Симбиоз

– Кто эти люди? – громко поинтересовалась я, передавая фотографии «Фредерике».

– Смеяться будешь, не знаю, – хмуро произнес дядя Джек. – Рурк говорил, они в федеральном розыске, но сведений нам не предоставили. Сопляка этого сверху поставили, приказы раздавать мастак, а по делу сказать… ладно, гуляйте.

Второй детектив, тучный и суетливый, укоризненно цыкнул, но дядя Джек только отмахнулся от него. Когда еще выдастся шанс поворчать на начальство? «Фредерика» невозмутимо вернула снимки и пожала хрупкими плечиками. Никто сходства не заметил, да и не пытался заметить, ведь на пляже находились две девушки.

– Я только неделю назад взял новую машину, как обидно.

– При чем тут твоя машина?

– А ты думаешь, они просто так к озеру приехали? – вопросом на вопрос ответил замаскированный Франциско.

– Мне не нравится врать полиции.

– Я тебя не просил.

– Не заговаривайся, ты девушка, – огрызнулась я. – «Не просила». Если дело в машине, то они скоро ее увидят, спросят моих друзей, и те скажут!

– Да, скверно получается. Посиди здесь.

Я осталась в одиночестве. Солнце медленно подкатывалось к горизонту, делаясь похожим на сочный апельсин, однако по-прежнему было очень тепло. В голове снова образовалась каша: федеральный розыск, одержимые, отец, Нари – так близко и так непонятно, концы с концами не соединяются, все не договаривают…

Ноги были в песке. Я по колено зашла в воду. Отдыхающих на пляже становилось все меньше. Очень далеко, едва ли не на середине озера, маячила черная точка – голова пловца. Очень хорошего пловца, как я надеялась, иначе ему было бы сложно вернуться к берегу. Моих сокурсников и Рене не было видно: оказывается, мы отошли довольно далеко от них.

Безветренная погода не оставила шанса волнам. На поверхности озера не было даже мелкой ряби, однако мне вдруг почудилось, что вода отливает от моих ног. Я посмотрела вниз – в том месте, где я стояла, и впрямь образовалась голая песочная яма, словно кто-то вырезал из озера кусок и переложил его. Вода передо мной поднялась, образуя узкий прозрачный столб, похожий на застывший в воздухе аквариум без стеклянных стен, и из него вдруг прорезалась человеческая фигура. Женская фигура без лица, застывшая в изумленной позе: отклонившаяся назад и чуть приподнявшая руки. Я отшатнулась, и фигура отшатнулась тоже, после чего тугим потоком обрушилась в озеро, обдав меня брызгами и подняв высокие волны.

– Вуд?!

Еще не обернувшись, я уже знала, кого увижу, но не была уверена, в каком облике, поэтому просто выкрикнула фамилию. Он посмеивался, стоя на берегу и привычно спрятав руки в карманы. Теперь одежда была ему по размеру.

– Ты почему в своем… виде? Вдруг дядя Джек вернется?

– Я не сделал бы твою водяную копию, если бы оставался девчонкой. Одна услуга за раз, помнишь? Он не вернется, им до конца пляжа еще час топать.

– Кто-то мог заметить!

– Да, – безразлично пожал плечами он. – Много раз замечали. Даже в интернет выкладывали. ФБР все подчищает. А люди спустя время сами находят «рациональное» объяснение тому, что они видели. Солнечный удар, оптический обман или чей-то дурацкий розыгрыш – вариантов много.

– Я только высохла…

– Если ты еще не поняла, Манту может управлять стихиями.

Франциско протянул мне руку. Поколебавшись, я с опаской положила на нее свою. И тотчас по телу побежала вода: с майки, с волос, с купальника, – она стекалась к запястью, будто капли были живыми, и Франциско стройным маршем вел прямо в свою ладонь.

– Стой. Не надо, – я вдруг заметила кровь.

Маленькую струйку крови, выкатившуюся из-под его рукава.

– Это царапина. Они заживают очень быстро.

– Мне не нужно, – я убрала руку и покачала головой. – Не из-за такой ерунды. Ты отогнал машину?

– Да. Твои, кажется, начинают беспокоиться, что тебя долго нет.

– Слушай, это все… – я набрала в грудь побольше воздуха. – Поразительно; ты появляешься и переворачиваешь мир с ног на голову, но я не могу так. Ты знаешь, кто мой отец. Если ты в розыске…

– Я не преступник, – резко произнес Франциско. – И я уже давно исправил и искупил все, что когда-либо совершал.

– Люди на фотографиях, которые показывал дядя Джек, – кто они?

– Мои товарищи. Мы по очереди охраняем камень.

– Вас ищут только из-за него?

– Нет. Еще потому, что мы симбионты, не стоящие на учете.

– На учете? В какой-нибудь психиатрической клинике?

– Андреа, мы не больны. У нас все в порядке с головой, и руководству ФБР это прекрасно известно. Нас ставят на учет при их исследовательском учреждении, где обязуют не использовать демонические способности на людях, а также в одиночестве для достижения успехов в карьере, для причинения вреда, для совершения обмана и незаконных действий, для чего-то там еще, в общем, запрещают их использовать в принципе. Исключение: дома, без свидетелей, по какой-нибудь бытовой мелочевке. Запрещается также и говорить об этих способностях. Любое нарушение карается тюрьмой, специально предназначенной для симбионтов и располагающейся на острове Сан-Клементе.

– Зачем же ты…

– А ты стала бы пользоваться лишь одной рукой, когда у тебя есть вторая? По этим правилам невозможно жить, но правительство так боится нас, что лишь ужесточает и ужесточает их. Еще они боятся, что нас станет больше. Для того агенты ФБР и разыскивают камень, чтобы не допустить резкого увеличения числа симбионтов.

– Но ведь и ты не хочешь, чтобы вас стало больше? – неуверенно спросила я. – Тогда, в парке, ты не дал мне до него дотронуться.

– Да. Я тоже не хочу.

– Почему же ты просто не отдашь его? Чтобы его спрятали и…

– Потому что люди его не сохранят. Его отберут у них те, кто жаждет этого увеличения.

– О ком ты?

Смеркалось, и вода в озере чернела на глазах. Я расслышала далекие голоса: друзья искали меня по пляжу.

– О других симбионтах. Не столь миролюбивых, как я.

Голоса становились все ближе. Я лихорадочно оглянулась и снова посмотрела на Франциско.

– Ты ведь сейчас честен со мной?

– Я не соврал тебе ни разу с момента нашего знакомства.

– Ладно, тогда… давай увидимся еще раз. Если ты можешь. И хочешь, конечно, – с сомнением добавила я.

С чего бы ему хотеть со мной встретиться? Из-за того случая, когда я заступилась за него? Неужели только поэтому?

Теперь я отчетливо слышала Рене: ее испуганный, чуть охрипший голос.

– Беги, – кивнул Франциско.

– Забыла, последний вопрос. Ты упоминал в прошлый раз агента Риверса. Он… знает про вас?

– Он закончил особое подразделение академии ФБР, специализирующееся на симбионтах и методах их обезвреживания. Он не раз доставлял нарушителей на Сан-Клементе, и его отправили за «слезой Преисподней» прямиком из Вашингтона. Без сомнения, он знает.

6 глава

Незаметно пролетел еще один месяц – наступило лето. У Рене вовсю шли экзамены, и она часто ночевала у Анжелы: они вместе готовились, да и до школы от ее дома было ближе добираться. Отец не возражал. К Рене он вообще проявлял чудеса великодушия, чего нельзя было сказать обо мне. Я много-много дней как забросила попытки выяснить, чем вызвано его предвзятое отношение, и больше не старалась самостоятельно уладить конфликт. Отчасти даже подливала масло в огонь.

Отец страшно не любил Нари. Он не показывал этого, прекрасно зная, что мы общаемся, даже утверждал, когда я невзначай справлялась об их совместной работе, будто считает прибывшего из столицы агента ФБР толковым парнем на фоне других молодых сотрудников, с которыми ему доводилось иметь долгосрочные дела, однако все было заметно без слов. Опытному шерифу тяжело давалась давно забытая роль подчиненного. Я же, как «ответственная» дочь, предупреждала его всякий раз, когда собиралась увидеться с объектом его неприязни.

В крайний подобный случай отец не сдержался.

– И чего он пристал к тебе?!

– Мне вот тоже интересно, – Франциско устроился на кровати Рене и листал ее маленький цветастый фотоальбом, который она забыла убрать на полку.

С временным переездом сестры к однокласснице он начал чаще заявляться к нам домой. Я впускала его, убедившись, что за надрывающимся на предельной громкости телевизором не слышно скрежета замка и скрипа двери, и вела в комнату – сюда папа практически не заходил. Лишь дважды за месяц Франциско оперативно становился невидимым, когда он вваливался, чтобы в очередной раз меня за что-нибудь отчитать.

Сейчас же он слышал наш спор через стену, и не постеснялся об этом сообщить, когда я вернулась.

– Тебя волнует? Ты мне друг или нянька? Положи альбом на место, нельзя трогать чужие вещи без спроса.

– Волнует. У нас с Риверсом напряженные отношения, – мое последнее замечание он проигнорировал.

– Мы договорились, что меня не касаются ваши отношения.

– Если у вас завяжется всерьез, я не смогу погулять на свадьбе.

– Придешь в облике Фредерики.

– Даже так? Запомню, – Франциско развернул ко мне очередную фотографию. – Какие очаровательные малявки.

Альбом Рене был старым, хотя внешне это невозможно было определить: она всегда бережно относилась к своим вещам; и снимки в нем были старые – новые хранились в электронном виде. На том, который открыл Франциско, находилась пятилетняя Рене в праздничном платье и с блестящей заколкой в коротких волосах, восьмилетняя я и невысокая черноволосая женщина, обнимающая нас обеих за плечи. У нее были аккуратные тонкие пальцы, ассиметричная, но добрая улыбка, крохотные ямочки на щеках и глубокие темно-карие глаза.

– Ты похожа на нее.

– Мне бы позаниматься, Вуд. Ты извини, через неделю первый экзамен, а я хотела к вечеру освободиться.

– Можно придумать, как тебе подсобить на нем.

– Нет. Никакой бессмысленной крови.

– Зануда. Пользовалась бы, пока предлагают, а то мне скоро снова придется с тобой распрощаться на месяц-другой.

– Почему? – встрепенулась я.

– Камень, – вздохнул он и захлопнул фотоальбом. – Знаешь, я ведь тоже маму потерял очень давно. Вам с Рене повезло: у вас есть отец, которым можно гордиться. Некоторым и этого не дано.

В университете перед летней сессией творилась неразбериха, и хотя занятия больше не проводились, слоняющихся по коридорам студентов меньше не стало. Кто-то спешно закрывал долги, кто-то приносил недостающие справки, кто-то просил профессоров о дополнительных часах, кто-то днями напролет торчал в библиотеке, потому что в интернете сведений по профилирующим предметам было недостаточно. Логан с опозданием защитил тяжелую курсовую работу, открывающую ему заветные двери к автоматической удовлетворительной оценке на соответствующем экзамене. Принимая поздравления, он едва не разрыдался и срывающимся голосом пообещал всем, кто помогал ему готовиться, хорошенько проставиться на каникулах.

– Не расслабляйся, завтра нам предстоит новый бой, – воинственно объявила Дэйзи.

– В читальный зал? – не отрываясь от конспекта, поинтересовалась ее сестра.

– Я поеду к Лео, он обещал меня поднатаскать.

– Удачи, – Анна не подняла головы и с наигранным безразличием перелистнула страницу.

Мне вспомнился ее пьяный монолог у озера, и я поежилась. Дэйзи с покровительственным видом потрепала Логана по счастливой макушке – для этого ей пришлось встать на цыпочки. Затем с хитрой улыбкой приблизилась ко мне, чтобы попрощаться.

– Готова?

– Давай без дурацких споров.

– Боишься проиграть?

– Тебе-то? По этому предмету я все контрольные писала лучше.

– Значит, договорились?

– Скачи к своему ученому, без него завалишь, – со смехом я толкнула ее в плечо.

– А ты передавай привет своей лесбийской подружке!

Анна ненадолго отвлеклась от чтения, чтобы одобрительно похихикать над подколками сестры. Лица у них вновь сделались до жуткого одинаковыми – если бы не разная одежда, я бы вмиг запуталась. «Фредерика» у озера произвела неизгладимое впечатление, и теперь близняшки при любом удобном случае мне «ее» припоминали. Припоминали ее мужскую походку и мешковатые вещи, припоминали, как я сразу нацепила майку, словно застеснялась перед ней, и как мы исчезли вдвоем на целых четыре часа.

Франциско же наивно полагал, что никто ничего не заметил. Слишком плохо он разбирался в чуткой женской натуре.

– Не слушай их, – сегодня Логан был готов всех успокаивать и утешать, со всеми делиться частицами своей радости. – Нормальная у тебя подруга, симпатичная, я бы даже номер попросил, но постеснялся. Никто про вас всерьез ничего подобного не думает.

– Спасибо, – я пообещала себе, что обязательно расскажу об этом разговоре Франциско.

Вот он скорчится.

– Ты с нами в библиотеку, Андреа? – Анна подобрала с пола сумку. – Ник уже там.

– Нет, я приверженец теории, что непосредственно перед экзаменом необходимо отдыхать. И так всю неделю зубрила.

Я проскочила по зеленой аллее к проезжей части. Надела черные очки и сразу посмотрела на солнце – водилась за мной такая привычка, будто я хотела удостовериться, что очки «работают».

Машина стояла, как и было обещано, на перекрестке.

– Сдала?

– Завтра. Пока только готовились, – я на полную открыла окно, устроившись рядом с водителем. – На природу бы…

– Лавон рядом. Ты ведь была там.

Я ощутимо вздрогнула. Нари завел мотор и расслабленно глянул в зеркало заднего вида, ничего не замечая.

Когда же это закончится? Сколько времени должно пройти, чтобы иссякли мои подозрения?

– Откуда ты знаешь?

– Что?

– Что я была…

– Ты же сама говорила, что всю жизнь в Далласе. Неужели не съездила бы на одно из самых больших здешних озер?

– Да, конечно.

Какая глупость с моей стороны. И отчего мне почудилось, что он имеет в виду «была недавно»? Да даже если и так, может, он просто услышал, как дядя Джек рассказывал отцу, что видел меня.

Я поерзала на сиденье, в любом положении ощущая себя неудобно.

– Нари, тебе запрещено говорить о своей работе?

– В общем нет, только если о конкретных делах.

– Значит, ты не скажешь мне, чем именно занимаешься в Далласе?

– Тем же, чем и везде. Обеспечиваю безопасность граждан, – беспечно отозвался он.

– Тогда точно можно спать спокойно, – на ветру у меня растрепались волосы, и я собрала их в хвост. Затем чуть прикрыла окно. – Не гони, хорошо?

– Да, мэм. Вчера, кстати, беседовал с твоим отцом. Не по работе.

– И как там он?

– Держится из последних сил.

– В смысле? – заволновалась я. – У вас проблемы?

– Нет. Держится, чтобы не сломать мне нос, – усмехнулся Нари. – Он упоминал, что ты пропадаешь чуть ли не каждый вечер. Считает меня виновником, но мы-то с тобой видимся гораздо реже.

– Скажу ему, чтобы не доставал.

– Не надо. Получится, что я нажаловался.

– Должен же кто-то защищать сотрудников ФБР, пока они защищают граждан, – улыбнулась я.

Время потекло быстро, как бывает всегда, когда тебе нравится все, что происходит вокруг. В одной руке у меня было шоколадное мороженое, в другой – мои тонкие текстильные кеды. Стоя по колено в озере, я смотрела вниз, пытаясь восстановить в памяти момент, когда вода начала уходить из-под ног. Когда передо мной выросла мокрая прозрачная стена, постепенно обратившаяся в человеческий силуэт.

Мы все-таки приехали на Лавон. Я не нашла причин, чтобы выбрать другое направление, однако спустя два часа Нари начали названивать, и теперь он, встревоженный, ходил по берегу. Разговаривал относительно негромко – отца, на его месте, было бы слышно на весь пляж. Я следила за ним краем глаза, сожалея, что голос его тает на полпути, не добираясь до моих ушей, и что ему снова приходится отвлекаться на работу. Нари уделял ей все свое время, свободное и несвободное – он был настоящим трудоголиком и обходил в этом качестве даже Рене.

Я выбралась из воды со стороны, где росла трава, чтобы не испачкаться. Встряхнула по очереди стопы и надела обувь.

– Пойдем. Вызову тебе такси.

– А ты? Что случилось?

Нари даже побледнел – впервые я видела его таким напряженным. И мне сразу сделалось не по себе.

– Мне нужно в город. Срочно.

Наемный автомобиль приехал на редкость быстро: наверное, подвозил отдыхающих к озеру. Поддавшись воцарившейся спешке, я выбросила остатки мороженого в мусорную урну и бегом бросилась к нему. Как тут не запаниковать, когда человек, отвечающий за безопасность граждан, выглядит столь взволнованным?

Нари уже вручал водителю купюры – с запасом, даже чересчур. Напоследок он ненадолго сжал мою руку.

– Ты точно в порядке?

– Конечно. График работы ненормированный, только и всего.

Я в растерянности наблюдала через окно, как он торопится к своей машине. Суетливо садится, хлопает дверью. В животе что-то неприятно щелкнуло – дурное, очень дурное предчувствие.

– Куда едем? Ваш друг не назвал адрес, – вежливо обратился ко мне водитель.

Это был среднестатистический латиноамериканец неопределенного возраста. Немного грустный, как мне показалось. Тем лучше: не станет приставать с болтовней.

– Не назвал, – задумчиво согласилась я. Поколебалась полминуты, скрестила руки на груди и откинулась на спинку. – Едем за ним. Только подальше, чтобы он не видел.

– Простите? – наверняка водитель решил, что ослышался.

– За той серебристой машиной. Быстрее, пожалуйста, скроется ведь.

– Как скажете.

7 глава

– Останавливается, – уведомил меня водитель, хотя я и сама не отрывалась от окна.

– Вы – настоящий гений шпионажа, – каждую минуту нашего полуторачасового путешествия мне казалось, что Нари вот-вот позвонит на мой телефон и спросит, зачем я его преследую. Однако он не заметил. – Должна ли я доплатить?

Мужчина отказался – еще бы, ему и без того дали на поездку до другого штата. Я осторожно выбралась из такси и оглянулась, пытаясь сориентироваться: Бомонт-стрит на указателе, район совсем не знакомый. Много машин позади, непривычная для мегаполиса тишина впереди, и по дороге, по направлению от машин к тишине, бредет, опустив глаза на свои нетвердые ноги, пожилая женщина.

– Туда нельзя, простите, – очень скоро путь ей преградила девушка с короткой стрижкой и в синей униформе сотрудника ФБР.

– Там мой дом.

– Это временная мера. Пожалуйста, ожидайте здесь.

Я обошла обшарпанное кирпичное здание параллельно автомобильной трассе. За ним оказалось еще одно, почти такое же, но уже за невысоким железным забором. Тогда я остановилась в нерешительности. Мне хотелось посмотреть одним глазком, подтвердить или опровергнуть свои догадки, однако быстро и без затруднений это сделать не получилось. Забираться на частную территорию ради пустого любопытства было уже слишком.

Вернувшись к главной дороге, я выглянула из-за угла. Машина Нари осталась позади, его самого не было видно. Улица казалась безлюдной. В настороженной тишине беспокойно заурчал мой живот – я вновь покосилась на ту часть дороги, которую намеревались перекрыть, и все же разглядела в дальнем ее конце знакомый силуэт, который предполагала и боялась обнаружить с самого начала. Рука сразу потянулась к телефону.

– Девушка, что вы здесь делаете!

Совершить звонок я не успела: меня подстерегла-таки сотрудница ФБР с торчащими во все стороны, по-мальчишески короткими волосами. Крепко взяв за запястье, она потащила меня через ряд машин. В рации, прикрепленной к ее поясу, неразборчиво задребезжал мужской голос; я разобрала только обращение: «Мерилин». Однако девушка похоже расслышала все целиком.

– Сейчас, здесь еще гражданские, – откликнулась она, поднеся рацию ко рту. Затем обратилась ко мне. – Прошу извинить за неудобства, район временно оцепляют.

– А в чем дело? – я едва шею не свернула, каждую секунду оборачиваясь назад.

– Угроза террористического акта.

Меня проводили к пожилой женщине, которую я видела ранее. Она стояла, подслеповато щурясь, в полной готовности, словно с минуты на минуту ожидала команды, когда ей, наконец, позволят пройти к ее дому.

– Это как минимум на час, – разочаровала ее короткостриженая сотрудница. – Пожалуйста, не подходите ближе.

Я уже держала телефон у уха. Бесконечно долгие гудки, перерыв. Абонент не отвечает.

– Мери, – снова металлический голос из рации, чуть более четкий. Интонации Нари, или мне попросту захотелось так услышать. – Норман ждет тебя.

– Не могу же я оставить гражданских, вдруг подойдут еще! – откликнулась девушка, отходя от нас на несколько шагов.

– Люди шерифа прикроют. Они подъезжают.

Мерилин в очередной раз попросила нас оставаться на безопасном расстоянии и куда-то убежала. Случайная машина, водитель которой, заметив перегороженную дорогу, громко выругался в открытое окно, принялась неуклюже разворачиваться.

Папа убьет меня.

Оставив старушку задумчиво раскачиваться на месте, я снова покралась в сторону дворов. На этот раз в намерениях моих было преодолеть забор и подойти ближе. Уперевшись ногами в близко располагавшиеся железные прутья, я подтянулась и с легкостью перемахнула на огражденную территорию.

Отсюда Франциско было отлично видно, как и его собеседника – молодого светловолосого мужчину с заостренными оттопыренными ушами. Губы у него были тонкие, сжатые, брови – светлые, будто их и не было вовсе, глаза – отталкивающие, со стальным прищуром; они ссорились, причем довольно громко.

Нашел время! Столько раз разглагольствовал, мол, ФБР никогда его не выследить, и что в итоге?

Я поползла вдоль забора, мечтая с ним слиться. Как ненавязчиво привлечь его внимание и просигнализировать, чтобы он срочно убирался отсюда?

– …закончится тем же, чем и десять лет назад, Габриэль. Мой ответ – нет.

– Да будет так. Кажется, именно ты просил отправить за камнем симбионта? Тогда наслаждайся.

Я с опаской высунула голову. Собеседник Франциско уже не стоял – он парил в воздухе сантиметрах в тридцати над землей. На руках и вокруг шеи у него появились чудовищные темно-серые пятна, будто кожа шелушилась и отмирала, пальцы искривились и вытянулись вместе с ногтями. За спиной прорезались такие же, какие я видела у Франциско, черные крылья, а глаза засветились неестественным алым цветом. Метаморфозы произошли молниеносно, буквально минуту назад он еще выглядел, как обыкновенный человек.

Распластавшись под забором, я крепко держалась за холодные прутья и прокручивала в голове рассказ Франциско о том, что такое трансформация.

– Могу показать.

– Нет, объясни на словах.

– Да мне даже кровью жертвовать не придется! Ладно. Трансформация предполагает полное слияние демона с человеком. Симбионт получает все его способности сразу, но лишь на четверть от их настоящей мощности. То есть, если Манту может одним ударом расплющить машину, я, будучи в его форме, смогу только примять на ней крышу. Если он – абсолютно неуязвим, я – очень хорошо защищен. Это тяжелый процесс для человека, он истощает, поэтому длится трансформация в среднем не больше десяти минут – у каждого свой предел, и зависит он от физического здоровья и установившейся с демоном связи. Если связь крепка, а ты молод, можно и двадцать продержаться, но потом ходить будешь как выжатый лимон. Вещь, в общем, удобная, только приметная слишком: в момент перевоплощения ты приобретаешь некоторые внешние признаки своего демона. Кто шерстью покрывается, кто перьями, кто чернеет, кто краснеет – по-всякому. Когти прорезаются такие, что камень рубить можно. Разумеется, руководство ФБР трансформацию полностью запрещает и наказывает за ее использование в первую очередь.

Существо, к которому некогда обращались по имени Габриэль, издало необычный рокочущий звук: то ли громко вздохнуло, то ли яростно фыркнуло, – и в следующую секунду Франциско кубарем покатился по дороге. У любого нормального человека от такого удара переломались бы все кости, однако он лишь поморщился, с трудом поднимаясь на ноги, и с сожалением посмотрел на свои ободранные джинсы.

Я в ужасе прикрыла рот рукой. И их Нари собрался арестовывать?

– Отдай мне камень, – проревел Габриэль, стремглав подлетев к противнику и сжав когтистой лапой его горло. – Терпение Питера не безгранично, Франциско. Если ты считаешь, что неуязвим за счет его покровительства, ты серьезно ошибаешься.

Еще один сокрушительный удар – на этот раз Франциско врезался прямиком в окно частного павильона, на углу которого, затаившись, сидела я. Стекло разбилось вдребезги, издав характерный оглушительный звук. Теперь Габриэль двигался в мою сторону.

Совсем рядом находилась калитка, закрытая, но еще более низкая, чем забор. Перелезть ее не составило бы мне труда, и я принялась морально готовиться к отчаянному спринту, чтобы выбраться из опасной зоны.

– В пекло его покровительство, – Франциско, весь в пыли, но без единой ссадины на лице, выкатился из здания обратно на улицу и приподнялся на локтях. – Ты окончательно превратился в его тень, Гэб. Мне противно смотреть на тебя.

И чего он только добивался? Его противник, казалось, вот-вот начнет огнем дышать от злости, причем буквально выражаясь. Наверняка ведь демоны могли дышать огнем, как драконы.

Внезапно в плечо Габриэля вонзился толстый инъекционный дротик: сотрудники ФБР все же решили поучаствовать. Стрелявший находился на крыше жилого трехэтажного дома напротив, однако рассмотреть его мне не удалось. Выпустив снаряд, он сразу скрылся.

– Что на этот раз они изобрели против нас? – Габриэль с легкостью вынул дротик, усмехаясь. – Очередное снотворное? От свинца хотя бы был массаж.

Он сжал когтистый кулак, размер которого не уступал размеру моей головы. Сжал и резко выпрямил, и в ту же секунду до меня добрался плотный поток воздуха, будто я оказалась посреди океана в шторм, и меня захлестнула огромная строптивая волна. В ближайших ста метрах полопались оставшиеся целые окна, отовсюду раздавался треск – я отлетела назад и неуклюже упала на спину.

– Отчего ты не трансформируешься, братец? Соблюдаешь закон? – в глазах у меня троилось, но разлеживаться на открытом пространстве было нельзя. Я вновь поползла к заветной калитке. – Выглядишь жалко. Боишься воевать, хоть не мешайся!

Франциско вновь отправился в полет – за его избиением следить было едва ли не страшнее, чем беспомощно барахтаться на линии огня. Как и Габриэль, я не понимала, почему он не сопротивляется. Ведь я точно знала, что он может.

Теперь они оба отвернулись от меня, драка перетекла на противоположную часть улицы, и это был прекрасный шанс. Лишь бы снайперы на крышах, если таковые еще оставались, не приняли меня за симбионта и не открыли огонь. Я перескочила калитку. Черные крылья плавно перемалывали воздух, устрашающе близкие и огромные, а под ними… валялась маленькая открытая коробочка! Вряд ли кто-то подложил ее – она точно выскользнула из кармана Франциско во время очередного удара. Камень, разлученный со своей бархатной подушечкой, лежал рядом, даже чуть ближе ко мне.

Мгновение я соображала.

«… люди его не сохранят. Его отберут у них те, кто жаждет увеличения числа симбионтов…»

Мне совершенно не хотелось проверять, для чего «слеза Преисподней» понадобилась Габриэлю, и не хотелось ждать, когда он соизволит посмотреть в ее сторону. В два огромных шага я подскочила к камню и схватила его. Лишь бы демоны не умели видеть затылком.

Нари узнает, узнает отец – что начнется! Посадят под домашний арест и заставят расписываться на секретных бумагах, что симбионтов я не видела, а на Бомонт-стрит проходила обычная профилактика террористического акта…

Я бежала и думала об этом, а еще самую малость ощущала себя героем. Ведь умыкнула-таки важный артефакт из-под носа врага! Мне почти удалось добраться до укрытия, однако в какой-то момент все тело от головы до пят пронзила страшная боль.

– Нет, Андреа!

Крик донесся словно сквозь рокот водопада. Я не понимала, кому он принадлежит и с какой стороны звучит. Боль подмяла под себя все – попала пуля? Пронзило демоническим когтем? Отчего тогда сводит мышцы на руках и ногах, отчего нет локализованной точки – источника этой боли? Внутрь мне будто залили раскаленное железо, и оно потекло ядовитой палящей струей по глотке, разъедая ее и спускаясь ниже, к органам.

Я упала и взвилась на земле, как подстреленная охотниками косуля.

– Хоть какой-то от тебя толк, – радостный голос. – Если она пришла за тобой, ты самолично пополнил наши ряды, Франциско.

Глаза мои были широко открыты, но я ничего не видела. Туманные фигуры вместо домов, непроницаемая тьма вместо неба; боль в каждом пальце, словно с них по одному отрывали ногти, боль в теле, словно препарировали без наркоза.

Только голос еще принадлежал мне, и я тяжело выдавила:

– Помогите…

Что же это? Агония? Почему сознание не уплывает, нет сил больше терпеть!

– За ним, – снова где-то за водопадом. – Скоро вернется в человеческий облик. Я хочу, чтобы его взяли, слышали, Норман, Мерилин?!

Все закончилось, Габриэль ушел. Скоро здесь будут медики, и они вкатят мне что-нибудь, от чего боль отступит. Я перевернулась на бок, ошибочно полагая, что так будет легче. Огонь внутри перекатился следом, и стало только хуже.

– Андреа, – прозвучало прямо над ухом. Франциско. – Слушай меня. Это скоро закончится, я обещаю. Терпи, просто терпи.

– Ты задержан, Вуд. Немедленно отойди от нее.

– Я знаю, как помочь ей.

– Ее отвезут в больницу.

– Ни в коем случае! Ты еще не понял, что произошло? Ей не нужны ваши врачи. Она оказалась перспективной.

Здравых мыслей в моей голове не осталось и уж тем более не осталось сил, чтобы пытаться вникнуть в их диалог. Изнурительное жжение заставляло бешено извиваться, а каждое движение несло за собой лишь боль; кислорода не хватало, и я жадно глотала воздух, пытаясь дрожащими пальцами порвать или хотя бы растянуть ворот футболки, чтобы дышалось глубже.

– Держи ее руки, иначе она покалечит себя, – распорядился Франциско.

– Лжешь. Она не такая, как ты, – про то, чтобы арестовать его, второй собеседник мгновенно позабыл.

От изумления голос его потерял командные нотки, и я узнала его. Это был Нари.

– Ах да, ты же не участвовал в войне и не видел, как завязывается симбиоз. Тогда смотри внимательнее.

Помогите же мне, хватит болтать! Я умираю! Кто-то накрепко перехватил мои запястья и отвел их от горла. Я сопротивлялась. Нужно срочно облегчить поступление кислорода, снять с шеи неподъемный груз…

– Прекрати, Андреа, – пробурчал Франциско. – Такими темпами ты себя задушишь.

– Скажи, как облегчить ее состояние, и я все сделаю сам.

– Облегчить мало. Нужно помочь ей адаптироваться, первые дни – самые тяжелые.

– Джованни справится с этим.

– Нет, не справится. Она не знает его, она не сможет ему довериться.

– Намекаешь на себя? Ты все равно не покинешь эту улицу без околиозной маски, Франциско. Я тебя не отпущу.

– Ну, пока маски на мне нет. С твоего согласия или без него, я уйду и заберу ее. Прибегну к трансформации, если потребуется.

Наверное, последний аргумент показался Нари убедительным. Я почувствовала, как меня поднимают на руки, и это было сравни переламыванию костей. Нет, пожалуйста, положите на место!