Алхимик
Tekst– Так это нормально? Среди детей.
– Ну… Нет… Наверное… Блин, парень, ты меня в ступор вогнал. Это типично, когда подростки хотят быть крутыми, а взрослые их гоняют и ругают.
– Значит, это норма, – вынес я вердикт. – Знаешь, что я думаю по этому поводу?
– Что?
– У страны нет будущего, если детям, чтобы почувствовать себя крутыми, надо бухать.
Хотел сказать мира, но это было бы слишком глобально. Я и так со своей философией выдал лишнее. Как бы теперь съехать с темы…
***
– Что он там? – тихо спросила Ольга, когда Сергей вернулся в спальню.
Мужчина неспешно расстегнул ремень, положил на стул. Дальше взялся за пуговицы рубашки, расстегнул, снял и повесил в шкаф. Раздевшись, он забрался под одеяло и бережно прижал жену к себе, положив ладонь на ее живот. Тот ещё не успел оформиться, но мужчина знал, что где-то там расцветает новая жизнь.
Новая жизнь, на которую они уже и не надеялись, пока этот странный парень не притащил в дом зверя, на которого ходят боевым отрядом.
– Сказал, что у нашей страны нет будущего.
– Это с чего вдруг? – тут же нахмурилась Ольга. – Вроде князь новый, должно же стать лучше. Хоть когда-нибудь.
– Дело не в князе. Ему сегодня одноклассники предложили выпить и покурить. Ну, он там с ними и повздорил.
– Чего? – Ольга чуть не перешла на крик. Воображение женщины сразу же нарисовало, что может натворить пьяный подросток, способный в одиночку поймать зверя. – Если узнаю, что он пил – выпорю! А за сигареты прибью!
– Как я понял, он отказался, – вздохнул мужчина.
– А… Так, а кто его плохому-то решил научить? Надо бы…
– Нет! Ничего не надо! Ты что, забыла, какой сама была в детстве?
– Моё детство прошло в монастыре, где нас пороли розгами за любое непослушание. О сигаретах и алкоголе мы даже думать боялись. И что это ты хочешь сказать? Что пусть детишки пьют дальше? – Ольга даже шёпотом отлично умела передать всю глубину возмущения.
– Я не знаю, – смутился муж. – Сложный вопрос. Но сама подумай, что будет. Придешь ты в школу и? Что дальше? Поговоришь с учителями? Доберешься до родителей? Уже на следующий день его будут дразнить шестеркой. Они подростки, у них другие критерии… крутости.
– Да в задницу крутость! Это неправильно! А что, если и нашего ребенка вот так вот…
– Тише-тише… С нашим ребенком не знаю, что будет. Надеюсь, его это стороной обойдет. Но Эдгард… В общем, я уверен, что лучше не лезть. Он ведь хищник. А там дети. Давай лучше спать, завтра обсудим.
– Нечего тут обсуждать.
– Успокойся ради бога. Просто успокойся.
– Тогда сам думай, как решить проблему.
– Я уже сказал как. Эдгард не обычный мальчик. Он сам что-нибудь придумает.
– Что за странная вера? Ты ведь взрослый мужик, а скидываешь ответственность на зеленого пацана!
– Который в одиночку добыл росомаху! Угу, зеленый он, как же. Всё, жена, спи давай.
Ольга замолчала. Было слышно только её тяжелое дыхание.
– Тогда обними меня покрепче, – вздохнула она спустя минуту. Здесь и сейчас она не видела смысла ссориться.
Интерлюдия
«Как вы это делаете? Как следите за мной?»
Роман сидел на полу, прижавшись к стене в кабинете отца напротив окна. В руках он держал дневник. В чем родителю не откажешь, так это в скрупулезности. Он описывал каждый свой шаг, мотивы, кому перешёл дорогу, зачем это сделал, какие проблемы ожидать и что надо делать дальше, чтобы исправить это. Дневники были самым ценным, что нашёл Роман. Если бы ещё не это чувство чужого взгляда, которое постоянно оставалось с ним, с тех пор как он вернулся.
«Кажется, я становлюсь параноиком».
Дневник писали шифром, используя в основе англосаксонский язык. Роман знал ключ. Ему не требовалась подготовка, чтобы бегло читать записи отца. Он лишь надеялся, что слежка не настолько тщательная, чтобы увидеть и разобрать, что именно он читает. Чисто теоретически, у князя есть специалисты, которые смогут это провернуть, открыв проход где-то здесь, в комнате, но Роман ничего не чувствовал. Это не было гарантией, являлось слабым утешением, но и выбора не оставалось. Надо было вникнуть в дела. Ворчание матери и её набирающий обороты алкоголизм, которым она пыталась заглушить страх и разбитые надежды на сытную жизнь, никак не помогали.
Дверь распахнулась.
«Почему-то никто в доме не хочет проявить уважение к моему уединению».
– Брат!
Роман поднялся, закрывая дневник. Если так кричат, значит, случилась беда. Ещё проблемы на его голову. Сестра выглядела как девочка, у которой случилась трагедия как минимум вселенского масштаба. В школьной форме, с растрепанными волосами, застывшими слезами в глазах, которые вот-вот готовы прорваться водопадом. По времени у неё сейчас как раз должны были закончиться занятия, но она пришла домой гораздо раньше. Нетрудно сделать выводы.
– Что случилось в школе? – спросил Роман, убирая дневник в ящик.
– От меня отвернулись! – упала она в кресло и дала волю чувствам, заплакав.
– Всего лишь? – хмыкнул брат.
– Что?! – истерика сменилась гневом. – Ты не понимаешь!
– Действительно, – сказал он язвительно. – Тебя не били? Не пытались похитить? Всего лишь перестали общаться?
– Они… – не нашлась она, что сказать.
– Ладно, расскажи нормально. В чем именно проблема?
«Как же хочется на тебя накричать. Как же ты не понимаешь, что школьные дела – это меньшая из наших бед».
В первые же минуты Роман пожалел о своей грубости. Сестра закрылась, и пришлось её убеждать, чтобы она рассказала. Как и предполагал, ничего неожиданного молодой глава рода не услышал. Когда твоя семья борется за власть, проигрывает, падает в пропасть и успевает зацепиться за край одним лишь мизинцем, на который в любой момент выстроится очередь желающих наступить, то… Нет ничего удивительного, что дружба с проигравшими оказывается моветоном. Хуже того, она становится опасным делом. Сойтись сейчас с Коршуновыми – это всё равно что плюнуть в сторону князя. Не повод для того, чтобы к тебе ночью заглянули убийцы, но повод для того, чтобы твою семью взяли на заметку.
По правде говоря, сидящая напротив юноши девушка не стоила того, чтобы так подставляться. Без мощной семьи за спиной её ждало печальное будущее.
– Ещё меня директор вызывал, – проныла она.
– Что хотел?
– Надо оплатить учёбу. Цена выросла в этом году.
– Как неожиданно, – фыркнул брат.
«Не удивлюсь, если она выросла только для нас».
– Завтра поедем вместе в школу. Встречусь с директором.
– Но что делать мне? Все мои друзья…
– Для начала перестань ныть и вести себя как малолетняя дура, – холодно ответил брат. – Большая удача, что мы живы. На что ты вообще надеешься? Почему тебя удивляет отвержение?
– Но…
«Но я же всегда жила под защитой отца, ни в чем не нуждалась и никогда не сталкивалась с трудностями…»
– Давай я тебе обрисую нашу ситуацию, сестренка, – сказал проникновенно брат. – Мы в полной жопе. Нас некому защищать. Главные наши союзники разбиты так же, как и мы. От Рысевых ничего не осталось. Ходят слухи, что выжило несколько детей. Но даже если так, что их ждет? Выдадут замуж или женят на ком-то незначительном, чтобы сберечь хорошие гены и поставить их себе на службу. Кто ещё? Павловы разбиты, Саблезубовы тоже. Большая тройка пала. Тех, кто помельче, как наш род, постигла та же участь. Князь сохранил нам жизни, но я и копейки не поставлю на то, что мы доживем до конца года. Нет, нас будут давить по всем фронтам. Постараются отобрать то, что оставил князь. Нас размажут. Размажут ещё быстрее, если мы проявим малейшую слабость. Что тебе делать, спрашиваешь ты меня? А что ты можешь, бесполезная маленькая девочка, которая рыдает от того, что друзья с ней не общаются? Ничего. Но ты попробуй. Попробуй для начала собраться, ходить в школу и вести себя как будто это тебя не трогает. Покажи, что не сломлена. Стань крепче, чем ты есть. И даже не думай сейчас разрыдаться.
«Жестоко, но, видят боги, у меня нет сил заниматься воспитанием сестры, абсолютно не пригодной для жизни в тех условиях, в которых мы оказались».
Камила Коршунова открывала и закрывала рот, не зная, что сказать. Концентрация её эмоций достигла апогея, она вскочила и выбежала из кабинета.
«Мда, с такими родичами и врагов не надо. Выдать бы её замуж, да кто же теперь возьмёт»
***
На следующий день, как и обещал, Роман прибыл утром в частную школу, или первый лицей, как она называлась. Первый во всей стране. Когда-то Роман и сам сюда ходил, пока не отбыл на острова. Массивное здание с величественными колоннами, обширными окнами и бесконечными коридорами. Заведение со своей историей. Роман знал о временах, когда школа блистала. Знал он и о временах, когда она закрывалась. Гражданские войны, когда все бились против всех, никогда не способствовали тому, чтобы своих детей отпускали из родительского дома на чужую территорию. Особенно тяжело с этим было в дальних городах. Лицей-то один, и находится он в столице.
На входе, напротив колонн, стояли две статуи, изображающие мифических драконов.
«Как пафосно».
Во многих культурах эти звери считались олицетворением мудрости и знания. Правда, их никто не видел последние лет эдак пятьсот. А упоминания в хрониках больше напоминали типичные выдумки. Заявлять о том, что твой род несет в себе силу этих мифических зверей было как минимум нагло.
«Очень нагло».
Род, которому принадлежал лицей, десятки обычных школ и главные институты страны, носил совсем другую фамилию. Не Драконовы, как было бы логично ожидать, будь у них и правда в родословной связь с драконами, а всего лишь Измайловы. Уточники, как их называли за глаза. Но очень редко говорили в лицо.
«Изворотливые и умные».
Измайловы всегда подчеркивали нейтралитет. Ни в одной из войн они не занимали ничью сторону. Если появлялся князь, присягали ему, но это всегда походило на ограниченное сотрудничество, а не на служение. Род, который ставил главной целью своей жизни науку, а не силу и власть.
«Может, это и неплохо. По крайней мере, они многие века живут и здравствуют, избегая сильных потрясений».
Измайловы спонсировали науку, поддерживали учёных, содержали десятки лабораторий и являлись достопримечательностью страны. Кто знает, может, без них в государстве всё было бы в разы хуже.
«И вот теперь эти умники решили поиметь меня».
В этом роду любили деньги так же сильно, как науку. И нейтралитет они сохраняли достаточно условно. Настолько, насколько им это было выгодно. Учитывая появление нового князя и заметки в дневнике отца, где говорилось, что отношения с ними натянутые, нет ничего удивительно, что Измайловы решили избавиться от проблемной ученицы. Или заработать на ней, если ту решат оставить из принципа.
«Если сестра откажется ездить в школу, это будет означать конец. Мы распишемся в том, что от нас ничего не осталось».
Сегодня она поехала. Перед этим устроив истерику и скандал. Чем истрепала и без того напряженные нервы брата. Она шла рядом, бледная, с кругами под глазами, имея отнюдь не гордый вид.
Пройдя мимо статуй драконов и скривившись от дешевого пафоса, Роман открыл дверь и пропустил сестру внутрь. Когда он зашёл следом, его остановил охранник. Ну да, ну да. Здесь всё же учились дети аристократов. Безопасность на высшем уровне. Измайловы обязаны были её гарантировать, чтобы хоть кто-то отправлял к ним своих детей. Справедливости ради стоит сказать, что за всю историю ещё никто не пытался атаковать это место. То ли это была случайность, то ли служба безопасности и правда отрабатывала свой хлеб.
– Вы к кому, молодой человек? – вежливо поинтересовался охранник, окинув Романа взглядом.
Сестра задерживаться не стала, сделала вид, что Романа не знает и молча прошла мимо. Мужчина в форме и бровью не повёл.
«Не удивлюсь, если он знает всех в лицо».
– Я к директору. Уладить финансовый вопрос, – ответил Роман.
– Ваша фамилия?
«Как будто трудно догадаться».
– Коршунов. Роман Коршунов.
Если охранник что-то и думал насчет него, то никак этого не показал.
– Ожидайте. Я сообщу о вас.
Роман молча кивнул. Ему не понравилось, что придётся ждать у входа. Ученики прибывали каждую минуту, выходя из дорогих машин и направляясь в средоточие знаний и возможностей. В первую очередь возможностей наладить социальные связи. Они бросали взгляды на юношу, некоторые шептались, но большинство смотрели с безразличием.
«Меня никто из них не знает. А если знают, я для них пустое место, от которого лучше держаться подальше».
Сейчас эти школьники тоже никто. Но через двадцать лет они займут важные посты по всей стране, примут эстафету от своих отцов. Кем они запомнят Романа Коршунова? Ждущим у порога пареньком? Да и будет ли кого помнить?
Охранник вернулся через пару минут и пропустил юношу внутрь.
– Директор сейчас отсутствует. Вас примет секретарь.
– Благодарю, – кивнул юноша.
Через полчаса Роман выходил обратно, прикидывая, где взять деньги. Цену подняли в два раза. Секретарь был вежливым, приветливым, с насквозь фальшивой улыбкой.
Усевшись обратно в машину, Роман достал свои записи и на несколько секунд прикрыл глаза, производя расчёты.
У семьи осталось несколько квартир в городе, особняк, машины, картины и драгоценности, от которых было не особо много толку. Хотя их можно продать, если совсем прижмет. Скорее всего, так и придется поступить. Дома и жилье надо содержать, а это лишние прорехи в и без того пустом бюджете.
Месяц назад у них ещё имелся дом у моря, в южном городе. Его сожгли. Кто – неизвестно. Роман не рискнул уехать и разобраться с этим. Виновников не найти, а даже если они попадутся, то, что дальше? Скорее Роман просто не выберется с чужой территории. А если выберется и появятся трупы, у князя сразу же возникнут вопросы, как именно Роман это провернул.
До падения Коршуновы владели металлургическим заводом, вели добычу на рудниках, имели охотничья угодья, где работали артели по добыче зверей, а главное, у них был свой тренировочный центр подготовки наёмников. Официально – обычных боевиков. Не официально имелось несколько скрытых лабораторий, где велась разработка новых подходов в создании бесов. Но каких там успехов достигли, Роман не знал. Отец об этом нигде не упоминал. Сами же лаборатории были уничтожены в момент падения. Отец успел отдать приказ, чтобы подчистили концы. Лаборатории и тренировочный центр внешне никак не были связаны между собой, поэтому теплилась надежда, что князю ничего с этого не досталось.
Ещё род являлся акционером во многих предприятиях строительного и военного направлений. Являлся – ключевое слово. Одной лишь подписью Роман отдал всё важное в руки князя.
Из неважного осталось два направления. Швейных цех, который забрали у рода Соколовых. Слабый, не особо значимый род, который отец уничтожил подчистую.
Сам цех не представлял большой ценности. Отец напал на семью из-за тех земель, которыми они владели уже пару веков. Соколовы утратили былое влияние, сильно сбавили в силе, но земли сохранили. Пока отец не их прибрал себе. План по использованию земель Роман видел. Но что толку, если их отобрал князь.
Если верить документам и записям отца, Соколовы держались на плаву только из-за своих связей с Европой. Глава небогатого рода женился на француженке, чьи родственники прочно сидели на текстильном направлении. Вот там рыба покрупнее. Соколовы же ничего масштабного собой не представляли. По сути, они были всего лишь филиалом европейской семьи. Что не мешало им зарабатывать деньги, производя ткань и одежду, в том числе для государственных нужд. Ну, пока не началась гражданская война и борьба за власть.
Когда отец захватил их имущество, он перенаправил предприятия уже на свои цели, связанные с союзниками. Если в общих чертах, то этот цех обеспечивал все потребности в одежде, форме и прочих, сопутствующих, товарах. Торговли с кем-то посторонним не было. Отец не интересовался одеждой настолько, чтобы заниматься этим лично. Лишь позволил цеху работать, чтобы не пришлось закрывать. По крайней мере, Роман пришёл именно к такому выводу.
Второе направление – логистика. Около двух сотен грузовиков, что колесили по стране, доставляя те или иные грузы. Фирма, отвечающая за это, частично была детищем отца, частично являлась следствием поглощения чужих компаний. Тоже не особо красивые истории за этим скрывались, но хотя бы не дошло до уничтожения аристократических семей.
Сейчас оба направления встали, и черт знает, что с ними делать.
Первым делом Роман отправился в цех, ещё в первый месяц после своего приезда. Он как сейчас помнил настрой, с которым ехал. Парень бы не удивился, если бы работники украли всё ценное и сбежали.
Так и случилось.
Сидя в машине, листая заметки, он вспомнил, как прошло первое посещение.
***
Цех находился на краю города, в рабочем квартале, где теснились и другие производственные здания, заводы и мануфактуры. Здание построили десяток лет назад, оно выглядело оно ещё свежо и ново.
«Если бы только форма соответствовала сути».
Прибыв на место, Роман вышел из машины, вдохнул не особо чистый воздух, оглядел ближайшую территорию. Люди сюда добирались на автобусе, который ехал от ближайшей станции метро.
Взгляд юноши остановился на главных воротах, на которых висел амбарный замок. Рядом с неприметной дверью, сейчас открытой, стоял мужчина средних лет, толстый и нервничающий.
– Господин, – поклонился он, когда Роман выбрался из машины и подошёл к нему.
– Цех закрыт?
– Да, господин. После того… как всё случилось… В общем, да, закрыт.
– Веди. Показывай, что к чему.
Мужчина достал карманный фонарь, включил его и шагнул внутрь, в темноту.
– Свет вырубили за неуплату, – раздался голос из темноты. Рядом с ним мелькало пятно света, выхватывая редкие детали.
– Почему не оплатили?
– Так нечем. Все счета заморожены, на предприятии нет и копейки.
– Какие-то же финансы должны были остаться.
– Должны, – согласился мужчина из темноты. – Но их было не так много, как нужно.
– И всё же? Куда делись деньги?
– Ушли на последние оплаты. Зарплату, закупки…
«Почуяв, что запахло жаренным, либо забрал деньги себе, либо и правда раздал зарплату».
– Что по заказам?
– Всё отменили. Я обзванивал, но…
– Ясно. Дай мне список всех тех, с кем мы работали. – В записях отца было указано, что имели дело только с союзниками, которые сейчас по большей части переселились на небеса, но вдруг был ещё кто-то? – Что именно делали, что можем делать, сколько у нас людей. В общем, всё.
– Документы ждут в кабинете, господин.
Начальник цеха шёл медленно, высвечивая фонарем себе дорогу. Все окна были закрыты, здесь сохранялась абсолютная темнота. Для обычного человека. Роман отчетливо видел, как неуверенно чувствует себя мужчина рядом, как он кривится, как хочет скрыть эмоции.
«Ох уж это наследство. Каждый день поводы для радости подкидывает».
От посещения этого места Роман не ждал ничего хорошего. Так и случилось. Цех, как перешёл под руку Коршуновых, работал на низких оборотах, только для своих. Частью люди, трудящиеся на Соколых, ушли. Частью были уволены. Осталась где-то половина от общего числа.
Никаких связей не было налажено. Вереницы заказов тоже не предвиделось. Ну хоть долгов не было, и то радовало юношу. На складах имелся запас материалов. Роман потребовал показать ему всё. Они с директором несколько часов ходили, осматривали каждый угол, каждый станок, каждое помещение.
– Где швейные машинки? – спросил Роман, когда обнаружил следы явной пропажи.
Он имел смутное представление о том, что здесь и как должно быть.
– Я… н-не знаю, – заблеял мужик.
Роман сжал кулаки и медленно выдохнул. Хотелось схватить этого урода, прижать к стене и вытрясти из него душу.
– Что-то мне подсказывает, что они скоро найдутся, – сказал он тихо, сдерживая ярость.
– Да, точно, – затряс своей тупой башкой директор. – Наверное убрали куда-то, я проверю!
«Вынесли всё, что могли. А ведь не так много времени прошло со смерти отца».
Последующие дни Роман пытался разобраться в делах семьи. Изучал счета, что хранились в активах, разбирал дневники отца, пытался найти выход.
Какой-то запас наличных средств имелся. Совсем уж всё отбирать князь великодушно не стал. Да и у самого Романа имелось кое-что за границей. По его расчетам, учитывая возросшую оплату, до конца учебного года хватит.
Роман записал этот срок у себя в блокноте. Записал, чтобы каждый день смотреть и видеть, сколько у него осталось времени на то, чтобы выпутаться из той ситуации, в которую они угодили.
Глава 7. Необычная просьба
Сергей повернул ключ, но сегодня машина отказалась заводиться с первого раза. С неба накрапывал дождь, дул холодный мерзкий ветер, так что я был солидарен с ней. Сегодня никуда не хотелось двигаться.
– Пошла родимая, – пробормотал довольно мужчина, когда справился с машиной. Он вырулил из-под навеса на дорогу, и мы помчались по лужам мимо деревьев. Сегодня ехали вдвоём. Ольга перешла на график два через два и осталась дома. – Эд, а ты как домой добираться будешь?
– Может, распогодится.
– Если нет, дождись меня.
– Хорошо, – ответил я, наблюдая за тем, как капли бегут по стеклу.
– Насчет вчерашнего… – поднял тему мужчина, когда мы выехали на асфальтированную дорогу. – Рассказать кое-что хочу. У меня ведь тоже детство весёлое было. Ну как весёлое… Как у всех. Тогда ещё хуже было, чем сейчас. Жил я в маленьком городе, ещё более пропащем, чем этот. Как сейчас помню – пацаны достали самогон, и я первый раз попробовал. Ох и хреново было наутро, скажу я тебе.
– Зачем пил тогда? – заинтересовался я.
– Так, а зачем пьют? Не от хорошей жизни же.
– То есть жизнь виновата?
– Ну… Не это я хотел сказать, – нахмурился мужчина. – В общем, батя тогда узнал, что мы пили. Выпорол меня, конечно… Он скор на расправу был. Но история не о том. Он меня к своему другу отвел. Поговорил. Он до этого спортом занимался. Любил и умел драться. Сейчас-то я понимаю, что это давно было, и он растерял форму, но… Я жизни не видел, не с чем было сравнить.
– И что дальше? – спросил я, когда мужчина замолчал и ушёл в себя. С ним такое случалось. Если не тормошить, то может и вовсе разговор закончить, забыв, что сам его и начал.
– Батя тогда подбил его, чтобы он меня начал тренировать. Ну, он и начал. Мужик скучал, а тут интересное дело подвернулось. С душой к нему подошёл. А мне понравилось. Я тогда хлипким был, меня несколько раз пацаны били, так что шанс дать сдачи подкупил.
– Дал?
– Да. Где-то через полгода. Когда снова ко мне полезли, поколотил их. После этого мои дружбаны тоже попросились на тренировки.
– А как это связано с самогоном?
– Так о том и речь. Я же сказал, бухают не от хорошей жизни. Мой батя умный был, жаль, что рано умер. Он тогда понимал, что выпороть мало. Надо чем-то занять. Мы ведь дурные были. Энергии много, а девать некуда. Когда возможность появилась, быстро втянулись. Да и наш тренер тоже во вкус вошёл. Сам бухать бросил, в форму себя привёл, дом обновил, с женой отношения наладил… А мы результаты видели и ещё больше заниматься хотели. Он нам сразу сказал, что, если хоть раз пьяных увидит, выгонит.
– Вы больше не пили?
– Пили. Несколько раз пробовали, как же без этого. Но во вкус так и не вошли. В общем, в чем мораль. Твои одноклассники дураки, конечно. Но, может, причина в том, что у них просто нет альтернативы? Я ведь узнавал, пацанам в этом городе заняться нечем.
– Думаешь, если им предложить варианты, они бросят курить и пить? – с откровенным скепсисом уточнил я.
– Не об этом я. Просто не серчай на них.
Ах вот оно что. Сергей боится, что я разовью конфликт? Да сдались мне эти придурки. Но, как ни странно, рассказ мужчины натолкнул на интересную мысль. Слова то верные. Алхимия учит, что мир цикличен. Сейчас ребята находятся в разрушительном цикле. Они методично, каждый день, раз за разом разрушают как себя, так и свои жизни. Приучают себя пить, курить, прогуливать уроки и вести себя как придурки. Если бы у них была альтернатива… Кто знает, может, они бы и пошли по другому пути.
Эта идея мне нравилась тем, что вписывалась в ту философию, которую разрабатывали для спасения моего мира. Когда ещё было, кому разрабатывать… Если кратко, то философия звучала так: гаси разрушительные циклы и развивай созидательные. Надо обдумать, как это применимо в моих условиях. Может, и выйдет какой-то толк.
***
Мой энтузиазм нести светлое и хорошее закончился, стоило войти в школу. Из-за дождя ехали медленнее, ещё и машина заглохла. Сергей, чертыхаясь, принялся чинить, справился, но время было потеряно. Как итог, я опоздал на урок, но не то чтобы кто-то возмутился. Учительница и сама едва удерживалась от зевков.
Странности начались, когда я сел за своё место. Вокруг меня словно зона отчуждения возникла. Одноклассники посматривали, шептались, а кое-кто и пальцем показывал. Гриша и компания тоже здесь были, сверля меня взглядами. То, что происходит неладное, я понял на перемене. Оказалось, что эти придурки наговорили обо мне какой-то дичи, и теперь одноклассники косились в мою сторону, посмеивались и… держали дистанцию. Не то чтобы я успел с ними сблизиться за две недели, но… Отчуждение сегодня ощутил особенно чётко.
Что сначала опечалило, а потом разозлило. Не для того я выбрался из умирающего мира, чтобы заниматься подобной хернёй! Хотят играть в свои игры – пожалуйста. Я на это время тратить не собираюсь.
А на что собираюсь?
Мысль за мыслью, постепенно успокаиваясь, я задумался, к чему хочу прийти. Уже раз обжёгся, живя без цели. Исправил это, сейчас много времени уходит на развитие, но… Конечная-то цель какая?
Я наконец-то смог осознать и сформулировать, что всё это время, с первых минут, как оказался в этом мире, беспокоило меня.
Пустота.
Я ощущал пустоту внутри, потому что у меня больше не было великой цели. Сначала я жил мечтой спасти мир. Потом идеей из этого мира свалить. А сейчас? Ради чего живу? Настолько же глобальных целей у меня не было, и поэтому на привычном месте я ощущал пустоту.
Так, мир спасать вроде не надо. Да и бежать тоже. Есть промежуточные цели, достаточно важные, но не глобальные. Мне нужно адаптировать свои знания под этот мир, изучить до конца, что за опыты надо мной ставили и какие у этого последствия, в целом стать сильнее, социализироваться, отомстить за убийство семьи Соколовых и… Кхм… А что ещё? Можно ещё найти тех «добрых» врачей, которые проводили эксперименты. Они-то точно должны были выжить. Первыми покинуть лабораторию.
В целом, это уже являлось планом. Но не глобальным. Так, в лучшем случае на несколько лет жизни. Мне нужно что-то более масштабное, чтобы заполнить пустующее место.
Стать сильнейшим? Но сильнейшим кем? Я до сих пор не знаю, как работает местная магия. Сильнейшим алхимиком? Возможно, я в мире единственный, а значит, уже сильнейший. Просто сильнейшим? Чтобы ни вражеские роды, ни маги, ни кто-либо другой не смел портить мне жизнь? Уже лучше. Стать настолько сильным, чтобы суметь прожить обычную, нормальную, полную радостей жизнь? Чтобы мне не пришлось хоронить близких? Да, это откликается внутри.
Надо будет как следует обдумать эту мысль. Но пока так и запишем. Я не я буду, если не стану сильнейшим. А как этой силой распорядиться – придумаю.
***
После того как поставил новую большую цель, аж дышать легче стало. Да и день прошёл лучше, чем ожидалось. Странное поведение одноклассников я проигнорировал, взявшись за подготовку. Требовалось всё как следует продумать.
Что я знал? В этом мире целые роды легко вырезают в течение ночи. Здесь над детьми ставят эксперименты. По улицам ходят маги и творят бог знает что. А по лесам бродят волшебные звери, которые тоже могут смертельно удивить.
Для решения простых проблем у меня есть Сергей. В том смысле, что он учит меня драться. Тут ещё и развитие тела, так что эта часть решена. Попутно я веду алхимические исследования, эта часть тоже не простаивает. Но мне нужен результат здесь и сейчас. То, что убережет от любых проблем. Или поможет выйти победителем из любой схватки. Ну, или из большинства таковых.
Мне нужно оружие. Что-то скрытное, чтобы подросток мог оправдать это, но достаточно мощное, чтобы устранять противников. И я знал, что можно сделать. Но для этого мне нужно было рабочее место. А значит… Значит, Сергей вскоре очень сильно удивится.
***
Судя по величине распахнутых глаз, я мог определить, насколько не вписываюсь в образ обычного подростка.
– Что тебе нужно?!
– Горн.
– Горн?
– Да. И наковальня.
– Наковальня?
– Ага. А ещё молот и несколько мелких молотков. Ещё зубила и свёрла.
– Свёрла, – кивал Сергей.
Если я правильно понимал его мимику, то эти вздёрнутые брови и выпученные глаза означали крайнюю степень удивления.
– Уголь тоже не помешает.
На самом деле большую часть нужных процессов я обеспечу с помощью алхимии, но это останется моим секретом. Обычными методами тоже придётся поработать, для чего и нужно нормальное рабочее место. В идеале, конечно, обеспечить ещё химическую лабораторию, но это сложно, а главное – дорого. Сомневаюсь, что Гвоздевы потянут.
– Сергей, я знаю, что это недешево, но ты просто скажи сколько, а я добуду зверей…
– Стоп! – брови резко спикировали вниз. – Давай пока без зверей! Лучше нормально объясни. Зачем тебе горн и всё остальное?
– Для работы.
– Для работы, – он прикрыл глаза и медленно вздохнул. – Ещё скажи, что ты владеешь кузнечным делом.
– Владею. Что в этом такого?
Я лет с семи помогал деду в кузне. Потом он умер и мне пришлось по памяти осваивать всё то, чему он учил. Слишком рано он ушёл. А других алхимиков-кузнецов тогда уже не осталось.
– Да обычно подростки… Попроще они.
– А, понятно… Это сути не меняет. Мне всё это нужно. Поможешь достать?
– Дай подумать хотя бы. Не представляю, как это будет выглядеть. Где ты кузню-то собираешься ставить? Не дома же. Ольга нас двоих тогда закопает.
– Думаю, где-то вдали от дома, чтобы слышно не было.
– Что, прям в лесу? – недоверчиво хмыкнул он.
– Не совсем. Построю что-нибудь.
– Час от часу не легче. Ты ещё и сам строить собрался?
– Да там дело нехитрое. Лес под рукой, деревья подходящие есть…
– Всё, Эд, хватит. Этот разговор слишком безумный. Дай мне пару дней обдумать, а то голова кругом.
– Хорошо. Сергей, не хочу давить, но ты бы трогал уже, а то на нас люди косятся…
– Да чтоб тебя… Забылся, – мужчина хлопнул по рулю и нажал на газ.
Я не мог ждать, так хотелось обсудить эту тему, поэтому пришёл к нему на работу. Так что сейчас мы выезжали с того самого завода, где работал Сергей.
***
Ответа его тоже дожидаться не стал. В тот же вечер взял топор и пошёл в лес, выбирать подходящее место и отмечать деревья, которые подойдут для строительства. Мне не нужно полноценное здание. Хватит навеса, защиты от холода, дождя и ветра. Хотя в густом лесу сильного ветра особо-то и нет. Подходящее место нашёл где-то в получасе неспешного шага. Если бегом, то минут пять. Самое то. Здесь глушь, посторонний человек не зайдет. Всех остальных я заранее смогу засечь и спрятать от чужих глаз то, что им видеть не надо.