Стрела, монета, искра

Если воины не знают, что делать, они смотрят на лорда. Если боятся - они смотрят на лорда. Это отец говорил - давно, ещё когда надеялся, что из сына выйдет полководец. Эрвин тогда удивился:

- Кайры ничего не боятся!

- Мы добиваемся, чтобы они в это верили, - ответил отец. - Но ты - лорд, и тебе следует понимать. Не бывает железных людей. Сколь бы ни были хороши воины, придёт миг, когда они станут дрожать от страха, или метаться в панике, или опустят руки от горя и усталости. Ты легко узнаешь этот миг: всё войско будет смотреть на тебя.

- И что мне делать, милорд?

- Главное: не дай им понять, что чувствуешь то же, что и они.

- А [она] умна?

- Да, - тут же ответила северянка.

- Как умна? - уточнила Бекка. - Как тот, кто прочёл две дюжины книг, и у него на всё готов ответ? Или как тот, кто посмотрит вот так на человека - раз, и увидит насквозь? Или как тот, кто в любой ситуации прежде всех найдётся, что делать?

Раньше он не задумывался над тем, как человек ходит. А теперь обнаружил с удивлением, что каждый шаг - не одно движение, а целых три: вытащить ногу из вмятины травяной сети, перенести на фут вперед, вдавить в траву. Каждое из этих движений требует сил и времени! Сколько еще осталось до рощицы? Пожалуй, мили две. А миля - это сколько шагов? Три тысячи? Четыре? О, боги!

Заговор подобен чуме. И то, и другое можно остановить лишь одним способом: выстроив стену из смертей.

...перемены - они, как правило, к худшему. Но могут быть и к выгоде, если хорошо наперед рассчитаны. Тот, кто умеет считать, может позволить себе перемены, а кто не умеет, тот цепляется за старое.

Запомните, Джоакин Ив Ханна: никогда не устраивайте поединков ради девушки. Быть причиной смерти - весьма неприятное чувство.

Глупы те, считал Джоакин, для кого застолье — просто повод напиться. Трапеза с незнакомыми людьми - это, прежде всего, возможность. В особенности, если тебе довелось оказаться за одним столом с рыцарями. Когда люди сыты и хмельны, они становятся охочи до разговоров, даже самые суровые и молчаливые воины. Говори с ними и слушай их. Узнай о том, что творится в их земле, - не идет ли где какая война, не собирает ли войско сюзерен, не требуются ли ему мечи? Послушай истории и сплетни - среди них бывают такие, которые полезно узнать. Запомни громкие имена: если какой-нибудь рыцарь прославился в боях или выиграл турнир, полезно знать его имя и герб. Если кто проявил себя трусом или подлецом, неплохо запомнить и его - мало ли с кем судьба сведет. Наконец, всегда есть возможность рассмотреть амуницию сотрапезников, расспросить о достоинствах того или другого вида оружия, глядишь, и узнать пару новых приемов.

Власть церкви не так явно ощутима, как власть Короны и Великих Домов. Но от этого она не становится менее значимой. Сила Церкви - в словах приходского священника, обращённых к черни. Великие лорды вспоминают о своих крестьянах лишь в день сбора налогов, в остальное время их не заботит жизнь простонародья. Императорские собачки - чиновники на государственной службе - следят лишь за тем, чтобы указы владыки исправно претворялись в жизнь. Церковь - единственная сила, что даёт себе труд говорить с чернью. Мысли, живущие в головах крестьян - это мысли, высказанные на проповеди. Правда крестьян - то, что приходской священник назовёт правдой. Церковь может убедить простонародье покорно следовать за своим лордом, чья власть "дарована богами, а мудрость унаследована от Праотцов". Но с той же лёгкостью Церковь может и обратить крестьян против лорда, склонить их пусть не к открытому мятежу, но к молчаливому упрямству. Управлять народом, когда Церковь стоит на твоей стороне, - всё равно, что править обученной лошадью. Управлять чернью без помощи Церкви - гнать стадо ослов.

Чтобы убедить животное двигаться в нужную сторону, Луис применил все возможные средства, начиная от нежных уговоров и поглаживаний по загривку, заканчивая шантажом, взятками и призывом страшных проклятий на головы всей родни ишака по материнской линии. Серый упрямец никак не мог взять в толк, с чего вдруг на его спину взгромоздилось двуногое беспокойное животное, если прежде там мирно дремали тюки с поклажей. Эта перемена долго не укладывалась в мировосприятие осла. Он испробовал ряд путей выхода из ситуации: стоял на месте, разворачивался поперёк тропы, подобно маятнику качался из стороны в сторону, ревел так, что закладывало уши, а в качестве крайнего средства уселся на задницу.

Книга, переписанная человеком, всегда хранила отблеск его характера, тепло ладоней, запах настроения. Здесь рука переписчика дрогнула, выдавая промелькнувшее волнение; тут он начал страницу со вдохновением и вывел роскошный витиеватый вензель; а вот нажал чуть сильнее, словно споря с автором или, напротив, горячо соглашаясь с ним...