35
Гидеон Арка снимал комнату в Ремесленном квартале. Его скромное жилище было ничем не примечательно. Отис Берр много лет знал хозяина дома и сам рекомендовал его Гидеону.
Хозяином был сапожник по имени Викарст Пакля. Когда на его пороге появился сам глава Королевской Службы Безопасности, да еще в сопровождении роскошной чародейки, щуплый мужчина не на шутку разволновался. Пакля провел гостей на второй этаж, где располагались три небольших комнатки. Одну из которых на протяжении последних лет занимал Гидеон. Викарст открыл замок запасным ключом и отошел в сторону.
– Мы ненадолго, – пробурчал Отис, протискиваясь в небольшую дверцу. Фелисса последовала за ним. Комната была маленькой. Кроме кровати, табурета, да небольшого комода в ней ничего не было. Вещей у агента оказалось совсем не много. На вбитом в стену крюке висел плащ, в углу стояли стоптанные сапоги.
Пара оплывших свечей притулилась на краю комода. Фелисса обвела комнатку сочувствующим взглядом.
– Я знаю, что король не балует своих верных слуг, но чтобы настолько… – вздохнула она.
– Арка – солдат, он привык жить по-простому. Солдаты не нуждаются в роскоши, – ответил Берр и открыл верхний из трёх ящиков комода. – Здесь его вещи. Вам нужно что-нибудь из этого?
– Да, я посмотрю, – Фелисса медленно перебирала предметы, беря в руки поочередно каждый и закрывая глаза на несколько секунд. Бумаги не представляли особой ценности, они не хранили достаточной энергии Гидеона, как и большинство других вещей: чернильница, перья, нож, воск, сургуч, мыло, пара флакончиков с прозрачной жидкостью и другие мелочи.
А вот небольшая шкатулка сразу отозвалась на прикосновение чародейки, но след Гидеона на ней был довольно слабый. Гораздо сильнее чувствовалась энергия другого человека. Фелисса закрыла глаза и попыталась мысленно проследить тонкий след, чтобы извлечь из энергий астрала образ того, кому он принадлежал. Это оказалась женщина.
Очень слабый, едва различимый образ. Темноволосая красавица. Смуглая кожа, темные глаза. Фелисса с интересом разглядывала образ, пытаясь сохранить в памяти черты, но видение постоянно колебалось и ускользало, словно отражение на поверхности реки. Фелисса поняла, что эта женщина мертва. Это был мертвый след. А что в шкатулке?
Она открыла задвижку и высыпала на поверхность комода содержимое. Золотой медальон в форме эллипса и несколько листов бумаги, исписанной мелким округлым почерком. Медальон был тем самым «нужным» предметом. Фелисса ощутила энергию, как только прикоснулась к нему. Она раскрыла створки и с миниатюрного портрета на неё теперь смотрела та же самая женщина, чей образ она только что пыталась разглядеть в астрале.
«Мама», – слово, произнесенное голосом Гидеона, тихо отозвалось в голове Фелиссы. Чародейка повернула голову и встретилась глазами с Отисом Берром.
– Это то, что нужно! – сказала она, показывая медальон Берру.
36
Фелисса по обыкновению заперлась в кабинете с плотно закрытыми ставнями, тяжелыми гобеленами и дубовой дверью. Стол в центре комнаты представлял собой любопытное зрелище: он был вырезан из драконьей кости, считавшейся одним из лучших материалов для магических ритуалов, ведь драконы умели накапливать магическую энергию, черпая её из мест концентрации силы, хотя до сих пор никто так и не узнал, каким образом они это делали. Когда-то чародейка заплатила за этот стол целое состояние (драконы в Тероне давно перевелись, а драконья кость теперь стоила дороже золота).
Древние символы были вырезаны на его поверхности, образуя большую спираль. Покрытые темной коркой запекшейся крови, символы резко выделялись на молочно-белой поверхности стола. В самом центре спирали красовалась восьмиконечная звезда, являющая собой небольшое углубление размером с мужскую ладонь. В углублении уже лежал «нужный» предмет – золотой медальон Гидеона.
Фелисса заперла дверь, зажгла все свечи, какие только были в комнате, затем несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Ритуал начался.
Она взяла медальон в руки и, закрыв глаза, прошептала слова концентрации. Кусочек металла в ладони отозвался теплым покалыванием. Внутренний взор видел то, что недоступно глазам простых людей. Фелисса стала свидетельницей того, как Гидеон сотни раз брал этот медальон в руки. Он прикасался к нему на протяжении многих лет. Вот смуглый мальчик держит в ладошках нарисованный маленький образ, оправленный в золото. Слезы бегут по щекам, капая на грязные коленки. Она чувствует его боль. Сильную боль потери. Очень знакомую боль. Фелисса давным-давно загнала эти чувства в самые недоступные глубины своей души, иначе просто не смогла бы работать. Во время работы с клиентами она не могла касаться их мыслей, чувств, переживаний, но если бы она раскрыла своё сердце для них, то просто не удержалась бы от сострадания, гнева, жалости, презрения и других, абсолютно ненужных, мешающих в работе эмоций. Но всё же, иногда чужая боль отдавалась в ней, будоража собственные раны.
Фелисса заглянула еще глубже, видя, как высокий мужчина держит медальон в руке. Он носит его на шее и иногда украдкой касается пальцами. Он открывает створки и любуется красавицей-южанкой. Переживает за драгоценность, тщательно скрывает её, и не носит подолгу на шее. Черты мужчины размыты. Чародейка видит лишь русые волосы да крепкие руки. Он передает медальон своей возлюбленной, отправляясь куда-то далеко. В его сердце глубокая печаль.
История маленького украшения интересна, но Фелисса заставляет себя вернуться к Гидеону. Его энергия покрывает медальон плотным коконом. След должен быть хорошо виден, но он очень слаб. Фелисса пытается проследить, однако он теряется в сотнях тысяч других следов, переплетающихся в астрале бесконечной паутиной.
«Проклятье!»
Чародейка открыла глаза, тяжело дыша. Её кожа была покрыта потом. Она почувствовала, как по спине текут маленькие теплые капельки. Платье душило её. Фелисса вышла из комнаты.
– Галафира! – позвала она.
– Я зде-е-есь… – раздался звонкий голос девушки, с нижнего этажа.
– Помоги мне сменить платье!
37
Гидеон провел в клетке уже несколько суток. Он не знал, сколько часов или дней прошло – уследить за ходом времени в этой темнице было невозможно. Через некоторое время явились незнакомые люди. Гидеон насчитал пятерых в длинных темных балахонах с капюшонами, скрывавшими лица. Эти люди волокли женщину, которая явно была без сознания. Мужчины в балахонах открыли одну из клеток и бесцеремонно забросили внутрь обмякшее тело. Поставили внутрь ведро и миску с водой, точно такие, как были в клетке Гидеона. Агент молча наблюдал за происходящим сквозь прутья решетки, а затем решил заговорить с тюремщиками.
– Эй! Кто вы такие? – обратился он к темным фигурам. – Что это за место? Ему никто не ответил.
– Вы знаете, кто я? Агент королевской разведки Его Величества. Его милость станет меня искать! – попытался угрожать Гидеон. – Вам головы снимут! Всем вам!
Никто не реагировал на его слова. Один из мужчин подошел к клетке Гидеона и плеснул немного воды из кувшина в миску прямо через прутья. Гидеон с отвращением пнул посудину, окатив водой тюремщика.
– Зачем вы меня здесь держите? Что вам нужно? Мерзавцы!
Однако все выкрики юноши разбивали о стену молчания. Фигуры удалились во мрак так же бесшумно, как появились. Гидеон даже не слышал, чтобы за ними закрылась дверь. Словно они просто растворились в зловонном воздухе.
«Если бы только взломать этот замок!» – промелькнула мысль.
Но замок открыть было нечем. Шпагу и кинжал у него забрали вместе со всеми пряжками, булавками и прочими металлическими предметами. Карманы были пусты, а в клетке кроме вонючего ведра ничего больше не было. Гидеон попытался окликнуть новую узницу, но та не отвечала. Как он ни старался и не кричал, незнакомка не приходила в сознание. Прошло еще не менее часа, прежде чем тюремщики явились вновь. На этот раз они тащили два маленьких тела. У Гидеона внутри всё похолодело.
«Неужели детей? Бессердечные твари!»
Но присмотревшись, он понял, что это были карлики. Ну и компания собирается. Гидеон вновь пытался обратиться к этим загадочным личностям, но безуспешно – тюремщики были безмолвны словно тени.
38
После неожиданной встречи с агентом королевской разведки в «Зеленой улитке» братья решили больше не рисковать. Теперь они встречались лишь здесь, в подземельях под городом – где не бывало ни света солнца, ни случайных гостей.
– Его будут искать, и придут сюда. Кхм! Рано или поздно они придут сюда. М-х-х… Мы не сможем скрываться вечно. – с явной тревогой говорил капитан стражи.
– Теперь это уже не важно. Очищение близко. – с непоколебимой уверенностью отвечал ему Магистр.
– Но еще недостаточно близко. Что если мы не успеем? Кхм! Что если они…
– Мы должны успеть. Наставник надеется на нас. На братьев. На тебя. Он говорил с тобой? – с нажимом спросил Магистр.
– Он и сейчас говорит со мной. – сдавленным голосом признался Курт.
– Хорошо… Значит мы выстоим. Мы должны. Так? – глава Братства положил ладонь на плечо капитана.
– Будет намного проще, если он примет истину. Нужно, кхм, попробовать убедить его. – предложил Курт.
– Боюсь, агенту нельзя доверять. У нас слишком мало времени, чтобы открыть ему глаза. Хотя, возможно… ты прав – попробовать стоит. Я поговорю с ним.
39
В большинстве случаев во время магических ритуалов Фелисса облачалась в легкую, не стесняющую движений, мантию. Чародейка надевала её на голое тело, чтобы ничто не мешало и не отвлекало от работы. Проведение ритуалов требовало напряжения не только духовных, но и физических сил. Фелисса оглядела себя в зеркале в полный рост. Из отражения на неё строго глядела молодая девушка с яркими, как сапфиры, пронзительными глазами. Глаза умудренной опытом, прожившей долгую жизнь, женщины казались неуместными на молодом лице, создавая необыкновенный контраст.
Такое часто можно было видеть среди чародеек, страстно желавших оставаться молодыми и красивыми. Но эта молодость была лишь иллюзией. Возраст всё равно брал свое, а лёгкость и молодость души нельзя было вернуть никакой магией на свете. Ни одно заклинание не воскресит чувства первой любви и первой страсти, трепещущей в молодом сердце. Ни один ритуал не вернёт невинность и чистоту.
«Ритуал! – мелькнула мысль. – Надо приступать!»
И Фелисса приступила. Она проделывала подобные манипуляции тысячи раз. Заперла дверь. Подошла к столу. Сосредоточилась на объекте поиска. Объекте? Гидеон… Она не могла думать о нём, как о простом объекте.
«Проклятье!»
Почему она думает о нём? Нет, она была уверена, что не влюбилась в него. Она уже давно никого не любила. К тому же он годился ей в сыновья или, быть может, даже во внуки. Влюбиться в мальчишку? Какая глупость! Но почему она чувствовала столь сильное беспокойство за него.
Беспокойство. Тревога. Фелисса отбросила все чувства и снова постаралась представить себе Гидеона.
«Объект!»
Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…
«Вот так. Уже лучше!»
«Объект. Обладатель предмета. Мужчина.»
Фелисса прошептала заклинание концентрации. Поднесла ладони к медальону, помещенному в центре стола.
«Хорошо. Гидеон… Он жив?»
«Да, жив. Всё еще жив.»
Чувство облегчения. Медленный выдох.
«Где он?»
Фелисса силилась разглядеть знакомый образ, но это было почти невозможно. Она пыталась сконцентрировать внимание на деталях, окружавших юношу. Всё было размыто.
«Темно.»
Связь была так слаба. Чародейка открыла глаза. Дыхание её было тяжелым и горячим. Она чувствовала отголоски страха. Это был страх Гидеона? Возможно. А может быть, с ним рядом был кто-то еще.
«Но всё-таки, он жив!» – довольная собой, подумала Фелисса.
Теперь связь нужно усилить. Закатав рукав мантии на левой руке, Фелисса взяла маленький ножик. Провела острым лезвием по коже, покрытой белыми полосками шрамов. Привычно. Почти не больно… Нет, всё-таки больно! За столько лет она так и не смогла привыкнуть к боли. Фелисса сжала губы.
Кровь темной струйкой побежала в подставленную чашу.
40
«Кешар-сэркем» – этими странными, корявыми и царапающими горло словами забытого языка называлась магия крови, которая давным-давно официально была запрещена Высшим Советом Чародеев и Королевским Указом. Но за годы магической практики у Фелиссы (как у многих других чародеев высшего ранга) вошло в привычку относится к законам и эдиктам, скорее, как к предписаниям, а не запретам. Тем более, нарушая эти запреты, она уже не раз помогала Королевским службам в решении сложных, или почти неразрешимых задач.
Магия крови была запрещена в силу многократного и слишком частого злоупотребления и исключена из учебного курса всех академий и университетов. Какая-то древняя, покрытая плесенью история. Война Стихий. Катастрофа. Никто уже толком и не помнил причин. Остался лишь строжайший запрет, который был наложен императором. Но ни императора, ни самой империи давно уже не было. А древняя, едва не исчезнувшая наука, была тайно возрождена и бережно хранима во имя и на благо Института Четырёх Стихий. «Кешар-сэркем» была доступна не каждому. Мало кто отваживался изучать, а уж тем более, применять на практике это древнее искусство, но те, кто сумел постичь, уже не желали отказываться от её даров.
Кровь – удивительная субстанция. В ней заключена сама сила жизни. Даже маленькая капля содержит огромное количество энергии. С помощью «Кешар-сэркем» чародей мог многократного увеличить силу и эффективность своих формул и заклинаний. Однако закон есть закон, и никто открыто не признавался в использовании или изучении Магии Крови.
Особую деликатность «Кешар-сэркем» придавал тот факт, что кровь для ритуалов требовалась не какая-нибудь, а именно человеческая. А наибольший эффект достигался тогда, когда применяющий заклинание использовал свою собственную кровь. Хотя, в крайнем случае, и чужая тоже годилась!
41
«Если хочешь что-то получить – умей отдавать. Умей жертвовать!» Каждый чародей знал этот элементарный основной закон.
Чаша наполнилась кровью почти наполовину, когда Фелисса почувствовала головокружение. Достаточно. Фелисса прошептала заклинание, которому их учили еще на первом курсе. Она могла без запинки произнести его в любом состоянии, даже находясь при смерти или в хмельном бреду.
Заклинание, останавливающее кровь.
Тромбоциты мгновенно заполнили рану. Кровь остановилась. Фелисса осторожно, обеими руками, взяла чашу со своей собственной кровью и опытным глазом, отмеряя равные порции, разлила драгоценную жидкость во все символы, вырезанные на столе. Тонкие струйки, словно змеи, извиваясь, побежали по желобкам, вырезанным на молочно-белой поверхности.
Фелисса начала нараспев читать заклинание.
Жизненная энергия, усиленная магической спиралью, пронзила центр стола, окутывая всё вокруг. Чародейка чувствовала её. Чувствовала, как наполняется мощью её заклинание. Чувствовала, как энергия струится сквозь её тело, обостряя внутренний взор многократно.
Свечи в комнате разгорелись ярче. Фелисса закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на предмете, лежащем в центре стола. Медальон почти исчез в темной жидкости. Крови много. Слишком много, пожалуй, но Фелисса всё привыкла делать наверняка. Ритуал должен свершиться. Жертва должна быть достойной дара.
«Гидеон…»
Астрал заиграл новыми яркими красками. Миллионами оттенков. Теперь след, ведущий к Гидеону, сиял, словно маяк во тьме. Она уверенно и быстро мчалась по этому следу к заветной цели.
«О-о-о… Так вот, ты где!?»– мысленно произнесла Фелисса, теперь точно зная, где искать пропавшего агента. Однако вместе с Гидеоном она обнаружила что-то ещё. Нечто, своей тенью закрывавшее юношу от её ментального взора.
Нечто, настолько темное и жуткое, что у Фелиссы мгновенно пересохло в горле, и стало трудно дышать. Нечто столь невообразимо чудовищное и древнее, что чародейку бросило в холодный пот, и она в ужасе разорвала ментальную связь, не в силах больше чувствовать это.
Это… зло!
Зло в самом чистом, первозданном виде.
42
Ворота виллы запирались только на ночь, да и то изредка, поэтому приходившие гости обычно стучались прямо в дверь. Фелисса не слышала стука, но голоса, раздававшиеся на первом этаже, вырвали её из транса. Судя по голосу, пришел мужчина. Фелисса слышала, как служанка в своих деревянных башмаках топает вверх по лестнице. Вздохнув, чародейка открыла дверь кабинета и вышла к Галафире, не позволяя, чтобы та заглянула внутрь.
– Госпожа, там Вас спрашивают, – странным тоном произнесла Галафира.
– Кто там? Я занята.
– Представился… Вашим братом, – пожала плечами служанка.
– Братом? – не веря своим ушам, переспросила чародейка, но тут же поняла, что голос был ей знаком. Однако, как же давно она его не слышала.
43
У окна в гостиной, заложив руки за спину, стоял пожилой седовласый мужчина. Он был одет в простой и строгий костюм из очень дорогого сукна, украшенный тонкой золотой тесьмой. Его манжеты и жабо сияли ослепительной белизной. Мужчина опирался на тонкую трость с позолоченным набалдашником. Все три кошки Фелиссы наперебой терлись у его ног.
Он стоял спиной, но чародейка сразу же узнала фигуру брата. Сердце Фелиссы защемило от одного взгляда на седину волос. Как он постарел… Это тут же напомнило ей о собственном возрасте.
– Филипп? – едва слышно произнесла она, и мужчина тут же обернулся.
– Лис! – широко улыбнулся он. – Здравствуй!
У Фелиссы ёкнуло сердце. «Лис», – так он называл её в детстве. Как же давно это было.
– Что ты здесь делаешь? – Фелисса нашла в себе силы остаться твердой и не поддаваться чувствам.
– Сегодня праздник Солнца.
– А ещё сегодня четверг. Ты приехал ко мне из своего дворца, чтобы сообщить об этом?
– Боги… Лис, неужели ты никогда не изменишься? – его тон остался мягким. Похоже, его нисколько не обидел бестактный вопрос.
– Почему я должна меняться? Меня всё устраивает. Зачем ты здесь? – повторила вопрос чародейка, скрестив руки на груди.
– Не ожидала меня увидеть? – брат продолжал улыбаться, но уже не так широко.
– Ах, кажется, я догадываюсь… Слушай Филипп, мы уже давно всё выяснили: ты не лезешь в мои дела, а я в твои. Что изменилось?
– Ну, во-первых, с тех пор, как мы виделись, прошло почти четыре года, – упрекнул её Филипп.
– Ты считал? – насмешливым тоном поинтересовалась Фелисса, обходя комнату размеренным шагом.
– Конечно. И я хочу напомнить – ты ни разу не видела своих племянников. Ради интереса, или хотя бы из вежливости могла бы зайти. Ведь я столько раз приглашал тебя, писал письма.
– Да, это было очень любезно, но… Я очень занята, – парировала она.
– Занята? Неужели я тебе настолько безразличен? – покачал головой Филипп.
– Дело не в этом. Ты же знаешь… Мне лучше быть одной, самой по себе, чтобы ничто не отвлекало от работы, – тон Фелиссы немного смягчился.
– Ну и как успехи? – он скользнул глазами по её мантии. – Всё трудишься, не покладая рук. И ради чего?
– Что тебе нужно? – Фелиссе не терпелось продолжить ритуал, а визит брата именно сейчас был совершенно некстати.
– Скажи, ты видела его? Говорила с ним? – вопросом на вопрос ответил Филипп.
– С кем? – не поняла Фелисса.
– С отцом… Ведь ради этого всё было? Ты выучилась магии, чтобы вернуть отца. Увидеться с ним… – Филипп пристально смотрел в глаза сестре. Он сам был похож на отца, особенно заметно это стало с возрастом. И это была одна из причин, по которой Фелисса не хотела видеться с братом. – Ты так и не призналась, но я-то тебя знаю. Хорошо знаю.
– Ну да, ты у нас всегда всё знаешь! – раздраженно бросила она, отводя взгляд.
– Почему ты ведешь себя, словно чужая? Ведь я твой брат, – возмутился Филипп, но затем его голос смягчился. – Я люблю тебя, Лис.
– Неужели? Зачем ты пришел? – в третий раз повторила чародейка.
– Чтобы сказать кое-что важное. По поводу расследования, в которое тебя впутали, и того парня… Как его…
– Гидеона? – Фелисса не верила своим ушам. – Откуда ты знаешь?
– Странно, что тебя это удивляет. Я, в общем, не последний человек при дворе. И я знаю, во что Берр и это мальчишка тебя втянули. Я знаю, что Гидеон пропал, и знаю, что ты собираешься искать его.
– Я его уже нашла, это лишь вопрос времени, когда…
– Оставь это! – оборвал её брат.
– Что? – возмутилась Фелисса, понимая, что брат постоянно следил за ней без её ведома. – А тебе какое дело? Откуда ты вообще… Погоди-ка, ты имеешь отношение ко всему этому?
– Послушай меня, Лис, это опасно. Я не шучу. Оставь это дело службе безопасности, пускай сами разбираются. Я тебя прикрою. Они не посмеют тебя тронуть. Пропавший парень – их проблема, а для тебя всё это уже слишком.
– Что ты знаешь? Ты в этом замешан?
– Нет, – однако Фелисса почувствовала в его мыслях укол вины. Значит, он лгал.
– Расскажи мне.
– Я знаю только, что это опасно. Я советую тебе уехать из города, как можно скорее и как можно дальше,– ответил Королевский Советник самым серьезным и убедительным тоном, на который был способен.
– Уехать? Чудесная чушь! Зачем? Что происходит?
– Ты можешь мне пообещать, что уедешь? И не будешь лезть во всё это? – настаивал Филипп.
– Нет, я не собираюсь никуда уезжать! Ты всегда мне указывал, но ты мне не отец! – почти кричала Фелисса. – И никогда им не был!
– Я пытался…
– Как бы ты ни пытался, тебе никогда его не заменить! И это уже давно не имеет значения. Хватит Филипп, уходи!
– Я не уйду, пока ты не пообещаешь мне, что уедешь.
– Прекрасно, сиди здесь, если тебе больше нечем заняться.
– Какая же ты упрямая! Не изменилась ни на крону!
– Ты меня хорошо знаешь! Сам сказал… – язвительно ответила она. Филипп помолчал, тяжело вздохнул и повернулся к двери.
– Быстро же ты сдался… – бросила в спину Фелисса.
– Я не ухожу, – ответил он и, приоткрыв дверь, позвал кого-то. Через мгновение перед Фелиссой предстал коротко стриженный сероглазый мужчина. Он был очень высок, мускулист, держался уверенно, и от него разило грубой силой и жестокостью. Фелисса чувствовала это, даже не прибегая к ментальным способностям.
– Это Рауль Корте, офицер моей личной охраны. Рауль, это моя сестра – госпожа Фелисса Лейд, – представил их друг другу Филипп, и продолжил. – Корте и его люди будут охранять тебя и следовать за тобой, куда бы ты ни направилась, ближайшие десять дней.
Фелисса и господин Корте одновременно уставились на Филиппа Лейда.
– Да, я так решил. Не спорьте.
– Мне не нужны твои головорезы! – запротестовала Фелисса.
– Мне так будет спокойнее, а когда эти ребята будут спасать твою жизнь, ты поменяешь своё мнение…
Фелиссу взбесило, что этот высокомерный кретин, и по совместительству её брат, снова строит из себя опекуна и распоряжается ею. Ей захотелось вышвырнуть за дверь обоих, однако логика и здравый смысл, на которые она привыкла опираться, возобладали в ней. Фелисса понимала мотивы брата. Он действительно беспокоился за её жизнь. Она была ему небезразлична и, может быть, Филипп оставался единственным человеком на свете, который по-настоящему любил её.
Чародейка почувствовала укол вины за свой гнев. Дрогнувшим голосом она произнесла:
– Спасибо, Филипп. Ты… прости меня.
– Хорошо. Мне пора. Береги себя Лис… – как-то уныло отозвался брат, и полным печали взглядом посмотрел на неё. – Может, всё-таки зайдешь ко мне как-нибудь? Я за тобой пришлю.
– Может быть… – неожиданно для самой себя Фелисса приблизилась к брату и обняла его за шею. Она не делал этого уже много лет. Так давно, что уже и не помнила, каково это – обнимать родного человека.
– Лис…
– Прощай, – шепнула она и отстранилась, чувствуя, что её макияж вот-вот растечется по щекам.
– Господин Корте, я пришлю за вами позже, – бросил Филипп и повернулся к двери. – Прощайте.
Корте вытянулся по стойке «смирно», пока Фелисса провожала брата.
Как только дверь за Королевским советником закрылась, чародейка и телохранитель посмотрели друг на друга. Несмотря на летнюю жару, воин носил длинный плащ, а еще – блестящую кирасу, браслеты и поножи, поверх одежды. К широкому кожаному поясу были пристегнуты длинный меч и широкий кинжал.
– Доспехи из серебра? – спросила Фелисса, обратив внимание на характерный блеск благородного металла.
– Серебряное покрытие, – ответил воин.
– Сколько у вас людей?
– Со мной здесь шестеро.
– Ваши люди обучены противостоять чародеям, Корте? – Фелисса задавала вопросы быстро, почти не задумываясь, словно каждый день инспектировала охрану.
– Мы можем сражаться с кем угодно.
– Очень хорошо! – настроение Фелиссы резко улучшилось от осознания того, что теперь она будет не одна.