– Так и порешим! Отдых действительно не повредит, – от души хлопнув молодого мага между лопаток, забасил воин. – Давай, можешь начинать оказывать свою помощь и чертить свиток. Только сперва имеется задача поважнее. Мы дико проголодались, а освежеванные крысы в вашем подземелье только поспособствовали звериному аппетиту.

Рыцарь громко захохотал и, подмигнув адепту, вразвалку зашагал по коридору к ближайшим ступеням.

***

– Щелкнуть пальцами и изжарить до головешек этого напыщенного громилу вместе с его туповатым приятелем броктаром. Или превратить обоих в слизняков, а затем размазать по полу в бесформенное мокрое пятно. Но может, просто запереть веселую парочку навсегда в катакомбах и посмотреть, как бравые наемники жрут друг друга, обезумев без воды и пищи? – именно такие мысли посещали растревоженный разум Хорда, пока он несколькими часами позже плавно и размеренно скользил по опустевшим аллеям задремавшей школы.

Молодой лакан хорошо знал себе цену. Природа не наделила его ни добрым сердцем, ни искренней услужливостью. Зато острого ума, властолюбия и умения подолгу носить маску притворства, дабы извлекать выгоду из практически любого положения, в нем хватало с избытком. К тому же Хорд не любил общество пришлых и уж тем более терпеть не мог, когда те осмеливались отпускать в его адрес житейские поручения. А потому панибратские выходки белобородого рыцаря вызывали в нем целый шторм противоречий. И сейчас показное хладнокровие и внешняя покорность еле скрывали истинное желание мага расправиться с заносчивыми чужаками. Однако приказы леди Квораны, отражающие волю их общего хозяина, имели куда более высокий приоритет.

Той же ночью Хорд тихо проник в казармы первого и самого младшего круга учеников гетерии и тенью остановился возле одной из кроватей.

– Встань, Адалантель, – приказал лакан.

– Старший куратор Хорд? – воспитанник протёр глаза и встрепенулся. – Простите, я спал.

– Я заметил, – хмыкнул куратор.

– Что? Что случилось? – неуверенно промямлил паренек. – Что вы здесь делаете? Сейчас ночь и…

– Мне нужна твоя помощь, Адалантель, – вкрадчивым голосом промолвил Хорд.

Адалантель, пожалуй, самый младший из всех послушников, не слыл примером для подражания. Длинноволосый мальчуган с несклепистыми густыми бровями поверх таких же широко распахнутых любопытных глаз имел прескверную склонность к рассеянности, а порой и своенравию, что выражалось в частом избегании занятий по тем дисциплинам, которые он сам считал абсолютно лишними.

Однако юнец обладал и иными, весьма специфическими талантами, отчего мнил своим истинным призванием не созидать старые постулаты чародейства, а создавать нечто совершенно новое. Растрачивая большую часть времени на опыты с классическим колдовством, он изобретал неординарные формулы, свежие связи магических рун и простенькие, но крайне забавные маго-механизмы, что зачастую работали совсем не так, как задумывалось и в итоге не только влекли за собой весьма опасные последствия, но и нежелательное внимание строгих учителей.

И всё же заглавную строку достоинств непокорного мальца занимал редкий дар, что также считался страшным проклятьем для любого мага и одновременно являлся умением, значимость которого было сложно переоценить. Иными словами, Адалантель был единственным учеником, способным собственными руками создать действующий свиток переноса – пусть малый, зато начертанный по всем правилам и исполняющий своё предназначение без отказа.

Только начиная овладевать потенциалом богами вверенных ему сил, маленький ворожей работал по наитию. Иногда он сам не до конца понимал, как именно перо в его тонких пальцах чертит нужные штрихи и оставляет вязь символов на бумаге. Впрочем, если уж Адалантель брался за дело, то всегда доводил его до успешного конца. А подобное явление стоило дорого. Ибо знание это мнилось безвозвратно утерянным и канувшим в пепел розней прошлых эпох.

Мир всегда полнится слухами, а смутные времена непременно обрастают множеством сказаний. Есть среди них и сущие домыслы и выдумки, что, обзаведясь языком подлиннее, становятся правдой. Но простая истина заключается в том, что в пору, названную Войной Семи Рас, каждого колдуна, знахаря или чудотворца, обладающего диковинным даром, истребляли при первой возможности. Так было потом. Однако поначалу умение чертить заветные свитки считалось большим преимуществом, поскольку тот, кто способен перемещать армии в мгновение ока в любую точку мира, быстро становится неизбежным победителем. Когда же у каждого альянса, у всякого пакта или союза появился подобный козырь, на белых ворон в длинных мантиях началась настоящая охота. В живых остались единицы. Да и они по сей день не спешили заявлять о себе. Новые же гении рождались и того реже.

– Я готов, – твёрдо заявил Адалантель, затем зевнул и потер раскрасневшиеся глаза. – Только можно я помогу вам утром?

– Конечно-конечно, юноша. Сейчас я дам тебе поручение, а исполнять ты начнёшь его уже завтра, – благосклонно пробормотал Хорд. – Я хочу, чтобы ты изготовил свиток малого перехода для наших гостей в самые кратчайшие сроки. Сколько потребуется времени?

– Хорошо, старший куратор, – нахмурился малец. – Дайте прикинуть.

Он сдвинул брови и беззвучно зашевелил губами.

– Нужно примерно день, может, два, – подытожил Адалантель.

– День! – отрезал строгим голосом лакан. – День. И передашь свиток лично мне в руки. Строки с указанием места назначения оставь пустыми. Я заполню их сам.

– Но, куратор, – забеспокоился паренек, – так нельзя. Это приведёт к дисбалансу перехода. Свиток должен составляться одним магом и его следует завершать полностью, не меняя руки. Иначе это может нарушить равновесие энергий и, даже хуже того, привести к непредсказуемым последствиям.

– Не перечь. Сделаешь, как я сказал, – нетерпеливо прошипел Хорд. – Теперь спи. У тебя завтра много работы.

Глава 15

– Не волнуйся так, сын, – по-отечески мягко произнёс Элагиас. – В церемонии Синедри нет ничего страшного. Проходит она не так часто, чтобы надоесть, всего-то раз в десять дней. К тому же это старинная традиция. Все правители наших богатых земель придерживались её. В своё время и конечно по-своему, но эти устои чтил каждый. Кроме того, тебе непременно следует учиться правильно вести себя с разумными любых сословий. Уверен, такая наука дастся тебе не сложнее фехтования или уроков аксиологии.

Верховный лорд Элагиас Тард добродушно ухмыльнулся и взял сына за крохотную ладонь.

– Отец, а о чём они будут меня спрашивать? – смущенно поинтересовался Данкил.

– Ох, сынок, – хохотнул Элагиас. – Это простые разумные. Все их чаяния заключаются в заботах об урожае и недовольстве величиной податей, хотя пошлина в Далратии и без того имеет умеренный вес. А значит готовься к разговорам о коровах, лошадях и о том, что поле одного просящего меньше соседского на целую треть, и потому-то все беды сыплются именно на ту деревушку, где надел скромнее. Ничего особенного. Но запомни, сын, очень важно проявить почтение к любому просителю. Твой долг выслушать всякого, что бы они ни говорили, и постараться помочь. Влияние Владыки Далратии строится на одинаковом уважении ко всем, а не на страхе каждого. И да, – Верховный правитель зачастил, будто вспомнил давно потерянную мысль, – сегодня ты должен будешь принимать решения самостоятельно.

– Но, отец, – заволновался маленький лорд, – мне же всего десять лет. Как же я могу решать за всё государство, не советуясь с его монархом, с тобой?

– Эх, – довольно крякнул Тард, прижал сына к себе и потрепал его огненно-рыжие волосы. – Мой отпрыск – мои плоть и разум, – радостно утвердил он, затем присел на корточки перед мальчиком и тихо добавил: – Точно так, мой мальчик, точно так. Именно эти мысли и делают тебя достойным наследником, а в довесок дают твоему старому отцу твёрдую уверенность в мудрости собственного чада.

Элагиас снова радостно хохотнул и потянул мальчонку за собой.

– Придёт время, и ты станешь великим правителем. А сегодня, какое бы решение ты не принял, я немедленно его поддержу. И Далратия поступит в соответствии с твоими разумениями.

Широкие двери приёмных палат распахнулись, встречая монарших особ теплом и свежестью ранних лучей солнца, заливающих зал благодатным светом до самого верхнего края. В нескольких шагах от тронного кресла Владыки располагалось ещё несколько седалищ, точь-в-точь похожих на главное, разве что меньше размером. Так было сделано для того, чтобы любой разумный, пришедший поделиться своими невзгодами, непременно чувствовал, что каждый человек, проживающий на просторах Далратии, важен не только для своей семьи или поселения, но и для всего государства.

По сторонам трона занимала пост четверка стражей. Серьёзные, недвижимые и готовые в любой момент встать на защиту своего господина рыцари взирали на пока ещё пустующее подножье престола и терпеливо ожидали начала церемонии. Маленькому Данкилу не нравилось их присутствие. Он не любил, когда за ним следуют те, кого он с собой не звал. Особенно, если ему хотелось уединиться или поболтать с любимой сестрой Данайей. Тем не менее ум и осознанность юного лорда многократно превосходили его собственный возраст, а потому он прекрасно представлял возможные опасности, коими грозил открытый прием и уж тем более понимал, что мир рождает столько же дурных людей, сколь и хороших. Боязливо подойдя к трону, Данкил кое-как вскарабкался на него и попытался сесть.

– Отец, – обратился он к Верховному лорду шепотом, – а почему на столах возле приёмных кресел стоит только питье, и нет никакой еды? Мне казалось, что посланники из бедных поселений больше нуждаются в пище, чем в простой воде.

– Это потому, сын, что воду даёт нам земля и этими дарами следует делиться, не раздумывая, – ответил Элагиас с улыбкой. – Пища, напротив – добывается трудом, и каждый должен прилагать все усилия, дабы кормить свой народ самостоятельно. Наша же задача – дать разумным всё, чтобы сделать этот труд возможным.

Данкил задумчиво наморщил лоб и принялся перебирать в уме слова, сказанные родителем.

– Проситель из Вечерней глади! – эхом раздался ор глашатая, и в холл, озираясь, вошёл юноша в простой измятой рубахе, потертых шароварах и дырявых сапогах на босу ногу.

Приметив в центре зала неуверенно восседавшего на троне маленького Данкила, юноша замешкался. В растерянности он забегал глазами, переводя взгляд то на стражу, то на Владыку Элагиаса. Верховный лорд уверенным и спокойным жестом предложил гостю присесть и указал на кувшин с водой.

– Благодарю, Владыка, – буркнул проситель.

Он наполнил до краев одну из кружек и с наслаждением осушил её, после чего вновь боязливо взглянул в сторону Элагиаса. Тот утвердительно кивнул на сына, ёрзавшего в огромном и неудобном кресле.

– Младший Верховный лорд, – произнёс юноша, запнулся и, опустив голову, исподлобья уставился на Данкила.

– Всё так, разумный, – мягко пробасил Владыка. – Пожалуйста, продолжай.

– Благодарю. Лорд Данкил, – затараторил проситель, – наше поселение невелико и находится в удалении к северу отсюда. Вот только мы редко ездим торговать в Великий Город Колёс по другим причинам, – он закашлялся, но быстро взял себя в руки, перевел дух и заговорил увереннее: – Не дают наши поля достаточного урожая. Мы знаем, что половину всегда следует привозить на продажу в Далратию, но с годами число наших людей возросло, и те поля, что были щедро дарованы вашим благородным отцом когда-то, теперь уже не могут обеспечивать и нас, и столицу разом.

Юноша снова замолчал и виновато съёжился.

– Я слушаю тебя, добрый человек, – ровным тоном произнёс Данкил. – Чего ты хочешь просить?

– Ах, да, – неловко вскрикнул тот и от волнения пустил петуха. – Староста велел передать, мол, нам нужно больше земли. Тогда бы мы смогли возделывать её больше, снимать урожай побогаче и чаще вести торговлю в городе. Но нам запрещено присваивать поля самовольно. Мы хоть люди и простые, но хорошо знаем и чтим закон нашего великого государства.

Данкил задумался. Затем его взор прояснился, а на лице появилась довольная улыбка. Он вопросительно взглянул на отца. В ответ Верховный лорд приподнял серьёзное лицо и утвердительно сомкнул веки.

– Это твои решения, сын, – тихо, почти одними губами напомнил он.

Маленький лорд поклонился родителю и, соскочив с кресла, зашагал к простолюдину. Стражники, было, ринулись за ним, но Данкил вдруг крутанулся и твёрдо выставил крохотную ладошку вперёд, дабы воспрепятствовать непрошеному конвою. Воители замешкались, ища подтверждения странного приказа у Верховного, однако Элагиас молчал. Не осмелившись ослушаться наследника, стражи, потоптавшись на месте, приняли верное решение и двинулись обратно занимать свои привычные посты.

– Прошу подать люстрацию владений, – задорным колокольчиком прозвенел голос младшего лорда.

Данкил подошёл к свободному столу и, поманив селянина, принялся долго водить руками по огромному, исчерченному гнутыми линиями пергаменту, что-то высматривая и вымеряя детскими пальчиками. С интересом вглядываясь в действия подрастающего монарха, проситель осторожно приблизился и замер рядом.

– Ну вот же! Всё так, как я помню, – воскликнул лорд спустя некоторое время. – Посмотрите сюда, уважаемый, – потянул он за рукав долговязого юношу и ткнул в место на карте. – Здесь стоит ваша Вечерняя гладь, верно?

– Мы, Владыка, люди маленькие, – принялся заикаться тот, – в картах не разумеем. Но, – паренек в испачканных одеждах замялся и снова взглянул на крохотный рисунок, отмеченный лордом, – разве что вон те гребни – это восточные склоны Капризных гор? Тогда верно. Там и есть наша деревня.

– Ясно, – снисходительно проговорил Данкил. – Значит, от ваших до соседских полей свободной земли около пятисот шагов. Если мы приумножим удел на эту величину и дадим Вечерней глади пашни вот тут, – он снова указал точку на карте, – это удовлетворит ваши надежды?

– Да?! – широко раскрыв веки и не веря своему счастью, воскликнул проситель.

– Я сознаю, что заимка вовсе небольшая, – сохраняя спокойный тон, добавил маленький правитель, – но при верном подходе земля отблагодарит вас доброй пищей.

– Да как же можно, Верховный лорд? – возбужденно воскликнул юноша. – Я и не полагал сетовать. Этого же более чем необходимо. Это спасёт нашу деревню. Даст нам больше возможностей заготовить пропитание, чтобы зимовать с достатком в пору Белого моря. Теперь мы сможем исполнить долг перед столицей, не чувствуя себя в убытках. Благодарю вас, лорд Данкил. Благодарю! Благодарю!

Паренек кланялся, пятясь спиной к выходу, всё повторяя и повторяя слова благодарности. Довольный самостоятельным решением, Данкил радостно воззрился на отца. Элагиас одобрительно покачал головой и тут вновь прозвучал громкий растянутый клич глашатая.

– Проситель из Верхних топей!

В проходе, еле ковыляя, показался сгорбленный старичок. Он прошаркал к центру зала и, не дожидаясь приглашения, изрядно покряхтывая, стал усаживаться в кресло. Наконец умостившись, дед сощурил и без того узкие прорези глаз, будто сразу смекнув почему его принимает не сам Верховный по обыкновению, а наследник трона и задумчиво поводил крупным подбородком, покрытым густыми пучками белых волос.

– Оно ведь вот как приключилось-то, Великий правитель, – выставляя челюсть вперёд, начал свою речь старец. – Завелись, значиться, воры в наших краях. Я-то, стало быть, староста деревни нашей, что Верхние топи зовётся. Так вот там воры и завелись, – дед с хитрецой взглянул на юного лорда и замолчал в ожидании ответа.

– Что же у тебя украли, добрый человек? – учтиво спросил Данкил.

– Так ведь то не у одного меня, Вашество. То вся деревня, почитай, который месяц страдает. А что украли?.. К-х-е-м, – старик замолк на мгновение, что-то подсчитывая на пальцах. – Так разное, – выпалил он. – Всего понемногу, а там, глядишь, и на целую телегу набирается. То курей сопрут, то поля перетопчут. А вот, кажись, на прошлой неделе лошадь у пастуха увели.

– Кто же виновен в бедах твоей деревни и чего ты просишь у Далратии? –поинтересовался Данкил.

– Виновен кто? Э-э-э… – дедуля поднял мозолистую пятерню и почесал затылок. – Так ведь знамо кто. Гоблины это. Маленькие паршивцы зелёные.

– И чего же ты хочешь просить, добрый человек?

– Так ведь, – нахмурился селянин, – видишь ли, в чём дело, маленький лорд? Я сам-то гоблинов этих отродясь не видывал и ещё бы столько же про них не слыхать. Жили бы спокойно, винили ребятню свою да соседскую… Только вот изловили мы одного. А он страшный, жуть просто, – старец поежился. – Сам мелкий, рожа сморщена, нос крюком и уши. Я ведь сперва подумал, что то зверь какой. Да только мы же народ образованный, не неучи, какие не то. У нас ведь и библиотека своя имеется. Цельных три книги держим. Вот там и вычитали, будто пленник наш гоблином называется. Пробовали говорить, а он как воды в рот набрал. То ли не понимает, то ли беседовать попросту не хочет. Делать нечего – отпустили мы его. Жизни лишить рука ни у кого не поднялась. Мы же не душегубы и не воины. Да и проку-то с того, что одного не станет? Их же там целая шайка, поди. А хотим чего? – поднял густые брови дед. – Убытки-то мы себе сами восполнить в силах, чай не бедствуем, а то и соседям пропитанием помогаем. А вот банду эту зеленомордую спровадить из наших земель требуется. А то ведь если на них управы не найти, так и прочая нечисть вслед заведётся. Ну как, внучок, подсобишь? – старик запнулся и тут же поправился виноватым голосом: – Прошу… э-м-э-э… простить… Верховный лорд.

Данкил не обратил ни малейшего внимания на то, как по-свойски назвал его старец и только украдкой хмыкнул в сжатый кулачок.

– Я услышал твою просьбу, дедушка, и обязательно помогу, – произнёс он. – Если дом одного подвергается напасти, то как мы можем быть уверены в спокойствии всех прочих? Завтра же к тебе прибудет отряд достойных стражей Далратии. Они выследят и изгонят дикие племена за границы наших владений. Надеюсь, этого будет достаточно.

– Так ведь, я за тем и приходил, маленький лорд. Спасибо тебе.

Воодушевлённый старик раскланялся и быстро удалился. Охваченный радостью участия в судьбах других людей, поддерживаемый могучим словом отца, Данкил чувствовал, что находится на своём месте и поступает правильно. Нежеланный труд уже не казался ему таким скучным, как виделось поначалу. Время летело на удивление стремительно, а погодя ещё, солнце утвердилось в зените, однако голос глашатая всё не утихал.

– Проситель из Кислых трав… Проситель из Незыблемых пней… Проситель из Каменных горбов… – и так далее и подобное тому.

Купцы разнообразных гильдий – от самых крупных и влиятельных картелей до простых торговых дружин; разномастные служители города – от сановников Верховного лорда Элагиаса до мелких чинов; посыльные, гонцы и старосты окрестных поселений – все они, одни за другими, нескончаемым потоком шли на поклон к наследнику рода Тардов, дабы преклонить колено перед будущим правителем и получить содействие трона. Первые требовали уменьшить налоги на провоз товара и торговлю в целом. Вторые сетовали на скудное жалование. Третьи и вовсе порой сами не знали, чего просить.

Важность торжественного действа нешуточно занимала подрастающего Владыку. И хотя выдержке юного лорда могли позавидовать даже некоторые послушники специальной гвардии, вскоре его пыл всё же сменился усталостью. Впрочем, по примеру отца, Данкил твердо решил довести дело до конечного итога и, не подавая виду, продолжил подбирать решения для самых витиеватых дилемм, находя в поведанных ему историях, как сочувствие, так и веселье. А занимательный случай с троллем и вовсе заставил улыбнуться не только маленького монарха, но и всех обитателей приемной залы, включая суровую стражу.

Глава небольшой деревушки Пышные кроны – женщина средних лет, стройная обладательница поистине выдающихся форм и моложавых черт застенчивого красивого лица, сбивчиво рассказывала о том, как некий тролль, не стесняясь, таскает с их лесопилки брёвна, от чего житие местных лесорубов уже давно превратилось в сущие хлопоты.

– …И ладно бы просто воровал, хотя у нас каждая щепа на счету, – возмущённо тряхнув плотной прядью русых волос, притягивающей особое внимание на фоне абсолютно чёрной копны, продолжала гневаться раскрасневшаяся барышня, – так он же нам всё хранилище разворотил! Пробовали прогнать, да только проклятый тролль страху одной своей силищей наводит. Он же те брёвна, что мы вшестером поднимаем, по одному с каждой руки подмышкой тащит.

– Ого! – воскликнул юный Владыка, удивлённый такой невиданной мощью. – А какой он?

– Кто? – переспросила женщина.

– Ну, тролль этот, – оживлённо интересовался Данкил. – Большой или маленький? Старый или молодой? Зелёный или серый?

– Да обычный тролль. Каким ему окаянному быть-то? – потупившись, выговорила женщина-дровосек. – Серый он. Кожа блестит, что от камня не отличить, как и у всех троллей, наверное. Борода у него длинная, грязная. И неповоротливый он какой-то, спокойный дюже. Мы когда к нему с топорами собрались, он только и делал, что пятился, а потом отнял рубило у одного из наших и просто положил рядом с собой, – закончила староста и тут же встрепенулась вновь: – Но пусть хоть и смирный, да всё одно, не место ему тут. Все тролли в горах жить должны, верно?

– Не всегда, не всегда, – благодушно отозвался старший владыка.

Элагиас довольно прищурился, ещё раз скользнул по великолепной фигуре просительницы, отмечая, что в Пышных кронах не только кроны могут похвастаться пышным станом, и перевёл выжидающий взгляд на сына.

– А как вы думаете, зачем тролль таскает у вас брёвна? – с неугасающим любопытством отозвался Данкил.

– А чего тут думать-то? – всплеснула руками женщина. – Он хижину себе строит. Логово. Ну, или как жилище у дикарей зовется?

– Хижину? Интересно. А раз так, то у меня есть задумка, – маленький Тард подмигнул и, важно подбоченившись, принялся рассуждать: – Как известно, тролли и прочие полуразумные расы не похожи на обитателей привычных нам городов и селений. Они грубы, уродливы, даже примитивны нередко. Однако подобная натура не делает их существами, лишенными души или рассудка. Потому считать их природу звериной неправильно. У каждого народа есть свои обычаи и каноны, благодаря которым все смертные создания вписаны в мир. Уверен, что и в культуре троллей традиций предостаточно. Возможно, одинокий громила был изгнан из племени по какому-нибудь неведомому нам закону или покинул сородичей сознательно и теперь нуждается в помощи, но не знает общего языка.

Наследник трона сделал небольшую паузу и взглянул на опешившую селянку.

– В обратную дорогу вы возьмёте с собой одного из придворных летописцев. Того, кто больше прочих сведущ в изначальных наречиях. И вот, что нужно сделать, – сдержанно улыбнулся он. – Приготовьте еды. Много и вкусно. Так много, чтобы хватило шестерым взрослым мужчинам. В следующий раз, когда тролль явится, отдайте провиант ему. Вряд ли этот незадачливый нарушитель откажется от дармового лакомства. В то же время, придворный семиязыкий попробует поговорить с троллем и разузнать, что стряслось с его прежним домом, а также предложит полуразумному больше не разорять лесопилку, а стать её полноправным тружеником.

– Еще и кормить образину этого?!– воскликнула взволнованная староста. – Да зачем он нам такой сдался?

– А вот зачем, – отозвался Данкил. – Если случится так, что мои суждения окажутся неверными, дикарь не поймёт, чего от него требуется. И тогда город пришлёт воинов, дабы загнать смутьяна обратно в Капризные горы. Но если совет правильный, то тролль станет прекрасным помощником в вашем непростом деле. Вы говорите, вшестером перетаскиваете бревна? Стало быть, именно такой силы, которой обладает это существо, вам и не хватает. Вы сможете работать быстрее, а значит, и торговля будет богаче.

Маленькому правителю так понравился собственный план по одомашниванию дикого громилы, что он, не скрывая радости, звонко хлопнул ладошами.

– Хорошо, лорд. Мы сделаем так. Я и подумать не могла с такой стороны, – обескуражено поблагодарила женщина, поднялась, возвращая чарку с питьем на законное место, и покинула монаршие чертоги.

Вечер не заставил себя ждать. Из раскрытых окон повеяло прохладой, а тяжесть прожитого дня постепенно взбиралась на плечи. Лицо наследника вытянулось, а розовые круги на щеках сменились бледными пятнами, ясно указывая на то, что мальчик сильно вымотался. Его желудок предательски урчал, движения становились всё более вялыми. Но будущий правитель не хотел омрачать ожидания ни подданных, ни любимого родителя и потому из последних сил держался в покое и старался во что бы то ни стало не потерять сосредоточенности.

– Отец, – обратился он к Элагиасу, – а почему никто из просящих не называет своих имён?

– Это часть традиции, – ответил старший. – Люди приходят просить не за себя, а от имени всего села. И значит, их собственные имена лишены значения.

– Просящий из… – в очередной раз гикнул глашатай, вдруг запнулся, выглянул за двери и, придирчиво оглядевшись, вернулся на место. – Последний! – с долей облегчения проорал он изрядно подсевшим баритоном. – Проситель из Кривокопытья, что близь Чернопасти!

В чертоги быстрым шагом вошёл рослый бородатый мужчина.

– Приветствую Верховных лордов, – прямо на ходу начал он. – Меня зовут Холг. Прошу простить мою дерзость. Я знаю правила, но, – произнёс человек, заметив удивление во взгляде Элагиаса, – но я… Я пришёл просить только за себя. Молю правителей выслушать, – он склонился, замерев напротив опешившего Данкила.

– Что ж, Холг, – отозвался старший из лордов, – говори. Мы уважаем каждого.

– Да хранят вас светлые боги. Спасибо, – буркнул здоровяк. – Мой сын, – преисполненным тревогой голосом забормотал он, – Рангил…

Звуки имени эхом отразились от стен, и руки мужчины затряслись, будто его поразила лихорадка. Он резко прервал речь, усилием воли успокоил дрожь в пальцах и продолжил.

– Рангил страшно ранен. Обе его ноги изорваны в клочья. Вина за это жуткое деяние лежит на Дарбине. Он псарь из соседнего поселения. Дарбин растит охранных собак, ёгримов и продаёт их во все концы Тилрадана, – проситель заметно нервничал, некоторые из его слов звучали несвязно. – На днях несколько из его чудовищ – будь они не ладны – вырвались из клеток и сбежали. Эти твари порвали половину наших овец. Просто так, не из голода. И покалечили моего бедного Рангила, когда тот пытался отбить стадо! Мы никак не могли подумать, что такое приключится. Псарь всегда ладил с нашей семьей и не раз помогал в защите от бродячих разбойников. Но это!

По грубому лицу мужчины потекли тонкие ручейки влаги.

– Когда Дарбин узнал о беде, он сам явился и зарубил своих собак. Говорит, псов кто-то отравил и нарочно открыл клетки. Мол, его питомцы не могли сделать такое самостоятельно и уж тем более не стали бы в здравом уме нападать на мирного разумного, вместо того чтобы защищать. Ещё говорит, что однажды такое уже случалось, что сам потерял дочь и сострадает нашему горю. Сетует на каких-то проходимцев. Вроде как тогда завистники подмешали еду, и псы разорвали его младшенькую Алику. Но я не верю! Не верю ни единому слову! – гневно закричал Холг. – Проклятые твари! Мало того, что они обрекли нас на голод, да ещё и мой сын… Как мне теперь быть? Я боюсь, он не сможет больше встать на ноги, да так и останется обузой. А ведь он единственная моя семья.

Плечи селянина затрясло частой судорогой, и он умолк на несколько мгновений.

– Прошу вас, владыки, – переведя дыхание, добавил здоровяк, – нужно закрыть псарню Дарбина. А лучше… Лучше сжечь всё дотла, дабы его кровожадные зверюги сгинули, а он сам гнил в тюрьме за содеянное.

В зале воцарилась тишина. Элагиас с волнением посматривал на сына. Он не желал для своего чада таких тяжёлых и поистине взрослых испытаний. Однако Данкил не выглядел потерянным. Мальчик соскочил с кресла и подошёл к Холгу, затем взял его огромную пятерню своими маленькими пальцами и с грустью уставился на обезумевшего от горя человека.

– Гнев – это всего лишь порождение нашего разума. И кому же, как не нам самим, управлять своей злобой? – медленно проговорил он. – Скажите, Холг, какой бы судьбы вы хотели для меня, окажись я виновником вашей беды?

– Я простой пастух, – тяжело и гулко вздохнул здоровяк, подняв покрасневшие глаза. – Нет. Не просите ответа, Верховный лорд. Я не вправе судить вас.

– Хорошо, – отозвался Данкил. – Тогда какого бы наказания ты требовал для своего сына, если бы он оказался на месте псаря Дарбина?

По щекам просителя снова потекли слёзы. Он долго молчал, затем зашевелил обветренным ртом, будто хватая воздух, и разразился стоном.

– Милости, маленький лорд, – дрожащим голосом прохрипел он. – Я бы желал милости.

– Верно, добрый человек, – наследник опустил руки и вернулся к трону. – Псарь уже наказан за проступок, в котором виноват лишь тем, что это были его животные. Он безропотно исправил чью-то намеренную ошибку, а ещё прежде заплатил жизнью собственного ребёнка. Полагаю, это более чем достаточная кара. Тяжелые потери легко вырастают в долгое мщение. Но вместе мы постараемся поступить правильно. А потому, слушайте внимательно, уважаемый Холг. Вам возместят утраченное стадо. И вы примите то количество голов, которого лишилась ваша семья. Сейчас счет значит мало, но я полагаюсь на вашу честность. Также придворные лекари снабдят вас самыми действенными эликсирами и мазями. Поспешите, и ваш сын Рангил вскоре поправится. Теперь самое важное условие: вы выберите трёх щенков ёгримов из далратийских псарен, да так, будто выбираете для самого себя. Затем, не мешкая, передадите этих животных своему соседу Дарбину в качестве дара примирения. Так будет верно. Разумные не должны враждовать и уж тем более чинить рознь в пределах родных земель. Таково моё решение.

Холг остолбенел и лишь молча взирал на будущего правителя. В его лице читались непонимание, но и искренняя благодарность. Как будто то страшное бремя, что терзало его душу страхами и гневом, в один миг перестало существовать, однако, обрекло его на уступки, которым он противился всем сердцем. С минуту он боролся с гнетущими думами и, наконец, дрожь покинула громадное тело просителя.

– Спасибо, маленький лорд. Спасибо, – обессилено промычал он. – Я сделаю, как вы сказали. А когда сын выздоровеет, отправлю его к вам, чтобы он тоже смог поблагодарить вашу мудрость. Спасибо.