В поисках британского форта
Сегодня совершили небольшое путешествие к северу от Гоа – в штат Махараштра. Нашей целью было посещение старинного британского форта Реди с последующим заходом на Королевский пляж (Royal Beach).
Граница между штатами Гоа и Махараштра пролегает по реке Терекхол (или Тиракол, как ее еще называют), полноводной и местами довольно широкой. Местные власти вот уже почти десяток лет пытаются построить через нее мост, чтобы упростить сообщение между штатами, но, по-видимому, пока строительство идет медленно. По-индийски медленно («мэйби туморроу, май фрэнд»), мост ветшает, и приходится отходить на шаг назад в сложном технологическом процессе. В общем, в отсутствие моста единственной переправой служит паром, курсирующий в одном из узких мест реки. Как раз там, где идет стройка.
Добрались мы до этого места довольно быстро. Выехали после обеда большой компанией. Две местных Марины возглавили нашу колонну на общем мопеде. Ради веселья и эпатажа они нацепили ярко-зеленые парики, которые, ко всему прочему, служили остальным своеобразным путеводным знаком. Миновав оживленный и запруженный автотранспортом населенный пункт Арамболь в северной оконечности Гоа (он заслуживает отдельного повествования) и уйдя по главной дороге чуть восточнее, мы прибыли в указанную точку.
Небольшой паром курсирует от берега к берегу каждые десять-пятнадцать минут по мере наполнения, а наполняется он достаточно быстро, так как вмещает лишь несколько легковых автомобилей, пару десятков мопедов и мотоциклов. Оставшееся пространство заполняют люди. Как выяснилось позже, аналогичные плавсредства функционируют и на других реках Гоа, и даже, возможно, по всей Индии, ведь гораздо проще запустить их, чем строить мосты. Как мне показалось, среди пассажиров около двух третей составляли аборигены. Остальные – иностранцы: кто на мопедах, кто на такси.
Сама переправа занимает не более семи минут. Сойдя на берегу Махараштры, мы оказались в совершенно ином мире. Но это стало понятно позднее. Пока мы стояли на дороге, уходящей от реки вдоль пустыря, который, похоже, был подготовлен к строительным работам.
– Хэлоу, сэр! Айскрим?
На том берегу путников встречала пара белозубых, но чумазых и бедно одетых парней на обшарпанных велосипедах. К багажникам были прилажены белые пластиковые боксы. Судя по предложению, с мороженым. Они ходили от одного к другому и предлагали свой товар, привлекая внимание велосипедным звонком. Уже имея далеко не самый удачный опыт знакомства с местными молочными продуктами, при всем желании не стал бы рисковать. Да и не до этого было. Наша колонна двинулась дальше в путь, нужно было догонять, не теряя при этом из вида Матвея. Кажется, он впервые сел на мопед, и сразу на оживленной гоанской дороге. Вспоминая собственное аналогичное приключение на Бали чуть более года назад, где движение, надо сказать, было куда более интенсивное и опасное, с пониманием воспринимал его медлительность и особо не гнал, ведя его за собой. Своих не бросаем.
Вообще ехать по индийским дорогам со скоростью выше пятидесяти километров в час не просто рискованно, а опасно для жизни. Повсюду крутые повороты, спуски и подъемы, огромных размеров самосвалы, мчащиеся по узкой дороге навстречу с устрашающим грохотом. Наконец, коровы и собаки, внезапно появляющиеся из придорожных зарослей, не говоря уже о пешеходах. Тротуаров и переходов там нет и в помине, поэтому люди идут по проезжей части, прижимаясь к обочине. В темное время суток риск возрастает многократно, поскольку подсветка на протяженных участках дороги между населенными пунктами не предусмотрена.
В Гоа, несомненно, тоже хватает диких мест, хотя штат и небольшой (вернее, самый маленький в Индии). Поскольку до настоящего времени мы не покидали границ туристической зоны, увиденное в Махараштра по пути к форту очень впечатлило. Аутентичные деревни, узкие разбитые дороги, пролегающие мимо школ и пастбищ, повозки, груженые большими связками длинных стеблей бамбука, дымящиеся костры, многочисленные буйволы и коровы, вальяжно прогуливающиеся повсюду или отдыхающие в тени развесистых пальм. Как известно, корова – священное животное в Индии. Правда, я не совсем понял, какая именно, поскольку насчитал около пяти видов этих животных. Если же живой идол изволит встать прямо на дороге, никто не вправе ее прогонять. В результате даже может образоваться небольшая пробка. Вот тогда нетерпеливые водители выходят из автомобилей и пытаются аккуратно вытолкать корову с дороги.
В нос ударяли различные запахи, что типично для деревни, особенно индийской. Гладкий асфальт сменился бесчисленными ямами и буграми. Где-то дорога вообще была грунтовой. Грузовики, шедшие нам навстречу, поднимали облака красной пыли. На одном из таких участков Матвей, которого я пропустил вперед себя, не справился с управлением и прямо у меня на глазах буквально лег на бок вместе со своим мопедом. Я тут же остановился, подскочил к нему и вынул ключ из зажигания, так как двигатель продолжал работать, заднее колесо крутилось. Драматизма этой ситуации добавили пара легковых автомобилей и очередной самосвал, как назло появившиеся по обе стороны от нас. Мы быстро подняли мопед и откатили его в сторону, чтобы освободить проезд. Спустя несколько мгновений дорога опустела. Были только мы, осматривали потерпевшего и его транспорт. Слава Богу, скорость у нас всех там была совсем низкой ввиду плохого покрытия, поэтому обошлось без серьезных травм. Начинающий водитель всего лишь немного ободрал локоть и колено. Его железному пони повезло меньше: разбился передний левый поворотник, на корпусе царапины, за которые впоследствии пришлось заплатить прокатчику. В общем, все как и подобает «боевому крещению».
Мы воспользовались образовавшейся заминкой, чтобы перевести дух. Наши зеленоволосые проводницы сказали, что еще немного – и будем на месте. Через некоторое время я заметил, что один из нас, Вадик, находившийся на значительном удалении впереди меня, притормозил и подъехал к обочине. Когда мы с Матвеем приблизились к нему, все сразу стало понятно. Прямо у обочины стояла большая сельская школа, и Вадик, весь в черном, проезжая на своем мотоцикле мимо, словно герой боевика, был восторженно встречен детворой и остановился пообщаться с ней. Предполагаю, что особый фурор он произвел в тот момент, когда снял свою черную кепку, обнажив сверкающую в солнечных лучах лысину. Школьники, одетые в серо-коричневую форму, как раз резвились во дворе и на крыльце здания, и, увидев большого белого человека на железном коне, похоже, подлетели к нему поклянчить денег. Потому что именно тогда, когда мы с Матвеем подъехали к нему, Вадик уже надевал кепку и со словами «Ноу мани! Ноу мани!» тронулся с места. Мы последовали за ним.
По мере приближения к цели дорога становилась все уже и, в конечном счете, превратилась в лесную тропу. Но ее ширины было вполне достаточно для проезда небольшого легкового автомобиля, не говоря уже о двухколесных транспортных средствах. На маленьком пятачке, где мы остановились, были припаркованы еще несколько мопедов и пара миниатюрных такси. Стоило нам спешиться, как тут же, откуда ни возьмись, появилась группа молодых туземцев, смуглых, словно шудры. Этим словом, кстати, наверное, можно пугать детей: мол, не будешь мыться – будешь черным, как шудра. Один из них – по-видимому, предводитель шайки – на индийском английском заявил, что «парковка» тут, видите ли, платная. Стояли мы, как уже было сказано ранее, на самой обычной дикой лесной тропе в окружении джунглей, поэтому заявление этого амбициозного парня звучало более чем абсурдно. После непродолжительной неагрессивной перепалки с мошенниками (иначе их не назвать) было принято коллективное решение все-таки дать им хоть какую-нибудь мелочь, чтобы они отстали и не решили, чего доброго, проколоть нам шины. Это вполне могло произойти, даже несмотря на их внешнюю незлобливость. По завершении финансовой операции лидер группировки осветил нас довольной белозубой улыбкой, контрастно выделяющейся на смуглом, словно измазанном сажей, лице, и вместе со своими молчаливыми коллегами удалился в неизвестном направлении. Больше мы их не видели.
Дальнейший путь к форту пролегал через джунгли, среди неизвестных пород деревьев. Я представлял себе, что форт стоит на открытой местности и виден целиком. Наверное, так и было, но давно, поскольку на деле выяснилось, что за более чем половину века запустения власть над этим оборонительным сооружением целиком взяли в свои руки-корни многочисленные баньяны, банан и прочие неведомые агрессивные представители местной флоры.
Форт Реди – лишь одно из множества укреплений, коими усеяно побережье штата Махараштра, некогда бывшего владением британской короны. И наверняка не только его. Когда-то давно тут кипела жизнь. Вокруг сновали английские солдаты, через специально оборудованную широкую арку проходили слоны, нагруженные боеприпасами, провиантом и другими разнообразными товарами, на вышках часовые неизменно несли вахту, а временами, когда случались вооруженные столкновения, из бойниц непробиваемых стен вырывались огненные струи мушкетных выстрелов.
В глубокой яме с каменными стенами, разделенной деревянными перекрытиями на несколько ярусов, томились узники нескольких категорий. Как говорят, для каждой из них – свой ярус. При этом ничего даже отдаленно напоминающего канализационную систему там оборудовано не было. Предположительно, так было спроектировано преднамеренно, дабы усилить горечь кары, постигшей преступников. Таким образом, испражнения большого числа людей с верхних ярусов попадали в самый низ, в результате чего больше всего доставалось ворам, которые пребывали в заточении на самом дне этой огромной выгребной ямы. В нынешнее время, разумеется, никаких следов от вспомогательных деревянных конструкций не осталось, и о том, какие ужасы творились в этом месте, говорили лишь мрачные стены, местами расколотые вездесущими паукообразными корнями баньяна.
Стоит замешкаться (а при наличии фотоаппарата поводов для этого там предостаточно), и можно легко отбиться от попутчиков, заблудившись в развилках и перекрестках. Это со мной и произошло. Увлекшись фотосъемкой причудливых переплетений корней на стенах и арках, я тут же потерял из виду остальных членов группы. К счастью, после непродолжительных поисков из стороны в сторону, прислушиваясь к окружающим звукам, мне все же удалось найти их – по голосам. В безмолвии этого мистического места данная задача оказалась нетрудной. Благо, друзья не успели далеко уйти и шумно обменивались впечатлениями.
По пути следования нам встретились и другие охотники за экзотическими диковинками. Войдя в одно из тупиковых помещений, я наткнулся на молодую пару. Худощавый парень держал в руках-спичках большой зеркальный фотоаппарат, а девушка, не отличающаяся особой привлекательностью, стояла на небольшом удалении от него на фоне массива захвативших всю стену корней, робко прикрываясь легким парео. Оба обратили на меня ничего не выражающий взгляд. Похоже, я нарушил их уединенную обнаженную фотосессию. Быстро сообразив, что к чему, я оставил их наедине – завершать реализацию своего концептуального творческого замысла.
Поплутав по бесконечным лабиринтам основательно заросшего форта, мы поднялись на внешнюю стену. Она стояла на самом краю обрыва, откуда открывался невообразимо живописный вид. Береговая полоса уходила изгибающейся дугой на северо-запад. Было отчетливо видно, как золотой песок на горизонте переходит в скалистый берег, поросший лесом. Прямо под нами виднелось русло одной из множества рек, разрезающих в этом регионе побережье. Где-то они широки и глубоки, как Терекхол, через который мы ранее переправлялись на пароме, а где-то настолько мелки и узки, что их вполне можно пересечь вброд.
Возле дальнего берега реки на приколе стояли несколько лодок и суденышек. На фоне бескрайних пальмовых зарослей в восходящих потоках теплого воздуха парили ястребы – видимо, высматривая у кромки воды крабов и прочую живность. Далеко в море сквозь дымку проступали очертания большого судна, которое я поначалу принял за контейнеровоз. На его палубе стояло нечто большое прямоугольной формы – так обычно выглядят нагруженные один на другой двадцатифутовые контейнеры. Наличие же сразу четырех палубных кранов, изначально несколько смутивших меня, в итоге выдало в этом объекте плавучий завод по переработке тунца. Так, по крайней мере, говорят местные.
На часах было уже около трех. После непривычной и сравнительно долгой дороги хотелось скорее окунуться в освежающие воды Аравийского моря. Прямо под нами его пенистые волны облизывали горячий песчаный берег. Той же тропой через форт мы вернулись к мопедам, взяли пакеты с мандаринами, бананами и бутылками минеральной воды, лишнее распихали по багажникам и почти налегке двинулись в сторону пляжа. Дорога к нему уходила вниз по холму от той, что вела к форту.
Пляж в самом деле оказался диким. Вернее, почти диким, потому что на нем все-таки были оборудованы пара соломенных навесов с лежаками. Один из них заняла наша большая компания, под вторым от солнцепека пряталась молодая пара – кажется, европейцы. Неподалеку, у самой воды, стоял вкопанный в песок деревянный крест, обвитый матерчатой алой лентой, трепещущей на ветру. По всей видимости, он служил импровизированным украшением безлюдного пляжа, который и без того был прекрасен. По правую руку лежало устье той самой реки, которую мы могли наблюдать сверху из форта, а по левую простирался небольшой участок пляжа, упирающийся в бухту. В ярких лучах солнца и бликах водной глади черные зубья выступающих из воды скал и силуэты пальм на другом берегу бухты казались миражами.
Из густых зарослей появился местный житель и предложил нам ознакомиться с меню. Приняв небольшой заказ, «официант» удалился в том же направлении, откуда пришел. Спустя полчаса (по индийским меркам, это очень быстро), он появился снова, на этот раз уже с двумя тарелками, на которых лежал аппетитный омлет с сыром и томатами. Неплохое дополнение к фруктовому рациону. Когда же мы рассчитались с нашим приветливым прислужником, он вновь скрылся в тех самых кустах и больше не показывался. Где находилось загадочное лесное кафе (или кухня), в котором готовились перечисленные на ламинированном листе бумаге яства, осталось для нас тайной.
В этом сказочном месте мы провели пару незабываемых часов в беззаботном веселье и наслаждении жизнью. Яркое солнце слепило глаза и обжигало плечи, а губы щипали морская соль и сок мандарина. Вдали от телефонов, интернетов, светофоров, поездов метро, банкоматов и галстуков сознание никак не могло и не хотело понять, что все происходящее вокруг – явь, а на календаре между тем четвертое января.
В отсутствие привязки к парому в такой обстановке вообще очень легко можно было бы потерять счет времени и дням. Однако нам нужно было неизменно следить за стрелками часов по той простой причине, что после шести вечера паром прекращал движение. Опоздание на переправу означало бы, что ночевать мы будем под открытым небом. Хотя, вспоминая сейчас нашу поездку, я подозреваю, что это была бы более чем захватывающая авантюра. Смущало лишь весьма ощутимое ночное похолодание, свойственное этому дивному краю зимней порой.
Но вот настало время возвращаться. Мы собрали вещи и расселись по мопедам. Вадик водрузился на крутой красный мот. Было около пяти вечера, времени на дорогу до реки более чем достаточно. Наша мотоколонна вновь растянулась по узкой проселочной дороге, позже перешедшей в грубое, но ровное полотно. Хотя маршрут был абсолютно тот же, теперь все выглядело совсем иначе, в другом свете, в буквальном смысле этого слова.
Дорога извивалась подобно змее, огибая обрамленные пальмовыми рощами широкие поля, где местные жители играли кто в футбол, а кто в некое подобие бейсбола. Где-то по-тихому бодались буйволы, в воздухе все так же плыли запахи горящей соломы. Длинные тени высоких ветвистых деревьев и худощавых пальм стройными рядами ложились на асфальт. По обочинам маленькими группами школьники шли с уроков домой. Зеленые парики обеих Марин, проносящихся мимо на мопеде, вызывали на их лицах улыбку.
Набирать чрезмерную скорость на этом непростом участке было по определению чревато неприятными последствиями, поэтому ехали мы аккуратно, не торопясь, пока не оказались на относительно широкой – по местным масштабам – трассе, ведущей к строящемуся мосту. Вот тут-то можно было позволить себе немного разогнаться. Навстречу неслись все те же огромных размеров грузовики, оглушая встречных водителей страшным ревом. На одной из равнин, по которой пролегала дорога к реке, нам встретилась целая колонна из этих грозных машин. Они шли стройным рядом по обширной впадине, направляясь к вершине холма, с которого как раз съезжали мы. Матвей вроде бы благополучно за мной успевал, и я позволил себе немного прибавить газу, ориентируясь на белую футболку Димы, несущегося далеко впереди меня.
Вокруг не было ни души, лишь несколько раз нам встретились одинокие легковушки и мотоциклы. Лучи солнца, нехотя опускающегося за стройные пальмы, под острым углом падали на землю, скользили прямо под колеса, ласкали щеки. Ветер спутывал соленые от морской воды волосы. В ушах стояло мерное жужжание мотора. Датчики эмоциональной передозировки зашкаливали. Память рисовала сцены из фильма о путешествии двух верных друзей – Эрнесто и Альберто – по просторам южноамериканского континента на дряхлом мотоцикле в далеких 1951—1952 годах. В те мгновения я ясно ощущал, как грудь переполняет возбуждающее чувство свободы, и возникло непреодолимое желание, чтобы это состояние длилось вечно. Тело и разум полностью растворились в нем, и времени как будто не стало.
После переправы, вернувшей сознание к реальности, мы вновь ступили (вернее, съехали) на гоанскую землю. Солнце, из последних сил цепляясь за верхушки деревьев длинными руками, уже скрылось за лесной стеной, но мы еще могли бы успеть к самому закату в Арамболь, чтобы за ужином полюбоваться карамельными оттенками сумеречного неба, сидя на прибрежной веранде.
К сожалению, этому не суждено было осуществиться, поскольку ждало дело поважнее. До наступления темноты нам нужно было во что бы то ни стало заехать в автомастерскую, чтобы заменить поворотник на мопеде Матвея, разбитый в результате падения. В противном случае дальнейший путь к дому, который нам уже совершенно точно предстояло проделать в непроглядной тьме, становился куда опаснее. Немного поколесив по округе, нам удалось найти место, где местный мастер выполнил эту незамысловатую работу за адекватный бакшиш, после чего мы наконец-то двинулись в Арамболь. В животе урчало.