Впервые за период совместной работы, Скот и Барни отправились домой порознь. Подобное весьма тревожило Дункана. По непонятной самому Дункану причине, он был уверен, что и в самолете ему не встретить своего неутомимого компаньона.
Откинувшись на сиденье и глядя в потолок, Скот задумался и совершенно не заметил, как заснул. Ранее он никогда не засыпал в автобусе и поэтому, когда водитель разбудил Дункана, тряся его за плечо, Скот почувствовал легкую дезориентацию.
– Сэр, ваш самолет скоро отбывает, – с испанским акцентом произнес Пабло Баррейро.
Именно такое имя было написано на табличке, тыкающейся в глаз Дункану и прикрепленной к форменной ветровке водителя автобуса, закрывающего над ученым распахнутое окно.
Наконец-то покинув душный автобус и пройдя в аэропорту процедуру досмотра, Скот, по пути доставая из кармана билет, отправился к своей посадочной площадке с, казалось бы, уже символической, все той же цифрой восемь.
Показав служащему аэропорта посадочный талон, он проследовал в самолет, тот, в свою очередь, был уже битком набит галдящими пассажирами. Закинув чемодан на полку – над своим сиденьем, Скот присел и на мгновение расслабился, как вдруг, прозвучавшие в голове слова смотрителя Стэнли, встревожили его разум: «В самолете встретитесь».
Скот привстал и осмотрел салон. Вспомнив, какое предназначалось место напарнику, он направился к нему. Подойдя ближе, из-за высокой спинки, он, не разглядев толком пассажира, решил застать компаньона врасплох.
– Вот ты где! – выкрикнул он прямо в ухо сидевшей там мадам.
Он никак не ожидал увидеть перед собой смуглое, морщинистое лицо старой мексиканки – с выпученными, как пятаки глазами, и поэтому, резко отстранившись назад, задел и чуть не сбил с ног проходившую мимо стюардессу. Все еще находясь в шоке, он принялся извиняться перед обеими. В ответ стюардесса лишь кивнула и попросила его вернуться на свое место, а старая мексиканка, выражаясь на своем языке явно в оскорбительной форме, принялась доставать из сумочки успокоительные таблетки.
Стюардесса проводила Дункана до посадочного места и вежливо попросила пристегнуть ремни, аргументируя свою просьбу скорым отправлением. Скот послушно выполнил указание.
– Извините, – сказал он, обращаясь к весьма привлекательной девушке, похоже, что местной национальности, которая к тому же неплохо говорила по-английски.
– Я вас слушаю, – вновь вежливо произнесла миловидная стюардесса.
– Со мной должен был лететь знакомый, но я его не нашел.
– Какое у него место посадки.
Скот неловко улыбнулся и, указывая жестом руки наискосок вперед, произнес:
– Именно то, где сидит вон та пожилая синьора.
Стюардесса в ответ мило улыбнулась и произнесла:
– Я сейчас уточню эту информацию по электронному журналу и, после взлета, сообщу Вам о результатах. Хорошо?
– Да, спасибо.
Спустя несколько минут раздался характерный сигнал, а после, на нескольких языках прозвучало сообщение о том, что компания, которой принадлежит самолет, благодарит пассажиров за то, что все присутствующие на борту воспользовались именно их услугой комфортабельной «воздушной перевозки».
По обеим сторонам пассажирского самолета загудели мощные турбины. Вмиг набрав высокие обороты, воздушное судно, уже заранее выведенное на взлетную площадку, сперва чуть ускорившись, начало разгоняться. Постепенно ускорение возрастало и вот появилось странное чувство усиленного притяжения за счет высокого разгона крупной железной птицы. Когда самолет набрал определенную высоту, ускорение поубавилось, и можно было вздохнуть спокойно и даже отстегнуть ремни.
Откуда-то с хвостовой части появилась та самая стюардесса. Скот припомнил, что в последний раз, когда ее видел, то взглядом проводил ее изящную талию в направлении кабины пилотов. Каким-то загадочным образом, не попавшись ему на глаза, ей удалось незаметно проскользнуть в хвостовую часть самолета.
– Извините, – обратилась стюардесса к Дункану. – Вашего друга нет на борту нашего самолета. Возможно, он полетел другим рейсом.
– Но как это может быть, мы…
– Как указано в журнале, мистер Твигл должен был лететь на этом самолете и именно то самое место, где сейчас сидит пожилая синьора, предназначалось ему, но, в последний момент, он поменял свой билет на более поздний рейс.
От услышанного, у Дункана (фигурально выражаясь) отвисла челюсть почти до самого пола.
– С вами все в порядке? – поинтересовалась доброжелательная стюардесса.
– Да… Да, все нормально не беспокойтесь.
– Если вам еще что-то понадобиться нажмите на вон ту зеленую кнопочку с изображением человечка.
– Да. Спасибо. Хорошо.
Стюардесса кивнула и удалилась, а Скот так и продолжал, до самой посадки, пытаться понять необъяснимое поведение своего ненормального компаньона.
Глава 2
«Жизнь не имеет границ». Именно этими словами руководствовался Твигл, покидая подвал и направляясь к паучьему «аквариуму». «Безграничная жизнь и никакой ответственности, вот что мне надо, – думал Барни. – Среди животных побеждает сильнейший, а среди людей – умнейший». Воодушевившись напутствиями, он решительно вознамерился совершить задуманное.
Тем временем Стэнли, совершенно не озабоченный происходящим в вольерной, развалился в кресле и, закинув ноги на стул, внимательно изучал – в популярном мужском мексиканском журнале – интимные, анатомические подробности позирующих синьор. Полноценно сосредоточившись на недальновидной литературе, он, забыв о своих обязанностях, абсолютно перестал хоть изредка посматривать на экраны мониторов видеонаблюдения.
Барни отлично знал психологию Стэнли и чем тот занимается в период отсутствия всего персонала. Он украдкой пересек центр вольерной. Приблизившись к стальной двери, которая примыкала к стеклянной клетке с насекомым, ученый достал из кармана необходимый ключ и проник внутрь. Имея в своем распоряжении все необходимые ключи и коды, корыстный ученый без особых трудностей пробрался в стеклянный вольер с кристаллизованным существом.
Как будто из неоткуда возникший в руке Барни стальной молоточек, указывал на его недобрые намерения. Ученый, остерегаясь подножных препятствий, сделал пару неловких шагов к неподвижному монстру. Скромный, мутноватый отблеск синевы отразился на боковой части молотка. К счастью ученого, очистная система уничтожала все результаты жизнедеятельности паука и ни паутины, ни желейных отложений в стеклянном прямоугольнике не присутствовало.
Убедившись, что все пространство вокруг него относительно безопасно, Твигл наклонился, чтобы отколоть небольшой кусочек задней конечности твари. Тяжелый вес собственного тела подвел Барни. Перед тем, как встать на колено, он уперся ладонью в импровизированную насыпь камней, та, в свою очередь, захрустев, развалилась на фрагменты. Твигл пошатнулся и, не удержав равновесие, расстелился по щебневой поверхности вольера. Проклиная свою работу, он, встав на четвереньки, почувствовал резкую боль в области бицепса. Посмотрев на свою руку, ученый увидел рваную полосу рубашки и кровоточащую под ней рану. Сам он в этот момент находился на критическом расстоянии от паука.
Нащупав ладонью, среди мелких камней, свой инструмент, Твигл собираясь совершить целевое мероприятие, помедлил, заметив один неутешительный нюанс. Прямо на сгибе задней конечности монстра, он узнал до боли знакомый клочок своей рубашки. В мыслях многократно выругавшись, Барни почувствовал, как его охватило чувство безысходности. В отчаянии, не зная как дальше быть, запаниковавший ученый выронил молоток и схватился за голову. «Думай, думай, думай» – мысленно повторял он сам себе.
Наконец, прейдя к какому-то решению, Твигл все же решил довести начатое им дело до логического конца. Вновь нащупав молоток, он, небрежно схватив его, устремился к кончику лапки твари. Несколько аккуратных движений и дело сделано. Погрузив фрагмент конечности монстра в резиновую перчатку, Барни сунул ее в карман и вышел из вольера, а потом, заперев стальную дверь, быстрым шагом преодолел открытое пространство.
Минуя два лестничных пролета и несколько длинных коридоров с множеством дверей, Барни остановился. Сунув раненную руку в карман, он вынул очередной ключ, с помощью которого незамедлительно отварил дверь. Войдя в кабинет Дункана, взмокший мужчина устремился к металлическому ящику – сейфу с «полуфабрикатами», стоявшему в углу. Вспоминать секретную комбинацию долго не потребовалось. Быстрыми движениями, хоть и толстыми, зато ловкими пальцами, Твигл расправился с шифром. Когда створка отварилась, сейф зашипел, а из его утробы вырвалось беловатое облако освежающей прохлады.
После того, как морозная дымка рассеялась, перед лицом Барни показалось несколько, выстроенных в ряд, идентичных размеров, небольших ампул с мутно-синей жидкостью. Проследовав большим пальцем по их названиям, справа налево, взгляд ученого остановился на последнем сосуде – с интригующим названием: «опытный образец». Вытерев со лба пот рукавом левой руки, Твигл вынул ампулу из своего гнездышка и, прихватив с полки шприц, присел на кресло-диван.
После сделанной им инъекции, одолевавший его нестерпимый жар постепенно начал сходить на нет. Почувствовав себя значительно лучше, Барни, расслабившись, облокотился на мягкую спинку кресла. Он свято верил, что вакцина поможет ему избежать страшной участи, ведь опыты на животных четко демонстрировали, что вакцина действенна, если вовремя ее применить.
Жаль только, что Барни не учел тот факт, что у животных, тем более крупных, иммунная система зачастую куда сильнее, чем изнеженная – человеческая.
Окончательно восстановившись, Твигл поднялся с кресла и положил на стеклянный стол резиновую перчатку с опасным содержимым. Вывалив кристаллик на поверхность стола, он чиркнул зажигалкой и, помедлив, оглядел комнату в поисках чего-то наподобие аэрозоля. Не обнаружив ничего подходящего, начинающий «вандал» разорвал кипу, лежавшей рядом, документации и поджог измятые листы.
Импровизированный наскоро, костер разгорелся, а Барни, воспользовавшись резиновой перчаткой, переместил кусочек кристалла в центр пламени и уже через несколько минут он вынул, из почерневших остатков сгоревшей бумаги, получившийся идеальный алмаз. Смертоносное вещество под воздействием высокой температуры изменило свои физические свойства, посредством химических процессов.
Немного отодвинув жалюзи, Твигл, теперь уже бесстрашно держа в руке камень, приподнял его перед окном. Насладившись игрой дифракции света, довольный и позабывший о неприятности ученый подбросил камешек в воздух, а затем, ловко поймав его, спрятал в карман.
Оставив все как есть, Барни поспешно удалился из кабинета Дункана и, вновь преодолев два лестничных пролета, спустился в вольерную. Притаившись за углом, ученый взглянул на часы. «Как раз вовремя», – подумал Твигл, и резко выглянув из временного укрытия, оценил обстановку.
Намечалась смена караула.
В поле зрения появился зевающий Стэнли. Он направлялся к охранному посту, который, в свою очередь, располагался непосредственно перед самым выходом наружу.
«Молодец Стэнли, – подумал ученый, украдкой выглядывающий из-за угла. – Не усидел на своем месте, кофейку захотелось?»
Смотритель приблизился к охранной будке и дернул за ручку двери. Плотно запертая стальная конструкция с прорезиненной каймой даже не брякнула, и тогда Стэнли постучал в окно.
– Мигель, открой… – громогласно разнеслось даже по вольерной.
От неожиданности, Барни отстранился назад, но потом вновь высунулся.
Дверь охранной будки отварилась, и на пороге появился усатый, худощавый мужчина мексиканской внешности. В своей большой руке он сжимал национальную газету с последними новостями.
Как обычно, в одно и то же время, Стэнли с Мигелем, не дожидаясь сменщика, халатно оставляя входной пост, уходили в комнату дежурного, а уже оттуда Стэнли возвращался с другим охранником.
Когда в коридоре стало тихо, Барни, не спеша, передвигаясь вдоль стены, вылез из укрытия. Практически вплотную прижимаясь к стеклам вольеров, ученый двигался медленно и почти беззвучно. Оказавшись напротив последней стеклянной клетки, Твигл остановился и прислушался. Через мгновение он решил продолжить передвижение, но случайный взгляд, брошенный в вольер, уловил небольшое создание и заставил Барни задержаться на месте еще на какое-то время.
Не более чем в пятнадцати сантиметрах от него, даже не моргая своими черными глазками-бусинками, сидела оскалившаяся серая крыса. Ранее Твигл никогда не уделял и секунды своего внимания другим питомцам. Оскалившийся зверек выглядел весьма странным образом. Особое внимание привлекали, примерно четырехсантиметровые, тонкие, как иглы и заостренные на концах, клыки. Невольно у Барни сложилось впечатление, будто кто-то приладил в пасть крысе две кости с ребра большой рыбы.
«Тоже мне загадка природы», – подумал Барни и двинулся дальше. Как только он подался вперед, крыса с молниеносной скоростью ударилась об толстое стекло, оставив на нем размазанный красный след крови. Барни от неожиданности испугался и ускорил шаг.
Не теряя времени попусту, Твигл, на полусогнутых в коленях ногах, подбежал к входной двери и достал из кармана пластиковую карточку. Сунув прямоугольную пластинку в специальную щель, он резким движением отвел руку в сторону. Красный светодиодный сигнализатор продолжал исправно гореть. Немного подождав, Барни повторил попытку.
Она оказалась успешной.
Красный огонек, под сопровождением звукового сигнала, сменился зеленым индикатором.
Лязгнув металлическими задвижками, дверь открылась, а Барни, оказавшись по другую сторону здания, поспешил вновь запереть ее.
* * *
Таксист одной из местных компаний, уже в сотый раз, посмотрев на часы, обошел свою машину и начал подумывал о том, чтобы поскорее убраться с запретной территории сомнительного медицинского заведения. «У этих чертовых ученых всегда куча непредвиденных обстоятельств», – подумал он, садясь на водительское сиденье и распаковывая очередную пачку сигарет «Coronas» (Коронас).
«Надо было прихватить еще пару ампул», – подумал Барни, бегущий к намеченной цели. Сам он был мужчиной плотного телосложения и поэтому в режиме изнурительной пробежки жестоко вспотел. Кружилась голова и даже немного подташнивало, но все же, он не останавливался и продолжал бежать.
Наконец-то обогнув большую скалу, примыкающую к краю дороги, Твигл, навалившись на багажник легкового такси, попытался привести свое сбившееся дыхание в норму.
Когда машина дернулась, таксист чуть не выронил сигарету из рук. Он резко повернулся назад и узнал в навалившемся толстяке ярко выраженную комплекцию клиента, обращавшегося к нему неделю назад. Как следует, выругавшись на своем языке, таксист подбежал к Барни и уже на практически чистом английском промолвил:
– Синьор… синьор, что с вами?
– Какой я тебе синьор, – прохрипел задыхающийся Твигл. – Открой лучше дверь и помоги влезть в машину.
В уме называя «ученого синьора» последними словами, таксист, скрепя зубами, выполнил просьбу, не входившую в его прямые обязанности. Клиент щедро платил и, соответственно, обслуживание в этом случае требовалось хоть и не первоклассное, но уж точно необыденное.
Двигатель завелся с пол-оборота, а когда машина выехала за пределы запретной территории, впервые за последние несколько часов Твигл вздохнул свободно.
– В аэропорт «Интернасьональ де Сальтильо», пожалуйста, – дружелюбно произнес Барни.
Таксист посмотрел в зеркало заднего вида и, поймав на себе взгляд ученого, кивнув, ответил:
– Вас понял, синьор.
* * *
По прилету на родину, выйдя из аэропорта, Твигл сразу воспользовался услугами Нью-Йоркского такси. Махнув рукой, он уведомил о своем намерении, и к подъезду моментально направилась одна из желтых машин.
Водитель Нью-Йоркского такси, в котором ехал Барни, перегнувшись через руль и пытаясь разглядеть дорогу, не сказать что литературно, но, по крайней мере, с ноткой сарказма в голосе констатировал действительность:
– Дождливая июльская погода! – таксист взглянул на пассажира через зеркало заднего вида. – Что может быть лучше?
– Наверное, ноябрьская дождливая погода! – в той же манере ответил водителю Твигл.
Передвигающийся не более тридцати километров в час, желтый легковой автомобиль остановился на перекрестке под запрещающий сигнал светофора.
Ожидая зеленого сигнала, шафер пренебрежительно фыркнул:
– Могу ручаться, что в такую ужасную погоду даже самый никудышный хозяин не выгонит свою собаку на улицу.
По мнению Барни, сам таксист был еще слишком молод для того, чтобы безошибочно что-то утверждать, хотя на вид выглядел он гораздо старше своих лет. Пока машина стояла и ждала своего момента, в шум дождя, бьющегося о металлическую крышу, вклинился скрежещущий звук от когтистой лапы. Водитель такси нерешительно потянулся к ручке пассажирской двери, за стеклом которой сквозь влажную завесу виднелся лишь фонарный свет. Когда дверь открылась, в салон проник свежий, пропитанный влагой, воздух, а гулкий шум дождя, преобразившись, стал более насыщенным и четким. Сперва снаружи никого не оказалось, а когда шафер собирался захлопнуть дверь, в проеме, прямо перед его лицом, появилась удлиненная морда крупной собаки.
От неожиданности испугавшись, таксист громогласно выругался:
– Пошла вон, драная шавка!
Собака проигнорировала слова таксиста и, встав передними лапами на выступ, продолжила интенсивно махать хвостом.
Извернувшись, словно первоклассный акробат, водитель махнул ботинком перед мордой животного, сопроводив свое действие словами:
– Пошла прочь, псина!
Наверняка животное уже слышало подобное выражение, а может, просто среагировало на грубую интонацию. Спрыгнув с бортика, собака, злобно зарычав, попыталась скрыться из вида.
– Тупая скотина! – в след удаляющейся собаке выругался таксист, а когда та обернулась с оскалом на морде, живо захлопнул дверь.
Позади автомобиля раздалась прерывистая череда громких сигналов, свидетельствующая о том, что включился зеленый свет и пора ехать дальше. Другие водители, впрочем, как и этот таксист, явно нервничали.
– Сейчас… сейчас, – выкрикнул оглянувшийся назад таксист, хотя вряд ли кто-то из других водителей его слышал.
Мелькающие в голове Барни воспоминания – о пауке и последних томительных часах в дороге, растворились в небытие сразу после того, как он вошел в великолепно украшенный холл пятизвездочной гостиницы «Плаза». Не имея с собой какого-либо багажа, он сразу отправился к пункту регистрации. Пересекая центральную часть вестибюля, Твигл удивлялся тому, что снаружи сейчас такая мерзкая гнетущая погода, а внутри отеля царит уют и красота.
Почти зеркальная, светлых тонов, гранитная плитка пола отражала все золото, покрывавшее ребра продолговатых выемок в потолке и потолочные плинтуса. Светлые и золотистые тона были непосредственным атрибутом этого места. Огромная хрустальная люстра, на позолоченном основании, устрашающе нависала над слоняющимися носильщиками чемоданов и их владельцами.
Подойдя к свободной стойке консьержа, Твигл протянул удостоверение личности и сообщил, что на его имя забронирован номер. Людвиг – так звали молодого человека, сверился по компьютеру с картотекой гостиницы и, бросив на измученного мужчину подозрительный взгляд, протянул ключи от номера.
– У вас есть багаж?
– Нет, я налегке…
– Хорошо, наш дворецкий проводит Вас до вашего номера. – Щелкнув пальцами, молодой консьерж подозвал низенького старичка в именной форме, на левом кармашке которой была вышита золотыми нитями большая буква «П». – Питер, проводи нашего дорогого гостя в его апартаменты.
«Вряд ли эта буква «П» – означает Питер, скорее всего, это «Плаза». Интересное совпадение», – думал Твигл, поднимаясь в лифте вместе с низкорослым старичком.
Барни, резво войдя в ярко освещенную комнату, первым делом устремился к большой двуспальной кровати. Подобное ложе как раз подходило для его мощной комплекции.
– Вам что-нибудь нужно? – спросил дворецкий.
Твигл уставился на старичка своим недоуменным взглядом.
– Я проделал нешуточное расстояние на пути сюда! – прошипел ученый. – Конечно, мне что-то нужно! Мне нужно: как следует поесть! – Перечислив ряд пожеланий, относительно намечающейся трапезы, Барни насмешливо добавил: – И поторопитесь там, если не хотите испытать на себе ярость голодного борца «Сумо».
– Сию минуту все будет исполнено, – вежливо, хриплым голосом, произнес старичок и поспешно скрылся за дверью.
Взгляд Барни – исподлобья – остановился на спинке ложа, в глаза первым делом бросались изящные, причудливые лакированные узоры, окантовывающие спинку. На окнах висели снежно белые занавески и шелковые, шоколадного цвета, шторы. «Отличный номер», – про себя отметил Барни.
Когда в дверь постучали, Твигл уже успел привести себя в порядок, он побрился и, расчесав, аккуратно уложил длинные волосы. Находясь в ванной, он не спешил открывать, его намерением было облачиться в шикарный костюм, чтобы после плотного ужина спуститься в бар и отметить удачное дельце.
Входя в комнату, Барни еще не видя еды, уже почувствовал ее аппетитный запах. Немного ранее прозорливый дворецкий, воспользовавшись дубликатом ключа, открыл дверь и завез тележку с пищей, а после, не смея тревожить нынешнего владельца номера, незамедлительно удалился прочь.
«Однако, сообразительный лакей», – хваля старичка, подумал Барни, хватаясь одной рукой за идеально прожаренный окорок, а другой за стакан с апельсиновым соком.
Примерно через пятнадцать минут вся разнообразная, отнюдь не вегетарианская пища, была практически полностью поглощена. Лишь на некоторых из тарелок оставались лежать косточки – признаки, когда-то присутствующей на них, обильной пищи. Сам Барни уже и не помнил, когда в последний раз так наедался. Честно говоря, он никогда не наедался, а может просто этого не помнил, ведь, как известно, все хорошее быстро забывается.
Закончив с чревоугодничеством, Барни, помыв с мылом засаленные руки, посмотрелся в большое зеркало и довольно отметил, что абсолютно не заляпался.
«Истинный профессионал», – мысленно похвалил он сам себя.
Широко вышагивая по красной ковровой дорожке с золотыми бортиками, Твигл, преодолев большую часть коридора, остановился у одного из лифтов. Менее чем через пять секунд прозвучал звонкий сигнал и изысканно украшенные створки разошлись в стороны. В лифте стоял, в постойке смирно, уже знакомый Барни, низкорослый дворецкий.
Твигл вошел внутрь, а когда створки сомкнулись, прозвучал хриплый голос старичка:
– Куда вам, сэр?
– В бар, пожалуйста.
– Сию минуту, сэр.
Дворецкий нажал блестящую – серебряного цвета – кнопку, и лифт мягко проследовал вниз.
Лифт остановился на заданном этаже, створки вновь разъехались в стороны, а когда Барни вышел, дворецкий со всем уважением обратился к нему с вопросом:
– Вы хорошо поужинали, сэр?
Твигл удивленно посмотрел на старичка.
– Да, Питер, спасибо. Прибери там все, как следует!
Дворецкий нажал на серебристую кнопку и перед тем, как створки лифта вновь сошлись вместе, произнес:
– Как вам будет угодно, сэр.
«Похоже, что старик рассчитывал на чаевые, – подумал Барни, сидя за стаканчиком мартини со льдом. – Ладно, я ему заплачу, когда проверну дельце».
Единственное, что уже в течение двух часов удерживало Барни от желания вернуться в номер, была договоренность встретиться с перекупщиком драгоценностей и огромное желание поскорее сбагрить ему, добытый с большими усилиями, увесистый кусок алмаза.
В целом, Барни отлично справился со своей задачей, не считая случайного ранения, но судя по самочувствию, вакцина обезвредила Частицы. Теперь же оставалось дело за малым. Продать камешек и убраться куда-нибудь на юг Италии или Франции и жить там, как душе угодно. Твигл был бы счастлив поскорее все закончить, но время натужно тянулось. Скупщик на самом деле не опаздывал к назначенному времени, просто Барни, из-за нетерпения, не смог сидеть в номере и дожидаться там ответственного момента.
В баре звучала приятная мелодичная музыка. Как раз способствующая долгожданному расслаблению, и даже взволнованный Твигл поддался ее успокоительному тону.
В это время суток в баре было не многолюдно, всего несколько человек, находившихся вдали от стойки, но зато вблизи от окон. Позади расквасившегося ученого послышались чьи-то приближающиеся шаги. Барни не реагировал на звуки поступи, ученый посчитал, что ему это просто кажется. Шаги все приближались, а Барни, положив подбородок на ладонь упертой в столешницу руки, продолжал наслаждаться мелодичным, гипнотическим мотивом волшебной композиции.
– Мистер Твигл?.. Если я не ошибаюсь – Вы Барни Твигл?
Барни неохотно повернул голову в сторону, усаживающегося рядом с ним, незнакомого человека.
– Все зависит от того, кто Вы… и по какому вопросу ко мне обращаетесь. – Ученый, недоверчиво прищурив глаз, изучая, осмотрел прибывшего мужчину. – Кто ты такой… и что тебе от меня надо. У меня здесь намечена встреча… так что, отв…
Пока Барни произносил последнее предложение, прибывший человек, глядя на него, натянуто усмехнулся и преднамеренно перебил:
– Я от Брантнера. Меня зовут Карлайн. Мэтью Карлайн. Вы привезли с собой товар?
– Да, – кратко ответил Твигл.
– Тогда, если Вы не против, я хотел бы поскорее закончить с этим.
– Я тоже, – согласился ученый. – Только почему Брантнер сам не явился на встречу? Он хотя бы мог предупредить меня, что пошлет кого-то.
– Мой шеф очень осторожен. Ему известно, что гостиничные телефоны прослушиваются полицией.
– Да-а?! – удивился Барни.
– Да, это правда, – произнес Мэтью. – У Брантнера есть свои люди в полиции, которые обеспечивают его информацией. В свое время он подстраховался, заведя подобных знакомых. Именно поэтому, в преступных кругах, его знают под кличкой: «Неуловимый».
Подобная откровенность Карлайна – удивила Барни, но, несмотря на это, все что сказал Мэтью, не имело под собой абсолютно не малейшего компромата. Это была всего лишь нейтральная информация, и именно поэтому Карлайн так легко ее выдал.
– Ты меня убедил, – произнес Барни, чуть улыбнувшись ожидающему ответа Мэтью. Допив спиртное, он добавил: – Пойдем в мой номер. У меня для твоего шефа кое-что есть.
Барни, находясь впереди Мэтью, цокая каблуками лакированных черных туфель по гранитному полу, направлялся к лифту. Карлайн, в свою очередь, неотрывно следовал за грузным ученым. После нажатия кнопки вызова, створки лифта мгновенно открылись, внутри лифтовой кабины никого не было. Барни не собирался тратить время на поиски дворецкого или лифтера и решил самостоятельно воспользоваться вертикальным транспортером. Когда двое вошли, Твигл нажал на серебристую кнопку своего этажа. Пока лифт поднимался, Барни, вопреки своей фигуре, сумел разглядеть в правой руке Карлайна небольшой кейс, черного цвета. «Как странно, почему я его раньше не заметил», – подумал Твигл.
– Я надеюсь, это, то о чем я думаю, – произнес Барни, указывая на ношу Карлайна.
– Нет, это просто кейс, – неумело попытался пошутить нервничавший Мэтью.
– А где же тогда?..
– Тише, – в ответ шикнул ему мужчина с кейсом. – Лифты в отеле тоже прослушиваются.
Оставшуюся часть пути, вплоть до самого номера, мужчины провели молча.
– Дьявол, как же я устал за сегодня, – хрипло произнес Барни, уже заперев входную дверь и проходя в центр комнаты. Изначально он собирался сходить в ванную комнату но, оказавшись возле кровати, резко поменял направление, тем самым спонтанно изменив свое прежнее намерение.
Мэтью стоял неподалеку и все также крепко продолжал сжимать в руке ручку кожаного кейса.
– Я хотел бы увидеть камень, – выдвинул он свое требование с четко заметной ноткой раздражения в голосе.
– Секундочку, – натужно проговорил Барни. – Я себя не очень хорошо чувствую.
«Меньше жрать надо, увалень», – подумал Мэтью.
Тело толстяка заметно маялось в одышке.
– Может это от переедания? – ненавязчиво предположил Карлайн. – Советую обратиться к диетологу.
– Дело ни в этом, – раздраженно фыркнул Твигл. – Просто у меня не правильный обмен веществ.
– Ладно, честно говоря, меня это не очень интересует. Так мы будем совершать сделку, или Вы передумали? – Чтобы произвести большее впечатление, Карлайн подошел к входной двери и потянулся к ручке. Обернувшись, он добавил: – Если у Вас нет камня, я ухожу.
– Постой… постой, – прохрипел корчащийся Барни. На его широком лбу проступила испарина, а лицо и руки стали нездорового красного цвета. – У меня все есть, не уходи. – Ученый вынул небольшой тряпичный сверток, из внутреннего кармана своего пиджака. – Вот… вот то, что нужно Брантнеру. – Барни положил сверток на трельяж, стоявший возле кровати.
Мэтью, не заставив себя долго ждать, поспешил к свертку. Одной рукой расправившись с незатейливым узелком, он вынул содержимое и поднял перед собой. Приглядевшись изучающим взглядом, Карлайн оценил многогранность дифракции света и положил кожаный кейс поверх, валяющейся на столешнице, тряпицы. Затем достал из кармана небольшой футляр и, вынув из него спектроскоп, начал скрупулезно рассматривать камень.
Примерно после пяти минут тщательного визуального анализа он огласил вердикт:
– Идеальный минерал. Не знаю, чем вы там занимаетесь в своем медицинском центре – в Мексике, но камень просто очаровательный.
– Тебе и не положено это знать, – более мягким голосом произнес Твигл, наконец-то оправившийся от приступа боли. – Теперь – деньги, – напомнил Барни сияющему от радости Мэтью.
Карлайн, рассовав по карманам драгоценный камень и спектроскоп, подступился к кейсу и, щелкнув затворами, раскрыл его настолько, насколько это было возможно сделать.
Взглянув в глаза, пристально смотревшего на него ученого, он произнес:
– Здесь все, как говорится, до последнего цента. Как и было условлено: в каждой пачке сумма по десять тысяч, стодолларовыми купюрами.
– Это я сам проверю, – резким тоном процедил Барни. – А ты пока сядь в кресло и подожди. Уйдешь только тогда, когда я закончу, и не дай бог там не будет хватать, фигурально выражаясь, хотя бы цента.
Мэтью не решился перечить крупному, в прямом смысле этого слова, человеку и послушно выполнил указание. Как можно удобней усевшись в кресло, он закинул ногу на ногу и принялся терпеливо ждать конца пересчета. Он совершенно не волновался, так как точно знал, что в кейсе абсолютно вся сумма. Не меньше, но и не больше условленной.
Барни внимательно пересчитал пачки с новенькими зелеными банкнотами, а затем, произвольно взяв одну из них, внимательно перебирая одну за другой, осуществил количественный пересчет купюр.
– Все верно, – наконец произнес воодушевленный, но не вполне удовлетворенный ученый.