Как мы росли

Улица

Как говорится, и не зря, улица это второй дом, а не которые прям так и говорят «меня воспитала улица». На ней встречаются люди из разных семей, разных культур, разных возрастов, и с разными интересами, и это все перемешивается, и становится единой ценностью эпохи, в которой мы вырастаем в личности. Друзья, которые делают нас, и не зря родители, всегда спрашивали, с кем ты провел сегодня день. Они считали, если родители воспитанные, то и дети будут приличными, это конечно было не всегда так.

Помниться мы любили раскаленными летними днями играть в мяч, который сам пылал от жара. Мы играли в «квадрат», когда у каждого из четверых своя равная зона, и если мяч ударялся о нее и после этого выходил за пределы квадрата, то значит ему минус очко. Расстояния были близкие, и нужно было успевать отбивать, это как контактный теннис ногами вместо ракеток, и мяч чуть побольше. В эту игру мы могли играть целый день с самого утра и до темноты, потом приходили домой, и заваливались спать все грязные и голодные.

Иногда любили по шкодить, но мы это называли «пойдем зехерить», ну то есть наводить «зехер», видимо от слово «шухер», но точно сам не знаю, откуда это пошло. «Коржили» грузовики, автобусы, трамваи, троллейбусы, это когда перед тем, как он тронется с места, ты запрыгиваешь на него сзади, и бесплатно едешь, стоя на каком-нибудь фаркопе или другом металлическом выступе. Приходилось умещаться на нем и двоим и троим, ведь одному ехать куда-то далеко не хотелось.

Проходя мимо подвала сантехников, толкали к ним огромную металлическую трубу, которая с огромным грохотом и звоном летела вниз, а потом выбегали оттуда ошарашенные сантехники, и бежали за нами до самой горы. Стучали просто в двери или окна и убегали.

Другие кидали наполненные водой шары в прохожих с балкона, либо помидоры или яйца, пока их не сдавали соседи и они не получали люлей. Глупо ведь шкодить, когда тебя так легко вычислить, да еще и бежать тебе некуда.

Ходили на гору часто, там был природный родник и небольшое озерцо от этого родника, дальше за ним были глубокие песчаные карьеры, с которых мы скатывали на картонках, и электростанция, а за ней гаражи и полузаброшенные дачи. В детстве облазили все и вся, были под каждым кустом, и не боялись ничего, хотя это были девяностые с разгулом маньяков и прочих извращенцев.

Раз на заброшенной стройке, на которой сам бывал не раз, прыгая по этажам, на одного мальчика упала плита и задавила его. После этого мы туда не ходили, вообще смерть в детстве наступала нам на пятки часто. Помню случайно толкнул друга в ссоре, и он упал, отойдя от места по которому через секунду пронеслась машина, тогда он сказал что я спас ему жизнь, и он будет помнить это всегда, но не прошло и недели как он об этом забыл.

Играли в «куча-мала» или «царь-горы», из которых никто без травм не уходил, с колен и локтей не сходили ссадины никогда. Тогда телефонов еще не было, и мы выходили на улицы одни и просто бродили по дворам, ища себе компанию, в виде тех, кто в это время так же бродил по улицам. Знакомились легко и без формальностей, потом знакомили с новыми друзьями своих старых. Дети все одинаковые, они все хотят играть.

Нас было трое лучших друзей, и мы часто любили претворяться убогими, один глухим, другой слепым, третий немым, и вот такими мы заходили в магазин и просто выводили из себя продавщиц, когда один пытался объяснить что ему надо, а другие два перевести его мычание в понятные слова. Пели на улице стихи Маяковского и Есенина, не ради денег, а просто так от души. Но чаще всего дрались друг с другом, потому что каждый считал себя лучше остальных и не собирался ни перед кем ни за что извиняться.

По выходным, когда родители уезжали на дачу, а мы говорили, что нам надо учиться, собирались у кого-нить дома, включали на всю музыку и орали всю ночь, не давая соседям спать. И самое интересно никто из соседей даже никогда на нас никому не жаловался, а так бы раз от родителей влетело бы и больше бы так не делали. Какими мы не были тогда смелыми, но родителей боялись больше остальных. Совесть была.

Помню в школе раздали всем бесплатные проездные на трамвай и троллейбус, и наш ореол обитания сразу расширился до их маршрутов. Ездили просто так до центра и обратно. Однажды помню во время одной из таких поездок, я увидел в окне девченку в желтой куртке, и сразу влюбился, и говорю другу давай выйдем, он мне говорит «еще десять таких сегодня встретишь в центре», я ему поверил, но так и не встретил. А девченку эту запомнил, потому что понравилась очень, такое со мной бывало, но редко.

Во дворе девченок нашем не было симпатичных совсем, да что там, во всем квартале не было. Было ощущение, что вокруг жили только взрослые мужики-алкоголики, да старые бабульки, и нас трое друзей. Наверное мы тогда никого и не замечали, весь наш мир был по большей части вымышленный.

Помню зимой пошли на родник, и стали долбить от нечего делать лед на нем, сидя посередине озера, естественно все провалились и обмерзли. Надо было идти домой сразу греться, а мы как пингвины стояли у подъездной батареи, держась руками и повесив свою одежду на нее, потому что больше всего боялись, что нам за это влетит от родителей.

И правильно боялись, потому большинство того, что мы творили, мы не могли разумно объяснить, чтобы оправдать себя. Мы творили полную бессмыслицу, и самое странное, что мы сами это понимали, но не загонялись по этому поводу совсем.

В старших классах стали меньше бродить вдали от дома, а просто собирались в соседних подъездах зимой и пели под гитару песни, в основном шансон, но иногда был и В.Цой. Летом просто сидели на лавках, грызли семечки и обсуждали то одного, то другого.

Обсуждали, кто круче, и у кого родственники на какой машине ездят. Девченок даже не обсуждали, считая их всех бабочками, так как все симпатичные сверстницы встречались со старшеклассниками, или уже со студентами, а нам приходилось только локти кусать.

Ходили в бесплатную качалку, но больше для самолюбования, чем напрягать свое тело. Тогда в среду школьной культуры просачивались мафиозные понятия из фильмов. Я с самого начала не разделял эти интересы.

Очень часто можно было слышать такие разговоры: – Ты че? – А ты че? – Ты че по моему району ходишь? – А ты че купил этот район? – Я смотрящий за ним! – Ну и смотри мимо!, которые обычно заканчивались таким фразами: – Ну и че? – Ну и все! – Ну и пошел ты? – Сам пошел!, и после этого как два быка с красными глазами расходились в стороны.

Обычно те, кто заводили такие разговоры, боялись сами друг друга больше всего. А были такие ребята, которые просто и без лишних слов начинали бить, если ты им не нравился, или если ты был с другого района, ведь со своего они всех знали.

Однажды в кафе на границе двух микрорайонов, по пьянке была драка на бытовой почве, в результате которой был слегка покалечен один из головорезов соседнего района. Через день банда из дюжины спортивного вида парней избила случайных ребят с нашего микрорайона в отместку.

Наши всполошились не на шутку, ведь избили первых попавших под руку парней, на месте которых мог быть любой из нас. Все дрязги между местным в раз закончились, начались сборы на ответную месть. Со всех отдаленных дворов на школьный стадион стали стягиваться к назначенному времени молодые ребята, кто с чем в руках, кто-то тогда насчитал около 200 человек. Выкрикивались из толпы разные предложения, но в итоге решили по старинке идти стенка на стенку.

В итоге мы сошлись как две древние дружины на пустыре уже на их территории в темное время суток. Было немного тревожно находиться хоть и толпой в чужом незнакомом районе, где противники могли подготовить нам множество сюрпризов в виде ловушек. Мы долго стояли друг против друга на достаточном расстоянии, выкрикивая ругательства в адрес друг в друга.

Было предложено выйти по одному представителю с предложениями, говорю все как в учебниках истории. От нашей стороны пошел мой одноклассник, который уже совершил больше сотни прыжков с парашютом, поэтому не боялся еще одного. Они что-то долго разговаривали, после чего неприятель ударил нашего парламентера, и мы резко побежали толпой на них.

Чего мы не ожидали точно, так это то, что они стали разбегаться по дворам и подвалам, от куда их невозможно было достать. Кто-то из наших догнал кого-то из них и попросил передать, что те повели себя не красиво по отношению к нам, и мы такое терпеть не намерены.

Конечно, я приукрашиваю, опуская великий русский мат, которого в тот день произнеслось больше, чем было звезд на небе. Короче вернулись все мы живые обратно, за исключением нескольких парней, которые как оказалось просто слиняли под шумок, а не потерялись в драке. После этого инцидента больше конфликтов между нашими микрорайонами не было, что доказывает то, что все боятся больше чем, показывают это.

Вообще все это кончалось не очень хорошо. Помню уже на выпускной поехали в центр города отмечать, и там моего друга, который кстати имел черный пояс по карате, избили одного толпой до реанимации, из-за чего ему вставили какую-то пластину в череп, которую он носит по сей день.

Романтика фильмов не имела ничего общего с реальностью, но понимали мы в детстве это не сразу и не все. Я рад, что все это уличное насилие становится уже не модным и диким пережитком, пусть лучше дети в телефоне в игры играют.

Дома

Я до сих пор помню запах пригоревшей на солнце пыли в своей маленькой комнате в родительской квартире. Она выходила во двор соседнего дома, заросшего высокими деревьями, которые когда-то были меньше меня ростом. В моем альбоме до сих пор лежит черно-белая фотография, где я стою в этом дворе рядом с кустами, приходящимися мне по пояс.

Слева у меня в комнате стояли шкафы с разноцветными корешками книг, а справа шкафы с серой одеждой. Красиво одеваться я никогда не любил, поэтому предпочитал всегда блеклые или постельные тона. В детстве, когда родители мне затыкали рот, или кричали за непослушание, я прятался в шкаф с верхней одеждой и сидел там до тех пор, пока они не признают мою правоту и не придут просить меня вылезти.

Но никто за мной не приходил, до меня лишь доносился их смех. Я мог просидеть так в шкафу по несколько часов, прежде чем сам от туда не вылазил. Так постепенно приходило понимание, что я не один в этом мире, и земля крутится вокруг своей оси, а не моей.

У меня одного из первых во дворе появилась игровая приставка, и ко мне часто приходил друг со своим джойстиком, чтобы мы могли играть друг против друга. Потом родители начали прятать приставку, чтобы я занимался учебой, когда они были на работе, но я все равно ее находил и продолжал напролет играть.

Эти незатейливые персонажи вроде Чипа и Дейла или Червяка Джима с простыми мелодиями не забуду никогда, хотя прошло уже больше 25 лет с тех пор. Перед сном мы на какое-то время взяли за привычку играть со страшим братом партию в шахматы. Честно говоря, победы у нас всегда чередовались, что можно было трактовать как то, что в любом противостоянии, вне зависимости от умственных или иных ресурсов, фактор удачи и усталости, имел ключевое значение.

Вечерами мы собирались всей семьей за просмотром вечерних фильмов, таких как «Пуаро Агаты Кристи», это финальная музыка до сих пор звучит в моей голове, когда моя жизнь превращается в сплошную загадку. Помню смотрели все части «Джеймса Бонда» с Шоном Коннери в главные роли, это были одни из самых увлекательных и динамичных фильмов в то время.

Обычно мы перед просмотром жарили огромную сковородку семечек, и весь фильм их лузгали. Родители сидели на диване вытянув ноги, брат отдельно в кресле спиной на том месте, куда надо садится, я же как самый мелкий член семьи всегда располагался внизу на ковре, и мне нравилось это место. Мама постоянно спрашивала, не дует ли мне там, а я постоянно отвечал, что мне там нормально, почихивая молча закрыв нос руками.

Когда появлялись сцены с обнаженкой, родители тут же кричали: «Закрой глаза!» или «Отвернись!». Такие запреты еще больше пробуждали во мне любопытство, как говорится запретный плод всегда слаще легко-доступного.

Летом после школы я зависал на балконе, на который притащил старое широкое раскладное кресло, и пытался сначала там читать что-то, но каждый раз меня там размаривало солнцем, что я сладко вырубался. Просыпался уже только к вечеру когда приходили с работы родители.

Это было самое беззаботное время, когда всю тяжесть повседневных забот несли на своих плечах родители, но тогда я не понимая этого, и еще возмущался на странный вкус еды или не уважение к себе с их стороны. Все дети такие неблагодарные, они считают, что им все всё должны.

Второй моей берлогой был второй этаж родительской дачи, на который кроме меня с братом никто не поднимался. Он был просторный с большой широкой кроватью от края до края, представляющий из себя просто сложенные друг на друге деревянные плиты. Там были прочитаны многие из моих любимых книг впервые, а так же просмотрены многократно самые лучшие сны. Кстати, вы замечали, что сны имеют свойство продолжаться или повторяться в одних и тех же местах несколькими ночами подряд.

Стены были заклеены постерами героев популярных тогда фильмов, типа Сталлоне со спичкой в зубах из фильма «Кобра» или знаменитая стойка Брюс Ли из фильма «Путь дракона». Стена, примыкающая к чердаку была выложена из деревянных квадратиков размером с локоть, и у меня был раньше там свой тайник, я аккуратно нажимал на одну из досок и она падала, там внутри я хранил всякие журналы для взрослых.

Меня всегда завораживала сама возможность манипулировать привычными вещами, делая их вроде как непривычными. Это самодельная таинственность напоминала мне приключения графа Монте-Кристо или тайники средневековых замков. У каждого должен быть такой чуланчик, где бы он хранил свои секреты, даже от самых близких, и где он мог бы почувствовать самим собой. И мне повело, в детстве помимо шкафа в своей комнате, у меня был лаз на дачный чердак.

С другой стороны, кровать упиралась в балкон, который был достаточно просторный, размером с пол самой комнаты, там стояли две кровати, на которых мама сушила ягоды и полезную траву. И не зря, более раскаленного места не было во всем доме, там при желании в полдень можно было яичницу жарить на стекле.

Однако я всегда засыпал не обращая внимания на этот зной, под запахи испаряющихся ягод и трав, а так же дерева, которым был обшит весь второй этаж. Ночи, проведенные там, подарили мне самые сладкие и необычные сны в моей жизни. Не знаю почему, но там мое воображение и днем и ночью работало с неимоверной скоростью: я не успевал записывать стихи, как они рождались новые, или не успевал переворачивать листы, как уже прочитывал новый роман.

Мне казалось, что комната была наполнена не зноем, а самим солнцем, которое меня питало яркостью. С третьей стороны стоял письменный стол, который был моим первым творческим кабинетом, а над ним книжная полка, которая ломилась под другой книжной полкой, и так до самого потолка. Книги были все исписаны ручками по краям или подчеркнуты карандашом, почти в каждой были мои пометки на полях.

В то время я так отчаянно хотел съехать от родителей, чтобы быть подальше от их криков и выяснения отношений, к которым я не имел никакого отношения. По крайне мере я так думал тогда, а по факту все разногласия касались того, на что жить и чем кормить детей.

В любом случае я не ценил ни отношения, ни те места, и понял как они мне дороги, только когда первый раз переехал жить в другой район к девушке, с которой начал встречаться. Она жила вдвоем с матерью, я стал третьим, и по внутренним ощущениям лишним. Мне никто не говорил этого вслух, но я чувствовал это требование: «ты обязан купить отдельную квартиру и переехать туда». Пускай говорила это мне моя совесть, но ощущения были все равно не комфортные, ведь достать несколько миллионов молодому парню было нелегко всегда.

Родители конечно настаивали на ипотеке, и обещали помогать, но я не до конца был уверен в том, что мы подходим с этой девушкой друг другу. Слишком часто были конфликты. Если отношения начинаются, а не заканчиваются с конфликтов, то не жди от них ничего хорошего.

Это были одни из самых некомфортный дней, я имею ввиду конечно, психологический дискомфорт. Ощущение не твоего и непривычного было повсюду в их квартире. Квартира была без ремонта лет так двадцать, наверное с момента ее строительства еще в затертые годы.

И я решил пока не покупать новую квартиру, а сделать небольшой ремонт в одной комнате, заодно проверить наши отношения так сказать на прочность. Скандалов стало больше, чем раньше, ее не устраивало буквально все, материалы, мои работы, как вожу мастерком по стене, как я вообще дышу.

Однажды, помню я шпатлевал целый день весь потолок, устал дико, а она приходит и говорит, что ей не нравятся невидимые разводы в углах, а я сказал, что их не будет видно когда она будет спать, она взбесилась и полезла «доделывать». В итоге наследующий день заявила, что весь потолок сделала сама, нет мне не обидно, мне просто стало ясно, что так и дальше она будет присваивать мои результаты труда.

И даже это мне было не обидно, все же не чужим должен был стать этот человек, а вот то, что она не уважала мой труд и мои старания, меня окончательно подкосило. Она так и будет мне всю жизнь, как моя мама моему отцу, намекать что я ничего не делаю, не замечая то, что я делаю достаточно, просто не бью при этом себя в грудь, хвастаясь сделанным. Нет, так не пойдет, нельзя принимать скромность за слабость. Не буду рассказывать почему, но вскоре после этого ремонта мы расстались, и я не жалел об этом совсем.

Уже тогда я понял, что есть люди, которые созданы для нас и понимают с полу слова, а есть, которые просто не наши, и хоть наизнанку весь вывернись. Любви не надо учиться (наша любовь не для все подряд). Те, кто вселяют в нас раздражение и неуверенность, созданы для того только, чтобы мы научились понимать себя. Но наша задача в жизни – найти свою в прямом смысле половинку (друга, супруга, коллегу, не важно), главное чтобы он подходил нам, как часть одного разбитого зеркала, краешек к краешку.

А близкие, несмотря на то, что они близкие и родные, редко понимают нас так, как некоторые прохожие. Иногда кажется, что человек просто говорит твоими словами, и кажется что это волшебство какое-то. Почему так происходит не знаю, видимо так задумано свыше. Как говорил классик "смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать!". Поэтому желаю каждому не терять никогда надежду.

Помню однажды, живя еще у родителей, просыпаюсь под крик матери: «Пожар» Горим!», голова просто звенит от неожиданности, тело ватное. То ли спросонья, то ли от страха я машинально вскакиваю с кровати и чувствую как бешено колотится сердце. Я не до конца понимаю, что происходит и что мне вообще с этим делать.

Родители бегают с криками по квартире и спорят какие документы брать в первую очередь, меня никто не замечает, затем мама резко говорит мне: «Беги по квартирам! Стучи в каждую дверь! И кричи – пожар!». Я сначала ловлю себя на мысли, что это очень глупо, ведь на дворе еще пять утра, – что обо мне подумают соседи? Потом понимаю, что это не тот случай, когда нужно думать об этике переговоров.

Мать резко добавляет: «Что стоишь! Бегом!», и я на этой взволнованной ноте вылетаю в подъезд, и начинаю колотить в каждую дверь с криками «Пожар!», да так завел себя сам этими движениями, что уже не мог остановиться и выбежал уже на улицу и стал там неистово кричать «Горим!», а может и не стал, не важно, одно помню я тогда очень сильно испугался не только за себя, но и за всех близких и окружающих меня людей.

Вскоре все жители двух ближайших подъездов стояли кто с чем во дворе, кто с сумками, кто с животными на руках, кричали дети, шептались бабки, все ждали аварийную службу. С торца здания горел огонь прямо из газовой трубы, как он возник никто не мог понять, видимо была какая-то утечка, но кто ее поджег не ясно, – возможно чей-то окурок с балкона, возможно статическое электричество.

В итоге, пришлось отключить центральное газоснабжение и дождаться когда оставшийся в трубе газ сам собой догорит, и только после этого заделать образовавшуюся щель и возобновить подачу энергии. Простояв полдня на улице, мы все вернулись по своим квартирам к вечеру уставшие, и мысль, что сегодня мы остались чудом живы, вселяла в каждого из нас надежду.

***

Не проснуться боишься солнечным утром,

Засыпая под шорох капель на крыше,

Не убрав с пола сор в набитую урну,

Ведь не насорив – не сделаешь чище!..

Проходя озирайся – ничто не вернется,

День грядущий, день сегодняшний – не братья.

Вспомнив детство – старик улыбнется,

А ребенок – заплачет от безмерного счастья!..

(Автор в 15 лет)