«Можно не бояться! Тут мы в безопасности. Вот ведь умели строить в 19 веке. Теперь вот, все кирпичные дома рассыпались, а эти стоят, хоть и из кирпича тоже сделаны. Только тут стены метра два, кирпич красный, потолок сводчатый. Казематы, думаю, тут были когда-то», – он вдумчиво и сосредоточенно затянул глоток чая. Вновь замер, будто пытался прочувствовать, как его продрогшее тело согревается отдающим тепло чаем. Видно было, что ему стало хорошо и кажется, что он даже улыбнулся, а глаза стали слипаться, потянуло в сон. В его похожей на щетку бороде хищно мелькнули зубы, показав подобие улыбки.
«У меня до войны из кирпича дом был в пригороде, в три этажа. Всей семьей там жили… », – на этих словах он снова завис. Взгляд его остекленел и с минуту был направлен в темноту неосвещенного угла. Когда он повернулся, то было видно, что на глаза навернулись слезы. Они точно стразы отразили мерцающий свет огня. Он вновь глубоко вздохнул. Где-то вдалеке прогремели три взрыва.
«Опять мины…», – протянул задумчиво дед, «Удивительно – сколько оружия, сколько мин люди наделали? Батарейки, мыло, лекарства, всё, всё давно почти закончилось, а оружие нет! Лазишь по руинам целыми днями, чтоб найти консервы, пару батареек, влажные салфетки или аптечку с пригодными лекарствами… а мины… точно и не кончаются. Каждый день, сколько лет…»
Он потянулся, а затем съежился, втянув косматую голову в жабо накрученного шарфа, как черепаха, прячущаяся в панцирь. В закопчённых черных руках ярко блеснул циферблат маленького будильника, который он бережно вынул откуда-то из-за пазухи: «Уже можно топить печь, стемнело верно».
Не прошло и получаса, как комнатка налилась обволакивающим теплом от тихо потрескивающей, пузатой печурки стоящей в одном из углов. Стеклянное окошечко её дверки, точно кинопроектор запустило на противоположенную стенку истерично передвигающийся луч. В бликах света казалось, что задвигались улыбающиеся люди, на наклеенных на стенах постерах. На огромном плакате с пальмами и бассейном зашевелилась листва, а по водной глади побежала рябь. Эти стены напоминали ему о былой и потерянной в горниле войны прошлой жизни. В той жизни был он топ-менеджером строительной компании, был ярчайшим представителем среднего класса. Стабильный достаток, заграничные командировки, большая семья, хорошее образование, недвижимость в столице и пригороде, несколько дорогих машин. В общем-то и не дед он был вовсе. Грязь, густая пыльная борода, косматое гнездо седых не по возрасту волос, горе и пережитые страдания, добавили к его внешнему виду лет тридцать. Одинокий отшельник, спрятавшийся в своей норе от агрессивного мира, некогда потерявший всё и лишь недавно обретший друга.