День Радио или Декан запретил
К пятидесятилетию радиотехнического факультета Винницкого национального технического университета.
У любого человека существует малая родина- место откуда он произошел, где начался его жизненный пусть взрослого человека. Для меня таким местом стал радиотехнический факультет Винницкого политехнического института (так тогда назывался наш университет). Здесь жизнь подвергла меня первым взрослым испытаниям, здесь появился реальный интерес к профессии учёного, здесь была любовь, дружба, спортивные состязания, поездки в колхоз, студенческие вечера…
Я всегда испытывал сильную тягу к творчеству- еще в школе постоянно занимался КВН-был капитаном школьной команды, которая в те времена была лучшей в городе, пробовал ставить капустники, писать стихи. Это, наверное, во многом связано с тем, что у нас в школе был старшеклассников «Факел», руководителем которого была замечательная учительница литературы Эта Самойловна Фридман. Именно она первая познакомила нас с поэтами серебряного века, импрессионистами и многим другим. Там я услышал, что есть такие писатели как Булгаков, Зощенко, Ильф и Петров, хотя читал я очень много и пользуясь возможностями своего отца, профессора исторического факультета пединститута, часами пропадал в книгохранилище институтской библиотеки. И даже мечтал в юные годы про карьеру журналиста, но любовь и способности к математике взяли верх и я, преодолев мучительный выбор между Винницей и неизвестностью путешествия в Москву (а у меня, как у победителя ряда математических олимпиад, было приглашение поступать на факультет прикладной математики МГУ), поступил в наш институт. Тогда считалось, что наиболее сильную математическую подготовку дает именно радиотехнический факультет- вычислительная техника была чем-то из области фантастики, а автоматчики делали первый набор, мой будущий руководитель профессор Маликов приехал в Винницу и кафедра, которую я сейчас уже 27 лет возглавляю, только создавалось.
Итак, я поступил на специальность 0701 «радиотехника».
Сейчас я хочу рассказать не про учебу и путь в науку, хотя, безусловно, многое из того, чего я потом достиг, было заложено моими университетскими педагогами- Ефимом Авдеевичем Карповым (по сей день считаю его лучшим методистом в истории нашего университета), Левоном Наримановичем Гейвандовым(у него я постигал основы тензорного исчисления и функционального анализа и ,признаюсь, хотя обычно всё в математике мне давалось легко, тут приходилось напрягаться), Станиславом Александровичем Курковым( он научил меня понимать, как всё происходит в радиоприемных устройствах на самом деле) и многими другими.
В то время я всегда режиссировал студенческие капустники-еще первокурсником входил в знаменитую команду КВН института, которая зимой 1973 года обыграла команду мединститута, потом КВН надолго закрыли, а за первое выступление на «Юморине» меня чуть не выгнали из комсомола, что тогда практически однозначно означало исключение из института, усмотрев в нашем спектакле перефразирование Ленина, который в Советском Союзе считался неприкосновенной фигурой. После прекращения КВН наша творческая энергия находила выход в студенческих спектаклях, которые ставились пару раз в год к знаменательным датам. Главным праздником на нашем факультете был День Радио. И вот к очередному Дню Радио (если мне не изменяет память-это был 1976 год) мы подготовили интересный спектакль, одной из главных героинь которого стала пегая в яблоках кобыла Бетти. Кобылу составляли из двух прикрытых попоной человек, причем голову исполнял один рыжий студент с очень выразительной конопатой физиономией и характерной мимикой. Реклама про появление кобылы на сцене нашего института («Впервые на сцене ВПИ. Только в день Радио! Пегая в яблоках кобыла Бетти!») уже давно висела и весь студенческий люд с нетерпением ждал этого спектакля. А тогда студенческие вечера были одним из главных событий институтской жизни, и мы соревновались с энергетическим факультетом, где также подбиралась хорошая компания и декан, Давид Беглярович Налбандян, очень их поддерживал. Все спектакли перед выходом на сцену принимались просмотровой комиссией, которую возглавлял декан. Деканом нашего факультета тогда был замечательный Борис Леонидович Рудницкий. И вот он, добрый и мягкий человек, придя на генеральную репетицию и просмотрев спектакль сказал:
–Всё нормально, но кобылу убрать!
–Как убрать?!! Её ждёт весь институт, реклама давно висит! – возопил я.
–Убрать! Это пошло и не смешно, никто не будет смеяться!
–И что мы скажем людям?
–Так и скажете- декан запретил!
И что нам было делать? Слово декана- закон для студентов!
И вот в День Радио на сцене появляются два ковбоя (одного играл я, а другого- студент Дмитриев) и начинается диалог:
– Ставлю сто долларов против твоей старой шляпы, что ты не оседлаешь мою пегую в яблоках кобылу Бетти! – говорю я.
–Кто? Я не оседлаю твою пегую в яблоках кобылу Бетти!!!
–Да, именно ты не оседлаешь мою пегую в яблоках кобылу Бетти!
–Почему?!
– А потому что декан запретил!
В это время открывается задняя дверь в зале и по проходу несется пегая в яблоках кобыла Бетти с криками:
–Как запретил! Как запретил!
А из-за кулис ей навстречу выскакивает человек в черном костюме, переодетый студент с табличкой «Представитель деканата», и кричит:
– Убирайся отсюда! Это запрещено! Это пошло! Никто не смеётся!
Зал покатывается со смеху.
Он пытается вытолкать кобылу из зала, она даже упала в проходе, а я со сцены кричу:
– Не троньте кобылу! Лучше снимите мне стипендию, но не троньте животное!
В конце – концов «Представителю…» удаётся вытолкать кобылу и в дверях он поворачивается и говорит:
– А вы, Кветный и Дмитриев, зайдете завтра ко мне в деканат!
На следующее утро меня вызвал Борис Леонидович. Он никогда не кричал, не ругался и в этот раз, а только спросил:
– Что ты сделал?
–То, что вы сказали- декан запретил!
Борис Леонидович посмотрел на меня, потом в окно, опять на меня и сказал одно слово:
– Иди.
Я и пошёл, а пегая в яблоках кобыла Бетти еще появлялась на сцене нашего института- именно с ней открывалось первое студенческое кафе «Айвенго» в общежитии номер один, оно было очень популярно в те годы и рыцарь на открытии въезжал именно на пегой в яблоках кобыле Бетти, про которую ни я, ни те, кто ее хоть раз увидел, не забудут никогда!
Полет
Вима был активным молодым человеком – КВН, походы в горы, футбол, конечно, и по ресторанам с друзьями-студентами хаживал, когда водились деньги. А они иногда водились- ведь он был удачлив в преферанс, а как студент отличник получал повышенную стипендию. Скорее, первое, т.к. повышенная отличалась от обычной на десять рублей. В молодежной среде популярны были люди, обладающие какими-то дополнительными умениями: хорошие футболисты, картежники, художники, но особую популярность имели, конечно, музыканты. Самым известным музыкантом в городе считался Боря Квадрат. Это был маленький тучный кудрявый человечек в очках с сильными линзами. Своими короткими толстыми пальчиками Боря выделывал на электрооргане такое, что завороженно замирали и профессиональные музыканты. Никто не знал, какое у него образование, где он этому научился, вообще мало кто знал, откуда он взялся в городе. Боря организовал первую в городе рок-группу, в которой вместе с ним играли сумрачный бас гитарист Грустный Саша, сладкоголосый солист Валик Щукин и толстый барабанщик по прозвищу Апельсин. Эта группа первой переместилась со свадеб и ресторанов в концертные залы города. Вернее, даже не в концертные залы, а в организованные на американский манер ресторанные вечера с платным входом и специальным меню. В это время уже начиналась Горбачевская оттепель и таким образом можно было зарабатывать деньги. Играли они здорово-Квадрат и Валик писали песни, а, в дополнение ко всему, у Квадрата открылся кулинарный талант. Их концерты стали очень популярны и часто на них специально приезжали даже гости из столицы. Потихоньку Квадрат прибрал под себя ресторан в хорошем месте, который хоть и имел вполне заурядное название, кафе «Полёт», в народе назывался «у Квадрата». В этом ресторане часто бывал Вима с друзьями. С Квадратом они не то, чтобы дружили, но стали хорошими приятелями, хотя никогда вместе время не проводили, да и домой друг к другу не ходили.
Прошли годы – Квадрат заматерел, за рояль садился всё реже и реже, а ресторан продолжал быть популярным и приносил хорошую прибыль благодаря тому, что талант кулинара Квадрата расцвёл, он даже изобрёл собственную кухню- импровизационную! Это сейчас многие знаменитые повара рекламируют собственные авторские кухни и конкретные блюда, а изобретательный Квадрат делал это в маленьком городе много лет назад. Вкус у него был отменный и ресторан действительно привлекал публику уже не только концертами, но и специально приготовленными оригинальными блюдами.
И тут Квадрат решил эмигрировать в Америку. То ли маленький украинский город не давал ему достаточного простора для реализации своих талантов, и он рассчитывал раскрутиться в необъятном Нью- Йорке, то ли его увлекла несчастная любовь (так говорили), то ли просто дух эмиграции начала девяностых захватил, но так или иначе, а Квадрат твердо решил уехать. Перед выездом надо собрать все свои сбережения, а главным из них был ресторан. Значит ресторан должен быть продан, но кому? Квадрат задумал хитроумную комбинацию: будучи неуверенным в своих американских перспективах он хотел оставить за собой пути к отступлению и остаться совладельцем ресторана.
Вима был удачлив, смекалист и слишком горд, чтобы удовлетвориться зарплатой научного сотрудника при растущей инфляции нового времени. Он стал бизнесменом. Тогда это было сродни карточной игре. В основном у него получалось, ну а слухи и легенды многократно увеличивали молву про его победы в бизнесе. Его хорошо знали и любили в городе и людям было приятно считать его самым богатым человеком в своем окружении. На самом деле это было далеко не так, но приличные по тем временам деньги у Вимы водились.
И вот Квадрат путем одному ему известных умозаключений пришел к выводу, что продать ресторан он должен именно Виме. Это было удобно: Вима, по слухам, богат и мелочиться не будет, а, кроме того, он болезненно честен, что было немаловажно в придуманной Квадратом комбинации-продать ресторан и самому остаться в доле. Мол, он только обустроится в Нью- Йорке и сразу же назад, сюда, на Родину, чтобы вместе с Вимой организовывать бизнес. А пока оставит за себя своего помощника, Витеньку, который все знает не хуже Квадрата. Ведь всем было понятно, что просто так ресторан работать успешно не может- он и держался на Квадрата кулинарном гении и музыкальных вечерах. Итак, Квадрат придумал схему- он продает Виме часть ресторана, получает деньги и оставляет за собой долю в обществе с ограниченной ответственностью, которое и называется «Кафе «Полёт». Дело было за малым- уговорить Виму…
Уговоры длились неделю- Виме совсем не хотелось ввязываться в неведомое и тонкое дело, но Квадрат каждый вечер изобретал новые блюда, приводил аргументы, садился за рояль, пел любимые Вимины песни «Утро туманное…», «Ямщик не гони лошадей…» и что-то своё… Так Виму никогда не кормили, хотя мама была прекрасной кулинаркой, и он многое видел на традиционных еврейских свадьбах, именинах и семейных обедах. И к концу недели Вима понял, что должен сдаться. Просто, деваться некуда. Он так и сказал своему партнеру Зюзе:
– Нет выхода, я больше не могу кушать! Мы должны купить этот ресторан.
Немножко про Зюзю. Похожий на цыгана или арабского шейха говорун Зюзя был талантливым художником и близким другом Вимы. В те годы наивный Вима еще думал, что бизнес надо делать с друзьями. Поэтому не прочитавший ни одной книги импозантный Зюзя с орлиным носом, гривой волос и неизменной сигаретой в зубах стал его главным партнером. Зюзя мог договориться с любым человеком, а деньги считал на ощупь, всегда норовя часть опустить в свой карман. Он очень не любил брать на себя ответственность и на все предложения и решения Вимы отвечал раскатистым с хрипотцой басом:
– Да, конечно!
Это стоило двадцать пять тысяч долларов и Квадрат уехал. Деньги Вима переправил на названный им счет в США.
А дальше случилось то, что и должно было случиться- Квадрат и не думал возвращаться, без его музыки и кухни ресторан перестал давать прибыли, Витенька оказался совершенно бестолковым, а еще и норовил прикарманить часть денег, а, кроме того, выяснилось, что помещение ресторана не выкуплено Квадратом, а только взято в аренду (перекормленный Квадратом Вима не вдавался в детали всех документов), и теперь его надо было срочно выкупать за приличные деньги, а ведь Квадрат утверждал что по крайней мере двадцать пять лет ресторан никто трогать не будет ! Но вышли новые законы, уже наступали времена реальных цен и комиссия мэрии и фонда госимущества (а помещение принадлежало «Тресту ресторанов и столовых») установило цену в пятьдесят тысяч долларов, которые арендаторам надо было выплатить в течении двух месяцев. Иначе помещение было бы продано на аукционе.
В это же время Вима и Зюзя впервые оказались в Америке и в Нью- Йорке в один из дней их принимал обосновавшийся там Квадрат. Он опять их вкусно кормил- омары, креветки, сам разделывал лобстеров, раскусывая панцирь зубами, извинялся, что долго не возвращается. Но вот- вот вырвется… Ну, а Вима, попавший с этим рестораном в несколько неприятную ситуацию, расписал ему планы по продаже «Полёта» за большие деньги- реальной казалась продажа его за сто пятьдесят или даже двести тысяч долларов! В это искренне верилось и умный Вима так толково рассказывал, что Квадрат сам предложил поучаствовать в выкупе, как соучредитель ООО «Полёт», и обещал передать на это десять тысяч. И передал- таки вскоре через родственников с оказией.
Но вот его обещания вернуться так и остались обещаниями, а ресторан выкупили, но он требовал профессионального ухода. Менялись директора, повара, убытки росли и у Вимы оставалось только одно желание- поскорее продать «Полёт».
А продать было нелегко – кризис начала века опустил цены и много за ресторан не давали. Реальным покупателем был партнер Вимы по преферансу Юра по прозвищу Извозчик, который продал свой таксопарк, очень любил застолья и тешил себя тем, что ресторан скрасит его подступающую старость. Но он больше ста тысяч не давал, а с учетом денег, вложенных в выкуп у государства и Квадрата и вложенных в ремонт, это с трудом покрывало затраты. Ну, а если посчитать убытки, а ресторан после отъезда Квадрата прибыли не приносил, то получалось совсем грустно. И тут Извозчик неожиданно и тяжело заболел и покупателей вообще не осталось. Или наши герои не умели продавать. Квадрат так и не возвращался и Вима уж совсем опечалился судьбой ресторана и вложенных в него денег.
Времена быстро менялись, и он уже начинал понимать, что для него время реального бизнеса с ресторанами, магазинами и складами проходит, а будущее в интеллектуальных технологиях и компьютерах. Поэтому, когда Зюзя вдруг предложил оставить ресторан ему, а он –де имеет план- часть продать, часть отделить под стекольную мастерскую, чем успешно занимался его родственник, а в части сделать свою художественную мастерскую,– Вима недолго колебался. Правда, Зюзя полностью оплатить Вимину долю, а она была наибольшей, пока не мог или не хотел, но слезно обещал это сделать в самом ближайшем будущем. На том и порешили и у Вимы после переоформления ресторана как гора сошла с плеч. С Зюзей они виделись с тех пор мало- он ушел в свои дела, а долги всё обещал и обещал вернуть, пока бывшие друзья не перестали общаться совсем. Во всей этой ресторанной истории выигравшим казался только Квадрат, получивший кое-какие деньги за не принадлежавший ему ресторан.
Прошел год и однажды Виме позвонил один «авторитетный знакомый» и сказал:
– Приехал некий очень уважаемый человек из Нью- Йорка по прозвищу Карлуха, который хочет поговорить с тобой по поручению Квадрата про ресторан.
– Это к Зюзе, ресторан теперь его, – ответил Вима.
– Зюзя бросает трубку и отказывается встречаться, а Карлуха человек очень уважаемый и не встретиться с ним нельзя. Поэтому и звоним тебе, ведь Квадрат имел дело с тобой.
– Хорошо,– сказал Вима. – Я встречусь и объяснимся.
Нашёл Зюзю. Тот, прослышав про славу Карлухи, сильно испугался и сначала отказывался, но потом согласился встретиться вместе с Вимой.
Они встретились в отдельной комнате загородного отеля, присутствовали Вима, Зюзя, Карлуха и Вимин «авторитетный знакомый».
Вима взял листик бумаги и стал в столбик последовательно писать цифры: первая – 25 (столько получил вначале Квадрат), вторая -10 (столько Квадрат внес на выкуп ресторана), далее – 50(столько стоил выкуп ресторана у государства), и 100 (реальная выгодная цена ресторана на тот момент). Даже не вдаваясь в убытки и ремонты понятно, что 15 оставшихся у Квадрата денег чистой прибыли значительно превосходят то, что осталось другим членам ООО.
Карлуха внимательно выслушал Виму, потом взял листик с цифрами и сказал:
– Я не знал про первую цифру. Теперь у меня вопросов нет. Можно я заберу эти расчеты?
– Конечно,– ответил Вима.
– А чего ж он бросал трубку и не хотел встретиться? – Карлуха посмотрел на Зюзю, но вопрос был адресован Виме.
– Так испугался, боялся с тобой встречаться и говорить.
– Боялся говорить? Да у меня мертвые разговаривают!
Эту фразу Карлухи Вима потом много раз вспоминал и даже цитировал при случае. Она была последней в этом разговоре. Больше от Квадрата никто не приезжал и ничего не спрашивал. С Зюзей дружба сошла на нет. Денег он не вернул. Они с Вимой, хоть и жили в одном городе, но практически никогда не встречались.
Через много лет гуляя с одним из своих американских друзей по Лас Вегасу Вима остановился возле нового ресторана с вывеской «Flight».
– Это очень популярный сейчас ресторан, его содержит один толстяк «ex nostris», который изобрел новую импровизационную кухню, а иногда еще и сам садится за рояль и выдаёт дивные блюзовые музыкальные импровизации. Там очень вкусно- попробуем?
Вима чуть помедлил, усмехнулся и сказал:
– Нет, я уже это пробовал…
И они пошли дальше.
Двое под дождем
Шел дождь!
Всю игру выстроенная Симеоне система обороны «Атлетико» работала идеально-как только Месси получал мяч (даже за мгновение до этого) вокруг него вырастали три игрока противника. Эти специально обученные, натасканные лучшим в мире тренером, игроки окружали, хватали за руки, за футболку, ложились ему на ноги, сковывая движения и не давая распорядиться мячом-двое с боков, один сзади. Лео, конечно, всё делает быстрее всех в мире и пару раз пробрасывал мяч, но освободиться от опеки и выйти на ударную позицию не удавалось. Разок вышло ударить из-под защитника, но не очень получилось, разок уже с мячом оказался в штрафной, но на него буквально легли трое, еще раз попробовал развернуться, но они успели выбить- он даже всплеснул руками. У «Барсы» игра, как очень часто в последнее время, не шла- Гризмана освистывали и мяч у него валился из ног, Суарес, мастер мгновения, никак не мог это мгновение поймать, старины Бускетса и реактивного Альбы просто не было на поле, а Пике нещадно били и он даже вынужден был замениться… «Матрасники»( именно так во всём мире называют игроков «Атлетико» за полосатую форму) под вой трибун жали и получали один момент за другим и только кудесник Тер- Штеген всегда успевал вытянуть какую-то руку или ногу и отбивать удары, но, казалось, что гол в ворота «Барселоны» только дело времени. А время шло и шло… уже оставалось до конца 10…5…4…минуты…
«Ну, значит, 0:0… и так бывает… но я же приехал, вырвался, наконец, не умер, не отчаялся, собрался и приехал, чтобы Его увидеть! Неужели Он не понимает!»
Лео поднял глаза и посмотрел наверх, показалось, что он смотрит на 29 ряд 38 сектора стадиона «Ванда Метрополитано», именно на 3 место … Их глаза встретились, шла 86 минута игры- он принял мяч спиной к воротам в тридцати метрах на правом фланге, вокруг, как всегда, трое, качнулся влево и потом резко ушел от них вправо, побежал с мячом вдоль штрафной «Атлетико», обыгрался с Суаресом(по-моему, это был Суарес) и неотразимо пробил своей волшебной левой ногой в правый от Облака угол!
Всё!
Игра была закончена!
Спасибо, Месси!
Потом в каком-то баре неподалеку от стадиона они выпили пару бутылок прекрасного испанского бренди, но это было уже без Лео…