Вот мужчина остановился и положил руки на плечи мальчику. Пригнувшись, что-то неразборчиво ему сказал. Вытащил из рюкзака что-то, похожее на папку, и передал мальчику. Тот в свой черед кивнул, и они начали расходиться в противоположные стороны.
Неожиданно что-то словно потянуло Ванькину руку в карман, за тем камнем. Едва обхватив камень, пространство погрузилось в темноту, а расходящиеся в разные стороны фигуры превратились в синие облака с исходящим от них черным дымовым шлейфом. Точно такой поднимался вверх от мороженого фруктовый лед, когда Ваня на жаре открывал упаковку.
Когда объекты скрылись из виду, на плечо Ваньки грузно опустилась чья-то рука. Ваня разжал кулак. Опять мимо пролетали белые звездочки, и пару секунд он ничего не видел.
– Матери мальчика повезло, – после небольшой паузы произнес голос из-за спины. – Контузия… А его осколком прямо в голову. Мгновенно погиб мальчик, – пронесся в сторону лежащего неподалеку тела мальчика голос незнакомца.
По спине Ваньки забегали мурашки. Мальчик резко обернулся, сдернув руку с плеча.
– Вы кто? – попятившись на четвереньках назад и широко раскрыв глаза, с дрожью в голосе выдавил мальчик.
– Я друг. Капитан Петров. Не трону. Вернулся сюда после того, как наши помогли женщине добраться до медсанчасти. Мне поручили забрать тело мальчика. Но сначала с тобой, мальчик, разберемся, а потом вернусь. Поди потерялся?
Тут Ваня широко раскрыл рот и потупил взгляд на шинель военного, не зная, что ответить.
Перед ним стоял высокий, подтянутый мужчина в серой шинели и смотрел на него своими ясными серыми глазами. Его мужественные черты лица подчеркивал широкий лоб и слегка раздвоенный подбородок. Волосы пробивались тонкими черными нитями из-под светлой шапки-ушанки.
– Что задумался? Потерялся, говорю? Где родители? Разодетый словно черт из табакерки! Как зовут?
– Нет, дяденька. Меня Ваня зовут, – еле проговорил он.
– Что нет? Ладно, разберемся. Вернем, куда следует.
– Пойдем, – прогремел мужчина и тотчас схватил Ваньку за руку.
– Моя сестра! Там моя сестра!
– Так вы вдвоем?
– Лиза! – выкрикнул мальчик. Девочка медленно потянулась к выходу. Подул ветер, и вот в нескольких метрах от них стояла девочка, ножки которой под толщей одежды дрожали.
– Пойдемте скорее! Околеем стоять! Отведу вас в комендатуру, – сказал он, приблизившись к ней.
Офицер взял девочку на руки и направился за угол дома, куда на носилках унесли женщину, обернувшись сказав:
– Ваня, идем. Накормим, дружинниц привлечем. Они найдут родителей, установят откуда вы взялись. Тут недалеко. Рукой подать!
Ванька поплелся позади.
По дороге Лиза несколько раз начинала сильно рыдать, ей было очень страшно. Местами лежали мертвые люди. А появившиеся за углом прохожие передвигались так медленно, как будто упорно о чем-то думали.
Кто-то тащил за собой санки с кастрюлями, кто-то шел, чуть останавливался, затем продолжал путь. Кто-то и вовсе падал, тяжело вставал, стоял, и потом также шел дальше.
Офицер взглянул на мальчика.
– Странные вы какие-то… Одежда на вас и вовсе, будто из театра. Оглядываетесь, как будто впервые тут видите всё… Война, дети, война! Голод ведь, кушать нечего. На кусочке хлеба в день разве проживешь? У людей некоторых нет сил из дому выйти. Дружинницы кому могут помогают. А так помирает народ…
В отдалении послышалось несколько затухающих хлопков зениток. Эхом донесся взрыв.
– Немцы завод обстреливают, – добавил он.
Оставшееся время военный шел молча. Изредка кидая взгляд в сторону Вани, о чем-то непрерывно размышляя.
Спустя некоторое время дети были у здания с развевающимся у входа красным знаменем, при входе в которое стояли часовые.
– Товарищ, капитан, – сказал вышедший из здания солдат, отдавая честь, – мне доложили, что с северной части города прибыли диверсанты. Ведем их поиски.
– Что еще известно?
– Товарищ капитан, известно, что их не менее двух.
– Продолжать, – ответил держащий на руках Лизу капитан, – проверить в районе всех гражданских, обойти квартиры, может где прячутся… Вот привел детей. Обнаружил их после бомбежки у разрушенной булочной. Найдите дружинницу Анну. Пусть найдет их родителей, если есть, конечно.
– Есть, найти дружинницу, товарищ капитан.
Вдалеке что-то грохнуло.
– Опять завод… – сказал капитан.
И вдруг что-то с треском упало на ступеньки. Ванька сразу же поднял и мигом положил к себе обратно в карман выпавший телефон.
Капитан заметил, как выпавший предмет сверкнул, и поставил Лизу на поверхность, пристально посмотрев на Ваньку.
– Что это у тебя упало? – чуть повысив тон, сказал капитан, поскольку вдали голос приглушали разрывающиеся снаряды.
– Это… Ничего…
– Дай-ка посмотрю.
Ванька неохотно полез в карман и протянул его капитану.
– Вот, – ответил он, – это мой телефон.
– Какой еще телефон? – воскликнул капитан, громко засмеявшись с часовыми, – занятная вещица… Откуда взял? И как же ты будешь звонить?
– Ниоткуда я не брал, это мой телефон, говорю же.
– Да ну?
– Выбираю на экране номер и звоню. Еще можно писать смс-сообщения, писать сообщения через Интернет и заходить на сайты, слушать музыку, смотреть фильмы…
– Эээ. Стой, Ваня. Экран, Интернет… Слишком много информации непонятной толкуешь. Так ты говоришь, я могу звонить, телеграммы слать и фильмы глядеть?
– Товарищ капитан, еще музыку слушать, – засмеявшись, добавил один из часовых.
– Отставить смех, Синицын, – и, повернув голову в сторону Вани, продолжил:
– Да, и музыку, – улыбнувшись, кинул затем взгляд на Лизу. – Странные вы ребята. А не шпионы ли вы?
– Не шпионы, дяденька! – прокричала Лиза и заплакала.
– Я что-то не пойму никак, дяденька, вы тут фильм снимаете что ли? – промолвил Ваня.
– Фильм? – сказал капитан и, закончив смеяться, прибавил. – Да не прикидывайтесь, дети. Кино ему… Синицын, после того, как зайдем внутрь, обыщи их, посмотри, что еще у них есть.
– Есть, обыскать, – отрезал Синицын.
Внутри здания, пройдя небольшой узкий коридор, перед детьми распахнулись двойные резные двери.
За письменным столом сидел майор Краснов в свете зеленой лампы. На столе стояла печатная машинка с одной стороны, и лежала кипа бумаг с другой.
– Товарищ майор, капитан Петров прибыл, разрешите доложить.
– Разрешаю, – отрывисто произнес майор, отложив бумаги в сторону.
Капитан подвел детей к столу, и залезая в карман, отрапортовал:
– Обнаружил у детей после обстрела в километре отсюда. Там, где раньше булочная была. У детей при себе нашли вот эти вещи.
Капитан положил их на дубовый лакированный стол.
– Вот это похоже на зеркало. Если понажимать на кнопки, то прям целые картины появляются.
Майор покрутил телефон, нажав имеющиеся кнопки. На экране появилась Красная площадь.
– Красная площадь! Не может быть…
– Это только цветочки… Еще шоколадка, товарищ майор. Надпись на иностранном языке. И вот такая маленькая желтая пачка. Внутри какие-то гибкие пластины. Надпись тоже на иностранном языке. У девочки и вовсе книга на английском языке. И вот эта стекляшка…
Капитан осторожно положил на стол осколок зеленого камня.
– Английские шпионы? Хм… Вам сколько лет? – показав на Ваньку, спросил майор.
– Одиннадцать.
– А тебе, девочка? – промолвил майор.
– Я Лиза, мне 10 лет.
– Вот что, капитан. Тут у меня еще дело есть. Отведи их в третью комнату. И под охрану. Кто они на самом деле надо разобраться. Но такие приборы в советской армии не водятся. Тут либо немцы, либо англичане причастны. А может и вовсе американцы. Одежда у них тоже больно уж странная. У советского человека такой не сыщешь, – еще немного покрутив телефон, сказал майор.
– Положу-ка я всё это в сейф…
– Зачем же, товарищ майор, – сказал капитан, немного задумавшись, – давайте я подержу у себя, не пропадет ведь! Заодно изучу эти вещи более подробно. Что да как.
– А вот изучать будем, товарищ капитан, вместе, отставить! Значит так, накормить детей, приодеть, чтоб по размеру было пальто, валенки, согреть. Через пару часов приводи их ко мне, поговорим, капитан. Даже если они шпионы, мы тут не звери, а советские люди.
– Слушаюсь, товарищ майор.
Лизу и Ваньку накормили, переодели и отвели на первый этаж, после чего заперли дверь.
– Токарев, смотри в оба. Если что им понадобится – принеси, – послышалось за дверью.
– Есть, товарищ капитан.
Лиза при входе в комнату растерянно присела на табурет.
Дальше в освещенной тусклой лампочкой комнате по углам стояло по кровати. Впереди располагалось забитое фанерой окно.
В комнате у правой стены стояла печка, которую называли «буржуйка», в форме большой железной трубы, по центру которой горел одинокий огонек за небольшой металлической дверцей.
– Ваня, да тут только в куртке сидеть, да в шапке, холодно как на улице. Я ничего не понимаю, – опять появились слезы на глазах Лизы.
– Лиза, мы в 1941 году, вот календарь висит, посмотри. Сейчас идет Великая Отечественная война против фашистов. Я не знаю, как мы сюда попали, но мой телефон и твоя жвачка с шоколадкой… Они думают, что мы – шпионы.
– И что с нами будет?
– Мама рассказывала, что врагов и предателей расстреливали по законам военного времени.
– Мамочка! Плачет сейчас наверное, нас ищет! А мы на войне! Мама!
Щелкнул засов, и в комнату зашел часовой.
– Что кричите? Случилось что?
– Нет, – ответил Ванька, – сестра переживает за родителей.
– Понятное дело. Коли не шпионы, найдем мы ваших родителей, а покуда – сидите. Вот что… Возьмите, – подойдя к Ваньке, сказал солдат и протянул два кусочка сахара. Затем вышел, закрыв дверь. Ванька сунул сахар в карман, а Лиза заплакала. Ваня успокаивал сестру, но сам периодически начинал паниковать и погружался в раздумья.
Через два часа детей отвели к майору.
Майор прокручивал в голове возможные варианты. Всё никак у майора не сходилось. Вроде дети, а приборы при них загадочные. Говорят по-русски хорошо, да и акцента нет.
– Ваня и Лиза, расскажите мне, пожалуйста, откуда Вы? И откуда у вас всё это?
– Я же уже говорил, это телефон. А это жвачка, шоколадка и книга.
– Это я уже понял, говорил он! Но почему на иностранном языке написано?
– Так их заграничные компании делают. В России много чего продают.
– Нет России, мальчик, есть товарищ Сталин и Советский Союз. Сейчас идет война. Таких шпионов, как вы, много. Были у нас дети как-то здесь, оказались диверсантами. Кто бы мог подумать, ракетчики… Самолеты немецкие наводили на цели. Так фашисты склад разбомбили, затем еще два объекта. В общем… Признавайтесь! – треснув по столу кулаком, выкрикнул майор так, что чашка на столе вздрогнула, а его очки в круговой оправе покосились. – Говорите толком кто и откуда!
– Из 2018 года. Живем в Санкт-Петербурге.
– Ленинград, Ваня, Ленинград! Научили тебя в разведшколе неверно.
– А книга на английском языке зачем?
– Моя сестра учит, – ответил мальчик.
– Понятно… Токарев, ты отведи их обратно. Завтра утром за ними приедут из НКВД. Они-то разберутся кто вы и откуда. Выводи детей завтра в восемь утра.
– Слушаюсь.
Ночью Лиза спала как на иголках: было холодно, в комнате «буржуйка» согревала плохо, поэтому Лиза спала в пальто. Ванька тоже не снимал пальто, больно холодно было и не спал всю ночь. Откуда-то издалека доносились одиночные взрывы, но это не мешало ему думать о маме и папе, о родном доме и как сохранить и защитить сестру.
Вдобавок не давали покоя мысли об этом самом камне. Сначала зеленые облака, затем синие… «Чтобы это могло значить», – подумал Ваня.
Мысли приходили в голову одна за другой, а тем временем с появлением первых лучей солнца началась бомбардировка. Затрубила воздушная тревога.
Раздался сильный грохот, дом сотрясло, и сверху на потолке что-то затрещало. Ванька заметил расходящуюся трещину, из которой вылезла головка большой неразорвавшейся при падении немецкой бомбы. Трещина начала разрастаться все больше и больше. Рука Вани снова полезла в карман и будто обхватила тот осколок камня, который забрал майор. На этот раз время словно остановилось, и перед глазами мальчика в темной пелене замаячило большое зеленое пятно на полу.
С зажатым кулаком Ванька кинулся в сторону лежащей на кровати сестры, к зеленому облачку. Им будто что-то двигало. Он был уверен, что это его сестра, то самое зеленое облачко перед ним. Он обхватил его и, словно интуитивно, резко потянул его за собой к мерцающему зеленому пятну на полу. Ванька разжал кулак, и дети закрыли глаза. Прогремел взрыв. Затем прогремел еще один, и его больно треснуло в ногу срикошетившим кусочком кирпича.
Когда скопившийся в воздухе мусор немного осел, в прежнем дверном проеме рядом с вывороченной дверью появился кот Тимофей, промяукав, будто позвал детей с собой.
Сверху заскрипела проходящая всё ниже, как сквозь масло, бомба. Лампочка то и дело мигала. Ванька поднял голову, и услышал крики, доносившиеся из коридора: «Товарищ майор погиб!». Началась суматоха. Было трудно разобрать, где и кто бежит. Только тени мелькали за дверным проемом.
Ванька резко встал и кинулся к сестре.
– Вставай, ну же, Лиза, вставай! – начал было потряхивать Лизу мальчик.
Лиза пришла в сознание.
– Бежим! Нам здесь долго оставаться нельзя. Мы домой должны попасть.
– Да, Ваня, конечно, – ответила сестра, пошатываясь.
Ваня выглянул в коридор – никого.
– Быстрее, давай руку. Туда, прямо по коридору.
В конце коридора на первом этаже не было стены. Снег мел сквозь разверзнувшийся потолок, а в воздухе повис едкий запах гари и дыма.
Дети пробежали мимо лежащего без дыхания часового, который прихватил Ваньку за ногу и сразу же ослабил хват, упав замертво. Рядом с ним, словно нарочно разбросанные, лежали вещи детей, среди которых Ванькин телефон. Как заметил Ваня, абсолютно целый, и остальные вещи, которые майор собирался убрать в сейф. Все, кроме того осколка. Ваня немедля прихватил телефон, а Лиза подняла шоколадку, и как только они вышли из здания, ноги тотчас по колено утопли в снегу. Медленно пробираясь через толщи белой массы, дети удалились на безопасное расстояние от дома, который упорно бомбили фашисты. Сверху пролетали немецкие бомбардировщики юнкерсы. Обернувшись, дети увидели мощный всплеск смеси земли, снега и камней. Рухнула одна из стен здания комендатуры. Затем самолеты скрылись.
Дети прошли еще три квартала и зашли в один из подъездов. Внутри подъезда, поднявшись на второй этаж по заснеженным ступенькам, обессиленная Лиза села на покрытую коркой льда ступеньку, немного припорошенную снегом, и начала плакать. Ванька присел, обнял сестру и начал ее успокаивать. Снежинки проникали прямо в подъезд и оседали рядом с детьми.
Смотрел Ванька на снежинки и думал на этот раз о том, что идет война. Что они совсем одни, что нет ни мамы, ни папы, нет дома, нет еды.
Раздумья Вани прервали шаги вошедших в подъезд мальчика с девочкой. Девочка поднимала санки, а мальчик с трудом нес ведро, в котором вода, как заметил Ванька, еще не до конца успела замерзнуть. Они приостановились, увидев сидящих на ступеньках детей.