Глава 25
Эля
Бросаю на Максима холодный взгляд и ухожу со Змеем. Куда он меня ведёт? Неважно, лишь бы подальше отсюда. Я наелась от пуза, устала от непрекращающихся скучных тостов от знакомых Камоевича и теперь хочу отдохнуть. В тишине и покое.
Змеевский заводит меня в свою теперь уже комнату и закрывает дверь. Защелка работает!! Вот я лошара.
– У меня для тебя сюрприз, – говорит Артем.
– Пусть это будет не еда! – молюсь вслух.
– Не, не еда, – ржет.
– Тогда что? Слушай, я как-то не очень люблю сюрпризы.
Протягивает мне картонку, чуть побольше визитки. Читаю: сертификат на конную прогулку.
– На лошадках идём кататься? – спрашивает.
– Змеевский… я.
У меня немеют руки, и кажется, останавливается сердце.
– Я же просил меня так не называть, Паршина, – злится.
– Ладно, прости. Артем, я никогда не садилась на лошадь. Я их боюсь.
– Да ладно?
– Пойдем лучше кроликов посмотрим? – предлагаю робко.
– Не-а, видел уже сто раз.
– Посмотришь в сто первый. Можешь даже заснять, как они будут трахаться, – криво улыбаюсь.
– Нет. Мы. Идем. На конную прогулку, – отчеканивает.
Вот как с ним спорить?
Сбегаем никем не замеченные, садимся в его тачку и едем на конюшню.
– А родители не будут нас искать? – спрашиваю неуверенно.
– Ой, им сейчас не до нас. Гостей полон дом, пока всех выпроводят, тогда и вспомнят. К этому времени мы уже вернемся.
Подъезжаем к конюшне, и я вижу множество лошадок, которые гуляют по отгороженному полю. Некоторые приветливо высовывают морды через забор, и Змеевский их гладит.
– Давай погладь, они не укусят. Кстати, выключи звук на мобильнике, чтобы их не напугать.
Робко протягиваю руку и дотрагиваюсь до жесткой гривы.
– Надо было угощение для них прихватить, – говорю с сожалением.
Что любят лошади? Кажется, яблоки.
Артем разговаривает с конюхом, и потом к нам выводят двух прелестных лошадок.
– Это Мира, а это Золотое копыто.
– Золотое копыто? – хихикаю.
– Ага, потому что рыжий. Тебе кого?
– Давай Миру, она должна быть миролюбива.
Черно-белая лошадка, на которую пал мой выбор, выглядит апатично. Наклоняется, щиплет травку и в целом посматривает на меня доброжелательно. А вот Золотое копыто с виду бунтарь. Я, конечно, не разбираюсь в лошадях, мнение чисто основанное на интуиции.
– Оба спокойные, заточенные под катание с незнакомцами, – говорит Артем. – Так что не боись. Прокатимся умеренным шагом.
– Она точно не понесётся в галоп? – уточняю на всякий случай.
– Точно. Ручаюсь за Мирку.
Артем помогает мне забраться на лошадь. Сижу высоко и держу поводья.
– Чуть-чуть сожми её бока, и она пойдет.
Делаю, как велит, и чувствую, что мы идем. Ух! Ощущения… не знаю – необычные. Подо мной перекатываются стальные мышцы животного. Сильное лошадиное тело, цокот копыт и вокруг зеленая красотень.
– Ну как, здорово?
– Здорово! – говорю правду и потихоньку расслабляюсь. Мира не собирается нестись галопом. Передвигаемся легким шагом.
Золотое копыто тоже ведет себя смирно, и моё доверие к ним возрастает.
– Дойдем вон до той полянки и обратно, – показывает Змеевский.
– Хорошо.
Неожиданно Мира начинает пятиться назад. Не понимаю, что происходит. Увидела кого-то? Раздаётся жалобное ржание, а потом она разворачивается и срывается в галоп. О боже! Едва успеваю крепко схватиться за поводья и удержаться в седле. Что делать? А если она меня сейчас сбросит?
Нет, продолжает нестись по полю. В моих ушах свист и ветер. Кажется, Змеевский погнался следом, но не могу обернуться, мне страшно.
Почему он не сказал, что нужно делать в такой ситуации?? Она же когда-нибудь остановится, правда? Или все-таки скинет меня? Мамочки… Я как чувствовала, что что-то будет не так! И сон еще этот со змеями…
Кажется, испуганная лошадь не только не сбрасывает скорость, но летит еще быстрее. Мне конец. Супермен меня не спасёт.
– Эля, держись крепче! – слышу голос позади. – Она бежит в конюшню!
Но и возле конюшни Мира не остановилась, а рванула дальше. Что делать? Я ни жива, ни мертва, крепко вцепилась в поводья, и распласталась по лошадиной спине.
– Тшш, Мира, – Змеевский, который мчится рядом на Золотом копыте, пытается остановить её командой, но она не реагирует. Правда бежит уже не так быстро, вымоталась, устала, как и я.
– Шаааагом, Мира.
Никогда в жизни больше не сяду на лошадь. Никогда-никогда!
Если выживу вообще.
Неожиданно команда «шагом» действует на нее, и она приостанавливается. Артем спрыгивает со своего коня и хватает Миру под уздцы, успокаивает её, поглаживает.
– Её кто-то укусил, какое-то насекомое. Всё, всё, тччч, Мира. Слезай потихоньку, Эль.
– Я не могу, – пищу.
Мое тело меня не слушается, и Артем буквально вытаскивает меня из седла. Несёт на руках, сажает на поваленное дерево и прижимает к себе. Я начинаю мелко дрожать и всхлипывать.
– Всё позади, слышишь? Эля, посмотри на меня. Это чистая случайность.
– Это ты виноват! Она… она меня чуть не убила!
– Нет, нет, девочка… Всё не так. Она испугалась укуса насекомого, и поэтому понесла. Возможно, её ужалила пчела. Конюх посмотрит.
– Это все из-за тебя! – бью его в грудь, и из меня хлещет поток слёз.
– Не плачь, не плачь, пожалуйста.
Ничего не могу с собой поделать, мне необходимо выплеснуть эмоции, выплеснуть страх. Даю волю слезам, и Артем меня успокаивает: гладит по голове, шепчет что-то ласковое. Кажется, извиняется. Он ведь и правда не мог знать, что Мира наткнется на кого-то.
Приподнимает мое лицо за подбородок и целует мои соленые губы. Не отвечаю на поцелуй, потому что всё еще нахожусь под воздействием негативных эмоций.
– Нужно возвращаться, – говорит он.
– Ни за что больше не сяду на неё.
– Сядешь вместе со мной на Золотое копыто. А Мира пойдет рядом. Ты мне доверяешь?
Он сумел остановить несущуюся галопом лошадь, значит, остановит и Копыто, если тот тоже куда-нибудь рванется. Иди пешком не хочу, придётся залезать на спину жеребца.
– Всё будет хорошо, я тебе обещаю. Поедем очень медленным прогулочным шагом.
С опаской сажусь на рыжика, Артем запрыгивает следом. Я чувствую его твердое тело спиной. С ним не страшно. Закрываю глаза, и отключаюсь от пережитого ужаса. Адреналин всё еще холодит кровь, но горячая кожа Артема приводит температуру моего тела в норму. Должно быть, он тоже испугался, ведь он несет за меня ответственность. Родители там, наверное, нас потеряли.
– Если тебе страшно, можешь меня обнять, – говорит Артем.
– Переживу, – буркаю в ответ.
– Почти приехали.
Вижу конюшню и встревоженного конюха верхом на лошади. Наверняка он видел, как Мира пронеслась мимо, и хотел погнаться следом.
– С вами все в порядке? – спрашивает у меня и подставляет табуретку, чтобы я слезла с комфортом.
– Да, отлично прокатилась, – вымучиваю из себя улыбку.
– Альфред, осмотри Миру, кажется, её ужалила пчела, – Змеевский отдает поводья конюху.
– О, мне так жаль, – расстраивается работник. – Могу я для Вас что-нибудь сделать?
– Отцу не говори об этом инциденте, ладно? – просит его Змеевский. – Нас тут не было.
– Хорошо, Артем, понял. Держу язык за зубами. Еще раз простите меня.
– Да Вы-то при чем, – пожимаю плечами.
– Пчелы… откуда они взялись? Тут же нет ничего для них, – задумчиво произносит Альфред.
– Мы поехали.
Жмут друг другу руки, а я просто киваю конюху на прощание и сажусь в машину. К ногам и рукам понемногу возвращается чувствительность. Всё было как во сне, только страх настоящий. Дикий страх умереть.
– Эль, мне жаль, – говорит Артем расстроено.
– Да хватит уже, сто раз слышала. Жаль, жаль… Вот и ужалила лошадку пчелка.
– Я втянул тебя в опасное приключение. Напугал. Ты простишь меня?
– Нет, Змеевский, никогда, – отвечаю саркастично.
– Ну прости, – корчит жалобную и милую физиономию, – я даже разрешу называть меня по фамилии, если она тебе так нравится.
– Не нравится мне твоя фамилия, – отрезаю. – Хуже только Гадюкин.
– Я те дам Гадюкин, – грозит пальцем.
– И прекрати меня целовать, понятно?
– А если не прекращу, то что?
– Я тебе тоже устрою опасный аттракцион, – сардонически улыбаюсь.
Глава 26
Артем
– Затащишь меня на колесо обозрения? – усмехаюсь.
Моё сердце всё ещё бешено бьётся об рёбра. Охренеть, как я за неё пересрался! Чего мне стоило не наорать на лошадь, а обращаться к ней спокойным тоном – одному небу известно.
– Нет. Поедем кататься на электросамокатах.
– Не умею, – пожимаю плечами, – предпочитаю гонять по улицам на Порше.
Стараюсь шутить и вести себя непринужденно, но пальцы выбивают нервную дробь по рулю.
– Вот и научишься как раз и рискнешь своим здоровьем.
– Ради тебя готов рискнуть, – протягиваю руку и кладу Эльке на колено.
– Змеевский, это расценивать как домогательство? – спрашивает вкрадчивым голосом.
– Это расценивать как поддержку и участие в твоей судьбе.
– Так и скажи, что просто хочешь меня трахнуть.
Мля, удивила так удивила! Раскусила на раз-два.
Я вдруг понимаю, что страх и опасность развязали ей сейчас язык. Если бы не случившаяся с ней экстремальная ситуация, никогда бы она не посмела сказать это в лоб.
– Если я скажу, что не хочу тебя трахнуть, это будет звучать как оскорбление, – замечаю резонно. – Ты девушка симпатичная, поэтому да – я бы с тобой переспал. Без шуток.
– Но почему я? У тебя столько поклонниц.
– Лазила по моей странице в сети? – уличаю её, – это ничего не значит. Это просто комменты от левых баб.
– Не оправдывайся. Мне по фиг, если честно, кто они тебе – левые или правые… Но насчет нас скажу: нет, между нами не может быть ничего такого. Поэтому прошу: побереги поцелуи для других девушек. Я не хочу быть твоей очередной победой, к которой в итоге будет потерян интерес.
Все-таки она пережила на том поле маленькую смерть. Бедная моя девчуля. Какой же я кретин, что потащил её на конеферму!
– А если не потеряю к тебе интерес?
Элька – девчуля с огоньком, я бы даже сказал – с ебанцой. Как к ней можно потерять интерес?? Ну, только в том случае, если она спрячет зубки и станет милой кошечкой.
– Потеряешь, потеряешь, – вздыхает.
Ну что за нахер?
– Эль, ну попробовать-то можно? – сжимаю её коленку.
– В том то и дело, что нельзя, Артем.
– Я же знаю, что ты тоже чувствуешь.
– Что чувствую?
– Химию между нами.
Ну не может она не замечать, что мы плавимся в присутствии друг друга.
– Не придумывай.
– Но она есть. Эль, я серьезно.
– Заметила только похоть и всё
– Похоть?? Я разве сделал что-то пошлое в отношении тебя?
Вот так новости! Да я с ней сущий ангел. Оберегаю и забочусь. Думает, что я возился вот так вот хоть с одной бабой?? Нет!
– Да постоянно.
– Ты сейчас шутишь, верно? – притормаживаю и съезжаю с дороги на обочину.
– Я не шучу. Ты распускал руки, засовывал мне язык в рот – неоднократно прошу заметить.
– Это пошлость? Показать тебе настоящую пошлость?
– О нет, спасибо, – хватается за дверную ручку, будто бы собираясь удрать.
– А я покажу. Чтоб было с чем сравнить.
Резко опускаю вниз сидение, на котором она сидит. Задираю её футболку и оттопыриваю чашечку лифчика.
– Ты что творишь? – пытается от меня закрыться руками.
Впиваюсь ртом в её сосок и покусываю его. Рукой накрываю её пах и чувствительно сжимаю. Элька громко и томно вздыхает. Нахожу её губы и сминаю их страстным поцелуем. Расстегиваю молнию на её джинсах и залезаю пальцами в трусы.
И только тогда она меня стопарит:
– Так-так, Артем… Я поняла, всё прекрати.
Я на грани непонятно чего. У нее там так горячо и влажно, черт… Так бы и снял штаны вместе с трусами и пристроился к ней между ног. Хотел доказать ей, а распалил самого себя. Стояк продырявит мои джинсы щас нахер.
– Эленька, ты целенька? – вырывается из меня очередная пошло-рифма.
Игнорирует вопрос.
– Зачем ты это сделал?
– Завёл тебя? Хотел убедиться, что ты хочешь того же, что и я. Элька-форелька.
– Новое прозвище? На этот раз рыбное? – недовольно фыркает.
– Да, потому что ты скользкая как рыбка. Я узнал об этом только что.
Скользкая, податливая, мягкая и шаловливая. Форелька моя.
– Мне не нравятся такие пошлые разговоры, – хмурит бровки.
– Чего ты боишься? Мы – взрослые люди. В ответе сами за себя.
– Артем, я не хочу просто секс.
– Аа, тебе нужны публичные отношения? Чтоб за ручку и всё такое? – криво усмехаюсь.
Черт, какие же они всё-таки одинаковые – девушки!
– Романтики хочу.
– Хорошо, будет тебе романтика.
Выхожу из машины и иду в лесополосу.
– Артем, ты куда? – кричит Элька.
– За романтикой, – развожу руками.
Где эти ебучие подснежники? Вон там похожее что-то есть. Рву пучками цветы и тащу ей. Открываю дверцу и засыпаю её цветами. Смотрит на меня широко раскрытыми глазами, как на умалишенного.
– Спасибо, конечно, но не стоило.
– Ещё как стоило.
Я хотя бы выплеснул лишние эмоции, пока их собирал. Электрическая берет один цветочек и подносит к лицу, вдыхая запах:
– Мне всегда казалось, что они пахнут снегом.
– Лишь бы не Олегом.
– Каким ещё Олегом? А, снова рифма? – слабо улыбается.
Рассматриваю приборную панель, как будто никогда её не видел. Лишь бы не встречаться с ней глазами. Не могу видеть в них напускное равнодушие. Пусть признается уже, что её тоже от меня колбасит! Но нет – будет отрицать до последнего, боясь стать плохой девочкой в глазах других.
– Нет, не рифма. Мне бабка сказала, что ты встречаешься с Олегом – с будущим профессором.
– Ты ходил к гадалке? – подкалывает.
– Нет, она сама ко мне пришла. Точнее на свадьбу наших родителей.
– Бабушка Нюра, – кивает.
– Да похер как её зовут, ты мне про Олежку лучше расскажи.
Держался, сколько мог, молчал, больше не могу.
– Да нечего рассказывать, – отмахивается.
– Про загс после окончания института, например.
– Бабушка не в курсе просто, что с Олегом мы расстались.
– И давно?
– Полгода назад.
– М-м.
Вот не верю. Не верю, что этот «профессор» слился просто так. Надо узнать, что у них да как.
– Артем, мама звонила, пока ты ходил за подснежниками, – говорит Элька робко. – Нас ищут с собаками по всей округе. Давай вернемся?
Сцепляю зубы и стартую с места. Да, не так я планировал наше первое «свидание».
Глава 27
Эля
– Где вы были? – строго интересуется мама.
– Кроликов смотрели, – отвечаю уверенно, – а потом в лес забрели.
– Ага, за подснежниками, – поддакивает Артем, – надо ж было пузо утрясти после столь сытного ужина.
– Гостей разогнали? – спрашиваю я, заглядывая в большой зал.
– Остались самые стойкие, – мама стреляет глазами в комнату, откуда слышатся мужские голоса. – Кофе сейчас пьют с Альбертом. Будете чай? Я облепиховый заварила. Идемте на кухню.
Садимся за стол, как два нашкодивших ребенка, и смотрим друг на друга исподлобья. Я в шоке с того, что он устроил мне сцену ревности насчет Олега – а это точно была она. Мы реально расстались, но я не хочу распространяться на эту тему. Потому что расставание вышло не слишком красивым.
И да, Олег был у меня первым. И единственным. Но Змеевскому об этом ни слова!
Бабе Нюре, конечно, отдельное спасибо за то, что сдала.
– И где сейчас твой Олежка? – спрашивает Змей, пользуясь тем, что мама куда-то убежала.
Да боже!
– Там же где и всегда – в институте.
– Вы вместе учитесь?
– Да.
– Почему расстались?
Чувствую себя как на допросе.
– Неважно, Артем. Забудь про него.
– Мне важно знать, не из-за этого ушлепка ты такая дикая. Он тебя обидел?
– Нет, перестань.
– Тогда что стряслось? Эля, скажи мне! Я всё равно узнаю.
– Ладно, – отвечаю нехотя, – он… В общем, как бы это сказать, использовал меня, чтобы бывшая к нему вернулась. Я не знала, естественно. Думала, что всё серьезно. Он настоял на знакомстве не только с моей мамой, но и с бабушкой Нюрой. Навешал им лапши на уши, что собирается на мне жениться после получения диплома. И всё для того, чтобы вернуть свою бывшую.
– Пиздец котёнку.
– Что?
– Ничего, это я так.
– Обещай, что ничего не сделаешь ему.
– Не буду я тебе этого обещать.
– Ну, Артем, – канючу. – Я же его простила.
– Ещё скажи, что общаешься с ним как ни в чем не бывало.
– Да, общаюсь.
– Кабздец… – закатывает глаза.
– Не лезь в мою жизнь.
– Окей!
Ну что разозлился-то? Дело прошлое. Я Олега и не любила, в общем-то. Так что даже рада, что никакой свадьбы не будет. Конечно, я не верила в его россказни про загс, я ж не дура. Кто после месяца отношений о семье заговаривает? Во всяком случае, не такой, как Олег.
Баба Нюра до сих пор не в курсе, что мы расстались, поэтому и наплела Артему с три короба.
Возвращается мама и устало опускается на стул.
– Господи, когда закончится этот день? – вздыхает она.
– Через три часа, – посмотрев на часы, отвечает Змеевский.
– Мама держись! – подбадриваю. – Вы же сами хотели пышную свадьбу.
– Это всё блажь Альберта Камоевича, – отвечает мама. – Ему по статусу положено гулять так гулять. Ладно, пойду бабушку Нюру до кровати провожу, ей спать уже давно пора.
Мама уходит, я тоже поднимаюсь.
– Пойдем в мою комнату? – предлагает Змей.
– Зачем?
– Продолжить то, что начали.
– Артем, нет, – говорю твердо.
– Почему нет??
– Сотня причин. Озвучить все?
– Озвучь.
– Не хочу.
Есть одна огромная причина: звонок от некой Настюхи, пока он гулял по лесу. С очень милой фоточкой-селфачом. Интуиция мне подсказывает, что с этой девушкой он находится в очень близких отношениях.
– Да потому что нет никаких причин! – взрывается этот бабник.
– Есть, и ты хорошо их знаешь.
– То, что мы типа брат и сестра. Это чушь! – срывается на крик, и я испуганно смотрю по сторонам. Не услышал ли кто?
– Я не считаю тебя своим братом, – мотаю головой.
– Взаимно. Эля, ты для меня красивая девушка, с которой я хочу…
– Переспать, – закатываю глаза.
– Ты не дала мне договорить, – цедит, напирая на меня. – С которой я хочу быть.
– Нет, Артем, – толкаю его в железную грудь. – Я не могу.
Разворачиваюсь и быстро ухожу, чтобы не успел меня задержать. Пусть своей Настюхе расскажет, с кем он хочет БЫТЬ и как. Думаю, она будет очень против.
Ухожу к себе и заваливаюсь спать. То есть меня просто напросто неожиданно вырубает. Наверняка из-за пережитого днем страха. Снится мне Змеевский, который что-то доказывает, а ему не верю.
Раздаётся стук в дверь, и я не открывая глаз, кричу:
– Чё тебе надо, Змеевский?
Дверь открывается, в комнату кто-то входит. С трудом разлепляю веки и вижу Альберта Камоевича. Он откашливается и спрашивает:
– Эля, можно войти?
– Да, пожалуйста, проходите.
Вскакиваю с постели и приглаживаю волосы. Благо я одета – уснула в одежде. Стыд заливает мои щёки. Я назвала Камоевича просто Змеевский. Супер, блин.
– Прости, если разбудил.
– Извините, я думала, это Артем пришел.
– Я так и понял. Эля, я хотел поговорить с тобой насчет моего сына. У вас всё хорошо?
– Мы ладим, если вы об этом, – отвечаю сухо. – То есть я хотела сказать, не ссоримся.
А если он заметил, что между нами пылает костер и сейчас заговорит об этом?? Пожалуйста, нет. Мне стыдно.
– Если он выкинет что-нибудь эдакое, обещай, что расскажешь мне. Я хорошо изучил своего сына и уверен, что он способен… – недоговаривает, вздыхает и дёргает своими «брежневскими» бровями. – Ты девушка молодая, красивая, и он…
– Он ко мне не пристаёт. Будьте спокойны.
Откуда во мне столько смелости?? Нет, я точно сегодня умерла на лошади, и там же родилась новая я. Обсуждаю сегодня такие темы, что… Просто самой не верится. Раньше я бы мялась точно так же как Камоевич.
– Хорошо, – кивает, – рад слышать. Но если он будет доставлять тебе неудобства – скажи мне обязательно. Хорошо?
– Хорошо, Альберт Камоевич.
Только отстаньте от меня. Не трогайте меня.
– Завтра мы с твоей мамой едем кататься на лошадях. Поедешь с нами?
– Нет, спасибо! – отвечаю слишком поспешно. – Я не очень лажу с лошадьми, так что… не обессудьте.
Я не вынесу еще одного такого случая. Меня обязательно усадят на коня, и я потеряю самообладание, сорвусь в истерику.
– Не буду настаивать. Здесь неподалеку есть оленья ферма, если хочешь, я могу сказать Артему, чтобы он свозил тебя.
– Я найду себе развлечение, – натянуто улыбаюсь.
– Ну ладно, тогда спокойной ночи, Эля.
Фух, блин…
Глава 28
Артем
Когда я увидел свой телефон, то понял, почему взбесилась Элька. Пока она сидела в машине, звонила Настюха. И, конечно, принцесса подумала, что она моя баба. Но это далеко не так. Да, у нас с Настей был секс, но никто и не вспомнит, когда точно и в какой позе.
Дам ей время сегодня отдохнуть от меня, а потом возьмусь за неё с утроенным рвением. Не знаю, что меня так заклинило на Эльке: ее отказ, недоступность или всё вместе взятое. Но факт остается фактом – я хочу ДРАТЬ ЕЁ ВСЮ НОЧЬ. И чтобы утром всё болело нахрен у обоих. Такой секс-марафон устрою, что будет по частям собирать себя обратно.
Но ОНА этого НЕ ХОЧЕТ. То ли Олежка-жопоежка её сломал, то ли ещё какая-нибудь хрень в голове. Обязательно выясню, что за тараканы там у неё рулят.
Блять, внутри всё пылает. Как уснуть? Мысль о том, что она спит неподалеку сводит с ума. Готов идти к ней, просить, умолять, настаивать. Я не знаю, на всё готов. Но… в доме тьма лишнего народу, обязательно кто-нибудь меня засечёт.
Надо как-то дожить до утра. Спасаюсь пока эротическими фантазиями, которые обязательно претворятся в реальность. Мечтаю, как буду трахать Эльку. Какое же у нее классное тело! А в её трусиках творится настоящий пожар. Скользкая моя форелька…
С мыслями о ней засыпаю.
А утром встречаюсь с ней в гостиной. Гости, которые остались на ночь, собираются на конюшню. Папа будет хвалиться перед ними своими породистыми скакунами. Лошади… блин… как нас вчера угораздило? Теперь Элька их возненавидит. Могу поспорить, что она не поедет на конеферму.
Подсаживаюсь к ней с чашкой кофе:
– Доброе утро, сестра, – прикалываюсь.
Смотрит на меня уничижительно:
– Доброе утро, гадёныш.
– Сказала гадючка.
– Гад у нас тут только один, и это не я, – говорит Элька, отправляя в рот половинку перепелиного яйца из салата.
Замечаю, что вчерашняя бабуленция, Нюра кажись, внимательно слушает нашу перепалку. Машу ей ручкой и натягиваю на себя доброжелательную улыбку.
– На оленью ферму едешь? – спрашиваю, вылавливая из её тарелки помидорку черри.
– Эй, это моя тарелка, – отодвигает её подальше от меня. – И мой «Цезарь».
– Жмотина. Помидорку зажала.
– Я не зажала, просто не люблю, когда кто-то ковыряется в моей тарелке.
Вот заноза в заднице!
– Так что, едем оленей смотреть? – спрашиваю.
– Я уже на него смотрю.
– Ах ты! – замахиваюсь на неё салфеткой, отвлекая внимание, и утаскиваю из её тарелки кусок чесночной курицы.
– Змеевский, стол ломится от блюд, а ты меня обворовываешь!
– Фигуру твою блюду.
– Свою бляди.
– Может, блюди?
– Нет.
Злючка, просто нереальная злючка! Послал Бог «сестру». Язык острый, как впрочем и соски. А попа орешек и офигенная грудь. Нельзя мне с утра показывать такую красоту. У меня еще ночная эрекция не пропала после снов.
– Бабушка поедет с нами, – объявляет Элька.
Обломчик, не потискать мою красавицу при бабульке. Она ведь витает в облаках, мечтая о свадьбе внучки с Олежкой.
– Лан, без проблем. Места в машине всем хватит.
После завтрака гости делятся на две группы: одна отправляется на конюшню, вторая – к оленям.
Элька открывает перед бабушкой переднюю дверцу. Вот сучка, ну. Придется смотреть на дорогу, а не на прекрасную пассажирку. Потому что прекрасная пассажирка будет сидеть сзади.
Сама садится за моей спиной и уходит в телефон. Палю её через зеркало. С Диной общается или с Олежкой?
– Хорошая у тебя машина, милок, – говорит баба Нюра.
– Пристегнитесь, щас взлетим.
Бабуля дергает ремень безопасности, не шаря, как, что и куда вставляется. Приходится мне её пристегивать. А лучше бы её внучку, чтоб полапать заодно. Элька стерва и обломщица – на заборе бы ей это написать.
Мчимся на ферму. Бабка в восторге от моей езды.
– А еще быстрее можешь? – подстегивает меня.
– Бабуль, – вмешивается Элька, – я, конечно, понимаю, что ты уже пожила своё и тебе больше не страшно, но мне тоже охота дожить до твоих лет.
– Эленька, нет в тебе драйва, – неожиданно говорит старушенция. – И как тебя только Олежка терпит?
Аааа, держите меня семеро. Просветить её что ли? Чтобы не раздражала меня произношением имени этого пидармота.
Эленька затыкается, видимо, тоже про Олежку неприятно слышать.
– Он её не терпит, баба Нюра. Они расстались.
– Когда? – ахает старуха, хватаясь за сердце. И Элька укоризненно на меня смотрит.
– Вчера, – отвечаю.
– Мдаа, упустила прохвессора, детка. По правде сказать, не так уж сильно он мне нравился. Скользкий какой-то, как улитка.
О да, бабусик, продолжай! Обложи матом этого ушлепка, расскажи какой он хуёвый, а я симпатичный и хороший.
– Ба, ну скажешь тоже, – фыркает Элька.
Неприятно, что твоего бывшего с улиткой-гермафродитом сравнивают, ага.
– А ты, Артемка, на кого учишься?
– Юрист, – отвечаю гордо. – Почти отличник.
– Тю, юристов энтих, как собак нерезаных. Надо было на прохвессора тебе учиться. А Эленька у нас круглая отличница.
Кто б сомневался!
– Ба, на профессора не учатся, им становятся после получения ученой степени.
– Вот напишу диссертацию по юриспруденции и стану доктором наук, – говорю в шутку.
И профессор ваш, который вовсе не профессор, пососёт.
– За такие деньги и я могу стать дохтором, – отвечает бабка.
– Вам уже поздно, – отвечаю.
– Намекаешь, что на том свете меня заждались?
К счастью от прямого ответа меня спас олень, который выбежал на дорогу. Едва успеваю затормозить перед ним.
– Эй, ты чо, Бемби? – ору животному в окно. – Суицидник, мать вашу.
– Энта хто такой? – интересуется баба Нюра.
– Тот, кому жить надоело, – ворчу.
Объезжаю оленя и паркую тачку. Покупаем билеты, ведро мха, охапку березовых прутьев и идём смотреть рогатых. Элька радуется как ребенок, когда ей удается потрогать огромного лося за рога:
– Класс! У него такие бархатные рожки!
Бабулька ссылается на усталость и идёт в шатёр, пить чай из настоящего самовара.
– Зачем ты бабушке сказал про Олега? – набрасывается на меня Элька, когда остаемся одни.
– А чо я должен слушать про какого-то левого гондона, с которым ты «в отношениях»?
– Какая тебе разница, с кем я отношениях? Сам-то несвободен.
– С чего ты так решила? – присвистываю от удивления.
– Сделала выводы самостоятельно.
– Ты ошиблась с выводами, – ловлю ее за талию и прижимаю к себе.
– Артем, – делает страшные глаза, – баба Нюра увидит, маме доложит.
– Бабуля даже не смотрит в нашу сторону. Уписывает за обе щеки халявные печеньки. А еще на отсутствие зубов жаловалась…
– Ты встречаешься с Настюхой, которая тебе вчера звонила? – смотрит испытующе.
– Нет.
– А раньше было что-то с ней?
– А у тебя БЫЛО с Олежкой?
Краснеет и отворачивается. По телу пробегает неприятный холодок, в горле образуется ком. Не могу представлять её в объятиях какого-то мудака. Только рядом с собой могу. И практикую.
– Эля, у меня никого нет. Клянусь вон тем северным оленем.
– Перестань, в чем животное виновато? – морщится.
– Ему ничего не грозит, потому что я говорю правду. Я свободен и открыт к отношениям. А ты?
– Закрыта.
– Но вот опять! – взвываю. – Почему?? Что не так?
Дать бы ей по голой заднице вот этим прутиком, который держу сейчас в руке.
– Мама и папа. Они будут против. Твой папа уже намекает, что ты способен меня обесчестить.
– Прям так и сказал?
– Не, это я придумала. Но намекнул.
– Папа обо мне высокого мнения, – криво усмехаюсь. – Прям чёртов Казанова.
Протягиваю белоснежному оленю последний березовый прутик, который так и не отведал Элькиной попки, (Сдается мне, она будет сильно против), и тот его со смаком пожирает.
– Нет в тебе драйва, Эленька, – копирую интонацию бабуленции Нюры, и получаю ощутимый тычок в плечо.
Драчливая какая! Но я возьму реванш чуть позже. Есть у меня хитрый план. Никуда ты от меня не денешься, цыпа.
– Ты в курсе, красавица, что после отъезда наших родаков на Гавайи, мы будем жить сами? В моем доме, – добавляю с победоносной улыбкой.