскана во служение зарождающимся грозным государствам, а затем уничтожена во имя чужой славы. Тех же, кто выжил, отвергли, как пережиток минувшего, от которого следует избавиться. А затем согнали с насиженных мест в непроходимые топи, ставшие позже Шепчущим прибежищем. Некоторые из нас, не желая подобной судьбы, отправились искать лучшей жизни в Рундар, но оказалось, что в чужих землях их также не ждали. Тамошние владыки по-прежнему видели в нас лишь инструмент, умение принимать любой облик – непрошеный дар богов. Возможно, именно благодаря ему инфери не были истреблены полностью. Впрочем, для каждого беглеца обнаруживался только один итог – прозябание в качестве соглядатаев, наёмных убийц, а то и вовсе неминуемая гибель.

Тэхтат развел ладонями, а его лицо посерело и подёрнулось стародавней тревогой.

Многие покидают племя по сей день. И это их право. Когда-то в рядах первых пилигримов шествовал и я сам. Несколько столетий я преданно служил многим правителям. Именно оттуда берут начало мои скромные знания общего вместе с ещё несколькими языками, на которых, скорее всего, уже никто не говорит, – хмыкнул вождь. – Но так или иначе, к началу своего заката я вернулся в Зарию. С тех пор стараюсь делать всё, чтобы мой народ жил собственными устоями, а не нуждами сильных мира. Мы построили дом на костях предков, и духи благодарны нам за то, что мы чтим их память непрерывным присутствием. Многое было потеряно, но ещё больше приобретено. Невзгоды не озлобили нас. Мы усердно трудимся, славим богов и принимаем лишь деяния… Как это называется у разумных? – «по совести». Инфери верят, что любые поступки имеют равноценное отражение. Иначе не стали бы помогать ни вам, ни прочим, кто оказывался здесь прежде. Пожалуй, так… Я ответил на твои вопросы, чужеземец Варанта?

– Более чем, – проговорил я. – Спасибо за искренность.

– Да чего уж там? Закон одинаков для всех, – рассмеялся вождь. – Отдай то, что хочешь получить взамен, а боги позаботятся о награде.

– Только одного я не могу понять, – продолжил я, – как твои воины оказались в нужное время в нужном месте. Ведь без вашей помощи мы были обречены. Вы нас выслеживали? Но если так, то зачем?

– Всё крутится только вокруг тебя, верно? – старец расхохотался ещё пуще. – Не стоит тратить лесть, юный броктар, ни на себя, ни на мой народ. Мы шли не по вашим следам.

– Неужели вы охотились на…

– Верно, верно. На санатру. Ну, или хидну. И я поясню почему, – добавил Тэхтат. – Мы видим жизнь в череде испытаний. Лишь страх заставляет биться сердце настоящего воина. Для молодых послушников Энекта тот поход служил чем-то вроде посвящения. Вы просто оказались рядом. Это древний обычай, Варанта. Каждый инфери обязан преодолеть собственный трудный путь. Порой Тибора посылает нам суровые тяготы. Так случилось и на сей раз.

– Тибора? – воскликнул я, уставившись на старца. – Ты говоришь об Астральном Страже? Об Истоке?

– Твоя осведомлённость всё больше поражает, юный броктар, – поднял вождь гордую гримасу. – Да, я говорю о великом Истоке, покровителе рода инфери и всех полуразумных с начала времён.

– Тогда нам нужно обсудить кое-что ещё. Придется дать место и нашей истории, уважаемый Тэхтат.

Эти слова стали началом короткого, но объемлющего рассказа. Опустив житейские мелочи, я поведал вождю об истинных целях нашего путешествия. И пока я не смолк, старейшина внимательно и с интересом вслушивался в каждую деталь повествования. При этом его лоб порой покрывался скопом напряжённых морщин, а иногда сухие губы расплывались в неподдельной улыбке.

– Тяжёлая ноша ищет крепких плеч, – подметил он, дослушав до конца и выждав короткую паузу. – Твои плечи достаточно крепки, броктар?

– Не знаю, – выдохнул я. – Мы даже не уверены, что идол существует, и уж тем более не ведаем, где его искать.

– Существует, – подбодрил Тэхтат, – но вопрос в том, хочет ли он быть найденным и согласен ли мир на то, чтобы идол нашли.

Старый инфери помедлил снова.

– Тибора – есть воплощение хаоса, – добавил он. – Среди разумных, тех, кто ещё хранит память о первых богах, он слывет повелителем смут, жестоким разорителем и захватчиком душ. Но Вечный Источник не всегда был таковым. Когда-то он представлялся неотъемлемой оборотной стороной всего сущего и полнился собственными светом и тьмой, что также были подчинены мудрым и равновесным устоям. Долгие тысячелетия мир рос и набирался сил под бдительным присмотром Верховных праотцов во главе с Хотурой, воспитываясь по образу и подобию постулатов порядка как единственно возможного обстоятельства для рождения мыслящих существ. Тогда Тибора и его хаос привносили свою благую и так необходимую лепту в построение молодого Тилрадана. Однако избавившись от оков ученичества, наш прародитель обрел мощь равную прочим первым богам и возжелал единолично обладать плодом общего труда, поправ власть Старших. Так появились алчность, зависть и злоба, так переродился Тибора, и так принято считать. Впрочем, я полагаю, у случившегося есть и более глубинные причины. Но ты спрашивал об идоле. А потому знай, что идолы Астральных Стражей не просто древние реликвии, чьей сути коснулась сила предтечей. Это части их воплощений, крупицы сознания и воли Истоков, хранимые в недрах нашей земли. Ты понимаешь, Варанта?

– Не очень, – теряя терпение, отозвался я. – Прости, вождь, но на протяжении всего пути я слышу похожие речи. Ты говоришь загадками, смысл которых не досказываешь. Я осознаю, что в отсутствии тьмы свет не различим, а без хаоса невозможно постичь порядок. Подобные истины непреложны, но что они означают для нас?

– Всё то же, что и прежде, броктар. Всё то же, – будто не обращая внимания на мою взволнованность, продолжил вождь дружелюбным тоном. – Борьба Истоков не выдумка. Старшие боги ведут свою игру, игру, на кону которой зиждутся опоры самой действительности. Мой народ верит в это, но не желает принимать сторон. В хаосе, что бурлит в природе всех полуразумных, достаточно порядка, а порядок имеет свой предел. Так было и так будет всегда, если высокомерие Истоков однажды не пошатнёт равновесие яви. Иначе…

Хриплый кашель прервал повествование. Старик протянулся к кувшину и наполнил чашки водой. Затем сделал спешный глоток дабы смочить пересохшее горло, но, придя в себя, некоторое время ещё сохранял молчание будто в миг утратил нить сказанного.

– Мы свободные инфери, Варанта, – со вздохом заговорил он. – Это означает, что моё племя одним из первых, пожелало высвободиться из-под могущества тёмного отражения Тиборы, сохранив верность лишь его прежним, неиспорченным проявлениям. По сей день всё наше существование преданно делам, память о коих ещё теплится в сознании великого прародителя. Однако… Отказавшись от тьмы, мы не разучились её чувствовать. И я скажу тебе, чужеземец, сквозь благие намерения вашего пути сочится слишком густая чернота. Ещё немного и сойти с этой дороги вам не удастся.

– Мы и не станем! Я и мои соратники дали обещание и сдержим его. Сделаем всё возможное, чтобы спасти юного Таланара и не дать ход новой войне.