Октябрь
Первую половину следующего месяца Григорий очень скорбел об утрате хорошего добросовестного союзника, тем же были огорчены и все остальные. Зато вторую его половину Григорий не мог нарадоваться тому, что незадолго до случившейся неприятности, примерно за пару дней до прихода диких псов, распорядился до отказа заполнить продовольствием закрома жилой постройки.
В этом нехитром сооружении, которое чем-то напоминало сторожку, только раз в пять больше, все удобства находились внутри. Из водопроводного крана, если подождать, можно было набрать за час около десяти литров воды. Это было даже больше, чем просто отлично. Ведь люди не только употребляли ее в пищу, но и мылись, разогревая на буржуйке, и смывали в уборной справленную нужду. Так они смогли безвылазно просидеть взаперти целый месяц, надеясь, что, в конце концов, бродячие псы не выдержат и либо передохнут от холода, от голода, либо просто уйдут.
Тяжким бременем было пребывать сотоварищам взаперти, не имея возможности выйти наружу и побыть наедине с самим собой, подумать над бессмысленностью жизни. С десяток древних книг, которые отныне не пылились на полке, уже были перечитаны не один десяток раз. Любой присутствующий, наверное, мог бы пересказать каждую книгу или как минимум примерно озвучить ее содержание. И раз тут не было широкого спектра развлечений, не редко возникали ссоры и скандалы. По любому пустяку.
Где-то в середине месяца произошел совсем уж неприятный эпизод, после которого некоторым участникам испытания, на которое их обрекла сама судьба, в дальнейшем было сложно восстановить свою репутацию и отношения с остальными членами команды.
Очередной наступивший день, такой же негативный и неприятный, как и прочие, не предвещал ничего хорошего и ничего плохого, однако человеческий разум время от времени выкидывает умопомрачительные выкрутасы, о которых потом становится даже стыдно думать, не то чтоб повторить снова.
Произошло это событие семнадцатого октября, как раз в тот самый день, когда Стелла должна была праздновать собственный день рождения. Она никому не говорила об этом, не желая предоставлять соратникам повод переживать по пустякам.
«Пусть этот день пройдет так же, как и все остальные в этом месяце, – подумала она. – Относительно спокойно, без серьезных конфликтов и ссор!»
Хотя она все же сомневалась, что споров удастся избежать. С каждым днем таковые возникали все чаще.
И пусть никто из мужского окружения (а окружали ее исключительно мужчины) не знал, что у соратницы сегодня праздник, тем не менее некоторые из них уже с утра приготовили ей небольшой подарок. Климентий и Оскар не были уверены в том, что он ей очень-то понравится, но зато они были убеждены, что им самим он точно придется по вкусу. Им очень нравилось дарить подобные подарки женщинам, но за последние десять-одиннадцать месяцев просто случая подходящего не представлялось. До катастрофы, наступления бесконечной тьмы и отчаяния они делали это с партнершами по обоюдному согласию, однако теперь их совсем не интересовали подобные мелочи.
В тяжелых изнурительных условиях любой человек, а особенно мужчина, волей-неволей превращается в настоящее животное, не слишком умное, но очень агрессивное.
После обеда, когда все в полной мере утолили свой голод, Стелла, как она поступала уже в течение целого месяца, как всегда, сама вызвалась помыть посуду. Никто не возражал против этого. После сытного обеда всем хотелось просто полежать на своей кровати и нагулять жирок. Может, кому-то даже удастся поспать хоть полчасика, и то лучше, чем тупо пялиться в потолок, абсолютно ничем не примечательный.
Климентий и Оскар еще сидели за столом и допивали свою порцию чая, когда Стелла начала собирать грязную посуду в пластиковый таз.
– Слушай-ка, – неожиданно для Стеллы прозвучал голос Оскара, – давай я тебе сегодня помогу с этим. Что ты все время сама да сама за всеми нами грязь убираешь!
Слова Оскара весьма удивили женщину. Стелла и подумать не могла, что Оскар способен на такое. Она не стала возражать. Почему бы и нет.
– Ну, хорошо, – мягко ответила она, после чего чуть заметно улыбнулась.
Оскар встал со стула и принял в свои руки тазик с грязной посудой. Стелла тем временем продолжила убирать тарелки и вилки со стола.
Все это время Климентий не спускал с дружной парочки своего похотливого взгляда, а когда они закончили и направились в сторону уборной (там была ванна, и посуда обычно мылась в ней), он наконец не выдержал.
– Постойте, ребята! – воскликнул Климентий и резво соскочил со своего стула. Приблизившись, он положил свой опустошенный стакан в тазик. – Я тоже пойду с вами, вдруг еще какая-нибудь помощь понадобится. На крайний случай подержу фонарик, там ведь темно.
Стелла была без ума от радости. Она сразу же согласилась: она не могла и припомнить, когда в последний раз за ней ухаживали сразу оба мужчины.
«Да такого вообще никогда не было!» – подумала она, согласно кивая Климентию.
Когда трое скрылись за дверью, ведущей в коридор, через который можно было попасть в уборную, Самсон с Натаном подозрительно переглянулись. Нет! Они совсем не подумали, что может случиться нечто непоправимое, на них просто произвело глубокое впечатление поведение новых знакомых. На лице Самсона читалось: «При всем уважении, это мы должны были сделать, а не они». Однако лежать на кровати пузом кверху было куда лучше, чем выходить на холод.
В коридоре было холодно и темно, здесь не было никакого отопления и, само собой, какого-либо источника света, по крайней мере, до тех пор, пока Климентий не включил свой карманный фонарик.
– Так гораздо лучше, не правда ли?
Оскар и Стелла кивнули.
Уже через пару шагов они все трое оказались перед запертой дверью, ведущей в ванную комнату, где находился и туалет. Войдя внутрь, они сразу же закрыли за собой дверь, чтобы не выпускать тепло. В свое время Григорий с Даниилом провели сюда отопительную трубу, которая выходила через стену в жилую комнату и подсоединялась к буржуйке. Это было вынужденной мерой. Так сказать, оплот цивилизации. Им не хотелось уподобляться животным и справлять нужду на улице или в ведерко. Оно и немудрено, кому захочется (если есть возможность что-то сделать), терять связь с прошлой цивилизованной жизнью.
После того как Климентий осветил ванну, Оскар, недолго думая, наклонился и опустил на ее дно таз с грязной посудой, после чего выпрямился и открыл воду. Примерно через десять секунд из крана возникла тонкая струйка ледяной воды, она звонко зажурчала, ударяясь о дно железной ванны.
«Отлично, – подумал Оскар, – такой шум хорошо скроет все крики. Никто ничего не услышит».
– Может, мне и не стоило идти с вами? – улыбаясь, произнесла Стелла. – Вы тут вдвоем и без меня неплохо со всем справитесь.
– Ага, – прогудел Климентий, неустанно продолжая держать фонарь.
– Ну, тогда я оставлю вас, – с радостью сказала Стелла.
Женщина развернулась, и собиралась было подойти к двери, намереваясь выйти. Она не успела сделать и двух шагов, как Оскар повернулся к ней лицом и с силой схватил за руку.
– А-ау!..
– Не так быстро, девочка! – твердо произнес Оскар, уже напрочь забыв про грязную посуду. Он ведь не за этим сюда явился.
– Отпусти, мне больно! – воскликнула Стелла, пытаясь вырвать свою руку из мертвой хватки Оскара.
– Обязательно отпущу, – ответил он. – Но только в том случае, если ты будешь себя хорошо вести.
– Что тебе от меня надо?
– То же, что любому другому мужчине от смазливой девушки.
– Ты не на ту нарвался. Я не такая!
– Такая-такая, просто ты еще сама об этом не знаешь.
Стелла вновь попыталась вырвать свою руку из сильного захвата, но безуспешно. Она сердито уставилась на Оскара.
– Я сейчас позову на помощь!
Оскар ничего не ответил на это ее изречение. Вместо пустых разговоров мужчина сделал резкий выпад вперед и, обхватив женщину со спины, зажал левой рукой ей рот, а правую ладонь запустил под ее кофту.
– Обещаю, – прошептал он ей на ухо, – тебе не будет больно. Только веди себя покорно, и мы оба получим удовольствие.
Стелла в ответ лишь что-то промычала. Ведь она не могла говорить, потому что у нее был закрыт рот.
Климентий приблизился к Оскару со спины. Он тяжело дышал, словно был перевозбужден разыгравшейся сценой, свидетелем которой являлся. Услышав тяжелое раздражающее дыхание соратника, Оскар повернулся к нему.
– Дождись своей очереди, кретин!
После столь резкого высказывания сотоварища, Климентий послушно попятился назад.
Холодная ладонь неприятно коснулась голой теплой кожи женщины в области живота, может, чуть ниже. Стелла взвизгнула, но наружу через ноздри вырвалось лишь негромкое мычание. Она стала нервозно извиваться в объятиях самонадеянного насильника.
«Дай только мне вырваться, – мысленно грозилась она, – сразу же лишишься своего достоинства!»
Внезапно холодная рука негодяя отстранилась от тела Стеллы и выскользнула из-под кофты.
«Вж-ж-ик», – послышался звук из-за спины – откуда-то снизу.
Глаза Стеллы в ту же секунду округлились и стали похожи на блестящие пятаки. Она поняла, что это был за звук: негодяй расстегнул свою ширинку и собирался выпустить на волю своего мерзкого питомца. Зверем назвать она его не решилась. Это было бы слишком лестно для него.
«Все это может плохо для меня закончиться!» – мысленно кричала она самой себе.
– Все будет хорошо, – мерзким псевдо-нежным голоском утешал ее Оскар.
Его рука вновь проскользнула под ее одежду и коснулась плоти. Че-о-рт! В этот самый момент она поняла, что настала пора включать мозги, так как отсчет времени пошел на секунды.
«Я женщина, в конце концов, или глупая девочка? Ну, держись, подонок!»
Она расслабилась и издала страстный звук, похожий на возбужденный стон.
– Вот видишь, прошептал ей на ухо Оскар, я же говорил, что тебе это понравится.
В этот момент его голос показался ей таким отвратительным, но она не стала торопить события, ведь этот самый подонок все еще продолжал ее крепко сжимать в своих объятиях, словно в тисках. Нужно было дождаться момента, когда негодяй потеряет бдительность и ослабит хватку или хотя бы уберет ладонь с ее рта.
Когда она этого меньше всего ждала, расслабленная ладонь Оскара соскользнула с губ Стеллы ровно настолько, чтобы женщина смогла раскрыть рот и прикусить мужчине указательный палец. Челюсти Стеллы сомкнулись с такой силой, что даже в укушенном пальце Оскара что-то хрустнуло.
Похотливый подонок взвыл от невыносимой боли. Оттолкнув от себя Стеллу, он согнулся в три погибели и принялся убаюкивать свой чуть скривившийся и сильно кровоточащий палец. Постанывая от боли, Оскар мысленно утешал себя тем, что непокорная девка прикусила лишь палец, а не что-то другое – то, где нет кости, потому что последствия были бы куда серьезнее.
После сильного толчка, Стелла ударилась об входную дверь и тут же повернулась к насильникам, вжавшись в дверь спиной. С ее нижней пухленькой губы свисала капелька крови. Это была не ее кровь, а того самонадеянного наглеца. Внезапно она ощутила, как что-то твердое врезается ей в поясницу. Спрятав левую руку за спину, Стелла нащупала дверную ручку и тут же обхватила ее. Уставившись выпученными испуганными глазенками на двух здоровых мужиков, пребывающих в смятении, она принялась проворачивать дверную ручку.
Климентий находился в шоковом состоянии, он не знал, что дальше делать. Просто продолжал стоять и держать фонарь, глядя на стенающего Оскара.
Лицо Оскара искривилось болезненной ненавистной гримасой, когда он приподнял голову и пожирающе уставился на Стеллу.
– Ты только посмотри, что ты наделала, дрянь! – не так резко, как ему самому хотелось бы, выразился он. Такие сомнительные чувства, как страстное желание и желание убить, смешались в его сознании воедино. – Ты заплатишь… Черт, как же больно!
– Я могу чем-нибудь помочь тебе? – заикающимся голосом спросил Климентий.
– Да отвяжись ты! – фыркнул Оскар. – Засунь себе свою помощь, знаешь куда!..
Дверная ручка, которую постепенно проворачивала Стелла, внезапно щелкнула, возвестив о том, что дверь наконец открыта. Она порадовалась этому, но вместе с тем испугалась, что сексуально озабоченная парочка услышала этот звук и все пойдет не по плану.
Так оно и случилось.
Взгляд Оскара словно бы расчленил Стеллу надвое, так резко и озлобленно он уставился на нее.
«Пора спасать свою задницу!» – промелькнула подбадривающая мысль в ее голове.
Резко повернувшись к двери лицо, насколько хватило скорости, женщина раскрыла ее настежь, и хотела было выскочить в коридор, но не тут-то было. Оскар находился не так далеко от Стеллы и своим молниеносным выпадом успел предотвратить ее побег. Почувствовав, как ей в плечо мертвой хваткой вцепилась сильная рука, женщина невольно вскрикнула, но позвать на помощь не успела.
Уже через секунду ее втащили обратно, а дверь снова захлопнулась.
– Мы еще не закончили… – послышалось из ванной комнаты вперемежку с грохочущим звуком льющейся воды. Говорил Оскар.
***
– Черт возьми, что это было?! – вскочив с кровати с ошалелым лицом, воскликнул Натан. Он что-то услышал из коридора, что находился за запертой дверью. А нервы были ни к черту. – Там что-то происходит.
Самсон потянулся на кровати.
– Ну, это, наверное, Стелла, Климентий и Оскар… Они же пошли туда.
– Что-то их долго нет. Стелла в одиночку и то быстрее справлялась с грязной посудой. Может псы все еще не ушли, а нашли способ проникнуть сюда. Помнишь, как волки в обсерватории? – Натан намеренно придал своему голосу тревожный тон.
Это заставило Самсона и всех остальных серьезно задуматься.
Хотя Григорий и был уверен в том, что проникнуть внутрь, кроме как через дверь, сюда было невозможно, тем не менее не стал критиковать доводы Натана. Как бы там ни было, раз в год и палка стреляет. Лучше лишний раз проверить и убедиться, что все в полном порядке, чем потом жалеть, что поленился и не сделал этого.
– Кто за то, чтобы пойти и проверить? – прямо спросил Натан.
– Лично я не против, – тут же ответил Юрий. Он еще не забыл, что произошло в обсерватории, и не терял бдительность.
Самсон и Григорий тоже согласились.
Резко отперев дверь, ведущую в холодный коридор, они выставили перед собой фонари, в надежде ослепить противника, если таковой там имелся. Но, как ни странно, в коридоре никого не было.
Они решили пройти дальше и остановились только тогда, когда оказались рядом с дверью, ведущей в туалетную комнату. По ту сторону двери громко журчала вода.
Самсон усмехнулся, заглянув в лицо Натана.
– У тебя богатое воображение, парень, – с шуткой сказал он.
Натан лишь пожал плечами.
Тем временем Юрий решил прислушаться к тому, что происходило на данный момент в уборной. Поначалу, кроме шума воды, ему ничего услышать не удалось, но этим не закончилось. В тот самый момент, когда исследователь космоса собирался было отстраниться от двери, в звук льющейся из крана воды вклинился едва различимый стон.
– По-моему, там что-то не так… – Юрий поднял перед собой кулак и указал отведенным большим пальцем на дверь ванной.
Григорий подошел ближе и прислушался. Ему тоже довелось расслышать подозрительный стон мучающегося человека. И это его весьма встревожило. Он мысленно запаниковал. Тихонько повернул ручку. Дверь оказалась заперта. Затем немного отошел от двери, а после сделал резкий выпад ногой в ее направлении.
Бедная деревянная дверь чуть не слетела с петель после столь сокрушительного удара. Распахнувшись настежь, она болезненно заскрипела на болтающихся шарнирах.
– Что здесь у вас творится?! – выпучив сумасшедшие глаза, панически прокричал Григорий.
Когда все фонари уставились в ванную комнату, в ней стало светло, как днем, и с каждой секундой делалось все холоднее. Тепло очень быстро выходило в коридор.
На полу и на самой ванной, а также на унитазе, была кровь. Совсем свежая кровь. Из-за проникшего холода было видно, как от нее исходил пар, и еще этот неприятный металлический запах.
Стелла безумным взглядом смотрела на оторопевших мужчин, двое из которых были ее преданными соратниками. Ее руки и передняя часть одежды были измазаны кровью. Однако она сама была цела и невредима. Женщина стояла на ногах и угрожающе тыкала окровавленной вилкой в сторону Климентия.
Сам же мужчина, трясясь от страха (это было видно по дрожащему свету его фонаря), стоял в ванной и все сильнее вжимался в угол.
А вот Оскар, весь обессиленный от внушительной потери крови, лежал на полу, уткнувшись лицом в ножку унитаза. Это он и постанывал от боли. Из его левого бедра сквозь одежду сочилась кровь.
– Уберите от меня эту психопатку! – завопил Климентий.
– Стелла, успокойся, прошу тебя! – выйдя вперед Григория, произнес Самсон. – Ты в безопасности.
Он подошел ближе и, нежно прикоснувшись к ее запястью, медленно вызволил вилку из сильно сжатого кулака.
Все это время она смотрела на него дрожащим взглядом, словно запуганный ребенок.
– Все хорошо, милая, я не обижу тебя.
Стелла больше всех доверяла Самсону, и когда он забрал у нее примитивное оружие, она расслабленно упала ему на плечи, крепко обняла и заплакала. Она была безумно счастлива, что этот ужасный кошмар наконец закончился.
Когда все немного успокоились, уже находясь в жилой комнате, женщина рассказала все, что там произошло. А примерно через пару недель, как только Оскар смог самостоятельно передвигаться на своих ногах, Григорий собственноручно выгнал обоих горе насильников прочь из убежища. Но Климентий и Оскар не пожелали уходить с пустыми руками.
«Это равносильно смерти!» – кричали оба.
И тогда Григорий позволил им взять с собой столько съестных припасов, сколько они могли с собой унести.
Никто из оставшихся даже не встал с кровати, чтобы проводить их. А сами изгои, перед тем как хлопнуть дверью, позволили себе (каждый из них) напоследок бросить бывшим соратникам резкую речь.
– Не думайте, что так легко избавились от нас! – злоречиво произнес Оскар.
– Мы еще вернемся! – гордо заявил Климентий.
– Скатертью дорожка! – фыркнул им вслед Самсон.
Ноябрь
Еще первую неделю очередного месяца, такого же одноликого, как и прочие, что были до него, соратники просидели в своем теплом убежище. Время все шло, никто из них уже не ждал, что солнце порадует их и подарит новую жизнь своим внезапным появлением. Возможно, этого вообще никогда не произойдет. Как бы там ни было, сидеть и просто ждать чего-то – дело заведомо безнадежное. Всему свое время. Нужно жить сегодняшним днем и думать о том, и делать только то, что от тебя требуется именно сегодня.
Совсем недавно – буквально на днях, Григорий, ленивый от безделья и уныния, нашел в себе силы наконец-то закончить ремонт самим же сломанной двери, ведущей в ванную комнату. До этого же приходилось мучиться с нею. Вот, например, Стелла самостоятельно не могла с ней управиться, потому как тяжелая деревянная дверь, можно так сказать, не весела в воздухе, а просто стояла на полу, едва держась на деформированных шарнирах, чтобы совсем не упасть.
В первый день второй недели месяца (тот же понедельник) товарищи, по естественной нужде, так как у них в убежище закончились все продукты, решили выйти из своей унылой и затхлой обители на свежий воздух. Хотя он был не так свеж и насыщен кислородом, как раньше – до грянувшей тьмы, тем не менее пах он гораздо приятнее, чем в закупоренном помещении. И к тому же он был прохладным, даже слишком. Примерно как на Южном полюсе в дни солнцестояния.
Ровно пять фонарей – источающих свет квадратных коробочек, закрепленных на верхней одежде каждого – сверкали в бесконечной тьме, бросая лучи во всех направлениях, дабы избежать внезапной опасности с любой стороны. Люди не были уверены, что псы навсегда покинули это место. Пусть даже если их тут сейчас нет, они всегда могут вернуться обратно.
Стелла не была зла на Климентия и Оскара, они всего лишь оказались жертвами своих животных инстинктов, однако она не была против того, если бы те самые псы, что приходили сюда и сожрали Даниила, перекусили бы и ими. Ведь у тех двоих много общего с собаками: те и другие живут, подчиняясь лишь инстинктам.
«Вот пусть и жрут друг друга, а сюда соваться им не следует. Им тут не рады!»
Пятерка единомышленников шла по вытоптанной снежной тропинке, напоминающей по твердости бетон. Эта самая тропинка пролегала ровной линией от убежища к складу.
Пройдя несколько метров от угла продуктового склада, Григорий с облегчением вздохнул. У него тяжелый груз с души свалился, когда он увидел, что ворота заперты, и пусть не на ключ, зато не раскрыты настежь.
«Значит, туда никто не мог проникнуть, – подумал он, – и продукты питания все это время были в полной безопасности».
В большей степени Григорий думал так, потому что ему хотелось так думать. Приблизившись к высоченным воротам, которые весили не один десяток килограмм, он попросил Самсона помочь ему отпереть одну из створок, чтобы можно было войти внутрь. Когда они потянули за скобообразную ручку, створка тяжко заскрипела, а затем поддалась их напору.
– А вам не кажется, что этот проход немного узковат, для того чтобы проносить через него коробки с припасами? – важно уперев руки в бока и заглядывая в нутро склада, поинтересовался Натан.
Григорий с Самсоном удивленно переглянулись. На их лицах впервые за долгое время появилось нечто похожее на кривую ухмыляющуюся улыбку.
– Ну, если ты нам поможешь, – с иронией в голосе сказал Самсон, – то мы все вместе сможешь сделать проход и пошире.
После этих слов Натан почувствовал некоторую неловкость, но как только он приобщился к работе соратников, сразу почувствовал себя намного лучше. Какое приятное чувство быть полезным!
Юрий и Стелла тоже не остались стоять в стороне.
– Как же я соскучилась по работе, – сказала Стелла, потея от физического напряжения. – По любой работе! – с интонацией добавила она. – Без разницы, что делать, лишь бы быть чем-то занятым и приносить пользу.
– Ты права, – подключился Натан. – А я вот глупец не ценил свою работу, а теперь, когда ее нет, я чувствую, как постепенно деградирую.
– Это и называется эволюцией сознания, ребята! – проговорил Юрий.
– Да уж… – в один голос буркнули Григорий с Самсоном.
Наконец, после стольких усилий, одна створка ворот была полностью раскрыта.
– Если когда-нибудь наша жизнь вернется в прежнее русло, – заявила Стелла, тщетно пытаясь прогнать одышку, – я буду работать сразу на двух работах! Как же я скучаю по тем прекрасным временам: большое обилие пищи, холодная и горячая вода… О-о-ох, как же я хочу принять горячую ванну!
Юрию от таких слов на душе сделалось невероятно грустно. Внутреннее состояние отразилось и на его лице. Он чувствовал некоторую ответственность перед этими людьми, ведь он убедил их в том, что солнце когда-нибудь взойдет над горизонтом.
«А что, если этого не случится никогда?!» – от такой мысли у Юрия дрогнули коленки. Но причиной этому не была низкая температура. Полярный холод еще не успел проникнуть под толстые слои его разнообразной одежды.
Все они вошли внутрь. Разницы в температурах снаружи и внутри не было никакой. На первый взгляд, в помещении было все так, как и прежде: коробки с продуктами стояли на стеллажах, длинные сосульки, похожие на сталактиты, все также угрожающе свисали с потолочных металлоконструкций. Местами, в частности у стен, ледяные сталактиты, стекая вдоль свай, доставали до самого пола. Вообще, внутреннее пространство склада напоминало какой-то сюрреалистичный ледяной грот.
– Сегодня у нас будет первоклассный ужин! – восторженно произнес Григорий. – Куринные окорочка. Я специально припрятал пару коробок, когда была такая возможность.
– А для чего?.. – удивился Натан.
– Для чего припрятал? – переспросил Григорий.
Натан согласно кивнул.
Потому что знал, наступит тот день, когда большинство моих союзников погибнет или же уйдут прочь. А для оставшихся подобная пища будет настоящим вознаграждением за терпение и живучесть.
– Теперь я по-настоящему рада, что мы с тобой познакомились и пришли к сотрудничеству! – с ноткой радости в голосе произнесла Стелла.
– Я тоже бесконечно рад, что мы вместе, ребята! – честно признался Григорий.
Они все разошлись в разные стороны в поисках того, что, на их взгляд, нужно съесть в первую очередь.
Григорий исчез в третьем от входа проходе между высокими стеллажами. Мужчина с ловкостью обезьяны живо забрался на самую вершину многоярусного «Эвереста», а когда наконец оказался на самом верхнем ярусе, застыл от изумления.
«Черт подери! Этого не может быть, я точно помню, что спрятал их здесь, под толстой полипропиленовой пленкой».
Теперь же Григорий не видел перед собой ни коробок с окорочками, ни той самой пленки. Только голые, ничем не прикрытые доски. «Что за магия такая?!» Он попытался успокоиться и взять себя в руки. В такой момент всегда нужно мыслить конструктивно. Он попытался припомнить, что было в тот день, в надежде зацепиться за какую-нибудь деталь, которую в тот раз упустил из вида.
Картинки в памяти одна за другой быстро мелькали, проносясь перед закрытыми глазами. Или внутри закрытых глаз – по другую сторону от внешней. Поначалу ничего существенного в размытых образах не было. До определенного момента. Григорий чуть не ухнулся вниз, когда его память показала ему ту самую наглую рожу. Человек этот раньше осмеливался называться его другом, хотя в действительности был всего лишь приспешником.
– Оскар! – пошатнувшись от неожиданности, воскликнул Григорий и сразу же раскрыл глаза, едва спасшись от падения. – Он в тот день проследил за мной. А я-то еще думал, чего это он такой веселый. То и дело ходил, ухмылялся, мистер любезный. Теперь все ясно.
Как бы сильно Григорий не хотел сообщать товарищам грустную новость, ему все же пришлось это сделать. Они ждали его у выхода, а у их ног сгрудились кучи разнообразных упаковок с припасами, которые они выбрали.
Несмотря на то, что соратник шел к ним с пустыми руками, Натан, весь радостный от предвкушения праздничного ужина, задал, как ему казалось, вполне резонный вопрос:
– А как мы их приготовим и с чем?
Григорий с едва опущенной головой остановился напротив единомышленников.
– Ни с чем!.. – кратко ответил он.
Натан, будучи воодушевленным, совсем не заметил грусти в его голосе.
– Просто съедим… как шашлык? А какой тогда маринад использовать?!
Стелла стояла по правую руку от Натана. Он задавал слишком много ненужных вопросов, и поэтому она не удержалась, чтобы не ткнуть его локтем в бок.
– Ты чего?! – чуть согнувшись после удара женщины, простонал Натан.
– Помолчи немного! – резко, но не со злости фыркнула она.
Натан выпрямился и посмотрел на Григория. Теперь-то он наконец заметил, что в его поведении было что-то не так. И к тому же пустые руки.
– А где?.. – не закончил Натан свой вопрос и снова загнулся.
Стелла повторно ткнула его локтем между ребер. Ощущение не из приятных.
– Боюсь, что вечеринка отменяется, – скупо проронил Григорий.
– А в чем, собственно, обстоит проблема? – осведомился Юрий.
– Нас обчистили, – сразу же ответил Григорий. – И пусть не до нитки, зато унесли самое дорогое – то, что было в огромном дефиците. И я знаю, кто это сделал!
Соратники не сводили глаз с Григория, ожидая пояснения последних слов.
– Это сделал Оскар! И, вероятнее всего, Климентий тоже с ним был.
– Ничего себе! – возмутился Натан. – Получается, пока мы отсиживались в убежище, они свободно тут шуровали?!
Григорий кивнул.
Натан резко повернул голову, инстинктивно боясь снова получить локтем в ребро. Однако Стелла даже не смотрела в его сторону.
– То, что потеряно, уже не вернуть, – спокойным голосом произнесла соратница. – Но нужно сохранить то, что осталось. Ведь те бешеные собаки ушли, вместе с этим у нас появляется возможность дежурить.
– И если те двое снова здесь появятся, – отрезвляюще проговорил Самсон, – мы их схватим…
– И жестоко накажем за воровство! – добавил Натан. Потом он понял, что слегка погорячился. – Черт! Хватит уже меня тыкать своим острым локтем! – Он отошел от Стеллы подальше и спрятался за широкую спину Самсона.
Тот не обратил на это перемещение никакого внимания. Он привык к тому, что Натан и Стелла чаще, чем хотелось бы Самсону, вели себя как дети. Может, они были просто не равнодушны друг к другу, он точно не знал и никогда не заводил разговоров на эту тему. По крайней мере, ничего плохого они не делали.
Григорий взял часть продовольствия, которое нахапал Натан, и все они вышли наружу. Огромную створку ворот они закрывать не стали, так как намеревались сюда вернуться уже через несколько минут, как только отнесут первую партию продуктов к своему убежищу.
Они не успели далеко уйти от склада.
Услышав чьи-то приближающиеся шаги, соратники замерли на месте. Сперва им показалось, что шаги принадлежали одному человеку, но вскоре убедились, что в их направлении шагает целая компания из семи, может быть, десяти человек.
Видимо, у нас какие-то незваные гости, – прошептал товарищам Григорий, прежде взглянув на каждого из них.
В его взгляде соратники не нашли ни капли страха. Взгляд его был твердым и уверенным, как в тот день, когда он указал на дверь Оскару с Климентием.
На всякий случай Григорий опустил свою ношу на снег и резко выпрямился, ожидая появления неведомых странников. Все остальные тоже последовали его примеру. Они то и дело поглядывали на твердокаменное лицо Григория. Казалось, мужчина даже не моргал, так внимательно всматривался в непроглядную даль.
Внезапно шаги остановились.
У Григория на нервной почве предательски дрогнуло веко.
– Кто вы такие? Покажитесь! – выкрикнул он в черную пустоту, до которой не доставал свет его нагрудного фонаря.
В ответ лишь бессловесная тишина.
Григорий повторил свой вопрос, немного изменив слова, но содержание оставил прежним.
Снова молчание, которое, однако, на этот раз было разрушено звуком множества ног, ступающим по снегу.
Натан, видя, как из темноты вырисовываются человеческие силуэты, нервозно прикусил нижнюю губу.
Заметив чрезмерную взволнованность соратника, Стелла слегка прикоснулась тыльной стороной ладони к руке Натана. Мужчина слегка вздрогнул от неожиданности, после чего вопросительно уставился на соратницу.
– Успокойся, – прошептала она ему.
Натан инстинктивно кивну и отвернулся. Слова подруги придали ему сил и уверенности. В конце концов, он перестал мучить свою нижнюю губу.
Расстояние сократилось ровно наполовину. Теперь чужаки были видны в полный рост, однако не так хорошо, чтобы можно было разглядеть их лица.
– Кто вы? – прогудел Григорий.
Не отвечая ему, один из толпы – тот, что стоял впереди всех (явно командир), приподнял руку и остановил ее на уровне своей грудной клетки. Едва слышный щелчок, и зажегся свет – искусственно белый, как у Григория и его сподвижников. После этого жеста, вся свита молчаливого чужака тоже включила свои портативные осветительные приборы.