Приключения в Новом мире

Фракиец был теперь явно растерян:

– Приношу вам свои извинения! Но мы никак не ожидали увидеть вас на каперском корабле… Тем более, что… по сообщениям информационных агентств вы пропали где-то в Америке…

– Если даже мы пропали, – то, как видите, давно нашлись.

– О, я теперь понял… это была какая-то ошибка… прошу извинить меня, господа… но я вынужден доложить обо всём своему командиру… – С этими словами, офицер хотел повернуться и направиться к трапу.

Его опередили слова Ратмира:

– Момент! Я еду с вами, мне необходимо лично переговорить с вашим командиром. Надеюсь, вы не против?

Фракиец смог ответить лишь жестом, приглашающим спуститься в вельбот. Но его придержал за рукав мундира Лигов.

– К разговору о пяти минутах, мсье, – тихо произнёс он. – Может быть, вы и не знаете, но в носовой части моего корабля есть замаскированный торпедный аппарат, который сейчас направлен прямо в ваш борт, а потому – прошу вас не делать глупостей.

…Всё время переезда на крейсер Ратмир и фракиец молчали. Ратмир придумывал, что он скажет командиру крейсера; фракиец беспокоился о возможных последствиях своих слов, сказанных на клипере.

Когда вельбот подошел под трап, кавторанг жестом предложил подняться на палубу. Ратмир поднялся. Навстречу им спешил фракийский командир в чине капитана первого ранга. Он узнал гостя. И, конечно же, узнал камень, который горел в диадеме: Ратмир как раз поправил диадему, чтобы она лучше смотрелась.

Надо было пользоваться ситуацией!

– Господин капитан первого ранга! Я, правитель Танора Ратмир Романов, заявляю: только что, на клипере капитана Удачи, ваш подчиненный угрожал потопить означенный клипер вместе со мною. Я надеюсь, вы понимаете, что за этим может последовать?

Фракийский командир чувствовал себя всё более неуютно.

– Ваше высокопревосходительство, разрешите мне принести свои извинения за этот инцидент, ведь нас информировали, что вы потеряли камни власти, и, к тому же, мы не могли ожидать увидеть вас на каперском корабле…

– Капитан Удача находится на службе у Танора, вы это знали… раз приказали атаковать его флагман.

– Да, но…

– Очень хорошо, мсье…

– Рожен де Вилль.

– Очень хорошо, мсье де Вилль, можете считать что ваши извинения приняты. Но для того, чтобы вы смогли сами и загладить свою ошибку, я предлагаю вам сопровождать «Татьяну» до рейда Марселя, предупреждая возможные покушения со стороны кого-либо.

– Конечно, ваше высокопревосходительство, я буду рад служить вам…

– С вашего любезного разрешения, капитан, я останусь на борту вашего крейсера. На «Татьяне» осталась моя супруга, и этот клипер будет сопровождать нас.

– Как вам будет угодно…

«Всё-таки фракийцы – неплохие люди, – подумал Ратмир. – Робкие, правда… Но кто же, кто же пустил слух, что мы были в плену? Бров? Но не только… Кто-то за всем этим стоит…»

Во время дальнейшего следования «Татьяна» и фракийский крейсер «Альжери» несколько раз встречали другие патрульные суда, но фракийцы каждый раз защищали каперский корабль.

До Кадикса оставалось несколько часов ходу. С «Татьяны» дали радио, вызвав для сопровождения два корабля береговой обороны Танора. Вызванные корабли присоединились к ним. Ратмир, прощаясь с командиром крейсера, сказал:

– Я очень благодарен вам, мсье де Вилль, за сопровождение и защиту от бретанских рейдеров. Я считаю, что инцидент на этом исчерпан, не так ли?

– Да, ваше высокопревосходительство, я столь же благодарен вам за то, что вы простили нас за нашу ошибку.

– О чём речь! В ошибке виноваты не вы, а те, кто выдумал эти законы, приравнивающие правителя к его символу! – ответил Ратмир. – Честь имею, капитан.

Прибыв на борт «Татьяны» Ратмир сказал собравшимся на мостике каперам и Аниле:

– Должен сказать, нам здорово повезло, что мы натолкнулись на фракийцев. Они не любят принимать на себя ответственность. Благодаря этому мы до сих пор живы.

– Да, – подтвердил Лигов, – если бы нам попались бретанцы, – боюсь, «Татьяна» заодно со всеми нами давно была бы уже на дне.

– Да. – добавил Норт, поудобнее устраиваясь на руках у Анилы. – А ведь я так и не научился плавать, кроме как стилем Топора.

Все шумно согласились с ним.

Теперь уже в сопровождении трех кораблей «Татьяна» продолжала путь к Марселю, на рейде которого стояли противоборствующие флоты. Известие о возвращении правителей Танора с камнями власти вогнало вооруженные силы союзников в паралич. Иные даже открыто радовались тому, что избежали кровопролития. Как выяснилось, Танор имел в Европе очень высокий рейтинг доверия и популярности.

Для встречи Ратмира и Анилы союзники выслали по одному кораблю от каждого государства. В сопровождении этого почетного конвоя клипер «Татьяна» и прибыл на рейд.

5

…Ратмир, стоя на мостике флагманского корабля капитана Лигова, смотрел на союзный флот, мимо которого проходила «Татьяна». Медленно проплывали боевые корабли всех европейских стран, имеющих флоты.

Вот самые главные враги Танора, бретанцы. Высоко в небо вздымаются железные мачты их кораблей, величественно и грозно развевается на них сине-красный «Юнион-Джек». Настороженно глядят из казематов и башен тяжелые орудия, на широких чистых палубах в чётких шеренгах застыли их экипажи, разочарованные несостоявшимся сражением.

Вот, под зелёными флагами, тяжёлые и чёрные турецкие броненосцы с низкими толстыми трубами, все какие-то угловатые, похожие больше на доисторические чудовища, чем на боевые корабли. Из башен и казематов, словно из пастей, торчат клыки главных калибров.

Бело-сине-красный триколор реет над небольшими в своём большинстве и аккуратными фракийскими кораблями, их экипажи явно рады, что сражения не будет. «Татьяна» проходит мимо них. Импульсивные фракийские матросы ломают строй и с приветственными криками подбрасывают вверх синие бескозырки с красными помпонами.

Далее – многочисленные аустрийские корабли. Это союзники бретанцев. Они тоже недовольны: тем, что не состоялись ни бой, ни… грабёж, который мог наверняка за ним последовать.

После главных европейских флотов, ближе всех к противнику, – флоты бельгийцев, греков, италийцев, славян и балканцев. Их корабли невелики, а экипажи радостно приветствуют Правителей Танора, которые из века в век являются их защитниками от более сильных соседей.

Вот остался позади союзный строй. Клипер направляется к собравшемуся на марсельском рейде флоту Танора. Капитан Лигов удивленно присвистнул:

– Взгляните, Ратмир! Рядом с танорскими – корабли Морокканского флота!

Действительно! Рядом с легкими, стремительными, крашенными в серый цвет крейсерами и мощными и тяжёлыми броненосцами, принадлежащими Танору, стоят белоснежные морокканские ко-рабли.

– Они пришли нам на помощь, – произнес Ратмир. – Они не испугались того, что за это их так же могут покарать, и не изменили нам.

«Татьяна» медленно проходила меж рядами кораблей, с которых своих правителей приветствовали радостными криками матросы и офицеры. Рейд огласился салютами. Вслед за танорцами, оглушая всё вокруг, палили и корабли союзников. Но не все. Бретанцы, снявшись с якорей, медленно растворялись в безбрежии моря.

«Татьяна» подошла к борту флагмана Танорского флота. Это был великолепный и мощный эскадренный броненосец, каких не имел ещё ни один флот. Он как бы олицетворял собою морское могущество Танора. Весь серый, закованный в панцирь лучшей в мире крупповской брони. Среди множества надстроек – огромные трубы и высоченные мачты. На баке – грузно вращающаяся броневая башня, из амбразур её глядят два длинных дула двенадцатидюймовых орудий; вторая такая же башня угрожает возможному противнику с кормы. Из открытых орудийных портов выглядывают восемь 152-миллиметровых орудий, а этажом ниже, на батарейной палубе, стоят 75-миллиметровые скорострельные пушки, призванные защищать броненосец от атак вражеских миноносцев. Над палубой громоздятся мостики, передний – в три и задний – в два яруса, на них – совсем мелкие пушки и прожектора с огромными отражателями. На рострах меж двух труб, в специальных гнездах, – паровые катера, баркасы и шлюпки.

Под пение горнов и треск барабанов Ратмир с Анилой и капитаном Удачей поднялись по парадному трапу на палубу – длинную и широкую, как городской проспект. Правители Taнора приветствовали экипаж флагмана, и сотни голосов согласно и радостно отвечали им. Затем к Ратмиру и Аниле один за другим подошли с приветствиями адмиралы и сановники Танора, а после них – правитель Морокко Муэль Аббаль и правители других государств, чьи корабли ещё оставались на рейде.

Ратмир от души пожал руку правителю Морокко:

– Спасибо вам, что не оставили своих союзников в беде.

– О чем речь, я бы не смог уснуть, если бы позволил моим солдатам и матросам спокойно смотреть, как гибнет Танор, столько сделавший доброго для нас!

Затем Ратмир обратился к правителям друг их государств:

– Господа, вы пришли сюда как враги, но пришли не по своей воле; я верю, что вы не желали гибели Танору. Вас ввели в заблуждение и силой заставили пойти против своей совести. Я считаю, что мы должны собраться, на конференцию и исключить из договора ООН эти несправедливые статьи, чтобы ещё одно государство, ещё один народ не сделались их жертвами.

Раздался тихий гул голосов. Голосов удивлённых и одобрительных. А импульсивный правитель Романии даже крикнул, обращаясь к стальным:

– Правильно! Хватит нам одной Сицилии и этого недоразумения с Танором!

Гул голосов сделался громче. Анила, встав рядом с Ратмиром, произнесла своим мелодичным голосом:

– Господа, раз уж всё хорошо закончилось, – почему бы нам не отпраздновать счастливое завершение нынешнего кризиса, а вместе с нами будет праздновать и весь Танор.

Новые радостные крики на корабле покрыли её слова; и, разносясь по рейду, они были вновь подхвачены командами других кораблей. Эти крики заглушили удовлетворенное кошачье ворчание:

– А вот это я одобря-я-а-а-у!

Часть пятая. Сын Ратмира.

1

– Скажи, Норт, вот в этой книге говорится о той же стране, в которой жил отец?

Огромный рыжий кот прошел по столу и улегся поперек страницы открытой книги, быстро проглядывая ее.

– Да, Ратмир, это говорится о России.

– А что там говорится? – вступил в беседу молодой индеец в форме курсанта Морского Кадетского Корпуса Танора.

– Здесь написано, Сваниссит, о том, куда русские перед последней битвой спрятали свои сокровища.

– Наверное, много золота, серебра и драгоценных камней? – предположил юный ирокез.

– А также множество великолепных произведений искусства, – добавил Норт.

– Здесь сказано, что сокровища были укрыты в бомбоубежище в Yuventa Cite, который построен на Amore River.

– Клянусь богами, весьма точный адрес! – рассмеялся Сваниссит. – Город Юности на Реке Любви!

– Здесь ещё – какие-то стихи, которые могут послужить поискам этого бомбоубежища, – вставил кот.

– А что такое бомбоубежище? – спросил ирокез.

– Специальное укрытие от снарядов, – отвечал Норт. – Их делают в наших крепостях.

– Жаль, мы не знаем, что означает этот Город Юности на реке Любви! – проговорил Ратмир.

– О чем ты сожалеешь? – В комнату вошел правитель Танора Ратмир Романов. Он провел рукою по голове сына и заглянул через его плечо в книгу.

– Мы с Нортом и Сванисситом нашли в дворцовых тайниках ещё одну книгу о России, и там указано, где спрятаны легендарные сокровища России. – Ратмир-младший, вежливо потеснив кота, показал отцу старый том.

– Постой, постой. – Ратмир-старший задумался, разглядывая твёрдый коленкоровый переплёт. – Amore River. Аморе… Аморе… Аморе… Слушайте, это ведь река Амур, река на востоке России!

– Верно, подходит, – мурлыкнул кот. – Тебе лучше знать, ты там жил! А что же за город Юности?

– Я жил не там, я жил в Таёжном, Норт… Городом Юности называли Комсомольск-на-Амуре.

– Верно! – обрадовался Сваниссит. – Теперь нам осталось совсем немного!

– А именно? – (Ратмир-старший повернулся к сыну и юному ирокезу).

– Только пойти и выкопать сокровища, – ответил Сваниссит.

– Сразу видно, что ты плохо учил в корпусе географию! – рассмеялся Ратмир-младший. – Ведь вся территория России покрыта сплошным ледником… Кстати, откуда этот ледник?

– Этот ледник сардукары устроили, чтобы остановить загрязнение окружающей среды, вызванное применением против России какого-то страшного оружия, – пояснил Норт.

– Я думаю, что это было…

Но Ратмир-старший не успел договорить. Норт внезапно насторожился – и вдруг, шипя, прыгнул на висевший около стены гобелен. Острые кошачьи когти пронзили тонкий материал насквозь. Раздался крысиный писк.

– Мне кажется, что я упустил какую-то крысу, – с огорчением проговорил кот. – Видимо, я начинаю терять навыки настоящего кота-охотника. – Впрочем, – заметил он, – в этом виноват не один я.

– А кто же ещё? – полюбопытствовал сын Правителя.

– Я уже давно хотел поговорить об одном очень важном деле, – серьезно молвил Норт. – Я считаю, что в последнее время не исключены попытки иностранных спецслужб использовать в шпионской деятельности разумных животных, как это уже практиковалось у нас. А наиболее приспособлены к такой службе именно крысы и мыши, – продолжал он. – Под моим началом, для охраны дворца от грызунов, состоит около сотни кошек, и до последнего времени они неплохо справлялись со своей работой. В последнее время грызунов уже почти не видно. Хотя из-за этого кошки теряют навыки… и жиреют. Мя-а-а-ау!

– Ну и что же мы можем сделать для твоих подчиненных? – спросил правитель.

– Для дворцовой охраны, чтобы она не теряла навыков, регулярно проводятся учения, к их услугам тренировочные залы. Так вот, я думаю: не сделать ли нам нечто подобное и для кошек? – заявил Норт. – Я думаю, что на это не потребуется очень много средств.

– Все это, конечно, интересно, но как ты заставишь кошек заниматься физкультурой?

– А вот предоставьте мне спортзал, и вы увидите, что кошки занимаются физкультурой не хуже людей! – азартно проговорил кот. – У нас, разумных животных – большое влияние на наших обыкновенных собратьев.

– Что ж, – проговорил Ратмир-старший. – В этом что-то есть.

– А деньги на кошачий спортзал можно найти, если несколько секвестровать «молочный бюджет» нашего двора, – со смехом заявил Ратмир-младший.

Лежавший до этого спокойно, Норт при упоминании о секвестровании молочного бюджета вдруг подпрыгнул, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, – и с громкими воплями ринулся вон из подвала.

– Анила, Анила-а-а! – орал он, не снижая хода на поворотах! – Меня-а-а хотят ум-м-мор-р-рить голодом!

– Он переполошит всю дворцовую стражу, – заметил Сваниссит.

– Ничего, иногда им даже полезно слегка переполошиться, – ответил правитель. – Чтобы не теряли бдительности.

– Давайте уйдем отсюда, – предложил Ратмир-младший. – Только я возьму эту книгу с собою.

Когда они шли по слабо освещенным лестницам дворцовых подвалов, он спросил отца:

– Отец, можно я подарю Сванисситу древний боевой топор, который висит в Оружейной комнате?

– А что, ему он понравился? – спросил Ратмир-старший, оборачиваясь к Сванисситу, и по вспыхнувшим глазам ирокеза понял ответ. – Конечно, Ратмир, о чем может быть разговор!

– Спасибо вам, Ратмир Романович! – радостно воскликнул Сваниссит. – Мой отец всю жизнь мечтал о том, чтобы иметь такой топор, а у меня он будет!

2

Крейсер-яхта «Танор» входил в Торговую бухту на побережье Аляски – недалеко от места, где когда-то (в двадцатом веке) стоял Анкоридж. С борта на неё открывался прекрасный вид. Ограда из высоких сопок, на которых располагаются крепостные батареи, великолепно замаскированные и не различимые с моря. В небольшом естественном бассейне рядом с деревянным бараком мастерских дымят суда флотилии. В коммерческой части порта виднеются мощные портальные краны, пакгаузы, склады и путаница рельсов, по которым снуёт одинокий маневровый паровозик. Нитки рельсов, пробегая мимо небольшого поселка с домами, выстроенными – на ацтекский манер – из необожженных глиняных кирпичей, теряются меж сопками; на одной из сопок, почти у вершины, дымит высоченными трубами теплоэлектростанция, дающая электрический ток в мастерские и в дома.

Сюда через всю Атлантику и Тихий океан идут из Танора конвои с вооружением для ирокезов. Здесь они берут для Европы огромные тюки драгоценного «мягкого золота» – мехов пушных животных, множества которых убереглись в прошлые века от уничтожения в лесах, принадлежащих теперь ирокезам. На Торговую бухту базируются несколько канонерок и миноносцев, которые Танор продал Ирокезской Конфедерации; офицерами и унтер-офицерами на них – добровольцы из Танора, матросами – ирокезы или ацтеки.

На этот раз крейсер-яхта правителя Танора включена в ордер охранения конвоя, являясь самым сильным его кораблем и флагманом. За ним, в двух кильватерных колоннах, следуют двадцать три торговых корабля европейских (в том числе танорских) коммерсантов. По сторонам торговцев – остальные конвойные суда: четыре парусно-винтовых клипера, старый рангоутный броненосный крейсер, а также «Атревида» – учебный клипер Танорского Морского Кадетского Корпуса, который на этот раз включен в конвой и на котором, в практическом плавании, находятся сын правителя Танора Ратмир и сын Великого вождя Ирокезов Атога Сваниссит.

Порт обслуживался ацтеками, которых в свое время – больше пятнадцати лет назад – спас Атог. Они переправились в свободные земли Аляски (она принадлежала Ирокезской Конфедерации). Там образовалась самая крупная из всех ацтекских колоний на землях ирокезов. Ацтеки Нового мира – не очень хорошие строители. Чуть получше, чем сами ирокезы. Но работа шла. По проектам танорских инженеров и под их же руководством возводился и обустраивался порт, прокладывалась железная дорога, создавались первые промышленные предприятия. Жаль, возможности мастерских были малы, рабочих рук постоянно не хватало, почти никакая другая работа, кроме обслуживания порта, не велась. Иначе инженеры получили бы ещё больше оснований гордиться своей работой.

Тишина и запустение царят здесь много месяцев кряду. Лишь два раза в год, когда приходят танорские конвои, воздух над бухтой оглашается паровозными свистками, перезвоном вагонных буферов, оживают краны, поднимая из корабельных утроб военные грузы и забивая их под крышку люка пушниной – основным экспортным товаром Союза Пяти Племен. Как только европейские корабли уйдут обратно, а поезда вывезут грузы на юг, поселок и порт вновь – до следующего конвоя – впадут в сонное оцепенение, оживляемое лишь редкими приходами поездов с новыми запасами пушнины.

Так и в этот раз.

Порт оживал буквально на глазах. Со стороны поселка к пристаням устремились сотни людей. Флагман флотилии, броненосец береговой обороны «Император Куаутемок», салютуя союзникам, выбросил из орудий главного калибра сгустки огня и окутался дымом бурого дымного пороха, используемого в старых орудиях. Ему ответил «Танор». Суда конвоя начали занимать места по диспозиции. Все суда флотилии одновременно украсились приветственными флагами.

На правах флагмана конвоя и яхты Правителя «Танор» встал к лучшему причалу – бетонной стенке, на которую можно было сойти прямо борта корабля.

Правителя встречали на пристани вожди всех пяти племен Ирокезской конфедерации во главе с Атогом, касик ацтеков, управляющий поселком, командиры крепости и флотилии. Все – в национальных костюмах, лица и тела вождей и воинов племен сенеков и онондагов – в праздничной раскраске. Среди перьев и ирокезских вышитых одежд из звериных шкур, среди белых ацтекских туник странно выделялись сверканием своих мундиров танорские офицеры.

Как только Ратмир появился у борта корабля, оркестр флагмана грянул гимн Танора, который был довольно неумело поддержан музыкантской командой командира порта. Под звуки гимна Ратмир в сопровождении Анилы, а также сына, Сваниссита и, конечно же, неизменного Норта сошел на стенку.

Церемония приветствия вышла скомканной. Ирокезы-вожди ещё не могли назвать себя достаточно цивилизованными. А особенно смутило их присутствие разумного животного в свите правителя Танора: как же приветствовать кота, если даже кот и говорит по-человечески? Но вот вожди и Ратмир с Анилой, в сопровождении свиты, направились в поселок. Там – в доме, построенном специально для Великого Вождя Конфедерации, – должен состояться великий потлач. Иными словами: банкет в честь прибывших.

3

…Вечером того же дня Ратмир и Сваниссит возвращались на корабль. Срок, указанный в увольнительной, истекал. Завтра учебный клипер должен покинуть порт. Кот Норт, заявив, что не видит в политических беседах ничего интересного (а всё вкусное уже съедено), напросился в этот поход: пассажиром.

– Я, честно говоря, не очень и опечалился от того, что мы не побудем здесь подольше, – заметил Сваниссит. – Когда я вернусь, окончив корпус, домой, мне ещё придется вновь привыкать к некоторым нашим национальным особенностям, от которых я отвык в Европе.

– Так всегда бывает, когда попадаешь в другую среду, отличную от той, в которой провел много времени, – отвечал Норт. – Всё тебе кажется: что-то давит и жмет. Хотя ничего такого и нету.

– К тому же, нас ждет не просто прогулка по морю, а настоящая гидрографическая экспедиция к Андреяновским островам, чтобы высмотреть бухты, годные для базирования боевых кораблей, – продолжил Ратмир.

– И ты заодно сможешь исправить свою тройку по навигации, если, конечно, не заведешь нас на край света! – со смехом закончил Сваниссит.

– Тройка, тройка… А кто подговаривал устроить кошачий концерт под окнами этой черноглазой, которая, вдруг, непонятно почему, предпочла тебе какого-то будущего юриста? – ворчал Ратмир. – Я ведь знал, что меня на следующий день спросят!

Вместе они поднялись на борт учебного клипера, доложились вахтенному начальнику и отправились в кубрик спать.

На следующий день, с утра, начался угольный аврал. Кадеты вместе с преподавателями-офицерами грузили в бункера клипера уголь. Начальник Корпуса любил повторять: «Офицер должен уметь делать всё то, что делает матрос, только – гораздо лучше». Вот и таскают будущие адмиралы на своих горбах мешки с углем. Хорошо ещё, что в бункерах «Атревиды» его помещается немного, так как основную часть времени клипер идёт под парусами. Здоровые молодые парни за два часа справились с погрузкой и даже успели ещё привести клипер в надлежащий боевому кораблю вид, отмыв его от осевшей угольной пыли. Норт, как любой уважающий себя кот (уважающий себя кот не выносит ни угольной пыли, ни грязи вообще), прятался в низах. Лишь при съёмке с якоря он выбрался на палубу. Там он долго мылся – вылизывал себя языком. Лишь после чего, забравшись в «воронье гнездо» наблюдательной площадки, счёл своим первейшим долгом досмотреть свой сон, прерванный шумом аврала.

Команда сниматься с якоря последовала вскоре после завтрака. Портовой буксир быстро вытащил «Атревиду» из бухты. В открытом море клипер, поймав парусами ветер, взял курс на юго-запад. Кадеты исполняли не только обязанности матросов и унтер-офицеров, бегая по мачтам, работая кочегарами и машинистами. Они же были за штурманов, машинных инженер-механиков, делая работу офицеров и прапорщиков. Плавание было единственным способом исправить плохие отметки, полученные на аудиторных занятиях. Чем кадеты охотно и пользовались.

Как только клипер лег на курс, командир вызвал к себе Ратмира. Когда тот, войдя в салон, отрапортовал о прибытии, он сказал:

– Ратмир! У тебя, как вижу, всё идёт просто великолепно, кроме одной тройки по навигации. Я надеюсь, что на весенних репетициях ты покажешь такие же отличные знания по всем остальным специальностям. А чтобы тебе исправить этот досадный «уд», Проведи-ка этот поход за прокладкой курсов, да заодно вспомни и рулевое дело. От остальных вахт я тебя освобождаю.

– Есть провести поход за прокладкой курсов и вспомнить рулевое дело. Разрешите идти?

– Иди.

Ратмир, в которого в Корпусе, что называется, с самого детства крепко вбили строевую подготовку, чётко повернулся кругом и исчез за дверью.

– Да, плавание в этих почти не известных водах даст великолепную штурманскую практику, – думал Ратмир. – Так что несчастная тройка будет отработана с лихвою, да и с пользой для меня самого.

От командира он сразу же направился в штурманскую рубку. Наблюдатель спустил на палубу кота и, вне внимания к его недовольной воркотне, притащил туда же. (Ратмир попросил его об этом, чтобы не скучать на вахте). Штурман клипера охотно свалил на курсанта все заботы о курсе корабля, наблюдении за погодой и течениями. А, управившись с делами в штурманской, надлежало ещё встать к штурвалу.

Так шло плавание.

4

На пятый день Ратмир указал штурману на барометр:

– Господин лейтенант, последние дни барометр сильно и устойчиво падает. К тому же, начинают появляться перистые облака, что говорит о том, что нам, по всему видно, скоро придется испытать серьезную бурю.

– Что ты, как штурман, посоветуешь сделать в данном случае командиру?

– Если бы у нас недалеко был порт, необходимо было бы зайти туда и переждать непогоду, а сейчас нужно уйти подальше от побережья, чтобы нас не выбросило штормом на берег.

– Верно. Вот так и доложи.

«Атревида» отвернула от берега. Шторм не заставил себя долго ждать: уже к вечеру этого дня пришлось убрать паруса, клипер пошел при помощи машины.

А среди ночи свистки боцманских дудок разбудили кубрик:

– Аврал, ходи все наверх!

Кадеты выпрыгивали из коек и, балансируя на уходящей из-под ног палубе, недоуменно смотрели друг на друга. Хотя самые догад      ливые уже поняли, в чем дело. Корабельные переборки сотрясались от ярости волн и ветра, но не испытывали равномерной вибрации, которая происходит от работающей корабельной машины. Окончательно сомнения развеял старшина парусной команды, грозный рык которого разгонял кадетов по местам при штормовом парусном аврале. Машина сломалась.

Едва продрав глаза, кадеты выскакивали из кубрика и сразу же вступали в яростную схватку с разбушевавшимся морем, которое старалось утащить их с палубы в холодную океанскую пучину. Волны взлетали до высоты мачт, врывались на палубу клипера длинными шипящими языками, готовыми слизнуть с нее людей. Судно под тяжестью возникших водоворотов то погружалось по самый фальшборт, то вырывалось из цепких объятий бушующей пучины. Цепляясь за леера, протянутые по бортам ещё с вечера, кадеты быстро разбегались по своим местам. Мигом взмокшие, они карабкались на мачты, а при резких кренах у них под ногами кипели в провалах волн пенные смерчи. Не легче была работа и у тех, кто остался на палубе: мокрые концы с неимоверной силой выхватывало из рук, срывая при этом и кожу с ладоней, ноги скользили по мокрой палубе, обрушивающиеся на палубу волны грозили смыть моряков за борт. На штурвале стояли трое рулевых, изо всех сил стараясь увалить нос корабля под ветер. Но и их совместных усилий едва хватало. Чтобы корабль не стал к волне бортом, кадеты и офицеры бесстрашно вступили в битву против стихии – за жизнь корабля и за свои жизни. Необходимо было поставить паруса.

Наконец, после долгой и ожесточенной схватки с морем, клипер, подчиняясь поднятым штормовым парусам и рулю, понесся по ветру, перепрыгивая с волны на волну, словно хорошая скаковая лошадь, берущая барьеры. Обессиленные борьбой с морем, кадеты вновь спустились в кубрик. Усталость усталостью, а настроение было приподнятое. Будущие офицеры с мальчишечьей гордостью хвастались друг перед другом синяками и ссадинами, полученными в жестокой борьбе, из которой они вышли победителями.

Гремя по трапу сапогами, в кубрик спустился рассыльный с вахты:

– Ратмир, Ратмир!

– Ну, здесь, я, чего орёшь?

– К штурману! Да не переодевайся: всё равно опять вымокнешь, пока добежишь.

…Ратмир, цепляясь за леера, добрался до штурманской рубки. В кубрике было тепло, а в неотапливаемой рубке, заваленной картами и заставленной различными приборами, зубы поневоле выбивали дробь.

– И как разминочка? – спросил штурман, протягивая Ратмиру стакан горячего чая.

– Да вроде бы ничего, спасибо.

– Можешь перебираться пока что в рубку, во время шторма штурман не должен ни на минуту покидать пост, нужно постоянно следить за переменой ветра, чтобы тебя – в конечном итоге – не разбило где-нибудь о камни. Я буду время от времени заходить и проверять. Заодно принесу сухие вещи.

– Есть.

Штурман вышел из рубки.

– Да, вот как отыгрываются нашему брату кошачьи концерты под девичьими окнами… – сказал Ратмир, глядя на репитер гирокомпаса.

5

На восьмой день с того времени, как «Атревида» попала в лапы свирепого шторма, вахтенный сигнальщик докладывал командиру: во время короткого прояснения, когда шапка мелкой водяной пыли несколько поднялась, он видел с обоих бортов клипера землю – два высоких мыса. Командир клипера вызвал Ратмира и штурмана. Когда они явились к нему в салон, проделав опасный путь по захлестываемой волнами палубе, он спросил:

– Что это могла быть за земля?

– Ума не приложу, – ответил Ратмир. – Здесь не должно быть островов, тем более – столь близких. Скорее всего, вахтенный ошибся.

– А вы уверены, что прокладка курса верна?

– Я сам по несколько раз в день проверяю. К сожалению, мы не можем провести обсервации по звездам или солнцу, – вступился штурман.

– Где мы сейчас находимся?

– Примерно в тысяче миль от Хоккайдо.

– От Хоккайдо? Что ж, увидим. Можете идти.

К этому разговору они вернулись спустя ещё сутки, когда ветер внезапно стих и вслед за самым мощным его порывом натруженные паруса клипера заполнил теплый ласковый бриз. Сразу же распалась и пелена тумана. На небе выступили яркие – как будто умытые непогодою – звезды, чем не преминули воспользоваться штурмана, чтобы определить свое местонахождение. Итог их работы был обескураживающим.

– Мы находимся у Азиатского побережья Тихого океана. Когда взойдет солнце, мы сможем увидеть побережье острова Сахалин, – доложил командиру штурман.

– Значит, кадет Романов ошибся? Или ветер изменился?

– Нет, ошибки не было. По всему видимо, во время шторма мы попали в сильное течение, которое снесло нас на север.

– Но ведь здесь нет таких сильных течений!

– Наши карты этих вод составлялись не менее тысячи лет назад, а Тихий океан сейчас почти не изучается, так что я вполне допускаю наличие очень сильного неизвестного течения. К тому же: взгляните на термометр. Ведь сейчас февраль месяц, а на нем пятнадцать градусов тепла по Цельсию. Насколько я знаю, в этих местах должны быть очень низкие отрицательные температуры. Всё это также говорит за наличие сильного теплого течения, определяющего погоду.

– Что ж, посмотрим. Подождем, пока рассветёт.

Рассвело. И, действительно, по левому борту открылось низкое побережье. К нему и направилась «Атревида», ловя громадою парусов боковой ветер. Чем ближе становилось побережье, тем безотрадней была картина, которая открывалась мореплавателями. Норт (который всё время шторма прятался где-то в низах) поднялся на палубу и недовольно заметил: