Чистая река

Он уже готов был взорваться, однако сдержался, когда ноги Шармейн крепко обвились вокруг его талии, и она задрожала от накатывающегося волнами наслаждения. С ним что-то произошло – он словно слегка сошел с ума. Не понимал, где находится и с кем. Когда ее тело наконец напряглось, будто струна, он с громким стоном позволил себе кончить. Шармейн тяжело дышала, и по этим звукам он понял, что она полностью удовлетворена.

– Боже мой, – простонала она, когда ее дыхание наконец пришло в норму. – Ты чего так возбудился?

– Хм?

– Джек, ты даже ботинки не снял!

На мгновение он застыл потрясенный, а затем скатился с нее.

«Господи», – пронеслось у него в голове. Нельзя так обращаться с женщиной. Может, сознание у него отключилось, но, по крайней мере, он не думал ни о ком другом, утешал себя Джек. Разум вообще в этом никак не был задействован – это был чистый инстинктивный порыв. Его тело действовало вместо него.

– Мне очень жаль, Шармейн. Ты в порядке?

– Я более чем в порядке! Только, пожалуйста, сними ботинки и обними меня.

Он уже решил было сказать, что ему пора уходить, но не смог так поступить после всего случившегося. Поэтому сел и снял ботинки, а затем избавился от брюк и рубашки, бросив их на пол. По-быстрому сбегав в туалет, он вернулся, обнял ее и прижал к себе. Тяжелое, нежное тело Шармейн мягко прижималось к его собственному. Он ласкал ее, целовал и в конце концов снова занялся с ней любовью – иначе, чем полчаса назад. На этот раз, не теряя самоконтроля, но с не меньшим удовольствием. В час ночи он принялся осматривать пол в поисках своих штанов.

– Я думала, на этот раз ты останешься на ночь, – донеслось до него из-под одеяла.

Натянув штаны, он сел на кровать, чтобы надеть ботинки. Затем повернулся к ней и поцеловал в щеку.

– Я не могу, – объяснил он. – Но зато теперь ты будешь спать без задних ног. – Он улыбнулся, – Считай, что это просто маленькая таблетка снотворного на сон грядущий.

Возвращаясь к Вирджин-Ривер, он не переставал размышлять: «Все кончено. Нужно положить этому конец. Я больше не могу заниматься этим с чистой совестью. Не в то время, когда мое внимание отвлечено кем-то другим».

Глава 4

Джек остановился перед лесным домиком, его пикап был доверху загружен разными припасами. Так продолжалось уже третий день подряд. Когда он подъехал, Шерил вышла из дома на новенькое крыльцо.

– Привет, Шерил! – Он махнул рукой. – Как идут дела? Там уже все готово?

В руках у нее была тряпка.

– Мне понадобится время до конца дня. Тут был настоящий свинарник. Ты и завтра сюда приедешь?

Он и рад был бы. Но вместо этого произнес:

– Нет. Я уже почти закончил. Хочу покрасить сегодня утром крыльцо – ты сможешь выйти потом через черный ход? А то я там еще ступеньки не сделал.

– Я вполне могу и спрыгнуть. Что там у тебя? – Она спустилась по ступенькам вниз.

– Просто кое-какие вещи для дома, – сказал он, выгружая большое удобное кресло для веранды; еще одно такое же лежало в кузове.

– Вау. Ты действительно выложился на все сто, – удивилась Шерил.

– Это надо было сделать.

– Она, наверное, какая-то особенная медсестра.

– Она утверждает, что не останется, но лачугу все равно нужно отремонтировать. Я сказал Хоуп, что позабочусь об этом.

– Не каждый согласится нагрузить себя такими хлопотами. Ты действительно хороший парень, Джек, – заметила она, а затем заглянула в грузовик. Внутри лежал новый двуспальный матрас в большом пластиковом пакете. Помимо этого там оказалась еще куча вещей: большой свернутый коврик для гостиной, сумки из «Таргет»^[21], набитые постельным бельем и полотенцами (новыми, в отличие от серых и истрепавшихся, которые они позаимствовали из бельевого шкафа Хоуп), герань в горшках для крыльца, доски для ступенек черного хода, банки с краской и ящик с новыми кухонными принадлежностями.

– Это намного серьезнее, чем просто ремонт, – удивленно произнесла Шерил. Она заправила сбившуюся прядь волос за ухо. Случайно взглянув на нее, Джек увидел, что в ее грустных глазах плещется тоска. Он тут же быстро отвернулся.

– Зачем останавливаться на полпути? – попытался объяснить он. – Так будет лучше. Когда она уедет, Хоуп, возможно, сдаст домик в аренду дачникам.

– Ага, – недоверчиво произнесла она.

Джек продолжал разгрузку, в то время как Шерил стояла рядом. Он старательно пытался ее игнорировать, даже не пытаясь вести легкую светскую беседу.

Шерил была высокой, дородной девушкой тридцати лет, но выглядела гораздо старше – она с юного возраста много пила. Лицо у нее было багрового оттенка, волосы редкие и безжизненные, глаза покрасневшие, с обвисшими веками. Из-за выпивки талия ее серьезно обросла лишним жиром. Время от времени она трезвела на пару недель или в лучшем случае месяцев, но неизменно возвращалась к бутылке. Она все еще жила со своими родителями, которые с ума сходили от пьянства дочери. Но что им было делать? Что бы они ни пытались предпринять, Шерил всегда умудрялась снова раздобыть порцию выпивки. Джек никогда ее не обслуживал, но каждый раз, при встрече вроде этой, ощущал типичный запашок вкупе с характерно полуприкрытыми глазами. Сегодня она еще неплохо держалась. Должно быть, еще не сильно накидалась.

Пару лет назад произошел неприятный инцидент, через который им обоим пришлось пройти. Однажды ночью она хватила лишнего, отправилась к его жилой пристройке позади бара и принялась посреди ночи колотить в его дверь. Когда он открыл, Шерил бросилась к Джеку на шею, заключив в объятия и изливая признания в своей трагической к нему любви. К сожалению для Шерил, как выяснилось на следующий день, она запомнила все до мельчайших подробностей.

Через несколько дней, застав ее трезвой, он твердо отчеканил:

– Никогда. Никогда больше это не должно повториться. Возьми себя в руки и больше ничего подобного не устраивай. – От этих слов она тогда расплакалась.

Он старался изо всех сил забыть о случившемся и был благодарен ей за то, что она пила дома, а не в его баре. Шерил нравилось пить чистую водку – вероятно, прямо из горла. Или, если получалось достать, «Эверклир» – вот уж действительно крепкое пойло. В большинстве штатов он был запрещен, но владельцы винных магазинов обычно держали небольшой запас под прилавком.

– Я бы хотела стать медсестрой, – медленно произнесла Шерил.

– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы вернуться в школу? – спросил Джек, не отрываясь от работы. Он осторожно подбирал слова, чтобы не произвести впечатления, будто как-то заинтересован в ее судьбе. Вытащив из кузова пикапа ковер, перекинул его через плечо и понес в дом.

– Я не могу себе этого позволить, – бросила Шерил ему в спину.

– Могла бы, если бы у тебя была работа. Тебе нужен город побольше. Попробуй закинуть сеть подальше. Перестань полагаться на случайную подработку.

– Да, я знаю, – вздохнула она, следуя за ним по пятам. – Но мне здесь нравится.

– Неужели? Ты не выглядишь особенно счастливой.

– О, иногда я бываю очень даже счастлива.

– Это хорошо, – коротко бросил Джек. Он кинул свернутый коврик на пол в гостиной. Разложить его можно потом. – Если останется время, ты не могла бы простирнуть новое белье, которое я купил, и спрятать его куда-нибудь? Заправишь кровать, когда я положу туда новый матрас?

– Конечно. Давай я помогу тебе с матрасом.

– Спасибо, – согласился Джек, и они вместе затащили матрас в дом. Прислонил его к стене и стащил старый с кровати. – Выкину на свалку по дороге домой.

– Я слышала, что у Дока в доме сейчас живет новорожденный младенец. Вроде как его туда подкинули.

От этих слов Джек замер. «О черт, – подумал он. – Шерил? Неужели это Шерил?». Сам того не желая, он окинул ее взглядом с головы до ног. Она была крупной, но не выглядела растолстевшей. Правда, жир с талии никуда не делся, и рубашка на ней болталась свободная и мешковатая. Но в тот самый день она здесь занималась уборкой – вряд ли такое было бы ей по силам, правда? Может, дело вовсе не в «смирновском» гриппе. Но как тогда быть с послеродовым кровотечением? Кроме того, у нее ведь должно появиться молоко? И почему она не ощущает себя слабой и уставшей?

– Ага, – наконец выдавил из себя он. – Ты не слышала, кто бы мог это сделать?

– Нет. Это случайно не индейский ребенок? Потому что здесь вокруг есть резервации – женщинам там сейчас живется несладко. Да ты и сам знаешь.

– Он белый.

– Знаешь, когда я закончу с уборкой, то могла бы помочь ухаживать за ним.

– Думаю, что это лишнее, Шерил. Но спасибо. Я передам Доку. – Джек вынес старый матрас и прислонил к кузову пикапа. «Боже, до чего ужасный у него вид», – подумал он. Мэл абсолютно права, эта хижина просто отвратительна. О чем думала Хоуп? Старуха планировала, что внутри приберутся, но неужели она ожидала, что новая медсестра будет спать на этой штуке? Впрочем, иногда Хоуп могла закрывать глаза на подобные детали. Она была просто упрямой старой бабкой.

Запрыгнув в пикап, Джек вытащил мешки с бельем.

– Вот, – сказал он Шерил, – а теперь ступай в дом – мне нужно начинать красить. Я хочу вернуться в бар к обеду.

– Хорошо, – согласилась она, принимая сумки. – Дай мне знать, если понадоблюсь Доку. Хорошо?

– Конечно, Шерил, – ответил Джек. Но про себя подумал: «Никогда. Это будет слишком рискованно».

______

К полудню Джек вернулся в бар, поэтому у него оказалось достаточно времени, чтобы провести инвентаризацию барных запасов, прежде чем люди начнут собираться к ужину. Бар был пуст, как часто бывало в это время суток. Проповедник сидел в подсобке, намереваясь приступить к обеду, а Рики должен был появиться лишь через час.

В бар вошел какой-то мужчина. По виду явно не рыбак; одет он был в джинсы и коричневую футболку с джинсовой жилеткой, на голове красовалась бейсболка, из-под которой виднелись длинные волосы. Комплекция его внушала уважение, а лицо заросло недельной щетиной. Он сел возле стойки через несколько стульев от того места, где стоял Джек со своим блокнотом и инвентарными записями, – недвусмысленно намекая, что на беседу не настроен.

Джек подошел к посетителю поближе.

– Здравствуйте. Проезжали мимо? – спросил он, махнув перед гостем салфеткой.

– Хм, – буркнул мужчина, – как насчет пива и рюмашки? «Хайнекен» и «Бим».

– Легко, – коротко ответил Джек, тут же выставив все на стол. Мужчина сразу выпил порцию виски, а затем поднял кружку с пивом, не поднимая глаз на Джека.

«Хорошо, обойдемся без разговоров, – подумал Джек. – У меня есть чем заняться». Решив так, он вернулся к подсчету бутылок.

Прошло около десяти минут, когда он услышал:

– Эй, дружище. Повтори, а?

– Готово, – произнес Джек, подавая мужчине новую порцию выпивки.

Снова воцарилось молчание. На этот раз гость потратил на свое пиво чуть больше времени, и этого Джеку хватило, чтобы проверить большую часть своих запасов. Когда он стоял, склонившись над барной стойкой, на него упала тень, он поднял голову и увидел по ту сторону незнакомца, готового рассчитаться.

Джек выпрямился, когда мужчина полез в карман. И заметил, как из-под рукава его рубашки показалась татуировка – легко узнаваемые лапы бульдога, «Дьявольского пса». Джек стоял достаточно близко, чтобы это заметить – у мужчины совершенно точно была набита татуировка морской пехоты США. Однако затем тот достал толстую пачку банкнот, вытащил оттуда сотенную купюру и спросил:

– Можешь разменять?

Джеку не хотелось даже прикасаться к купюре – он отчетливо ощутил потянувшийся к нему скунсовый запах зеленой конопли. Этот тип только что собрал урожай и, судя по вонючей купюре, сделал на этом деньги. Джек мог ее разменять, но не хотел афишировать, сколько наличных держит в кассе, а больше всего не хотел, чтобы эти грязные деньги остались у него в баре. В этих краях было много таких «садоводов», некоторые из которых имели рецепты для легального выращивания травки, осознавая ее медицинские преимущества. Были и те, кто считал марихуану обычным растением вроде кукурузы. Сельское хозяйство. Всего лишь способ подзаработать. И хватало тех, кто торговал наркотиками, потому что они приносили большую прибыль. Эту часть страны часто называли «Изумрудным треугольником» из-за трех округов, наиболее прославившихся торговлей каннабисом. Тут моталось множество хороших, новеньких пикапов грузоподъемностью в полтонны, за рулем которых сидели водители, получающие зарплату на уровне помощника официанта.

Некоторые городки в здешних краях обслуживали этих «садоводов», продавая необходимые нелегальным производителям материалы – ирригационные трубки, лампы для выращивания растений, маскировочный брезент, пластиковую пленку, разнообразные ножницы для сбора урожая и обрезки. Весы, генераторы, квадроциклы для езды по бездорожью, чтобы добраться до своих укромных уголков в лесу. Хватало и торговцев, которые вывешивали в окнах таблички с надписью: «КППМ здесь не обслуживают». КППМ расшифровывалось как «Кампания против посадки марихуаны» – операция, которую совместно запустили департамент шерифа округа и власти штата Калифорния. Клер-Ривер был из тех городков, которые не поддерживали КППМ и не возражали против денег «садоводов», которые лились потоком. Хотя Шармейн не одобряла незаконное выращивание конопли, Бутч бы, например, не отказался от пованивающей купюры.

Но Вирджин-Ривер не принадлежал к числу подобных городков.

«Садоводы» обычно держались в тени и не доставляли особых проблем, не желая, чтобы их лишний раз трогали. Иногда между ними возникали территориальные конфликты, не говоря уже о заминированных посадках, которые могли навредить ни в чем не повинному гражданину. Случались преступления, связанные с наркотиками, от краж со взломом и грабежей до убийств. Недавно было найдено тело партнера одного из «садоводов», похороненного в лесу недалеко от Гарбервилля; он пропал без вести более двух лет назад, а сам «садовод» все это время находился под подозрением. В Вирджин-Ривер нельзя было отыскать ничего, что может пригодиться для выращивания незаконных культур, что позволяло держать этих деятелей подальше. Если в городе и действовали «садоводы», то работали они под глубочайшим покровом секретности. Вирджин-Ривер отторгала подобных типов. Но все же этот парень был не первым, кто сюда заявлялся.

– Вот что я тебе скажу, – обратился Джек к мужчине, долго и серьезно его рассматривая. – На этот раз угощение – за счет заведения.

– Спасибо, – бросил тот, вкладывая банкноту обратно на пачку и засовывая ее в карман. Затем повернулся, чтобы уйти.

– И знаешь еще что, приятель? – крикнул Джек, когда мужчина уже подошел к двери, чтобы уйти. Он повернулся, и Джек продолжил: – Заместитель шерифа и парни из Калифорнийского дорожного патруля тоже частенько бесплатно едят.

Плечи мужчины приподнялись, он тихо рассмеялся. Что ж, его предупредили. Дотронувшись на прощание до козырька бейсболки, он вышел.

Джек прошел через зал и выглянул в окно, успев увидеть, как мужчина садится в новенький турбованный «Рендж Ровер» черного цвета с большими высокими колесами, тонированными стеклами и прожекторами на крыше. Такая модель может стоить под сотню тысяч зеленых. Этот парень явно не из любителей. Он постарался запомнить номерной знак.

Когда Джек вошел на кухню, Проповедник раскатывал тесто для пирога.

– Я только что обслужил парня, который пытался расплатиться за напитки пачкой вонючих «бенов» толщиной с мой кулак, – сказал ему Джек.

– Вот дерьмо.

– Он водит новенький «Рендж Ровер», заряженный, с высокой посадкой и дополнительной подсветкой. Какой-то крутой тип.

– Думаешь, он растит травку где-то здесь, в городе?

– Понятия не имею, – сказал Джек. – Нам лучше обратить на это внимание. Я расскажу об этом, когда в следующий раз к нам заедет помощник шерифа. Впрочем, нет ничего незаконного в деньгах с запашком или во владении здоровенным внедорожником.

– Если у него куча денег, он явно ворочает серьезными делами, – веско произнес Проповедник.

– У него татуировка бульдога на правой руке.

Проповедник нахмурился.

– Ты вроде как ненавидишь, когда наши братья ступают на эту дорожку.

– Да уж, что есть, то есть. Может, он ведет свой бизнес не в здешних краях. Он мог просто осматривать город, прикидывая, хорошее ли это место, чтобы тут обустроиться. Думаю, я дал ему ясно понять, что это не так. Сказал, что парни из полиции обслуживаются здесь бесплатно.

Проповедник улыбнулся.

– Тогда мы действительно должны им это предложить, – сказал он.

– Как насчет того, чтобы для начала просто дать скидку? Мы ведь не хотим двинуться от наплыва желающих.

______

Мэл позвонила по телефону своей сестре Джоуи.

– О господи, Мэл! Ты меня до смерти напугала! Где ты была? Почему не позвонила раньше?

– Я в Вирджин-Ривер, у меня тут нет телефона, сотовый тоже не работает. И еще я была очень занята.

– Я уже собиралась вызывать Национальную гвардию!

– Да? Ну, тогда не беспокойся. Они никогда не смогут найти это место.

– С тобой все в порядке?

– Ну… Это, наверное, принесет тебе толику извращенной радости, – ухмыльнулась Мэл. – Ты была права. Я не должна была этого делать. Я сошла с ума. Впрочем, как обычно.

– Там так ужасно?

– Началось все определенно ужасно: бесплатное жилье оказалось полуобвалившейся лачугой, а доктор – мерзким стариком, который упирается, отказываясь от любой помощи в работе. Я уже выезжала из города, когда, ты не поверишь, выяснилось, что кто-то подкинул на крыльцо доктора новорожденного младенца. Но сейчас стало получше. Я останусь здесь еще как минимум на несколько дней, чтобы помочь с ребенком. Старый доктор не просыпается, даже когда она вопит посреди ночи от голода. О, Джоуи, по первому впечатлению мне показалось, что это худший кандидат на должность городского врача из всех, кого я когда-либо встречала! Противный, как змея, и грубый, как свинья. К счастью, работа с медицинской братией Лос-Анджелеса, особенно с самодовольными хирургами, подготовила меня к общению с такими типами.

– Хорошо, это было твое первое впечатление. А что, потом оно изменилось?

– Он оказался сговорчивым. Поскольку мое жилье оказалось непригодным для проживания, я сейчас живу в гостевой комнате у него дома. На самом деле это единственная больничная палата в городе. Дом хороший – чистый и удобный. Но в любой момент может возникнуть маленькое неудобство: девушка, попросившая меня помочь с ее первыми родами, будет рожать здесь – в той самой спальне, которую я сейчас делю с брошенным ребенком. Только представь себе: послеродовая пациентка в детской комнате.

– А где ты будешь спать?

– Я, наверное, приткнусь в углу и буду спать стоя. Но это только в том случае, если она родит на следующей неделе, пока я еще буду здесь. Наверняка скоро найдется семья, чтобы удочерить эту малышку. Хотя я не против помочь принять роды. Поспособствовать рождению ребенка в семье со счастливыми, любящими и здоровыми родителями…

– Тебе не обязательно оставаться там из-за этого, – твердо сказала Джоуи. – У них ведь есть собственный врач.

– Я знаю, но она так молода. И еще она очень обрадовалась, узнав, что здесь появилась женщина-врач, которая сможет ей помочь вместо этого злобного старикашки.

– Мэл, я хочу, чтобы ты, не мешкая, села в машину и поехала к нам. Приезжай. Мы здесь сможем о тебе позаботиться.

– Обо мне вовсе не нужно заботиться, – рассмеялась Мэл. – Мне поможет работа. Я хочу работать. Чтобы можно было часами чем-то заниматься, не возвращаясь мыслями к Марку.

– Как ты с этим справляешься?

– Это другое, – глубоко вздохнула Мэл. – Здесь никто ничего не знает, поэтому я не натыкаюсь повсюду на печальные, сочувственные взгляды. И поскольку я их не ощущаю, то и таких частых срывов у меня сейчас тоже нет. По крайней мере, не на людях.

– О, Мэл, хотела бы я как-нибудь тебя утешить…

– Джоуи, я должна привыкнуть жить с этим горем, другого выхода нет. И еще мне нужно смириться с тем фактом, что, возможно, я этого никогда не забуду.

– Надеюсь, это неправда, Мэл. Я знакома с несколькими вдовами. И знаю среди них тех, кто повторно вышел замуж и живет теперь счастливо.

– Так, хватит об этом, – отрезала Мэл. Затем она рассказала Джоуи о том, что узнала о городе, обо всех тех людях, которые заходили в дом Дока, чтобы взглянуть на нее, о Джеке и Проповеднике. И о том, как много здесь в небесах звезд. Какие тут горы; и воздух, такой чистый и свежий, что поначалу даже с трудом дышится. О людях, которые приходили на прием к врачу с подарками и тоннами еды, бо́льшая часть которой потом переправлялась через улицу прямо в бар, где Проповедник использовал ее в своих кулинарных шедеврах; о том, как Джек категорически отказался брать деньги с Дока и Мэл за еду или напитки. Любой человек, который заботился о городе, получил в его баре бесплатный абонемент на питание.

– Но все-таки здесь глубокая провинция. Док позвонил в окружное агентство социальной службы, и, насколько я понимаю, нас внесли в список ожидания – еще неизвестно, когда они смогут подыскать приемную семью. Честно говоря, я не понимаю, как старый доктор справлялся с делами все эти годы безо всякой помощи.

– А люди там хорошие? – спросила Джоуи. – Ну, кроме доктора?

– Те, что мне попадались – очень. Но главная причина, по которой я тебе позвонила, – помимо того, чтобы успокоить и сообщить, что я в безопасности, – в том, что я разговариваю по телефону старого доктора. Сотовый здесь вообще не работает. Я дам тебе его номер.

– Что ж, – произнесла Джоуи, – по крайней мере, судя по голосу, с тобой все в порядке. На самом деле я давно уже не слышала у тебя в голосе столько радости.

– Как я уже сказала, тут есть пациенты. Проблем тоже хватает. Я слегка переволновалась. В первый же день меня оставили одну с младенцем и ключом от аптечного шкафа, велев принимать всех посетителей, которые зайдут в гости. Никакого предварительного инструктажа, ничего. Пришло около тридцати человек – просто с дружеским визитом, чтобы поздороваться. Именно это ты слышишь в моем голосе. Адреналин.

– Снова этот адреналин. Ты же обещала, что с тебя хватит.

Мэл рассмеялась.

– Это совершенно другая его разновидность.

– Хорошо, когда ты закончишь там все дела, то приедешь в Колорадо-Спрингс?

– Других вариантов у меня нет, – вздохнула Мэл.

– И когда же?

– Точно сказать не могу. Надеюсь, через несколько дней. Ну, может, через пару недель. Но я позвоню тебе и сообщу, когда буду выезжать. Хорошо?

– Хорошо. Но ты действительно словно… воспряла духом.

– Здесь полностью отсутствуют блага цивилизации. Какая-то женщина из местных держит парикмахерский салон в своем гараже, и все, – сменила тему Мэл.

– Боже мой, – ухмыльнулась Джоуи. – Лучше сделай обертывание для волос, чтобы совсем не испортить их.

– Ага, именно об этом я и думала.

______

Наступила среда, день приема, и Мэл вновь ухаживала за новорожденной девочкой, параллельно осмотрев несколько пациентов с незначительными жалобами. Одна вывихнутая лодыжка, сильная простуда, еще один предродовой осмотр, проверка здоровья ребенка и прививка. Была и парочка более серьезных пациентов. Она зашила рану на голове десятилетнего мальчугана, на что Док благосклонно сказал: «Неплохо». Он в этот день дважды выезжал на дом. Они подменяли друг друга возле малышки: один оставался рядом с ней в качестве няни, пока второй переходил через улицу к Джеку, чтобы поесть. Люди в баре и те, кто заходил в кабинет врача, были милыми и дружелюбными. «Но это все временно, – осторожно напомнила она себе. – Док на самом деле не нуждается в помощи».

Мэл заказала еще одну партию подгузников у Конни в магазине на углу. Магазинчик размерами был не больше мини-маркета; Мэл узнала, что местные жители обычно ездят в ближайший крупный город за продуктами и кормом для животных, посещая магазин только для каких-нибудь срочных покупок. Иногда туда забредали охотники или рыбаки, которые искали что-то им необходимое. Там было всего понемногу – от бутилированной воды до носков. Но каждого товара всего по несколько штук.

– Я слышала, что за младенцем еще никто не пришел, – сокрушалась Конни. – Не представляю, что кто-то в округе мог родить ребенка и бросить его.

– А разве вы можете представить, что кто-то будет рожать безо всякой медпомощи? Тем более когда в городе есть доктор?

Конни, милая женщина лет пятидесяти, неуверенно пожала плечами.

– Женщины все время рожают детей дома, но обычно при этом присутствует Док. У нас тут есть несколько семей в лесу, которые живут особняком и вообще никому не показываются. – Наклонившись ближе, она прошептала: – Это странные люди. Но я прожила здесь всю свою жизнь и никогда не слышала, чтобы они бросали своих детей.

– Как долго, по вашему мнению, придется ждать, пока соцслужбы зашевелятся?

Конни рассмеялась.

– Понятия не имею. Столкнувшись с проблемой, обычно мы налегаем на нее всем миром. Мы не особо рассчитываем на помощь со стороны.

– Хорошо, тогда вопрос попроще: когда вы получите новую партию одноразовых подгузников?

– Рон пополняет запасы раз в неделю, он сделает это завтра утром. Так что к завтрашнему дню все будет в наличии.

В магазин зашла девочка-подросток с сумкой, набитой книгами, – должно быть, только что сошла со школьного автобуса.

– Ах, моя милая Лиззи, – сказала Конни. – Мэл, это моя племянница Лиз. Она только что приехала и собирается пожить со мной ненадолго.

– Привет, как дела? – вежливо осведомилась Мэл.

– Привет, – ответила Лиз, улыбаясь. Ее густые и длинные каштановые волосы были высоко зачесаны, соблазнительно ниспадая на плечи; на лице под красивым изгибом бровей сияли ярко-голубые глаза, подчеркнутые густыми тенями, и блестящие губы, полные и пухлые. «Маленькая сексапильная принцесса, – подумала Мэл, оценив короткую джинсовую юбку, кожаные сапоги до колен на высоких каблуках и короткий свитерок, обтягивающий полную грудь. – Ага, еще и пирсинг в пупке».

– Хочешь, чтобы я тебе немного помогла? – спросила Лиз у Конни.

– Нет, дорогая. Иди в подсобку и приступай к домашнему заданию. Как прошел твой первый день здесь?

– Вроде неплохо, – пожала плечами девушка. – Приятно познакомиться, – бросила она, исчезая в подсобном помещении магазина.

– Она красотка, – не удержалась Мэл.

Конни слегка нахмурилась.

– Ей всего четырнадцать лет.

Глаза Мэл расширились от удивления, когда она мысленно повторила эти слова. Четырнадцать?!

– Вау, – единственное, что она смогла из себя выдавить. Девушка выглядела лет на шестнадцать или даже семнадцать. Она могла бы сойти и за восемнадцатилетнюю.

– Да. Вот почему она здесь. Ее мать, моя сестра, старается держать дочь на коротком поводке. Она ни в чем не знает меры. Но так было в Эврике. А здесь не так много мест, где можно побезумствовать, – улыбнулась Конни. – Если бы я могла заставить ее поменьше светить голым телом, то чувствовала бы себя намного лучше.

– Да уж, понимаю, – рассмеялась Мэл. – Да пребудет с вами сила.

«Но я бы лучше задумалась о контрацептивах», – мысленно усмехнулась она.

______

Когда Мэл забегала в бар перекусить, если там не оказывалось никого из ее новых знакомых вроде Конни с ее лучшей подругой Джой, Рона или Хоуп, она занимала место за барной стойкой и во время трапезы болтала с Джеком. Иногда он присоединялся к ней, и тогда они перекусывали вместе. Во время этих бесед она узнала больше о городе, о туристах, которые приезжали сюда летом, чтобы жить в кемпингах или ходить в походы, об охотниках и рыбаках, наведывавшихся, когда открывался сезон – река Вирджин отлично подходила для рыбалки нахлыстом; услышав об этом, Мэл не удержалась от смеха. А еще здесь можно было заниматься каякингом, что тоже показалось ей забавным.

Рики познакомил ее со своей бабушкой, которая изредка приходила в бар ужинать. Лиди Саддер было уже за семьдесят, она с трудом передвигалась из-за одолевающего ее артрита.

– У вас очень хороший внук, – сказала ей как-то Мэл. – Вы живете вдвоем?

– Да, – ответила старушка. – Я потеряла сына и невестку в аварии, когда он был совсем маленьким. Я бы сильно беспокоилась за него, если бы не Джек. Он присматривает за Рики с тех самых пор, как приехал в город. Он тут о многих заботится.

– Да, я это в нем замечаю, – призналась Мэл.

Мартовское солнце согрело землю, и повсюду стали набухать бутоны цветов. Мэл посетила мимолетная мысль, что было бы чудесно увидеть эти края в полном цвету – но она тут же напомнила себе, что это невозможно. Малышка Хлоя чувствовала себя прекрасно, и уже несколько женщин из города заглядывали к доктору, чтобы предложить свои услуги в качестве няни.

Мэл осознала, что пробыла здесь уже больше недели, хотя, казалось, прошли считаные минуты. Конечно, если спать не больше четырех часов подряд, время будет лететь словно поезд. Она обнаружила, что жить под одной крышей с Доком Маллинзом проще, чем казалось. Он мог вести себя, как старый сварливый козел, но она с таким же успехом ему парировала – и это как будто даже доставляло ей удовольствие.

Однажды, когда ребенок мирно спал и их не одолевали ни пациенты, ни звонки, Док достал откуда-то колоду карт. Тасуя их, он произнес:

– Так. Давай посмотрим, что тут у нас есть. – Сев за кухонный стол, он раздал карты и объявил: – Джин.

– Все, что я знаю о джине, – только то, что вы смешиваете его с тоником, – откликнулась Мэл.

– Хорошо. Мы будем играть на деньги, – ухмыльнулся он.

Она села за стол.

– Вы собираетесь на мне нажиться, – пошутила Мэл.

– О да, – подтвердил старик. А затем улыбнулся, что случалось с ним крайне редко, и принялся учить ее правилам игры.

– По пенни за каждое очко, – предложил он ей. И уже через час Мэл хохотала, побеждая раз за разом, а лицо Дока с каждой минутой принимало все более кислое выражение, отчего смех одолевал ее еще сильнее.

– Давайте, – сказала она, раздавая карты. – Посмотрим, что у вас есть.

В этот момент они услышали, как кто-то входит в парадную дверь, поэтому Мэл решила прерваться.

– Подождите, я посмотрю, кто это. – Затем она ободряюще похлопала его по руке. – Дам вам время сложить колоду.

В проеме входной двери возвышался мужчина с длинной седеющей бородой. Он был одет в грязный комбинезон, изношенные штанины которого опускались на заляпанные грязью ботинки. Манжеты и воротник его рубашки тоже казались потрепанными, как будто он давно уже не вылезал из этой одежды. Мужчина не стал входить в дом, вероятно, чтобы не наследить своими грязными подошвами, поэтому остался стоять в дверях, крутя в руках весьма потасканного вида фетровую шляпу.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила она его.

– Док здесь?

– Да, конечно. Позвольте, я сейчас его позову.

Она пригласила Дока в холл, а сама, пока он болтал с мужчиной, проверила, как себя чувствует Хлоя. Когда Док наконец вернулся на кухню, выражение его лица было крайне настораживающим.