Спустя минуту вмешался Дерек:
– Это Уолтер Краун, – он отодвинул всех руками и взобрался на бетонный блок, чтобы возвышаться над всеми, словно пророк. – Мне отец говорил, что тот вернулся с войны. И теперь все время пьет, колотит жену как невменяемый. Вообщем, тот еще мерзавец. Но стреляет, как бог. Только дай ему винтовку и все, считай что цель уже труп. Он никогда не промахивается.
– А почему он тогда мается на такой жалкой работе? – робко спросил Джек, боясь, что его примут за неуча.
– Да потому что сбрендил, с головой у него что-то не так. Вот и вынужден отстреливать бешеных псов.
Джек и все остальные понимающе кивнули.
Если беда с головой – пиши пропало. Никому из них не хотелось рехнуться, как когда-то рехнулся Уолтер Краун.
Джек вздохнул, как фото из слайд-шоу, перед ним проплывали старые добрые деньки.
Сейчас все было иначе. Хотя прошло всего-ничего…
Улица казалось пустой.
Многие, кто жил по соседству переехали в другой район или вовсе покинули город, в один день упаковали самые необходимые вещи и умчались куда глаза глядят, даже не сказав – прощай.
Обычные дома и дома с забитыми окнами, заросшим бурьяном двором, шли один через другой, в шахматном порядке.
Чем больше людей уезжало, тем менее сплоченней становились те, кто остался.
Никто уже не делился последними новостями с соседом, не устраивал барбекю на заднем дворе, дети не носились по улице играя в бейсбол.
Все пряталась в своих норах и предпочитали лишний раз не высовываться.
Коллективная память постепенно стирала воспоминания о прежних счастливых годах.
Оставался лишь дождь.
Который подбирал всю грязь – ветки, доски, опавшие листья, банки из-под пива и нес их вниз по улице.
Туда, куда уходили все воспоминания.
3
Джек уютно разместился в мягком кресле. Подперев ладонями влажные от слез щеки, он посмотрел в окно.
По затопленной дождем улице бегал отряд из шести-семи ребятишек.
Точнее сосчитать было трудно.
Они бегали так быстро и ритм их движений был такой странный, что иногда казалось, что их там больше десяти.
От неожиданности Джек слегка приоткрыл рот и смотрел на резвящихся детей, как завороженный.
Давно он не видел такого веселья.
Кто же это? Неужели вот там, с широкими плечами Билл Качински. А вот то малыш Ллойд?
Он пытался присмотреться внимательнее.
Не может быть. Билл уехал год назад. А малыш Ллойд умер.
Дети в желтых дождевиках и натянутых почти до колен резиновых сапогах, носились как сумасшедшие.
Двое из них, один был худ, как безымянный палец, другой странно сутулился, словно ходил с горбом, прыгали в центр лужи и пытались тем самым поднять в воздух высокие волны. Остальные отскакивали в сторону, боясь что их накроет с ног до головы грязной мутной водой.
Некоторые вопили и громко смеялись.
Другие стояли и ждали своей очереди.
Джека охватила тоска. Не смотря на запрет матери, он хотел выбежать наружу и присоединиться к дикому веселью.
Но он смиренно сидел в кресле и продолжал смотреть.
Усталые от постоянной беготни, дети переключились на запуск бумажных корабликов, брошенные в центр кипучего потока и тут же подхваченные стремительным течением, те неслись вдоль бордюров, отдавшись во власть безудержной стихии, они мчались на всех парах вперед, то прямиком в канализационные сливы, то застревали в песочных дюнах, вставали на мель и замирали в окружении бурных вод уличной реки.
Это было увлекательное зрелище.
Джек каждый раз сжимал кулаки и вытягивался в струнку, когда тот или иной кораблик был на волосок от катастрофы.
Вместе с ними, словно призрак, под холодным дождем и шквальным ветром, он бегал по улице и громко смеялся.
Лишь там он мог забыть о том, что случилось с его отцом и матерью.
Что все это ушло.
Ушло навсегда…
Джек проснулся.
Руки онемели от тяжести головы. А та в свою очередь слегка трещала, словно ее встряхнули, как погремушку.
Уставший он встал с кресла и посмотрел в окно.
Дождь по-прежнему со всею силою и неистовством обрушивался на уже размокшую землю.
Только вот детей как ни бывало
Улица была той самой, какой Джек видел ее последнее время – мрачная, пустая, словно здесь никто не жил.
Куда они все запропастились? И сколько интересно я спал?
От того, что все небо было покрыто черными тучами, было сложно сказать, сейчас день или уже вечер.
Джека не покидало чувство, что во сне он потерял нечто важное.
Он пытался вспомнить, но не смог. В голове один туман.
Тут же, как из громкоговорителя, раздался голос матери – Если тебе нечего делать – приберись на чердаке.
Джек знал, что лучше не сердить маму. Она точно проверит, выполнил ли он ее поручение.
Если нет…
Он даже не хотел представлять, что она могла сделать.
Темный чердак. Ужасный чердак. Вся эта паутина. Но так сказала мама.
Джек не мог ей перечить.