Она выглядела потрясающе. Все так же молодо и свежо, как будто десять лет с выпускного не прошло. До сих пор мечта. Рядом с Владиком она выглядела не к месту, как и со мной. Может, я оголодал по женщинам в своей жизни после болезненного разрыва, а может мне хотелось чего-то противоположного тому, что у меня было. В любом случае, я был чертовски рад ее видеть, хоть и двигал мною животный интерес.
– Мы давно с Катькой не общаемся, – без эмоций отвечала Алена.
– Чего так? Раньше же вас было не разорвать.
– Разные сферы интереса.
Ее покер-фейс меня вымораживал, как будто высосали из человека всю жизнь.
– Время, – сказал я. – Оно всех нас раскидало.
– Печально, что недалеко. Не шибко хотелось всех продолжать видеть.
Она демонстративно от меня отвернулась. По ней было видно, что эта встреча ей в тягость. И я ее прекрасно понимал.
– Так вы пара? – обратился я к Владику.
– Да…
– Нет! – Твердо отрезала она. – Мы партнеры. Не более.
Владик скорчил кислую морду. Он что-то хотел возразить, но воздержался, только лишь пошевелил губами. Я же не собирался лезть в их дела, особенно догадываясь, чем занимается Владик. Страшно было представить роль Алены в этом театре теней.
Я направился здороваться с остальными членами семьи Астаповых. С Софьей Владимировной, с момента моего возвращения, мы виделись только издалека, когда она приезжала к мужу на работу. С Вячеславом Николаевичем не было разговора, но беременность супруги легко распознавалась. Я радовался за них. Это первый ребенок от их союза. Изменения Астапова-старшего заметил весь завод. Стал добрее. Сотрудники после повышения зарплат сами с легкостью вычислили положение супруги директора.
– Поздравляю с будущим пополнением, – с дружеской улыбкой приветствовал Софью Владимировну, когда садился за стол напротив нее.
– Спасибо, Игореш. – Она озарила меня своим радостным личиком, от которого сразу полегчало и потеплело внутри. – Я была рада услышать, что ты вернулся домой. Слава расхваливал, что ты отлично справляешь с работой. Продажи с тобой растут.
– Новичкам везет, – отвечал я без пафоса, хотя изнутри разрывала гордость от похвалы.
– Может, своей счастливой рукой подсобишь Владу с его бизнесом.
– Боюсь, Игорьку будет неинтересно мое дело.
– Ты давно вернулся в Родищенск? – обратился я к Владику, когда все уже уселись за стол.
– Ну где-то год еще тупил в столице. Ничего не клеилось, вот и решил вернуться домой.
– Успешно?
– Да. Появилась стабильность. Особенно в последние месяцы. Дела прям в гору пошли. Новая клиентура так и прет.
Стол накрыли скромно по сравнению с тем, что принято во многих советских семьях, когда еды больше, чем гостей. Здесь же было рассчитано каждому по порции, ничего лишнего. Кто-то бы сказал, что Астаповы обеднели, коль не могут накрыть богатый стол, для меня же это хороший тон и экономия семейного бюджета. Может, успех Вячеслава Николаевича в том, чтобы не расходовать деньги на лишнее. Хоть порой и смеялся над Астаповым-старшим, но некоторой мудростью от него пополнялся.
За столом мы делились в основном последними новостями. Софья Владимировна и Владик расспрашивали про мои дела. Рассказать было особо нечего, с момента как жизнь нас развела, мое существование ничем не запомнилось. Обычная рутина и тлен. Вкус жизни, хоть и горький, проявился только с возвращением в Родищенск. Владик же тоже без подробностей делился своими успехами, на все отвечал: «Ничего особенного».
– Если и дальше все успешно пойдет, то с гордостью передам завод тебе, сын. – Астапов-старший расцвел в улыбке при этих словах.
– Бать, успокойся. – Лицо Владика скривилось. – Я нихрена не шарю в этих тракторах. Полюбас есть те, кто прошарен лучше.
– Ну как я могу дело всей своей жизни оставить незнакомому человеку? Дочери это точно будет неинтересно. Тем более этот завод – главная надежда всего Родищенска. Без работы здесь никто не захочет оставаться.
– Бать, все и так валят. Дело не в заводе. Ты им бабки, как в Москве, не предложишь. Никому нет дела до этой дыры. – Владик стрельнул глазами в мою сторону. – Тем более нам нахрен не сдалось на заводе горбатиться, как вы.
– Не знаю, сын. За заводами будущее всей страны. Без них никуда. Я надеюсь, что получится у меня расшириться, найти новых клиентов и спонсоров. Тогда получится поднять зарплаты по заводу. Я мечтаю дать народу надежду на счастливую жизнь, как Родищенсу, так и Ястребску. Думаете, все хотят уехать? Нет. Большинство хотят жить и работать на родной земле, но не у всех есть для этого возможности. Я понимаю народ и хочу помочь, ведь сам родился и помру здесь. Меня устраивает это, и хочу, чтобы этого хотели мои дети и жители этого прекрасного города.
– Звучит как предвыборная речь, – усмехнулся я, но по строгому взгляду Вячеслава Николаевича понял, что мои слова неуместны. – Вы не думали действительно баллотироваться? Здесь требуются перемены на ином уровне.
– Против Гольдберга и его друзей бессмысленно выступать, – отвечал Астапов-старший. – Там схема налажена. Король с шутами во дворе намерен рассмешить все королевство, принеся весь скот в стране в жертву сатане.
– Не вечно им править, – не отрываясь от тарелки, заговорила Софья Владимировна, – когда-нибудь им придется ответить перед законом.
– Вряд ли, – включился с усмешкой Владик, – этим тварям только дай денег. Это их оружие и броня. Думают, что за деньгами их никто не достанет. И они правы: сила в деньгах. Только с еще большими деньгами возможно их свергнуть.
– Деньги не правят миром, – сказала Софи, оторвав наконец взгляд от тарелки.
– Правят, – продолжал разглагольствовать Владик, – на них все, что угодно, можно купить, даже друзей и любовь.
– Спасли деньги твоих одноклассников? – встрял в спор Вячеслав Николаевич.
– Этих долбаебов просто настигла кара. Они сами виноваты, что их насадили на кол. Никакой это не маньяк. Обычные для Родищенска разборки. Богачи делят власть. Я же лезть на рожон не собираюсь, бать. Я знаю, с кем здесь дружить, а с кем нет. Так что все со мной будет впоряде.
Алена бросила столовые приборы в пустую тарелку, чем перебила весь разговор. За весь ужин она не притронулась ни к одному блюду. Демонстративно при всех салфеткой вытерла губы и встала из-за стола. На протяжении всего вечера я ни разу не заметил смены ее выражения лица – все также оставалась хмурой, ни вставив ни одного слово в нашу беседу.
– Извините, мне пора.
– Ален, куда ты? – разом сказали Вячеслав Николаевич и Софья Владимировна.
– Мне пора. Время.
Владик взглянул на часы и кивнул. Время за разговорами пролетело очень быстро. Пока Алена собиралась, все молча ужинали, поглощая еду быстрее, чем раньше. Когда дверь захлопнулась, Софья Владимировна подняла голову со строгим взглядом на пасынка.
– Что между вами происходит? Такая хорошая девочка, а на ней постоянно лица нет. Мы так с отцом и не поймем, вместе вы или нет, хотя при этом не разлей вода. Скажи, Слав!
Вячеслав Николаевич лишь поднял голову и кивнул.
– Мы вместе, и это все, что вам надо знать. У нас фри лав. Знаете такое? У нас нет обязательств друг перед другом. Так что мне пофиг, из-за чего она там загоняется. И тем более это не твое собачье дело, Софи!
– Владислав! – Астапов-старший шарахнул кулаком по столу. – Как ты разговариваешь?
– Разговариваю как положено. Она мне не мать. И вы меня задолбали со своими старческими взглядами. Живите, как жили раньше, но не лезьте в дела молодых. У нас свои обычаи. Уже давно пора осознать, что мы друг друга не понимаем. И не поймем.
Вячеслав Николаевич нахмурился от такого ответа, усмирить своего сына по отношению к мачехе у него никак не выходило, да и взгляды своего сына с возрастом становилось сложней понять. До конца ужина мы просидели молча, уставившись в остатки еды на тарелке. Время тянулось, любая просьба что-либо передать со стола возвращала в былой темп. По окончанию все помогли убрать со стола и помыть посуду. Семья Астаповых сухо попрощалась. Когда я засобирался, Владик попросил меня остаться с ним, еще провести время. Мне сильно не хотелось задерживаться у него. Я боялся любому неблагополучному развитию событий с ним. Наше, а точнее мое прошлое отложило отпечаток – держаться от таких персонажей подальше.
После того как попрощались с Вячеславом Николаевичем и Софьей Владимировной, Владик повел меня в часть дома, двери в которую на протяжении ужина были закрыты. Я как будто попал в другой мир, но более знакомый и привычный для дополнения образа моего старого друга. Хай-тек комната, мечта любого юноши и холостяка: куча различной техники и мягкой мебели с наброшенными вокруг упаковками из фастфудов, а главной вишенкой на торте давняя мечта Владика – огромный пафосный диван, оборудованный всеми необходимыми современными примочками, включая минибар, и стоит сие чудо перед голой стеной, на которую падает трансляция из проектора.
– Красиво живешь, – без скрытого удивления произнес я.
– Пустяки, – сказал Владик и достал из минибара бутылку вискаря. – Братан, мы же выпьем за встречу? Тем более все это старческое нытье так утомляет.
– Их можно понять. – Я принял полный стакан, протянутый одноклассником.
– Нихуя. Они живут не в наших реалиях. Они не секут в теме. Да еще пиздят без остановки. Вот какой из бати альтруист? Да он наебет каждого, только бы карман не опустел. Губернатор города…
– Области, – поправил я.
– Да не ебет. Пусть хоть патриарх. Не верю ему. Деньги самое главное, и похую на остальных. Никто без умысла не станет жертвовать собой или близкими. Пускай хоть семье не врет, а остальным выблядкам льет дерьмо в уши. – Владик поднял стакан с виски. – Так что давай выпьем за то, чтобы наши близкие меньше нам врали, да и самим себе.
Мы чокнулись бокалами и выпили залпом достаточно приятный напиток. Никогда не любил ни виски, ни коньяк, для меня они всегда ассоциировались с паленкой, особенно с той, что подогнал за спор Шурик, но тут другое дело. Алкоголь приятно обволакивал все внутри без какого-либо отвращения. Тогда я понял ценность элитного алкоголя. После того как обменялись знаками одобрения о качестве вискаря, Владик пригласил меня на диван побалдеть и продолжить выпивать.
– Значит, торговля у тебя не задалась в Москве?
– Доставка. Здесь я говорю доставка, чтобы ни у кого даже мысли не было. Не дай бог батя узнает, а я его расстраивать не хочу. А так да, в Москве ужасная конкуренция. Меня просто прижимать начали. Домой возвращался с переломанными ребрами. Зато здесь спокойней, пару раз столкнулся с нашими старыми уебками, и все, где они теперь? Я всех переиграл.
– Ты о ком сейчас?
– Бля, ты ж не в курсах. Ты знал, кто держал в городе весь наркотрафик? – Я лишь отрицательно помотал головой. – Гром со своим подпевалой Демоном, а на подлете у них был Сафрон. Наша неприкасаемая троица. Сука. И всех порешали. Я никак насладиться не могу. Теперь мне открыты все дороги, не нужно париться за стычки с ними. И так теперь будет с каждым, кто перейдет мне дорогу.
– Еще скажи, что ты и есть Родищенский палач.
– Ну я всем теперь говорю, что он меня крышует. Суки, пускай боятся.
– А ты что думаешь по его поводу?
– Да нет тут повода. Обычная вендетта. Это мудачье дохера кому дорогу перешло. Насиловали и убивали безнаказанно. Неудивительно, что их порешали. Даже не удивлюсь, что это окажется Отец, – тут Владик осекся, посмотрев на меня, – не тот, что был здесь, а тот, что обеспечивает меня товаром. Эти рубайлы с ним сцепились по теме рынка. Так что убрать их всегда могли. Так что и хер с ними. Я живу в мире и порядке, так что за себя спокоен. И ваще, че мы грустные, ты видеть старого друга не рад? Сука, я счастлив, что ты здесь, родней тебя у меня брата никогда не было. Так что завязывай загоняться по ерунде. Давай тебе классный кинчик покажу, что мы тут мутим. Я ж расширяюсь.
Владик спрыгнул с дивана и полез разгребать кучу хлама на столе, что-то сбрасывал на пол, между слов матерясь на каждый попавшийся ненужный предмет.
– О! Ты, кстати, сейчас как? Ширнуться не желаешь?
– Не желаю. Я больше ни-ни. – Либо я забыл, как пить, либо это вискарь Владика, но в голову мне ударило быстро, из-за чего язык заплетался, а тело растекалось по дивану.
– Это ты зря, в этом сумасшедшем городе трезвым быть нельзя. А! Вот оно.
– Ты так же в Москве говорил.
Владик вернулся на диван с планшетом и пакетиком с белым порошком.
– Зря отказываешься, отборная дрянь. Раньше ты никогда не отказывался. – Он с осторожностью, чтобы не рассыпать, подготовил дорожку «отборной дряни» на планшете. – Это ж для здоровья полезно, а выглядишь, хочу сказать, ты дерьмово. Раньше шустренький был, живой. Ебнутый, конечно, на голову, но живой. – Прозвучал на всю комнату нос одноклассника при заправке. – Как хорошо. Вспомни хоть свой перформанс в начале второго курса. Как ты стакан…
– Бутылку.
– Бутылку? Разве? Ну не суть. Стоишь ты с окровавленной рукой в центре всей пати. – Владик стал отыгрывать, поднимая руку над собой. – Вся кисть словно диско-шар светится от осколков стекла в ней. Мы пытаемся понять, в чем дело. А ты такой весь рок-н-ролл, брутал, сама невозмутимость. И как начнешь орать на всех. – Он показательно открыл свой рот, как будто кричит. – Какой же кайф был. В школьные годы считал тебя задротом, а ты оказался диким тусовщиком. Я в тот вечер просто проникся тобой. Ты – главное отражение моей молодости. Секс, наркотики и рок-н-ролл.
– Все было не совсем так.
– Да пофиг, главное, как это чувствовалось. Эмоции наше все. И без допинга не понимаю уже, как еще можно усилить эффект. Это же соль жизни. Кайф.
– Наркота, наоборот, притупляет это чувство. Поверь мне на слово. С каждым разом тебе сложней и сложней реагировать на мир и на людей вокруг. Это ложное чувство, что под кайфом ты возвращаешь свои эмоции, но это перманентный эффект, он быстро заканчивается, и ты возвращаешься в свое безразличие. С каждой новой дозой тебе становится сложнее пробраться через эти дебри. Ты становишься зомби до эмоций.
– Братан, ебать ты хуйню морозишь. Явно ты давно не баловался. Но не боись, дядя Володя ща исправит положение, покажет то еще развлеченье.
Владик открыл на планшете ролик, после выбросил видео на проектор, и происходящее развернулось на всю сцену. Это было порно, причем частное. Грузный потный мужчина лет сорока пыхтел над девушкой в костюме монахини, как из американских фильмов. В голове промелькнула мысль, что это порно-пародия, но происходящее снималось на скрытую камеру, что очень смущало.
– Хорошо работает девочка, – смакуя, сказал Владик. Только на этих словах я смог рассмотреть лицо девушки на видео. Это была Алена в прямом эфире. – Приехав сюда, охуел от недотраха родчан и особенно от их тайных желаний. БДСМ и куколды – только вершина айсберга. Такие извращуги порой попадаются. Тут был кадр, который просил поменять ему памперсы и покормить грудью. Мы долго ломались, но все же развернули этого больного. Жесть. Страшно представить, что в Москве творится тогда. Рассказывали, что есть целый бордель, специализирующийся на вампирских штучках, причем в обе стороны. У них всегда наготове скальпели и иглы, чтобы кровь пускать друг другу.
От мысли о крови внутри снова все стало скручивать, и недавний ужин запросился наружу. Для себя я уже приметил пустое ведро из-под шампанского на случай аврала.
– И давно Алена работает так? – Я поскорее пытался увести разговор в другое русло, чтобы не думать о крови.
– Да случайно встретил в саунах у Отца. Охуел, когда она вышла. Школьная любовь. До сих пор поверить не могу. Пиздец нас потрепало, конечно. Порой думаю… Я. Ты. Мансур. Что с нами стало? А тут еще одноклассница в шлюхи подалась. Я ее выкупил у Отца, но ничего нового не придумали. Так что ты видишь результат нашей жизни. Не идеал, но нас это устраивает. Мы можем позволить себе все, что угодно, а главное – наше занятие нас устраивает.
– Так вы вместе или нет?
– У нас отношения.
– Просто она сказала нет.
– Может, не такие серьезные. Я за ней ухаживал даже, между нами, вроде что-то было… Все хорошо. Нам нравится. Ей нравится. Не это ли главное?
– А что она думает по поводу такого образа жизни? Устраивает ее зарабатывать собой, да и твоя наркоторговля?
– Я же сказал. У нас все есть. Большего для счастья не нужно.
– Тогда чего она такая груженая была на ужине?
– Вот чего ты докопался? Прям как Софи. Просто не выспалась или расстроена была тем, что скоро на работу. Вон, – он указал на проектор, где Алена продолжала скакать на клиенте, – она что, довольна в кадре? Такое же унылое лицо. Она просто встала не с той ноги сегодня. Ты баб не знаешь? Может, у нее эти дни.
– Ага. И пошла на такую работу.
– Да кого это ебет. Ей бабки, клиенту дырка. – Владик вскочил с дивана и зашагал вдоль проектора, постоянно отбрасывая свою тень на стену. – Делов-то. Все довольны. Так что не понимаю как твоих загонов на этот счет, так и предков. Наша жизнь – это наше личное дело. – Владик взглядом убедился, что я отступил от дискуссии, и приготовил для себя очередную дорожку на планшете. – Кстати, если нужно, могу договориться. – Владик указал на Алену. – Для братана сделаем скидку.
– Нет уж, я только по взаимному согласию.
– Ой, она у меня такая актриса, сделает все как ты хочешь. Любой каприз за ваши деньги.
– Ты понял, о чем я.
– Э-э-э. Скучный ты, потому что трезвый. В Москве был за любой движ, а сейчас как будто подменили. Совсем тебя не узнаю. Как будто за те четыре года, что нас развело в стороны, ты сменил вероисповедание. Зря ты тогда связался с той девочкой-пиздец. Ничего хорошего от связи с такими чиканутыми не стоит ждать.
– Дело не в ней. Просто пора было уже взрослеть. Только начав все с чистого листа, переформатировал свой мозг, хотя окончательно завершить это получилось только здесь.
– Бля, Игорек, какой ты сложный. Ты, походу, ловишь свой кайф от всех этих дум. Твое право. Каждый дрочит на что хочет.
Виски разошелся очень легко и быстро. Владик из минибара достал новую бутылку. На мои протесты никак не реагировал, продолжал все также всовывать мне очередной стакан. Мое сознание уже плыло, я с трудом соображал, что происходит. Кино на проекторе закончилось. Со слов Астапова, Алена должна была скоро прийти. Владик с нетерпением ждал ее, никогда раньше не видел его таким взволнованным. Он настаивал, что нам троим надо пообщаться, что семейный ужин только сковывал общение одноклассников. Ефремова пришла действительно быстро, как оказалось, «комнаты для гостей» находили этажом выше. Моему присутствию и открытому каналу на проекторе, она не удивилась. Алена все так же была не в настроении. Меня подмывало спросить: «Что случилось?», но алкоголь и чувство не моего дела останавливали.
– Хоть чаевые этот козел оставил? – обратился к ней Владик, когда протягивал наполненный виски стакан.
– Нет, Влад.
– Старый хрыч, мы из кожи вон лезем, чтобы удовлетворить его желания, а он не ценит старания. Надо в следующий раз завышать цену на извращенства.
– Влад, клиентов и так все меньше. Мы не способны предложить выбор, как у Отца, а если начнем заламывать цену, то совсем потеряем этих старых хрычей.
– Я найду новых девок. Тогда ты станешь содержательницей, то больше не придется быть подстилкой для этих извращуг.
– Отец тебе не позволит. Он и так в ярости.
– Успокоится. Меня, – Владик указал пальцем на себя, – последнего его распространителя, он не тронет. Кто еще возьмется за такую работу.
– Знаешь, желающих много.
– Да, еще этот Родищенский палач, – вставил я свои пять копеек в их разговор, на что Алена тяжело вздохнула и увела в сторону взгляд. – Что я не так сказал?
– Не бери в голову, – отвечал с усмешкой Владик, – она верит слухам, что это я.
– Неважно, во что я верю, – Алена наконец проявила эмоции, подняв голос с легким писком. – При любой правде нам конец.
– Хватит этой чепухи. – Владик лишь махнул рукой в ее сторону и глотнул виски из горла бутылки.
Я себя чувствовал третьим лишним, но в разговоре о Родищенском палаче алкоголь меня не сдерживал. Все повторялось по новой, снова мои друзья, хоть и неприятные, связаны с этой историей.
– Пора расходиться, – сказала Алена.
Владик с ней не спорил. Было сказано лишнее, каждый это понимал. Я не должен был стать свидетелем их ссоры, но алкоголь нас расслабил, и вылетевшие слова уже не вернуть. Да и я не хотел разбираться, поэтому быстро собрался и вышел из их квартиры.
С трудом спустившись вниз, я не удержался на ступеньках подъезда и свалился кубарем на землю. Тело ныло, на любые попытки напрячь мышцы и встать кричало каждым нервом: «Не стоит!». Я с трудом переселил себя и, упершись руками в перила подъезда, встал на ноги. Все плыло, но деваться некуда. Отряхнулся и маленькими шагами направился домой, держась за каждый встреченный предмет. Меня хватило на несколько шагов, и я уперся в капот стоящей у кафе Волги. Организм мутило, он отвык так развлекаться, хоть пил не так давно. Когда поднял глаза – испугался. За рулем оказался водитель, встретить его не ожидал, но, всмотревшись в лицо, удивился не меньше. Это Кулак. Мой старый верный друг. Я растянул на лице довольную улыбку. Уже не рассчитывал встретить этого засранца. Я помахал ему рукой. Судя по его увеличенным глазам, он был не в меньшем в шоке меня видеть.
– Братан! – пропищал я, но Кулак на мою радость никак не изменился в лице. – Не узнал?
Дрон опустил стекло своей волжанки.
– Что ты здесь делаешь? – грубо спросил он.
– У меня день встречи со старыми знакомыми, и ты сделал этот день счастливее.
Я полез через окно с ним обниматься, но он вытолкнул меня обратно и вышел из машины.
– Игорь, ты пьян. Езжай уже домой. Здесь тебе делать нечего.
Только в полный рост я смог его рассмотреть. Он вырос сильнее по отношению ко мне. Выглядел крепче, но до габаритов шкафа Славика далеко. На лице красовалось уже несколько морщин, в глазах отсутствовал огонек.
– Братан! – Я никак не мог угомониться и лез его обнять. – Нам надо о многом друг другу рассказать. Ты не представляешь, как рад тебя видеть. Сколько лет прошло…
– Много, чтобы мы изменились.
– Что ты за какашка? Я пытаюсь, хоть как-то наладить диалог. Столько лет не общались. Я чувствую такой стыд перед тобой, что бросил тебя. Мне правда очень-очень жаль. Я обязан был все эти годы быть рядом с тобой. Боря. Марина. Родители.
– Игорь! Заткнись! Прекращай нести чепуху. Ты весь район разбудишь.
– А что мы здесь до сих пор делаем? Нам пора дислоцироваться поближе к выпивке и отметить встречу.
– Нет! Ты сейчас же поедешь домой – высыпаться. Мне на тебя стыдно смотреть. Черт. Все дело сорвал. Лучше бы из своей Москвы не приезжал. Поехали. Отвезу домой.
Он указал мне на соседнее сиденье. Я с трудом добрался до него. Мне было обидно, что старый друг не разделял моей радости.
– Куда ты уехал? – спросил я. – Заходил к тебе по старому адресу, но там тишина.
– Здесь. В центре обитаю. Недавно перебрался с семьей. Здесь куда безопасней.
– О-о-о, у тебя появилась семья? Круто! Поздравляю! Обязательно расскажешь, кто она. А про город… знаешь, как приехал сюда, не чувствую больше разницы между Верхним и Нижним Родищенском.
– Говоришь, как любой состоятельный житель Верхнего. Для них тоже нет никакой разницы. Им нету необходимости ее вообще видеть.
– Братан, тебя никак не отпустит? Сколько уже лет прошло, а ты все крутишь ту же пластинку. От нас ничего не зависит. Пора уже принять правила игры и просто плыть по течению.
– Тебе легко говорить. Тебе дано право на счастливую жизнь.
– А тебе нет? Что за унылые суждения? Я сейчас впервые за долгое время на веселом настрое, а ты мне все портишь. Давай! Выкладывай, что с тобой творится. Ты упомянул семью. Кто счастливчик? Давай колись.
– В другой раз. Ты нетрезво мыслишь, брат.
– Да! Е-е-е! Пробил тебя хоть назвать нас братками. Е-е-е!
Кулак улыбнулся, единственный раз по дороге домой, но даже этому я очень обрадовался. Мне было необходимо дружеское плечо рядом, оказаться в своей тарелке. Даже спустя столько лет он был роднее каждого называемого в моей жизни друга. Он озвучивал мои мысли даже тогда, когда с ним был не согласен. Да, я стыдился того, что встретились, когда я не контролировал себя и весь мой позитив мог в любой момент раствориться. Но даже в подвыпившем состоянии спорить про разделение Родищенска мне не хотелось – это избитая тема и неактуальная, пора уже вырасти из этого и идти дальше.
Всю дорогу я докапывался до Дрона, а он так же сохранял свой злой образ, как будто во всех своих несчастья виноват я. Со стороны я был себе противен, стал тем, к кому всегда испытывал отвращение и вместе с Кулаком осуждал. Вот что с нами бывает в борьбе со злом: одни уподобятся ему, другие проиграют.
Алкоголь давал о себе знать, меня умиротворял проносящийся за стеклом город. Глаза закрывались и возвращали в рощу, где последний раз встречал отца. Мое сознание переносило в этот сон регулярно, словно других установок в голове не имелось. Раньше меня пугало это, но после перемирия с отцом даже ждал провала в чащу моих проблем. Не получалось только досмотреть этот сон, так как он всплывал урывками. Казалось, что мой мозг пытается что-то сказать.
За отцом лучше проступали черты остальных фигур. На полянке находилось четыре силуэта. Только, в отличие от отца в белом плаще, они были скрыты под красной, черной и пепельной накидками.
– Мы все тебя давно ждем, – произнес отец.
– Кто мы?
Отец лишь рукой пригласил подойти к остальным. Когда я к ним направился, меня как будто дернуло и вынесло обратно. Машина остановилась.
Я больше не мог сдерживать подступающую тошноту и открыл дверь, меня сразу вывернуло на землю.
– Надо завязываться столько пить, – пробормотал я. – Братан, прости меня за такой вид. Такого давно не было. Так-то себя умею контролировать. Просто… не знаю. Устал. Без понятия, что делать завтра. – Когда желудок очистился, в голове помутнело, алкоголь сильнее ударил в голову. – Прости. Мне неудобно просить, но мне нужна твоя помощь. Я сам не дойду.
– Ты издеваешься?! – воскликнул Кулак, но, не дожидаясь моего ответа, вышел из машины. Он подхватил меня под плечо и повел к воротам. Я не с первой попытки сумел подобрать правильный ключ. После каждой неудачной попытки, не глядя на Дрона, чувствовал его злость, что сильнее смущало, и руки предательски сильнее тряслись. За воротами Кулак самостоятельно руководил моей доставкой. Он знал, где хранится запасной ключ от дома, а внутри без вопросов занес прямиком в мою комнату. В голове всплывали давнейшие воспоминания из детства, как мы у меня играли в приставку, нас часами было не оторвать от телевизора. Андрей часто был у меня в гостях, а с тех пор мало чего изменилось. Он всегда был своим, всегда был частью семьи. Мать без проблем впускала его домой. Он всегда был хорошим парнем в глазах родителей.
– Братан, – проскрежетал я сквозь зубы, когда Кулак клал мое тело на кровать, – как же я рад тебя встретить. Мать бы тоже обрадовалась, что мы вместе. – Я подмял под себя одеяло и простыню и заплакал, зарыдал от мысли о ней. – Братан, у меня мама умерла. Я ей не сказал, как сильно ее люблю и как благодарен за все, что она мне дала.
– Тогда чего ж ты не приезжал? Она ждала тебя, пока ты расточал ее деньги в Москве. Ты был ей нужен, но плевал на все это. Мне было больно смотреть на ее страдания.
– Зачем ты все это говоришь?
– Братан, мне плевать на твои проблемы. Они ничего не стоят с тем, что мы пережили. Не смей мне здесь говорить, как тебе жаль. Для тебя семья – это функция. Ты никогда не чувствовал эмоций, связывающих тебя с людьми вокруг. Я лишился тех, кого любил, в отличие от тебя. Сестра. Мать. Отец. Я каждого оплакивал. По каждому выл на весь район, а ты все похороны с каменным лицом провожал ее. Да! Я был там, не мог пропустить похороны такого замечательного человека, который помог мне с утратой, и мне стыдно за человека, которого считал своим братом, стыдно за то, кем ты стал и что к этому причастен сам.
– Друг…
– Иди ты нахуй, друг! Ты никогда других не поймешь, кроме себя больше никого не слушаешь. Ищешь везде свою выгоду. Живешь без интереса к жизни. Пытаешься что-то из себя строить, воротишь нос от всего, что получаешь, в то время пока мы стараемся радоваться тому, что имеем, а мы мало чего можем себе позволить. Вали уже из Родищенска, друг. Ты здесь нахер никому не нужен.
Договорив, Андрей развернулся и ушел. Раздался хлопок входной двери, а после и воротин, но главный удар пришелся по мне. Я пытался сдерживать слезы, но вой вырывался из меня. Меня давно так не ранили, ведь в словах Кулака была истина. Для меня все было игрой. И лишился семьи, друзей и любимых только по своей вине.
Не знаю, сколько рыдал в подушку, но мое сознание снова окутала приятная дымка, погрузив в рощу. Силуэты приближались ко мне. Я не без любопытства пытался заглянуть каждому в лицо. Помимо отца наконец узнал еще двух близких: под красным плащом скрывался Кулак, а под черным Владик.
– Это не конец, – не открывая рта, раздался голос Андрея.
– Кто здесь еще? – спросил я, указывая на последний силуэт в пепельной накидке. Не дождавшись ответа, направился к фигуре. Я не успел приблизиться, как капюшон опустился, и мне представились такие же пепельные волосы. Мой шаг замедлился, а сердце забилось сильнее. Даже сквозь сон дыхание сперло, и я проснулся в поту в своей кровати, хватая воздух ртом.