Сейчас три объединённых участка создали прямо-таки громадную площадку. Мне не составило труд соорудить из довольно распространённого здесь дерева массу разного рода брусьев и турников. Однако все они были компактно составлены в дальнем углу. Я же размышлял над тем, что делать с остальной площадью. По уму надо бы засаживать всё это дело весной. А с урожая уже кормиться. Но время ушло. Теперь если только озимые сажать. А есть они сейчас? Да черт его знает.
– Командир? – Уже второй раз вырвал меня из размышлений Иван.
– Слушаю, Ваня.
– Мнится мне, замотаем мы их упражнениями да дис-ци-пли-ной. – Последнее слово далось ему с трудом.
– Хм. – Я в серьёз задумался. Ведь если так подумать, в последние недели жизнь этих ребят и правда была очень изнуряющей и однотипной. При таком раскладе можно и массовых недовольств ожидать. А этого нам не надо. – И что же ты предлагаешь?
– Ну, быть может, ты игру какую разумеешь? Как ту, которую на площади учинял. Только чтобы несложно. Ребята, как я понял, не вельми доходчивые. А в той игре я и сам не разобрался до конца.
– Да, Иван. Наверное, ты прав. Есть у меня одна задумка. Значит так. Выходной у ребят завтра. А сегодня возьми–ка пару ребят да галопом на лесопилку. Возьмите два тонких бревна чуть больше трёх аршин каждое, да четыре бревна чуть меньше сажени. Но бери как можно более схожие! – Иван на мгновение ушёл в астрал, переваривая полученную информацию, но почти моментально вернулся в реальность.
– Сделаем, командир! – Воодушевлённо сказал он. – Отлично. Даю час времени.
– Есть!
Мой же путь лежал к кварталу кожевников. Игру хотят? Что ж, будет им игра. А ежели народ увлечётся, можно и денег на этом деле поднять. Да, до успеха англичан в конце девятнадцатого века, может, и не дойдёт. Но попробовать всё же стоит. Толстый кожевник в ответ на мою просьбу задумчиво почесал затылок, но всё же взялся за столь странный заказ. На вряд–ли он когда-то ещё делал шары из кожи. Впрочем, ничего сверхъестественного, как мне кажется, в этом нет. И правда. Буквально через сорок минут я получил то, что просил. Набитый разного рода тряпьём он очень смутно, но всё же напоминал по своей структуре футбольный мяч, в чем я убедился немного почеканив его, вызвав изумление на лице кожевника.
Когда всё было готово, ворота установлены, а нужная площадь отмечена небольшой траншейкой, я собрал своих подопечных, дабы рассказать им, что ж это такое их господин придумал:
– Значит так, господа–гвардейцы. Сейчас я покажу вам, как в моей стране любят отдыхать. – Дело было после обеда, а потому все стояли с довольными, внимательными лицами. Впрочем, их лица в отношении меня в последнее время всегда были внимательными. Не смотря на все тренировки кормили их от пуза, а режим дня давал относительно много времени на сон. Справедливо говоря, я не столько боялся их восстания, сколько хотел проверить, зайдёт ли местным ногомяч. Само собой, я не помнил всех длин и широт разметки. Да и площади хватало только для мини версии самого популярного спорта. Однако приблизительная разметка всё же была нанесена. И сколько же времени я убил на то, чтобы объяснить им эти, на первый взгляд до глупости простые правила. «Нет, нельзя!», «Да, только вратарь!», «Нет, не везде!», «А этот вопрос уже был!». И это лишь малая часть ответов, которые я был вынужден дать на задаваемые вопросы. Наконец, мне это всё надоело, и я решил дать им возможность самим разобраться в правилах, просто начав игру.
Поделились просто. Одна пятёрка на другую. Младшие офицеры также приняли участие. Казалось, они были заинтересованы в новом деле не меньше своих подопечных. Начался первый футбольный матч в истории довольно вяло. Вообще по началу это больше было похоже
на регби. Уж больно контактно они играли. Однако после нескольких предупреждений с моей стороны и нескольких оплеух от товарищей по команде, самые агрессивные всё же поумерили свой пыл.
Спустя минут пять потасовок в разных местах, команде Елисея всё же удалось прямо-таки затолкать кожаный круг в ворота. К моему удивлению, на лицах забивших даже появилась эйфория. Похоже, ребята втянулись. После первого гола игра начала набирать обороты в геометрической прогрессии и вот уже команда Фёдора запихивает мяч в ворота соперника. Мне даже показалось, что их «атака» имела мало–мальскую организацию. В упорной борьбе, которая в основном проходила в бесконечном перепинывании бедного мяча, Елисейская пятёрка вышла вперёд. Однако Фёдор сдаваться был явно не намерен. Увлёкшись просмотром «матча года» я не заметил, как ко мне сзади подошёл Генрих.
– Ещё одна тренировка? – С усмешкой спросил он.
– Фу ты, напугал! – Взвился я, тем более что его появление и правда стало для меня полной неожиданностью. – Нет, это ещё одна… Игра моей страны.
– Ого! – Многообещающе протянул он. – Что же, значит скоро пограбим самых самоуверенных?
– Не думаю, что в ближайшее время… Но через недельку – очень может быть.
– Это радует. – Воодушевлëнно улыбнулся Майер.
Мы ещё с минуту постояли в молчании, наблюдая за происходящим на поле.
– Слушай, а увлекательное это дело! Неужто где-то в мире так делают? – С интересом спросил он.
– Ну, не совсем так, – Протянул я, вспоминая, как играли в будущем даже первоклассники на физ–ре и понимая, что у них против моих гвардейцев есть все шансы. – Но в целом очень похоже.
– Я чую большие деньги, друг мой. – Философски подметил Майер.
– Было бы неплохо. – Не стал спорить я. – Но я к тебе по другому поводу.
– Да? И что же такого случилось у почтенного Генриха фон Майера, что он решил явится ко мне?
– Очень смешно! – Саркастически хмыкнул он. – Может пройдёмся до моего поместья?
– Ого, как ты свою избу теперь обозвал. – Хохотнул я.
– В скором времени, – Заискивающе начал Генрих, – Фон Майеров в Новгороде станет больше.
– Ну, заинтриговал!
Интерлюдия.
– Я же говорю: мне ничего не докладывали. Вся информация хранилась на серверах! – В который раз упрямо повторял истощённый щуплый мужчина.
– Аркадий Семёнович, – Властно заговорил голос во мраке одновременно с блеснувшим огнём спички и появившейся красной точки сигареты, – Вам ни к чему отпираться. Мы взяли девяносто процентов всего вашего персонала. Остальные либо оказали сопротивление, либо… Решили добровольно предстать перед Богом, а не перед судом. К тому же лаборатория, по поддельной документации, названа вашим именем. Это уже о многом говорит. Не старайтесь, у вас не получится сыграть потерпевшего. – Аркадий разом ещё больше потускнел, глаза его стали смотреть в пустоту. Он сломался. Даже не пришлось переходить к заключительной и многими не любимой части допроса.
– Итак, для начала. Иванов Александр Викторович. – Собеседник затянулся сигаретой и выпустил большую порцию дыма. – Вам знаком этот человек?
– Да…
Глава 17. «Срывая маски»
Как оказалось, Генрих не врал. По его словам, в Новгород в ближайшие дни должны были прибыть его близкие родичи. Семья Майера, впрочем, как и многие другие в Европе, по его рассказам, представляла Россию холодной страной, населённой варварами и дикарями. В целом, это было ожидаемо. Ведь как таковых связей с западной Европой у России в данный период почти не было. Он очень порадовал меня новостью о том, что с собой они привезут все остатки некогда богатого поместья. Отец Генриха умер больше года назад, оставив на семью большие долги, с которыми они с трудом, но расплатились. Сам же Генрих отправился скитаться по Европе, пока наконец не обосновался в Новгороде. Он понял, что я нахожусь в не очень хорошем материальном положении и настоял на том, что безвозмездно поможет мне, как только у него появятся лишние средства. Это было весьма разумно с его стороны, ведь за последние недели он не раз смог убедиться в том, что под моими началом эти средства скорее всего приумножатся.
Уже не в первый раз появляюсь в поместье Майера, но всё никак не привыкну к его парадоксальной любви к чистоте и порядку. На фоне других дворов Новгорода его как будто бы перенесли сюда из деревни двадцать первого века. Да, к моему удивлению, люди здесь совершенно не походили на представителей грязного средневековья. Частое мытьё здесь по-прежнему было не в моде, но ещё больше осуждалось отсутствие гигиены вовсе. На фоне всех остальных его качеств я даже задумался, а не делим ли мы с ним одну судьбу попаданцев? Впрочем, эта гипотеза очень быстро растаяла под давлением массы противоречащих ей аргументов. У Генриха было отличное алиби, он искренне удивлялся всем мною внесённым новшествам и, в конце концов, давно узнал бы во мне гостя из будущего.
Сначала мы привычно болтали ни о чём. Потом речь зашла об увиденном на моём дворе. Генрих просил объяснить ему правила. Похоже, теперь словосочетание «заморская игра» для него имеет
какое-то особенное значение. Мой немецкий друг проявил неслабый интерес к этому виду спорта.
Через полчаса беззаботной беседы кто-то очень настойчиво стал ломиться в калитку. Мы с Генрихом синхронно подскочили, насторожившись. Как оказалось, это был какой-то церковный крестьянин. Он настойчиво просил меня явиться к отцу Агафону. Вообще в Новгороде по мимо собора Святой Софии была как минимум ещё одна церковь, священником в которой и был ненавистный мне Агафон. Его нездоровый интерес к моей персоне настораживал. Конечно, в последние дни он не показывался у меня на глазах. Однако в самом начале моего пути его люди то и дело мелькали подле меня. Меня это, мягко говоря, раздражало, но сделать я ничего не мог. Сейчас же он, по всей видимости, совсем в себя поверил, раз за мной послал.
Я хотел в начале отказать этому оборванцу, представляющему русскую церковь. Однако быстро образумился. Нет, нельзя так. Не поймут здесь такой поступок. Ведь для людей здесь как? Ежели ты церковь не ходишь, значит тебе в ней душно. Значит что? Правильно, значит в тебя бес вселился. И беса этого изгонять надо. Кровопусканием там, или ртутью. Ох уж это религиозное рвение! Делать нечего, нужно идти.
Как выяснилось, в последние дни Агафон был недееспособен. Он сильно заболел и сейчас валялся в крайне тяжёлом состоянии. Ну вот, ещё заразиться в этом древнем времени не хватало! Тогда точно можно писать завещание. Священник хотел поговорить со мной. Вот же поп! Решил и меня с собой утащить. Ну ладно, если кашлять мне в лицо не станет, как-нибудь переживу. Наверное… Я вошёл в маленькую комнатку с тусклым освещением. Здесь было как-то очень пусто и тесно, да к тому же пахло ладаном.
– Здравствуй, отче, – Решил я первым начать диалог, который, как надеялся, будет максимально быстрым и немногословным.
– И тебе не хворать, Александр, – Тихо и подавлено прохрипел он. Судя по всему, это не простуда и не что-то вирусное. У старика просто стало что-то медленно отказывать. Ничего не поделаешь, человеческое тело не вечно, а он, похоже, и так прожил длинную жизнь. Хотя мне, откровенно говоря, его кончина казалась очень даже положительным событием. Как бы цинично это не звучало, сейчас, наверное, его жизнь
была самым большим тормозом на пути моего становления в этом мире.
– Как чувствуешь себя? – Решил я поиграть в заботливого христианина.
– Худо моё дело, Александр. Наверное, вскоре встречусь со Всевышним. – Медленно и тихо проговорил он.
– Пусть Господь дарует тебе здоровье. – Я старался быть максимально серьёзным, но в душе ликовал. Свято верующим я никогда не был, а делать пусть и большие, но всё же очень нестабильные деньги на одном только тотализаторе мне казалось весьма сомнительной перспективой.
– Да… Впрочем, все мы там будем. – Философски подметил он.
– И лягут в землю общую остатки наши бренные, – Не знаю к чему, вспомнил я строчку из сатирической песенки.
– Земле ей всё едино, апатиты и навоз, – Закончил куплет Агафон. – Что за? Откуда ты… – Рассудок мой вдруг помутился, в глазах
потемнело. Запах ладана неожиданно ударил в голову. Я уже почти потерял сознание, но взяв все силы в кулак, всё же устоял на ногах.
– Спокойно, Саша. Не переживай. Вот я убедился в своей теории. И неужто в двадцать первом веке до сих пор популярен Владимир Семёнович? – С усмешкой спросил он уже более живым голосом.
– Нет, просто… Просто мне нравится, – Меня откровенно мутило. Это что же, передо мной ещё один гость из будущего?! Причём как минимум годов из шестидесятых – раньше Высоцкого не знали! – Агафон… А ты…
– Не Агафон я. Настоящее моё имя – Евгений. – А почему… Чёрт, столько вопросов…
– Присядь, Саша. Сейчас я тебе всё расскажу.
И он рассказал. Как оказалось, он в этом времени живёт уже сорок лет. Когда он сюда попал, в его времени был тысяча девятьсот восемьдесят второй год. В целом почти та же история. Сказали, что безобидный эксперимент. На деле же спустя неделю у него начались головные боли, а во время поездки на дачу в Подмосковье его так же как и меня вырубило. Очнулся же он уже в тысяча четыреста шестьдесят пятом. В целом история, очень похожая на мою. Разве только его вело не желание заработать, а долг перед Отечеством. По крайней мере, так ему это преподнесли.
– Я тогда по началу не поверил. Думал, снова учёные что-то химичат. А как понял, так бесноваться начал. Но не долго. Вскоре смирился я, думал, подарю людям прошлого свет Советской науки. Вот только видимо не так я что-то делал. Когда же я стал им показывать, на что прогресс способен, в ворожбе меня обвинили. А я всего-то! На людях спичкой чиркнул! В монастырь отправили. А когда Новгород присоединили, в церкви этой стал службу нести. Я после годов, проведённых здесь в бога поверил. Ты представляешь? Я, насквозь Советский человек! – Он остановил свой монолог, по всей видимости предавшись воспоминаниям.
– А с тобой выходили на связь? Ну, учёные ваши? – Этот вопрос возник у меня одним из первых.
– Да, раз пять или шесть… Но это всё в первый месяц. В последний раз они сказали, что проект замораживается и больше поддерживаться не будет. Всё, больше я связи с будущим не имел. Ну, до твоего появления.
– Понятно… И что они сказали?
– Я из их слов не много понял. Они говорили, что я не в наше прошлое попал и на них повлиять отсюда не смогу. А, ещё что-то про эффект бабочки. Мол даже если я особо ничего тут и не сделаю, в этой реальности той истории, которая у нас, уже точь–в-точь не будет.
– Ну, это я заметил. Мне сказали, мол тут, в смысле в реальности этой, серебра навалом и ценится оно гораздо меньше.
– Хм… Вполне возможно. Скорее всего, до меня в этот мир никто из будущего не попадал. Об этом говорит тот факт, что до моего появления многие исторические события шли более или менее по учебнику. Зато после моего попадания всё пошло наперекосяк. И с исторической точки зрения тоже. Америку теперь на два года раньше открыли. И не Колумб, а Англичане. И это только один пример. В любом случае это уже сорок лет как совсем не наш мир. Не наша история.
И спорить с его выводом было глупо. Даже будучи простым монахом, за сорок лет он мог кардинально изменить ход истории. Да и залежи металлов, о которых говорил Аркадий, на это тоже своё влияние оказали. Значит, большинство моих знаний по истории тут особого веса не имели. То, что сейчас великим князем является Иван
Васильевич, скорее всего, просто совпадение. Возможно, наследник его вовсе и не Василий третий. М-да, случай тяжёлый.
– Александр, если я не ошибаюсь, ты попал сюда приблизительно из две тысячи двадцатых годов, так ведь? – С трепетной и даже несколько детской надеждой спросил он.
– Да, Евгений, всё так. А что?
– Скажи, а… Союз всё ещё существует? – В его глазах блеснула детская надежда.
– К сожалению, нет. – Развёл руками я. – Страна распалась меньше, чем через десять лет после вашего исчезновения, – Я пожал плечами, мол самому не по душе такой расклад.
– Ну что ж, – Разочарованно вздохнул он, – Хорошо, что я этого не видел.
– Да, вам повезло, что вы этого не видели, – Согласился я с очевидным фактом. Сам я, к счастью, жертвой перестройки не стал, но вот насмотреться на таких индивидов успел достаточно.
Мы ещё долго обсуждали нашу нелёгкую судьбу. Евгений спрашивал о будущем, я же интересовался тем, что ему говорили советские учёные во время выхода на связь. К сожалению, ничего конкретного выяснить не удалось. Старик либо не помнил, либо просто не понял того, о чём ему говорили.
– Вот что, Саша. Ты с прогрессом не торопись. Конечно, если не хочешь загреметь в монастырь, как я. Твоя идея со ставками хороша, делай деньги сначала на этом. К пищалям же пока что не подходи. Людям здесь чужды технические новшества. – С металлом в голосе проговорил он.
– Да, я понимаю. – Серьёзно кивнул я. – Спасибо.
– И ещё. Я чувствую, скоро и правда мой срок придёт. – Священник–попаданец тяжело вздохнул. – Поэтому ты уж не обессудь, если обидел. Я тогда сильно сомневался. Думал, из будущего или просто чудак приезжий. В общем, не признал. И вот ещё, – Он протянул мне увесистый мешочек, – Тратиться священнику особо не на что, а деньга со временем копилась. – Скромно посетовал он.
– Спасибо! – Искренне поблагодарил его я. – Это очень вовремя. Поправляйтесь. – В первый раз я пожелал ему здоровья от всей души.
Евгений, как выяснилось, как и я не обладал нужными знаниями. Это было печально, ведь я рассчитывал, что уж советский человек
поможет мне подняться в эту мрачную эпоху. Но нет, ни как сталь получать, ни всякие порошки полезные, ничего такого ему было неизвестно. Но это не страшно. Теперь я словно вновь получил непреодолимый заряд мотивации и желание не повторить судьбы Евгения.
Священник Новгородской церкви умер на следующий день после полудня. Судя по всему, инфаркт. Что ж, очень печально. Ведь по факту в этом мире я остался один такой особенный. А может быть и нет. Хотя, наверное, вряд–ли подобные эксперименты проводились ещё когда-нибудь. Возможность такого, конечно, исключать нельзя. Я же буду верить в это до конца. Всё же одному в этом мире гораздо сложнее, чем хотя бы вдвоём.
Глава 18. «Анна фон Майер»
–Туда, туда давай!
–Левей возьми, левее!
–Ну беги родимый, ну же!
И всё же суждено нашему народу полюбить футбол. И не важно в этой реальности или в той, где я жил каких-то три недели назад. М-да. А игрокам, похоже, суждено всё также посредственно играть. Нет, огонь в глазах у них так и блещет. Однако пока их «игра» вызывает у меня лишь смех да слёзы. Но это у меня. А несколько взрослых мужиков, что вроде как должны от зари до зари пахать в поле, как предполагает стереотип, уже не первый раз собираются посмотреть, что же это там происходит у заморского помещика. Они даже сидячие места себе соорудили, только бы удобнее лицезреть на теперь уже ежедневную игру бывших рабов в новомодный ногомяч. Им, кстати, футбол пришёлся очень даже по душе. Их теперь хлебом не корми, дай только между тренировками попинать набитый тряпками кожаный мяч. Кстати о мяче. Я по началу думал сделать классический, с воздухом внутри. Ага, счас. И поставки от Адидаса с Найком прямо из будущего. Разбежался, попаданец! Нет уж, пока мне такие, на первый взгляд, примитивные вещи, как накаченный воздухом мяч, могут только сниться.
Мне в голову раз за разом приходили идеи реализации в этой реальности чуть ли не всей олимпийской программы. В сильно видоизменённом виде, конечно. Ну а что? Ведь один из залогов успешного бизнеса – его уникальность. А сейчас нигде ничего ТАКОГО точно нет. В Европе подобное скорее всего пресекается строгим в этом отношении католицизмом, который, как я понял, не сильно отличается от этой религии из моей реальности. Конечно, какое-нибудь производство в этом периоде истории имеет куда больший потенциал, чем массовый культурно–спортивный экспорт. Но так уж вышло, что на протяжении всей своей жизни я был ближе к спорту, чем к промышленности. Хотя, признаться честно, я бы не отказался сейчас получить в свои руки(или скорее в голову) знания об
условном ткацком станке или пресловутой, так любимой многими попаданцами, делящими мою судьбу, доменной печи. Но, увы, имеем то, что имеем. Тем временем матч дня подошёл к концу. Ребята банально выдохлись. Тем более, что силы их были уж очень равны. Компания отнюдь не юных фанатов разочарованно поворчала и стала разбредаться.
Подарок умирающего Евгения, что, к сожалению, по началу не признал во мне гостя из будущего, оказался весьма кстати. Я был практически на мели, но благодаря некогда советскому гражданину смог поправить свое материальное положение. Теперь у меня были средства для того, чтобы раскрутить новый для местного люда досуг и банально не помереть с голоду в ожидании, что «вот–вот выстрелит».
Близился полдень. я почувствовал, как в животе требовательно заурчало. Что ж, еда в этом времени хоть и была весьма пресной и примитивной, всё же являлась для меня приемлемой. Однако, как только я собрался приступить к трапезе, идиллию нарушил настойчивый, но осторожный стук в калитку. Сказать, что я был раздражён, ничего не сказать. Сорвавшись с места, я поспешил узнать, кого же это ко мне принесло. Как оказалось, Генрих послал за мной человека с просьбой как можно быстрее направиться к нему. Вот же, немецкая пунктуальность! И все же настойчивую просьбу холопа нельзя было отклонять. Я отправился в «поместье» потомственного немецкого дворянина, которое, впрочем, было раза в два меньше моего.
Когда я прибыл к моему близкому германскому другу, я ощутил какую-то напряжённость, витавшую в воздухе. Меня это взволновало, однако я понимал, что в черте города, да среди бела дня угроза не велика, а потому отбросил нахлынувшее наваждение и смело шагнул во двор. А суета там стояла похлеще, чем в пчелином улье в разгар лета. Немногочисленные холопы носились по двору, кто-то что-то перетаскивал, кто-то судорожно подметал. В общем, стало ясно, с чем связана концентрация этого напряжения. Похоже, Генрих готовится встречать очень важных гостей. Он тогда много рассказал о своей семье. О своей придирчивой и высокомерной матери, о наивном и глупеньком младшем брате, которому, впрочем, недавно исполнилось десять и от того его неразумность легко объяснялась. И, конечно, он подозрительно много говорил о своей семнадцатилетней сестрёнке,
которая совсем недавно овдовела в результате какой-то из многочисленных войн Германских княжеств.
– Саша, друг мой, ты очень пунктуален! – Обрадованно воскликнул уже год как формально старший в роду Майеров.
– Я тоже рад тебя видеть, Генрих, – Вернул должок взволнованному приятелю, – Как я понял, ты ждёшь гостей?
– Всё так, Саша. Час назад в порт вошёл торговый корабль под флагом Ганзейского союза. Это моя Матушка шикует, не иначе. В общем, я тебе рассказывал, она женщина дюже властная. Любит, знаешь ли, не считаться с деньгами. – Он судорожно поправил воротник и глянул в маленькое кривое зеркало.
– Понимаю. А ты решил с корабля на бал? В смысле, сразу и меня с ней познакомить? – Откровенно говоря, у меня не было никакого желания представать перед женщиной, которую мне не в самых лучших красках описывал Генрих.
– Да! Конечно! Ведь благодаря тебе я в последние недели живу так, как наверное, никогда не жил и не смог бы жить у себя дома! К тому же, ты знаешь язык и мне не придётся быть толмачом.
– Да уж, обрадовал. – Мы двинулись в порт, который, впрочем, своими размерами не поражал. Вообще кораблями в торговую столицу Руси ходили лишь с севера и запада. Юго–восточные же соседи за неимением природной помощи в виде реки были вынуждены до самого города добираться по земле. Речные кораблики также не вдохновляли. Это были скорее большие лодки с низкой осадкой и довольно скромными размерами. Да–а, на такой, наверное, особо не поторгуешь. Хотя, раз уж в этой реальности торговля с западом идёт ни чуть не хуже, им, должно быть, хватает. Корабль Ганзейского торгового союза с красной–белым флагом мы нашли почти сразу. Да и не так уж и много судов сейчас находилось в речном порту. Прибыли мы как раз вовремя, ведь именно в этот момент капитан уладил все вопросы и кораблю разрешили спустить трап на пристань. Вообще пассажиров на судне было немного. Хотя больше оно, наверное, и не поднимет. Я не сразу понял, кого мы ищем, но через мгновение Генрих потянул меня через толпу, пока наконец не вывел к одиноко стоящей троице явно Европейского происхождения. Этот долговязый парнишка, похоже, Ганс. Младший брат Майера. А вот и властная высокая женщина, смотрящая на всё вокруг с отъявленным
презрением. Впрочем, этот взгляд быстро испарился, когда она наконец высмотрела Генриха. А это, судя по всему, Анна. Чуть ниже своей относительно высокой матери, она не имела ни её зловещего взгляда, ни предвзятости в глазах, ни даже мнимой гордости, присущей, иногда, даже Генриху. Она была светлолица и стройна. Её осанка и умный взгляд говорили о явно высоком происхождении. Если бы я не знал, кого мы встречаем, я бы подумал, что в северный русский город решила заехать какая-нибудь принцесса. Впрочем, никакого королевского высокомерия в ней не было. Чего, впрочем, нельзя сказать о её матери.
– Mutter! Wie freue ich mich, euch alle zu sehen! Also wie geht es dir? Wie bist du da hin gekommen? (Мама! Как я рад всех вас видеть! Ну, как вы? Как добрались?) – Генрих сиял, но мой цепкий взгляд не упустил его растерянности и взволнованности.
– Ich freue mich auch sehr, dich zu sehen, mein Sohn. Oh, ist das dein Diener? Ich habe noch nie russische Sklaven gesehen. Fabelhaft. Lass ihn unsere Sachen nehmen. (Я тоже очень рада тебе, сынок. О, это твой слуга? Никогда не видела русских холопов. Удивительно. Пусть возьмёт наши вещи.) – Казалось, что в её речи были искренние эмоции, однако ни единый мускул не дрогнул на её лице.
– Fräulein Mayer, schön, Sie in unserer Wildnis zu sehen. Mein Freund hat viel über dich geredet. (Мисс Майер, приятно видеть вас в нашем захолустье. Мой приятель много рассказывал о вас.) – Поражённый её наглостью, я решил вставить свои пять копеек, чем немало удивил даже маленького Ганса. Что уж говорить об Анне и её матери. – Sag mal, wusstest du nicht, dass es hier nicht üblich ist, jeden als Sklave zu brandmarken?(Скажите, разве вы не знали, что здесь не принято клеймить всех рабами?)
– Oh, ich bitte um Verzeihung, Herr. Das ist ein bedauerlicher unfall(О, прошу прощения, господин. Это досадная случайность.) – Она почтительно кивнула головой. Было видно, что она поражена тем, что в «холодной и варварской» России кто-то свободно говорит на благородном немецком языке.
– Mama, das ist Alexander. Er kommt nicht aus Russland. Ich habe dir über ihn geschrieben. Dank seiner Ideen kann ich es mir jetzt leisten, dich zu beherbergen. (Мама, это Александр. Он не из России. Я писал тебе о нём. Благодаря его идеям я сейчас могу позволить себе приютить вас.)
Так мы медленно шли к поместью Генриха. Его мать не проявляла особого интереса к городу. Полной её противоположностью и в этом оказалась Анна. Она задавала мне множество вопросов. Что странно, ведь Генрих живёт здесь значительно дольше меня. Однако я, по мере возможности, отвечал ей. Почти каждый мой ответ сопровождался удивлёнными возгласами Анны и её глубоким, мечтательным взглядом. Всё ей здесь казалось новым, необычным, но, как ни странно, совершенно не чуждым. Этим мы с ней были очень похожи. Ведь оба попали фактически в новый мир. Интерес Ганса был скорее детским. Он смотрел на всё, как смотрит всякий младенец, больше удивляясь, чем интересуясь. Анна, как выяснилось, ещё по дороге сюда начала изучать русский язык при помощи благородных купцов, идущих с ними на одном корабле. Ей была интересна русская культура, она не производила впечатления классической надменной Европейки. Нет. Она, как и Генрих, душою была почти полностью русской.
Когда мы наконец вернулись в поместье Майера, его мать брезгливо поморщилась, посетовав, что на родине у них когда-то было в разы лучше. Генрих пригласил меня на обед. Не смотря на то, что я был откровенно голоден, сначала думал отказаться. Не знаю, что заставило меня всё же принять это предложение: урчащий живот или пышущий интересом взгляд Анны. Да, сестра Генриха произвела на меня очень положительные впечатления. Особенно это чувствовалось на фоне её уж очень непосредственной матери, которая оказалась классической строгой помещицей. Злобной и беспринципной. Надменной и брезгливой. Мне даже показалось, что это по её прототипу в моей реальности Тургеньев создал барыню в «Муму», а Пушкин в ей одной запечатлел описание всего высшего общества в «Евгении Онегине».
Глава 19. «Игра»
Во время очередного перекура и, как следствие, очередного мини–матча, у забора скопилось непривычно много болельщиков, которых в моём времени беспристрастно называли «диванными критиками». Среди них не было любителей тяжелого крестьянского труда. Это были ремесленники, зажиточные и лично свободные крестьяне и даже парочка заезжих купцов. Стоит заметить, что правил игры им никто не объяснял. Хотя, наверное, для пытливых умов среднего класса этого времени не составило труда пусть и в общих чертах, дать объяснение происходящему. Подобный контингент меня несказанно радовал. Ведь чем выше благосостояние заинтересованных людей, тем выше мои потенциальные доходы. Наблюдая за их искренним интересом, я всерьёз задумался о строительстве подобия стадиона, считая возможные прибыли от копеечных билетов на, допустим, еженедельные матчи. Впрочем, я ещё не на столько оптимист, чтобы мыслить так далеко вперёд. Но с чего-то же нужно начинать. Вот я и решил начать новое дело с того, с чего, наверное, начинались почти все стартапы моего времени. С рекламной компании. А кто лучше всего справится с этой задачей? Я бы сказал, что местная шпана, но нет. Ребятня могла быть полезной, если речь шла о всеми известном или ранее нашумевшем деле. Как, например, было с поединками. В данном же случае куда эффективнее, пожалуй, будет компания, удобно обустроившаяся на самодельной трибуне за забором. Ведь им достаточно слить небольшой ручеёк информации о предстоящем событии и, возможно, невзначай проболтаться о наличии мест в первом ряду для особо рьяных фанатов, готовых, само собой, поставить свои кровные на любимую команду. Тем более, что команды эти были сбалансированы с невероятной точностью, о которой, впрочем, я узнал совсем недавно. Почти каждый такой матч заканчивался или ничьёй или минимальным разрывом максимум в один мяч и, соответственно, подкреплялся взволнованными возгласам зрителей. Я же решил обрадовать первых в истории футбольных фанатов новостью о готовящемся матче. По началу они не поняли, какой такой ногомяч и что вообще значит слово «матч». Когда же я