Аурум

Глава 3

Ключ был в гнезде. Бойцы готовы, а рука офицера лежала на клавише извлечения камеры номер Два. Дежурный и офицер переглянулись. Кивнули друг другу, и клавиша утонула в столешнице. Что-то загудело, залязгал металл. В ангаре хранилища к постаменту выехала большая механическая рука. Один из солдат перекрестился, пробормотав: «Спаси меня, господи».

В абсолютной тишине манипулятор подкатил к кругу на постаменте и, прицелившись, вонзил свои пальцы в отверстия по краям круга. Несколько секунд ничего не происходило. Пауза затянулась, и некоторые люди в комнате с облегчением начали думать, что что-то сломалось, и операция откладывается. Но манипулятор дернулся, прокручивая капсулу, он начал ее медленно извлекать из хранилища. Рука робота поднималась все выше и выше. И, наконец, люди увидели под толстым слоем керамической брони стальной силуэт капсулы крио-стазиса. Как только она показалась, работа пошла быстрее, и вскоре вращение закончилось. На секунду замерев, рука манипулятора подалась назад и немного наклонила капсулу в сторону окна обзора. Встав под ровным углом в 45 градусов, капсула и манипулятор застыли.

Начиналась вторая фаза пробуждения. Ранее покрытая изморозью, прозрачная панель капсулы начала исходить паром. И через пару секунд она была уже полностью прозрачной. Пар бил из всех щелей и отверстий. И даже внутри был пар.

КЛОЦ! Неожиданно громко раздался щелчок. А в следующий миг крышка капсулы поднялась и, открываясь, поползла в сторону.

Все. Пробуждение состоялось. Даже если кто-то захочет что-то исправить, он сможет только убежать. И, осознавая этот факт всеми фибрами своих душ, люди за стеклом смотрели на капсулу, не в силах отвести взгляд. Они не могли пропустить момент, которого так боялись, момент, который, по сути, изменял все на просторах обитаемого мира.

Капсула стояла неподвижно. Из нее плотным столбом тумана поднимался пар. И в этой густой белой дымке что-то шевелилось. Наконец, из тумана показалась рука. Такая же белая, она медленно обхватила край капсулы. Следом наружу показалась тоненькая и такая же белая ножка. Она не торопясь поднялась коленкой вверх и, выпрямившись, встала на пол. И, наконец, из капсулы показалась обнаженная фигура.

Офицер подошел к экрану и увеличил изображение девушки. Кто-то из солдат выдохнул: «Охренеть». На него шикнули. Но охренеть и вправду было с чего.

Распущенные пепельно-белые волосы спадали на плечи и скрывали ее тело до самой поясницы. Но все, что было ниже, представляло собой один сплошной шрам. Все тело было покрыто ожогами и порезами. Были и аккуратные розоватые кружки от попаданий из плазмаметов, и широкие и длинные швы от операций, и даже следы звериных зубов. Мускулатура была неестественно угловатой. Последствия многочисленных пересадок и био-модернизаций.

Все в комнате пребывали в состоянии слабого шока. Ведь считалось, что после процедуры глубокой заморозки человек приходит в себя несколько месяцев. А тут вот встала и пошла.

Девушка и вправду шла. Своей странной походкой, ставя ступни одна перед другой, отчего ее худоватые ягодицы по очереди то поднимались, то опускались. А легкие покачивания плечами и почти неуловимые движения тонкой талией в комбинации с немного развевающимися ручками довершали грациозность походки, доводя ее до уровня неимоверного эротизма.

Да. Люди видели перед собой чудовище. Но это чудовище, пусть лишь и на одно мгновение, было ими всеми желанно.

Проглотив ком в горле, Дежурный обратился к офицеру:

– Куда она?

И вправду. Девушка двигалась к центру постамента. Но зачем?

– Не знаю. Будем наблюдать, – ответил офицер, не отводя глаз от экрана, и лишь увеличил изображение девушки.

Та, в свою очередь, продолжала свое движение к центру постамента, направляясь прямо к большому кругу, где спал Нарниец. Но когда до него оставались какие-то полметра, ноги девушки зашатались, и она упала прямо на керамическую пробку крио-капсулы. Но, вопреки ожиданиям, она даже не пыталась подняться.

– Чего это она застыла? – спросил один из солдат.

И, как будто услышав команду, Дежурный рванул к пульту, переключая камеру и увеличивая изображение.

Экран настроился на изображение девушки. Она просто лежала на броне-покрытии, не предпринимая никаких действий. Но офицер что-то заметил и приказал увеличить изображение ее лица.

Мокрые, слипшиеся серые волосы облепляли ее лицо, но люди смогли найти ракурс, с которого были видны ее порезанные губы. Они сейчас бесшумно двигались, произнося одной ей слышимые слова. Звук был выкручен на полную, но все, что они услышали, – это неровное дыхание девушки. А следующее ее действие еще больше потрясло собравшихся. Закончив свой немой монолог, она широко раскрыла рот и, вытянув свой бледно-розовый язык, провела им по керамической крышке саркофага. И этот звук, шуршание языка об грубую поверхность, похожий на звук осыпающейся листвы, вырвался из динамиков, заполнив собой все пространство комнаты и головы собравшихся в ней людей.

Наконец, девушка неуловимым движением снова оказалась на ногах. Все, кто это видел, не произнесли ни слова. Ведь каждый думал, что он просто моргнул в момент, когда девушка вставала на ноги. Это было настолько быстро и неуловимо, что было трудно даже представить, что кто-то может двигаться с такой грацией и такой скоростью. Ведь все увидели одно и то же. Вот она лежит, а дальше… Как будто мир поставили на перемотку. Как фотографии «до» и «после». Перемещение было мгновенным. Но каждый все-таки надеялся, что он моргнул.

Офицер помотал головой, прогоняя наваждение, и случайно заметил в углу комнаты сжавшегося комочком толстяка. На беднягу было жалко смотреть. Цветом лица он походил на жителя Алголита. Бледный, почти белый, он забился в угол, откуда теперь только тихо дышал в подставленный ко рту кулак. Это заметил и дежурный. Кивнув на толстяка, он приказал отвести его в уборную и дать умыться.

За одной из дверей комнаты расположилась небольшая уборная. Или, точнее сказать, санитарный отсек. В нем все было так же скупо и вечно, как на космическом корабле. Толстяка оставили там и закрыли за ним дверь, чтобы не мешал.

Все это время Лапа продолжала неподвижно стоять. Словно мраморная статуя, застывшая в позе натуры скульптора. И офицеру это не нравилось. Он понимал, что лишний раз дергать ее не стоит. Но у него был приказ. Провести допрос и вернуть ее в капсулу. Но как ему это сделать, если она не знает о его присутствии. Хоть и должна понимать, что кто-то же ее разбудил.

Он подтянул к себе микрофон и, откашлявшись, выдал заранее заготовленный текст на никому не понятном грубом диалекте системы Алголит. Одном из многочисленных ответвлений русского языка.

– Госпожа, нам нужно поговорить.

Секунду ничего не происходило. Но вдруг повторилось то, что в прошлый раз так напугало людей в комнате.

Лапа неподвижно стояла в двадцати пяти метрах от них, но в следующее мгновение появилась перед окном, заставив всех нервно дернуться и отступить назад.

Она стояла на небольшом парапете в сантиметре от окна. Присев на корточки, она широко раздвинула ноги в стороны, открывая на обозрение свое обнаженное тело. Теперь ее глаза оказались на уровне глаз людей за стеклом, и единственным, кто избежал ее взгляда, был спрятанный в туалете толстяк. Ее взгляд пробирал до дрожи и пронзал насквозь устремленной ледяной ненавистью.

Офицер намеренно не смотрел на нее. Не только потому, что не хотел играть в эти гляделки и показывать ей свой страх. Она, конечно же, в первую очередь была монстром. Но, в конце концов, перед ним была обнаженная девушка. И тупо стоять и рассматривать ее было не в его стиле.

Но все-таки очередное ее движение головой привлекло его внимание, и вот тут их глаза наконец-то встретились. Суровый и уверенный в себе солдат смотрел в бездонные глаза цвета вечного льда и постепенно начинал понимать свою беспомощность в противостоянии этому существу.

Уведя взгляд в сторону, он кивнул в направлении комнаты для переговоров. К нему вела вторая дверь. Лапа какое-то время продолжала неподвижно сидеть, но затем спокойно спрыгнула с парапета и, продолжая вилять костлявым задом, пошла к входу в переговорную.

Дежурный пропустил офицера вперед и вошел сам.

Переговорная комната представляла собой такой же тоннель, каких тут было много, за исключением одной детали. Офицер и сам не сразу все понял, но, подойдя ближе, его рука уперлась в нечто абсолютно прозрачное и такое же неимоверно твердое.

– Оптика?

Ответ Дежурного лишь подтвердил его догадки.

– Она самая. Полтора метра броне-керамики, усиленные оптическим волокном, и оттого свет проходит насквозь почти без искажений. Из этого же материала делают броне-капсулы для ВКС.

– Ясно. А где же она?

– Момент.

Дежурный открыл в стене пульт управления и нажал на кнопку. Дверь на той стороне тоннеля открылась, и через порог переступила обнаженная фигура бледной девушки. Своей грациозной походкой она медленно приближалась к гостям ее обители. Ее движения были настолько плавными, но при этом уверенными, что в какой-то момент офицеру показалось, что она просто пройдет бронеплиту насквозь и окажется с их стороны. Он весь напрягся, ожидая сюрприза. Но Лапа спокойно остановилась в полуметре перед преградой и, широко улыбнувшись челюстью без передних верхних зубов, вонзила в гостей ледяной взгляд.

– Чтобы говорить, нажмите вот здесь. – Дежурный показал на клавишу на пульте. – Что скажет она, мы и так услышим.

Офицер протянул руку к клавише, рядом с которой находилось гнездо для ключа. Именно так и открывалось это хранилище. Без ключа и помощи с этой стороны она не сможет выбраться. Никак.

И поэтому уже спокойней офицер нажал на клавишу.

– Госпожа. Нам поступил сигнал о том, что Ваша капсула вышла из строя, и процесс Вашей гибернации находится под угрозой. Вы можете это как-то прокомментировать?

В следующий миг ее губы лишь слегка шевельнулись, а из динамиков вырвался звук завывания снежной бури, чьи стоны сложились в отчетливое слово.

«Нет».

«Уже хорошо», подумал офицер. В этот раз она хотя бы разговаривает.

– Вы имеете к этому прямое или косвенное отношение?

Но у Лапы сегодня было иное настроение. Ибо следующая фраза еще сильнее прежней обожгла холодом уши присутствующих.

«Ты для этого меня будил?».

Где слово «будил» прозвучало как «убил», что заставило Офицера задуматься над смыслом сказанного.

И верно. Первые вопросы были просто формальностью. Она это и сама понимает и не хочет тратить на это время. Но она говорит с ними. А значит, все не так просто.

– Госпожа. В прошлое Ваше пробуждение Вы отбыли от Земли в направлении системы «Новая Голландия», а через двадцать семь лет к их планетам вышли не только Вы, но и весь военный флот Алголита. Простое вычисление показывает, что им пришлось стартовать за семьдесят лет до Вашего пробуждения. И тогда мы получали такие же сигналы, как и сейчас. Мой вопрос звучит очень просто, но надеюсь, что Вы дадите мне максимально исчерпывающий ответ. Какова Ваша цель, и к чему готовиться нам?

Лапа застыла и не подавала никаких признаков жизни. Она даже дышать перестала. Но пауза продлилась не долго. Ее губы вновь шевельнулись.

«Мы хотим выжить. Мы и наш народ».

Вот это поворот. Вопрос выживания Алголита не стоял даже тогда, когда к орбите их планеты подвели ударные флотилии. Что же их так напугало?

– Чего Вы боитесь? И повторюсь: к чему готовиться нам?

И ответ ее пробирал холодом до костей.

«Готовьтесь сдохнуть».

И наступила темнота.

От неожиданности даже офицер негромко вскрикнул на вдохе. А через секунду Дежурный зажег фонарь.

Лапа была на месте. Просто от износа оборудования что-то перегорело. В такой древней системе скачки напряжения были обычным делом.

Дежурный попытался вызвать по рации подчиненных, но затем вспомнил, что в переговорной связь не работала. Поэтому он вручил прожектор офицеру.

– Присмотрите пока здесь, а я узнаю, что там случилось.

Дежурный скрылся за дверью, провожаемый светом прожектора и взглядом офицера. И когда дверь за ним закрылась, офицер немного напряженно вернулся лицом к бронеплите. До барьера было около полуметра. А до Лапы только десяток сантиметров. Она стояла прямо перед ним, впечатывая в него свой ледяной взгляд. Ее маленький ротик начал растягиваться в стороны, искажая лицо жуткой гримасой улыбки. Губы разошлись, и улыбка превратилась в звериный оскал. Но в следующий момент все вернулось в норму. Она больше не улыбалась, и ее губы не шевелились. Но откуда-то до ушей офицера донесся леденящий душу шепот.

«Привет, мальчик».

Свет вспыхнул яркой вспышкой. Освещение было восстановлено.

За спиной офицера открылась дверь, за которой стоял абсолютно ничего не подозревающий Дежурный. И, как будто ничего не замечая, тот вошел в переговорную. Офицер повернулся к нему, но не смог сказать ни слова. А Дежурный был в хорошем настроении.

– Как у вас тут, спокойно? – спросил он, смущенно улыбаясь. – Предохранители шалят. Время, старость и бюджет делают свое дело. Так как она, не буянила?

Только подойдя ближе, Дежурный увидел шокированное и испуганное лицо офицера. Лицо, искаженное ужасом, которое он медленно поворачивал обратно к плите барьера.

Лапа стояла там же, где и была до отключения света. Она пристально посмотрела в глаза офицеру, при этом пару раз дернув вверх бровями.

Это была не галлюцинация.

Офицер сделал шаг назад, выставляя в сторону руку, не давая Дежурному пройти дальше. Тот озадачено посмотрел на коллегу, но при этом так же начал отходить назад.

– Уходим, – прошипел офицер.

– Что случилось? – спросил Дежурный, перехватывая оружие и изготавливая его для стрельбы.

– Выходим и блокируем дверь.

До выхода было шагов десять, однако каждый шаг давался им с огромным трудом. Кишка коридора стала для них смертельной западней, капканом, в который они сами угодили. Еще шаг, и они окажутся у порога. Нельзя сводить глаз с объекта, ведь если она может выбраться, тогда почему они до сих пор живы? Эту мысль офицер не смог додумать до конца. Дежурный пропихнул его в комнату управления и закрыл дверь в переговорную. И первое, что он сделал, – это обратился к подчиненным.

– Ты, следить за дверью! Так. Малой, быстро мне весь спектр по переговорной комнате. – И, чутка помедлив, он объявил: – Тревога категории два. Связь и отчет каждые две минуты.

– Вы поняли? – с надеждой, что он не сошел с ума, спросил офицер.

– Ну что-то же вас там так напугало? – ответил он, но потом все-таки решил уточнить, но не успел.

– Она выбралась, – выкрикнул Офицер.

– То есть как? – вскрикнул Дежурный и тут же подбежал к пульту управления.

Тут до офицера дошло, что не он один огласил эту истину. Солдат, сидевший сейчас за пультом, отчаянно пытался найти девушку среди находящихся в отсеке. Дежурный сам сел за пульт, но результат был тот же. В отсеке хранилища были только они. Офицер пытался понять, как это могло произойти.

– А она не могла научиться обманывать наши системы? Такие случаи были!

– У нас работает датчик мозговой активности. Даже этих восьмерых я вижу. Но ее – нет.

Один из солдат протянул руку к окну.

– Так вот же она!

Все уставились в окно, где так же неподвижно, белой статуей, на керамическом постаменте стояла девушка. Но приборы ее по-прежнему не видели.

Дежурный взял ситуацию в свои руки.

– Уходим! Закрываем двери и пускаем газ. Собраться всем. Уходим!

Одни кинулись сразу собирать аппаратуру, другие взяли на прицел двери отсека. Но тут Дежурный вспомнил об еще одном их спутнике.

– Блин. Четвертый! Хорош двери выцеливать. Пойди, толстяка из туалета забери.

Один из бойцов сорвался с места и скрылся за дверями сан-отсека. А Дежурный решил наконец поговорить с офицером, который сейчас пристально смотрел в окно, не сводя глаз с девушки.

– Так что вы видели?

Офицер сделал глубокий вдох, как будто собирался в чем-то признаться.

– Она пересекла барьер.

– Что? Это невозможно. Хотя…

– Она это сделала. Не знаю, как, но лишь только Вы вышли, она оказалась прямо передо мной. Понимаете? Секунда – и она стоит рядом.

– Вы в этом уверены?

– Я помню смрад у нее изо рта…

И тут разговор мгновенно закончился. Оба не отводя глаз смотрели на Лапу. В тот момент, когда офицер сказал, что у нее воняет изо рта, она поднесла руку к лицу, дыхнула и понюхала. И в ее взгляде теперь читалось столько жалости и пренебрежения, что следующая ее фраза могла быть и лишней. Правда, сказала она это абсолютно другим голосом. Обычным, девичьим, тонким и звонким, как звук стекающего ручейка. Будто и не было в ней ничего особенного.

«Да ладно. Не так уж все и плохо».

– Она нас слышит?! – воскликнул офицер.

– Может, микрофон выключен? Так нет.

Все продолжали стоять и смотреть на неподвижную девушку. Она настолько поглотила все их внимание, что они не заметили легкой возни в туалете. И все резко вздрогнули, когда в закрытом помещении грохнул раскатистый звук попадания плазмы по металлу.

Все сразу же рванули к туалету. Но офицер задержался у окна. Девушка снова пропала.

– Проклятие!

Из туалета раздался крик:

– Четвертый минус. У нас двести.

И еще один выстрел.

Глава 4

Новость была настолько неожиданной, что и Дежурный, и офицер несколько секунд просто стояли столбом, переваривая услышанное. Но понимание того, что все случилось именно в момент исчезновения Лапы, придало их мыслям ускорения. Если она здесь, то остановить ее сможет лишь полная герметизация отсека. А этого не хотел никто.

Но в туалете они обнаружили картину, никак не связанную с Лапой.

В углу туалета на унитазе сидел загнанный толстяк. Пистолет в его руке, интенсивно подрагивая, был нацелен на входную дверь. А возле него лежал мертвый боец с простреленной головой. В безумных глазах толстяка было все: от панического страха и до лютой ненавистной ярости. С губ стекала белая, вспененная слюна и, подчиняясь законам физики, капала вниз, пачкая дорогой костюм дипломата.

Дежурному хватило одного взгляда, чтобы понять, что тут произошло. А о состоянии толстяка можно было и не говорить. Стоило ему заглянуть в комнату, как тут же в дверь прилетел пучок концентрированной плазмы. Уходя от потока раскаленных искр, Дежурный спрятался за стеной.

Офицер был уже рядом.

– Она опять пропала. – И сразу же спросил о ситуации: – А там что?

– У твоего компаньона крыша поехала. Забрал у Четвертого ствол и вынес ему мозги. А теперь палит во все, что движется!

– Вы меня убьете! – провизжал голос из туалета.

Офицер подошел к двери.

– Нет. Если ты бросишь ствол и сдашься, то сможешь выйти отсюда. Но только в наручниках. Не буду тебе лгать, под суд ты пойдешь сто процентов. Но убивать тебя никто не будет. Даю слово.

– Мне никто не поверит! – не унимался толстяк.

– Бросай оружие, и мы во всем разберемся!

Дежурный перехватил плазмамет поудобней.

– Времени нет. Валим жирдяя и уходим!

– Подожди, – ответил ему офицер. – Если все, что происходит, – только глюки от излучения, мы вовек не отмоемся, если он умрет здесь.

– Он убил моего человека.

– Чья бы корова мычала, – сказал офицер, кивнув в сторону, где лежал труп убитого Дежурным бойца.

Из туалета снова вылетел очередной визг.

– Это не я!

Дежурный не выдержал.

– Не ты? А кто же тогда, призрак оперы?

– Да девка эта. Тварина белая! Это она его… Я не стрелял!

Дежурный толканул офицера в плечо.

– Я же сказал, у него крыша поехала.

– Но я тоже видел…

– Искажение оптики, преломление лучей, оптическая иллюзия плюс психотропное излучение. Да тут все что угодно можно увидеть! Люди с ума сходят. Понимаешь?

Офицер понимал, что действовать нужно немедленно. А разбираться уже будут потом, было все результатом излучение или нет. И что там с Лапой, он надеялся узнать только тогда, когда все это закончится. Но толстяк ему нужен был живым. Иначе будет слишком много вопросов.

Он повернулся к Дежурному и сказал приказным тоном:

– Делай что хочешь. Но он нужен мне живым.

– Вот спасибо! – воскликнул Дежурный, в следующий момент подлетая к двери.

Он что-то нажал у себя на шлеме. А в следующую секунду просунул ствол оружия внутрь и дал короткую очередь. Раздалась череда громких хлопков, а за ними послышался слабый, сдавленный визг.

В комнату туалета тут же ворвалась пара бойцов. Послышались звуки ударов, потом все сменилось звуками волочения. И уже через тройку секунд толстяка выволокли из туалета.

Теперь в его глазах не было ничего, кроме боли, страха и слез. Он казался настолько жалким, что офицер даже не стал сильно к нему присматриваться. Хотя он и отметил, что у товарища «политического представителя» отсутствовала вся правая рука. Края были прижжены и обуглены. Дежурный напрочь отстрелил бедолаге руку.

Увидев реакцию офицера, тот решил нелепо оправдаться.

– Он жив! А руку ему восстановят. – И обратился к отряду: – Готовы? Выдвигаемся!

Дежурный подошел к тяжелой стальной массе входной двери и, проведя некоторые манипуляции с пультом управления, отошел назад. Снова что-то гулко лязгнуло, и дверь поползла в сторону. Первыми шли два солдата, несущих на руках обмякшее тело своего товарища. Следом за ними вышел солдат, держащий толстяка за здоровую руку. Настал черед начальства. Все это время трое бойцов продолжали держать выходы их комнаты под постоянным прицелом. Но вскоре и они получили приказ на выход. В их движениях не было ни намека на панику. Все было сделано правильно и по науке.

Все, они наконец покинули это проклятое место.

Но когда бойцы уже налегли на рычаги, закрывая дверь, офицер задал один вопрос.

– А его рука где?

Дежурный поднял руку, посмотрев на своих бойцов.

– А ствол его где?

Один из тех, кто закрывал дверь, развел руками.

– Не нашли.

– В смысле, он там? Охренели, что ли?! Дверь на прицел. А ты бегом за стволом!

Боец сорвался с места и скрылся за дверью туалета.

– Спецы, блин, – прокомментировал Дежурный.

***

В туалете все еще стоял легкий дым. Запах сгоревшей плоти не проникал сквозь респиратор маски. Но он чувствовался почти инстинктивно. Густой сизый дым плотными лохмотьями повис в воздухе, как будто не давая человеку пройти дальше. Но он не смог никак задержать солдата, идущего к своей цели.

Он прошел к дальней кабинке и начал методично исследовать все места, куда мог закатиться долбанный пистолет. Но его нигде не было. Обзору мешал шлем, который боец не решался снять. В конце концов, это была его защита от пси-излучения. Однако пистолета нигде не было видно.

Он так сильно ругал свой шлем за малый угол обзора, что не заметил самого главного. Оторванная рука толстяка. Ее нигде не было.

Время поджимало, и он все-таки решился снять шлем. От нескольких минут ничего не будет, подумал он. С кряхтением он сорвал с себя шлем и, затаив дыхание, чтобы не нюхать смрада, продолжил поиск утерянного оружия. И как только он нагнулся к полу, сразу же его увидел. Он лежал за унитазом, в соседней кабинке.

Солдат поднялся и, подойдя к двери кабинки, взялся за ручку. Легкий поворот и дверь открылась. Но пистолета уже не было.

– Да что за черт? – выругался солдат, нагибаясь к унитазу. Но ствола снова не было.

Из коридора крикнул Дежурный:

– Ты там что, посрать присел?

– Минуту, командир.

Это была не насмешка, просто способ переклички, чтобы удостовериться, что боец в порядке. Все уже потихоньку начали успокаиваться. Первый шок прошел, и теперь все немного расслабились. Все, кроме бойца, который не мог найти пистолет, который, в свою очередь, только что лежал вот на этом самом месте.

Возле его левого уха что-то упало на крышку унитаза. Он рывком повернул голову и увидел лежащий сверху пистолет и бледную фигуру, стоящую рядом.

***

Толстяка уже перетащили на платформу транспортника и, усадив рядом с двумя павшими товарищами, накрепко привязали к поручням за здоровую руку. Он уже даже не пытался как-то возникать и жаловаться. Понимал, что все развернулось слишком круто.

Тем временем три плазменные винтовки выискивали цели в покинутой комнате пункта управления. Боец, отправленный за утерянным пистолетом, что-то задерживался, и Дежурному это начинало не нравиться. Он уже подумал: «А не пофиг ли на эту железяку?». Через полчаса тут все сдохнет, и пистолет ей никак не поможет. Так что бойца надо было либо торопить, либо приказывать отходить. Но терять оружие…

– Ты там что, посрать присел? – спросил он как будто в шутку, но на самом деле это была первая фраза из диалога, которым он планировал объяснить потом свое решение.

Чертова бюрократия в комбинации с проклятыми правилами и законами даже сейчас не давали ему спокойно принимать решения. Ведь он еще надеялся выйти отсюда живым.

– Минуту, командир, – отозвался боец.

Так, теперь короткая пауза. Если дойдет до разбирательства, то ему точно просканируют мозг и память. И что они должны увидеть? Критическую ситуацию, которая накаляется с каждой секундой, и неимоверно сильное напряжение, которым он и объяснит логику своих действий. В конце концов, никто не сможет его обвинить в том, что на него подействовало излучение.

Эфир внутренней связи, в котором долгое время не было ничего, кроме тяжелого дыхания, раздался тихий хрип.

– Командир, она здесь.

Дежурный все понял и замахал бойцам. Мол, закрывайте двери.

– Что? – ответил он в рацию.

– Она здесь. Смотрит прямо на меня…

И тут вся комната пункта управления зажглась и озарилась тысячами ярких искр. Шквальный огонь из плазмамета разорвал стену, отделяющую туалет от главной комнаты, и, продолжая свое движение, плазма снесла столы с аппаратурой, сжигая и переплавляя металл техники. Все пространство комнаты заполнил густой дым, а через секунду из него вывалился окровавленный боец, с дымящимся оружием в руках. Ствол был испачкан кровью.

Дежурный крикнул на подчиненных.

– Закрывай!

Две пары рук налегли на рычаги, и просвет между дверью и стеной начал медленно сужаться. Дежурный держал проход под прицелом. Но спустя несколько бесконечно долгих секунд дверь с громким металлическим ударом встала на свое место.

Раненный боец, стоя на коленях, тяжело дышал и, периодически кашляя, начал заливать разрыв на шее белым наполнителем из аэрозоля аптечки. Закончив эту процедуру, он сделал себе два укола и наконец смог подняться. Но он не успел закончить это действие. Причиной был ствол винтовки Дежурного, упирающийся ему в шею.

– Не двигайся. – И, поняв, что приказ выполняется, Дежурный продолжил: – А теперь медленно снял шлем.

По бойцу было видно, что он, мягко сказать, шокирован таким поворотом событий. Но все же он, не меняя позиции, поднес руки к шлему и начал дергать его вверх. Но знакомого щелчка креплений все не было.

Пауза напряженного молчания затянулась, и Дежурный, подойдя ближе, повторил команду.

– Снял шлем, бегом!

Боец не прекращал попытки снять с себя проклятый шлем, который он второпях натянул на голову при встрече с бледным чудовищем. И в любой момент все могло закончиться, стоило только Дежурному потерять терпение. Но, наконец, послышался такой милый слуху щелчок застежки шлема.

Увидев гладко выбритую голову своего подчиненного, Дежурный громко выдохнул и опустил оружие. Боец поднялся и, убедившись, что теперь его не собираются расстреливать, спокойно надел шлем обратно на голову.

– Я уже думал, пристрелите.

Дежурный ответил сквозь улыбку:

– Тянул бы дольше, пристрелил бы. Сам понимаешь.

Боец кивнул, показав командиру сжатую ладонь с оттопыренным вверх пальцем.

Оказавшись, наконец, в безопасности и сумев немного выдохнуть, Дежурный прямо обратился к офицеру.

– Значит так. Мы докладываем о прорыве первого периметра. Возвращаемся на точку старта и ждем, пока помещение не обработают газом. Ждем подкрепления и идем сюда уже в полном боевом составе. Устраивает?

Офицер и не думал опираться. Он начал согласно кивать еще тогда, когда речь пошла о возвращении. Ему хотелось как можно быстрее убраться отсюда. И хоть все и храбрились, не показывая своих желаний, мысли всех были синхронны. Убраться отсюда и побыстрее.

Пока грузились на платформу, Дежурный вызвал центр управления и отдал все необходимые распоряжения. Некоторые бойцы все еще нервничали, особенно тот лысый, который столкнулся с Лапой в туалете. Поэтому во время погрузки дверь постоянно находилась под прицелом. Нервно сжимая оружие в руках, бойцы чувствовали, как прорезиненная ткань прилипает к вспотевшим ладоням. Ерзали на месте от ощущения сбегающих по спине капель пота.

Но вот платформа, взвизгнув, поползла вперед, в обратный путь. И чем больше она разгонялась, тем спокойней становились ее пассажиры. Почти все уселись на пол, опершись о перила. Стоять остались только Дежурный и офицер. Вслушиваясь в окружающие их звуки, они пытались услышать хоть что-то, что выбивалось из нормы обычного звукового фона. Мягко постукивали шасси платформы, иногда издавая тонкий скрип подвески. Раньше этот звук раздражал, но теперь он казался чем-то нормальным и был даже приятен слуху людей. Людей, которые только что столкнулись с воплощением зла и ужаса, которым пугают маленьких детей. Столкнулись и посмотрели в глаза истинной тьме, рожденной в ином мире. В мире, утопленном в потоке нечеловеческой ненависти и собственной крови.

Но они выжили. Хоть отряд и понес потери, они смогли справиться со своей задачей. Они вошли и, поняв, что ситуация выходит из-под контроля, ушли. Они сделали все, что могли, и сделали это правильно. Отчет, конечно, получится корявый, но наверху тоже люди сидят, и если их и будут ругать, то лишь только за руку толстяка-дипломата.

Бу-ум!

Эхом пронеслась по тоннелю звуковая волна колокольного звона.

Уставившись в удаляющийся конец коридора, люди старались убедить себя в том, что это был звук работы какого-нибудь механизма. Может, именно так звучит процесс подключения газа к системе. Тогда все нормально, и они зря все перепугались. Но почему-то, несмотря ни на что, всем казалось, что это еще не конец.

Бу-ум!

Офицер внимательно посмотрел на Дежурного. Тот был как сжатая пружина, и вопросы тут были излишни. Но все-таки, ведомый призрачной надеждой, он спросил.

– Этот звук… это нормально?

Но ответом ему был очередной удар. Гораздо более сильный и раскатистый, чем предыдущие. Что-то с тяжелым и звонким грохотом покатилось по металлическому полу. Воображение мгновенно нарисовало картину вырванного гермозатвора на входе в комнату управления.

Последовал новый звук. Как будто маленький болтик упал на металл пола. Но это было уже ближе к ним. А потом звук повторился, еще ближе.

Дежурный разразился криком команды.

– Остановить платформу! Все к бою! – Поднял руку к голове, включая рацию. – У нас прорыв второго периметра! Полная тревога. Активация протокола три. Выполнять!