Покой
Я ухожу, чтоб не вернуться.
Покинуть здешние края,
Но дом, где хочется проснуться
Найти судьбой мне не дано.
И вздрогнет вишня над могилой
Пусть вечной жаждой для меня,
И стану счастлив в новом мире,
Дар покоя обретя.
Глава 7
Окровавленный клинок
Самурай неторопливо шёл по тёмной улице. Фонари освещали дорогу. Светлые дома располагались вдоль пути, навевая приятный уют. Ничто не могло омрачить приятный вечер. Он слышал лишь стук своих сандалий, что эхом отбивался от стен, но воинское чутьё вдруг лишило его покоя. Он обернулся, вглядываясь на пустую дорогу. Свет мерк, мелькая в колыхающихся огнях. Слабое шушуканье послышалось за его спиной, но стоило ему обернуться, как фонарь погас прямо перед его глазами. Дрожащее шушуканье усиливалось, плавно перерастая в хриплое хихиканье. Самурай вертел головой, пытаясь опознать задиристого шутника, но замечал лишь свою тусклую тень.
– Выходи, пока я не разозлился, – буркнул самурай.
Смущающий хохот продолжился, эхом проносясь по улице. Стук сандалий послышался вновь, но самурай стоял неподвижно, стараясь вглядеться в смуглую тень за углом. Он схватился за рукоятку катаны, настороженно наблюдая. Перед ним предстала бабка. Белый броский макияж, красные, накрашенные губы, натянутые в безумной улыбке, ярко-жёлтое кимоно, слепящее ярче фонарей. Она хихикала, невинно прикрывая губы ладонью, и сморщенные глаза были направлены на воина, что, разглядев пожилую женщину, слегка расслабился, выпрямив спину.
– Иди своей дорогой старуха, пока не нарвалась на беду, – предупредил её самурай.
Он развернулся и двинул дальше по тропе, но вновь услышал дикий хохот, что вызывал раздражающий скрежет в ушах. Воин оскалил зубы и резко обернулся, решив прервать наглый смешок, но дорога оказалась пуста. Смех вновь кружил вокруг него, выползая из разных мест, медленно превращаясь в настоящее безумие. Самурай ускорил шаг в попытке оторваться от преследующего хохота, но голос и не думал отступать, словно следуя по пятам. Он обернулся вновь. Старуха с натянутыми губами продолжала сводить с ума взбешённого воина. Она смеялась с дикой улыбкой на лице, медленно подходя ближе.
– Не подходи! – завопил самурай, сжав катану с такой силой, что та заскрипела у него в ладони. – Предупреждаю!
Старуха и не думала останавливаться. Хохот усиливался, бил по ушам и отбивался в голове воина, словно звонящий колокол. Самурай протяжно закричал, будто пытаясь перебить оглушающий звон в своей голове, и, обнажив катану, резким взмахом отрубил старухе голову. Смех умолк. Голова покатилась по окровавленной тропе. Тишина окатила воина шипящим спокойствием, но лишь на мгновение. Отрубленная голова вдруг открыла глаза и улыбнулась вновь всё той же безумной улыбкой, натянутой до самых ушей. Раздался дикий хохот. Старуха смеялась пуще прежнего, всё громче и яростнее впиваясь в голову самурая. Он в ужасе попятился назад, едва не упав лицом о каменные плиты, и со всех ног бросился бежать к своей деревне. Он вылетел из деревянных сандалий, босиком мечась из стороны в сторону по прямой дороге, но едкий хохот преследовал его, словно летящий дух, разносясь со всех сторон. Он пронёсся мимо удивлённо обернувшихся на него людей и, резво заскочив в дом, захлопнул за собой дверь. Раздавшийся грохот двери прервал сводящий с ума хохот. Самурай дышал глубоко, нервно, пытаясь забыться, затеряться от шипящей тишины, что буйствовала в его голове, заставляя плавно опускаться к полу. Он раздражённо рвал на себе волосы, вглядываясь в пустоту. Резкий стук в дверь отвлёк его. Самурай дёрнулся, внимательно навострив уши.
– Эй, Сен! – послышался мужской голос за дверью, – открывай.
Воин медленно поднялся, выпрямив сползающий халат, и слегка приоткрыл дверь. В дом вошёл юноша с собранным на затылке хвостом и в длинном сером кимоно. Он любопытно осмотрелся, застыв с детской улыбкой.
– Что это было? Ты пробежал по улице, словно испугался чего-то. Не думал, что непобедимый Сен чего-то боится.
– Это была кэракэра-онна, – с трудом ответил самурай.
– Опять? Сильно же ты насолил мёртвым, раз они так жаждут свести тебя с ума.
– Я не знаю, что делать, с таким я сталкиваюсь впервые. Сражаться с людьми куда проще, чем с духами.
Юноша сменился в лице, на мгновение опустив задумчивые глаза. Его тревожная гримаса вызывала смущение. Он напряжённо глядел на самурая, предупредительно наставляя палец.
– Следи за тем, чтобы эта напасть не пришла к нам в деревню, – уверенно произнёс юноша. – Иначе наш дом погрязнет в безумии.
Сен покивал, протирая глаза от навалившейся усталости. Он приоткрыл дверь и махнул рукой, как бы выпроваживая гостя из своего дома. Добродушная улыбка вновь засияла на лице юноши. Он почтительно поклонился и медленно вышел из дома. Самурай глубоко вздохнул, едва прикрыв за ним дверь. Усталость валила с ног. Сен шатался по длинному коридору, опираясь ладонью о стены, пока облегчённо не упал на стул. Лунный свет отражался в проблесках окна. Вокруг кружила тишина, был слышен лишь скрип стула, что покачивался по случайному велению тела. Сон захватывал, медленно вводя в пульсирующую темноту. Перед его глазами начали плыть смуглые пятна, что плавно преобразились в разноцветные лепестки. Они пританцовывали в колоритном вальсе, меняясь и смешиваясь в единый цветок ириса, что вращался перед глазами. Цветок начинал вращаться всё быстрее. Лепестки размывались в хаотичном порыве. Головокружение вызывало мучительную тошноту. Пот стекал по холодным щекам. Сен открыл глаза, медленно, словно не желая видеть реальность вновь. Страх парализовал его. Он вглядывался в мелькающие блики окна, что дрожали странными очертаниями. Из-под окна показались два зелёных глаза, улыбчивые и страстные. За ними ещё пара таких же, только сиреневых. Их безумные улыбки выглядывающие, словно в страшном сне, внушали непреодолимый ужас. Сен задыхался, видя мелькающие лица, что уверенно сводили его с ума. Он поднялся, переборов удушающий страх, и, широко шагая, двинулся по коридору дома. Он хотел убежать, хотел избавиться от нависшего безумия, но не мог, ноги нагло тянули в сторону и порой не позволяли сделать и шага, словно увязая в холодном полу. Сен проносился мимо комнат, казалось, одних и тех же, видел, как всё новые лица мелькают за углом и надеялся, что это всего лишь тёмные блики, что играют с его воображением. Томные голоса расходились вдоль стен, застывая в памяти колющими очертаниями. Он упал на пол, оперевшись о стену, не в состоянии больше подняться. Разум подвёл его, рассудок пошатнулся. Он глазел в пустоту, видя лишь вечный сон. Его глаза застыли, взгляд устремился в никуда. В дверь постучали. Часто. Быстро. Громко.
– Эй, Сен! – закричал юноша, буквально вламываясь в запертые двери: – Сен, открывай сейчас же!
Юноша дёргал за деревянную ручку, но дверь не трогалась с места. Он отошёл на шаг назад, уперевшись ногой о стену и со всей силы, резко дёрнул дверь на себя. Тонкий замок треснул, издав скрипучий треск. Юноша раздвинул дверь, почти выломав её основание.
– Сен! – вновь завопил он: – Они пришли, Сен.
Юноша уверенно продвигался по длинному коридору. Качающийся стул пустел. Окна раскрыты нараспашку. Тусклый огонь колыхался в фонарях. Юноша притормозил, завидев, как Сен сидит у стены, словно застывшая статуя.
– Сен, – прошептал он, толкнув самурая за плечо.
Сен продолжал холодно глазеть в пустую точку. Его разум словно покинул ещё живое тело. Юноша покачал головой, глубоко выдохнув и собравшись с наседающими вокруг мыслями. Лунный свет всё ещё мелькал в открытых окнах, но он игнорировал их, даже не смотря в их сторону. В деревне послышался крик. Оглушающий женский визг пронёсся по пустым стенам. Юноша выпрямил спину и выбежал из дома. Его глаза окатил хаос, в котором трудно было уловить хоть что-то в молниеносно сверкающей обстановке. Жители метались из стороны в сторону. Одни старались безуспешно убежать прочь, другие безумно хватались за головы, забиваясь в самых дальних углах. Крик и паника охватили всю деревню и были слышны до самых дальних, отвесных холмов. Юноша закрыл глаза, едва заслышав ехидный хохот. С его губ начали вылетать звуки, похожие на бессвязные слова. Он сжал пальцы и всячески отвлекал себя от происходящего, мысленно уходя прочь из этого места. У него это получалось, приставучий смех утихал, а пугающие образы исчезали перед его глазами.
Женский вопль послышался вновь. Молодая девушка билась в углу, чуть ли не сдирая кожу с заплаканных глаз. Она видела духа, что улыбался, растягивая щёки до самых ушей, с гадко морщинистым, но молодым лицом. Дух пританцовывал рядом с ней, хихикая до опьяняющего безумия. Его смех, словно иглы, впивался в голову уверенно теряющей рассудок девушки. Дух вдруг замер, медленно обернувшись, но не сбавляя безумной улыбки. Он вновь набрался воздуха и захотел продолжить отупляющий смех, но резкость и хладнокровие прервали его, едва он успел издать и писк.
– Нет, – уверенно прервала Икеда, подняв вверх ладонь.
Она стояла неподвижно, пряча глаза за плотной амигасой. Ни страха, ни эмоций, ни паники, лишь холодные действия. Дух дёрнулся и, словно рассыпавшись на сверкающий снег, испарился унесённый ветром. Девушка напуганно огляделась, прижав колени к груди. Икеда подняла глаза и медленно подошла ближе, не отводя взгляда от девушки. Суровый, но в то же время воинствующе-привлекательный образ охотницы вдохновлял юную девушку подняться на ноги.
– Не позволяй им залезть к тебе в голову, иначе потеряешь рассудок и саму себя, – посоветовала Икеда.
Девушка кивнула. Воительница продолжила идти по обезумевшей деревне, игнорируя десятки душ, что цеплялись к ней, но не чувствуя никаких эмоций, тут же исчезали в пустоте. Безумие утихало. Юноша заметил Икеду, едва бросив на неё изумлённый взгляд. Она выделялась на фоне творящегося безрассудства. Хладнокровная. Суровая. Воинственная. Пугающая фигура, что беспрепятственно, уверенно проходила мимо бушующих духов и мастерски изгоняла одного за другим одним лишь своим мелькающим за стальными концами шляпы взглядом. Юноша побежал в её сторону, придерживая свисающие края кимоно.
– Госпожа, – поклонился он, – Вы, должно быть, охотница на духов. Уж больно похожи.
Икеда подняла глаза, медленно, плавно, словно незаметно осмотрев юношу с ног до головы.
– Мосина Икеда. Ловчая, – представилась воительница.
Юноша дружелюбно улыбнулся. Казалось, что происходящий вокруг них беспорядок нисколько их не беспокоил. Они игнорировали и души, что безуспешно пытались залезть в их головы, и медленно сходящих с ума жителей, которые забивались порой в самые дальние места. Вдруг улыбка с лица юноши сошла, в один миг превратившись в выражение глубокого старца.
– Сколько? – невозмутимо спросил он.
– Тридцать мон, – не раздумывая ответила Икеда.
Юноша кивнул, не опуская следящих глаз.
– Пойдём. Я знаю того, кто может помочь. Правда, он… – парень запнулся, задумчиво опустив голову.
– Я знаю. Пойдём, – понимающе поторопила ловчая.
Юноша снова кивнул и ускорил шаг к дому одинокого самурая. Сен всё так же безвольно сидел на полу, оперевшись о стену. Его глаза отдавали синевой, словно у мертвеца, а рот был неряшливо приоткрыт. Икеда медленно наклонилась. Она прикрыла веки самурая, выпрямив его голову так, что лицо смотрело исключительно прямо.
– Сон, что виден во мгле, – прошептала она. – Что тебя гложет?
Сен дёрнулся, слегка пожав плечами. Перед его глазами пронеслась мимолётная скорбь. Воспоминания, что он таил в дальних уголках своего разума. Они преследовали его в обличии наседающего безумия. Перед ним мелькал клинок, по которому стекала свежая кровь. Густая, красная, и такая знакомая. Он видел её не раз в своих снах.
– Кровь… – с трудом произнёс самурай.
– Сен, духи пришли в деревню, и я знаю, что ты в этом замешан, – напористо предъявил юноша.
Самурай хотел ответить, но мысли мешались, не давая выдавить ничего связного.
– Духов притягивает кровь, – наконец добавила Икеда.
– Кровь? – изумился Сен, услышав это слово из чужих уст. – Какой же я глупец. Моя катана, она до сих пор омыта кровью моих врагов.
– Где мне найти её?
– Недалеко, в склепе, ниже по тропе.
– Зачем ты оставил там окровавленный меч? – спросил юноша.
– Чтобы мой добрый друг, что там похоронен, мог любоваться им вечно. На нём кровь тех, кто отнял его жизнь.
– Месть, – добавила воительница.
– Да, месть, что слаще сахара и прелестнее любой женщины.
– Месть порождает злобу и безумие. Мне придётся избавиться от твоего меча.
– Эти духи не опасны! – вдруг завопил Сен. – Нужно просто научиться игнорировать их, и тогда…
– Духи-пересмешники опаснее всех чудовищ, – прервала Икеда. – Они не убивают вас, не грабят, они медленно сводят вас с ума. Потерять рассудок куда хуже смерти. Не осознавать, кто ты есть. Не понимать этого мира и отвергать своё плачевное положение – это и есть безумие.
Сен опустил глаза, что медленно наполнялись жизнью. Его терзали сомнения, но слыша очередной безумный вопль, что проносился в его родной деревне, вспоминая мелькающие лица при лунном свете, он принимал слова охотницы, как истину. Он неуверенно кивнул воительнице, пытаясь подняться на ноги.
– Я пойду с тобой, – сонливо прошептал Сен.
– Нет, – тут же вставила Икеда. – Твои эмоции бегут впереди тебя, разберись с ними, прежде чем они вновь потянут тебя совершить глупость.
Сен и юноша переглянулись. Их изумляла стойкость и самоуверенность воительницы. Хотя самурай и не был доволен её решением, но с трудом продолжал осознать правдивость её слов. Она спрятала чёрные глаза за шляпой и, плавно развернувшись, покинула дом. Одинокая дорога вела вниз по склону. Фонари вдоль пути потихоньку редели, пока не исчезли вовсе. Тьма сгустилась, и лишь лунный свет освещал уверенные шаги. Склеп, что открылся с края грязной дороги, напоминал небольшой холм, покрытый тёмными сырыми стенами с единственный входом, ведущим вниз по лестнице. Тяжёлый воздух со стойким запахом сырости душил и давил в узком проходе. Икеда медленно спускалась по прогнившим лестницам, стараясь не потерять скользкое равновесие. Звонкое эхо разносилось с каждым её аккуратным шагом. Она спустилась в обширный склеп. Лунный свет просвечивался из порушенных проломов. Толпы духов бродили из стороны в сторону, занимая почти всё свободное место. В разных одеждах, разных возрастов и ремёсел, но все как один имели бледные, мёртвые лица. Воительница прошла дальше. Раздробленные камни шуршали под её ногами, мимо проносились души, но Икеда единственная, кто шумел в тёмном склепе. У крайнего деревянного, с изящным орнаментом гроба, изливалась кровью катана, что торчала из каменной плиты, прочно застрявшая, словно забитая туда плотным молотком. Свежая кровь стекала по ещё острому лезвию. Капли крови возникали из ниоткуда, словно слёзы на серебряной мастерской стали. На гробе были разложены множество цветов ириса самых разных колоритов, и явно преображали скверный тёмный склеп. Икеда уверенно схватилась за рукоятку, и духи разом замерли, бросив все свои мёртвые взгляды на воительницу. Она потянула меч, но он не сдвинулся с места, словно прикованный к сырой плите. Охотница обернулась, медленно пройдя взглядом по глазеющим на неё духам. Они не двигались, не дышали, не проявляли эмоций, кроме истошной пустоты.
– Месть держит вас здесь. Месть не даёт обрести покой! – воскликнула Икеда. – Вы лезете наружу и обрекаете людей на безумие и ужас, что сами испытали. Вы были подонками при жизни и остались ими после смерти.
В пустых лицах духов Икеда замечала скорбь и сожаление, по крайней мере, ей казалось, что она видит в мертвецах хоть нечто живое.
– Не говори о них так, – послышался голос у гроба с цветами.
Дух самурая в снежных броских доспехах и с нескрываемыми эмоциями на израненном от десятков затянувшихся шрамов лице. Худощавый и настолько высокий, что не низкой Икеде приходилось задирать шею, чтобы взглянуть в его глаза. Седая борода казалась искусственной, а волосы прятались за округлённой стальной шляпой. Он стоял неподвижно, но глаза мелькали, отражая в себе каждый тонкий лучик света, что просачивался в сырые стены склепа.
– Ты не знаешь не их судьбы, не их грехов. Не осуждай неупокоенных духов.
Икеда осмотрелась на окружающие её души, на гробы у стен, на имена и непохожие друг на друга надписи на каменных плитах.
– Здесь захоронены твои враги, – бросила воительница. – Ты защищаешь их?
– Смерть на всех одна, мёртвым нет дела до чувств живых.
Дух самурая плавно, почти скользя по гнилому полу, приблизился к торчащему из плиты мечу. Он провёл костлявыми пальцами по его рукоятке, но спокойный взгляд был устремлён на кровь, что стекала по серой стали.
– Мой дорогой друг даровал мне этот меч, чтобы я вечно любовался его жаждой крови, – с грустью произнёс самурай.
– Он отомстил за тебя.
– Да, мой добрый друг, мой брат. Едва завидев врага, его разум мутнел. Сен безумно нёсся за свежей кровью, не видя ничего вокруг, но я видел, и я замечал.
Дух взглянул на Икеду, что внимательно слушала, не отводя чёрных глаз.
– Когда ты уверен в собственной правоте и слеп ко всему остальному – это и есть, безумие, – продолжил самурай. – Верни этот меч моему другу, воительница, и передай, что я его прощаю.
Дух отпустил пальцы с рукоятки, и катана дёрнулась. Трещина заскрипела в каменной плите, и меч пошатнулся, наклонившись набок. Дух самурая приподнял голову и исчез вместе с протяжным свистом. Души вокруг повторили за мёртвым самураем, как один исчезнув в едином дуновении неизвестного ветра. Икеда дотронулась до рукоятки катаны и без особых усилий возложила ее себе на ладонь. Последние остатки крови капали на пол, медленно засыхая на поверхности меча. Она вышла наружу, глубоко вдохнув свежего утреннего воздуха. Рассвет грел бледные щёки и мелькал на окровавленном лезвии.
Икеда вернулась в деревню. Царила благоприятная тишина. Запертые дома с зашторенными окнами напоминали о прошедшей ночи. Дверь в дом Сена была заперта, но Икеде не составило труда отыскать самурая по трескающему звуку разожжённой кузни. Он разбавлял пылающий огонь, а юноша стоял рядом, улыбчиво наблюдая за сверкающими искрами. Едва Сен взглянул на воительницу, как его глаза помутнели, а взгляд устремился на запёкшийся меч, что так долго снился ему в кошмарах. Он молчаливо подошёл ближе, аккуратно приняв катану из рук Икеды. Сен заворожённо глазел на потёртый клинок, перебирая его в ладонях. За потемневшей кровью и сырой пылью ещё блистала серебристая сталь. Он протёр меч, медленно, но уверенно преображая его в нечто искусное. Катана воссияла, словно выкованная совсем недавно, и переливалась на возвышающемся рассвете уже совсем иными красками.
– Я тебя прощаю, – произнесла Икеда, приподняв глаза.
Сен замер. Казалось, что слёзы вот-вот польются из дрожащих глаз, но самурай, сдержав нахлынувшие эмоции, лишь облегчённо улыбнулся.
– Спасибо, – тепло ответил он, кивая головой. – Да, воительница, мой добрый друг погиб из-за меня. Я не сумел овладеть своими чувствами, как подобает воину. Не проходило ни минуты, чтобы я не корил себя об этом, но сейчас… Сейчас моя душа спокойна.
Сен вернулся к горящей кузне, продолжая протирать серебристую катану, не пропуская ни единого пятнышка.
– Спасибо, мой друг.
Сен бросил катану в горящий треск пламени. Клинок медленно плавился, сгорая в бушующем огне. Самурай глубоко вздохнул, подняв глаза на чистое небо. Его разум был чист. Его страхи сгорали вместе с этим мечом.
– Держи, воительница, – обернулся он и бросил Икеде звонкий мешочек с монетами. – Спасибо тебе от меня и всей деревни. Береги себя, я как никто знаю, насколько опасен путь того, кто носит меч не для красоты.
Охотница поклонилась. Сен и юноша, что молчаливо улыбался в стороне, поклонились в ответ. Ирис, чьи яркие лепестки сводили с ума, стал прекрасным украшением этого цветущего края. Одинокий цветок устремлялся вслед за Икедой.
Безумие
Чуешь свежесть, что врывается к нам в двери.
Чуешь ветер, что бьёт створки у окна.
Видишь лица, что маячат, словно тени.
Видишь взоры, что сверкают, как одна.
Они смотрят, жгут тебя глазами.
Их улыбки снятся в страшных снах.
Связывает ужас, как узлами,
И безумный шёпот на устах.
Глава 8
Замёрзший пион
Икеде часто приходилось видеть похожие друг на друга пейзажи. Те же цветы, те же деревья, та же дальняя дорога, ведущая вперёд, но каждый раз приводящая её к цели. В этих же краях были явно популярны красные, розовые пионы. Они росли большими масштабными клумбами, напоминающие открытые поля цветов, но вскопанная земля и капающая с деревянных леек зеркальная вода всё же напоминали об их искусственности, о близкой руке человека. Икеда проходила мимо сотен пионов и замечала, как они плавно меняются, тускнеют под вечерним солнцем. Искрящейся синей пыли на цветках становилось всё больше, манящая краснота пионов бледнела, розовые лепестки сгущались в холодном оттенке, а земля покрывалась морозным инеем. Поля пионов, увязшие под толстым льдом, протягивались до невидимого из-за суровой тьмы горизонта. Минутное тепло, что недавно грело оголённые колени, превратилось в жгучую вьюгу. Метель проносилась у ног воительницы. Она остановилась, обернувшись на пройденный путь. Казалось, что ранняя зима явилась за одно короткое мгновение. Солнце скрылось, вечерняя тьма окутала ещё недавно горящий закат. Икеда продолжила идти дальше, шурша пятками по мелким сыпучим частицам снега. Всматриваясь в дальние уголки лесной чащи, она заметила, как яркий огонёк возник, словно из ниоткуда. За ним появился второй, третий, а за стволами деревьев уже виднелись небольшие дома. Вдоль всего большого поселения зажглись крупные чаши огня, возвышающиеся над землёй и над крышами домов. Они напоминали высокие чучела, что должны были отпугивать незваных гостей. У самого входа в поселение стояли два вооружённых стражника, что внимательно глазели во все видимые и невидимые стороны, полностью отдаваясь своему делу.
– Стой, воительница, – тут же возразил стражник, едва Икеда подошла ближе. – У нас комендантский час, к нам нельзя.
– Комендантский час? Так рано? – равнодушно спросила охотница, лишь бы поддержать беседу.
– Время такое, воительница. Опасно нынче.
– Это связано с замёрзшими цветами?
– Это лишь малая часть большой проблемы. Люди уходят и не возвращаются, – сверкнул глазами стражник, явно сдерживая страх. – Юки-онна в наших краях завелась, вот морозом так и веет.
Стражники настороженно огляделись на пронёсшийся в заснеженном лесу свист. Икеда краем глаза заглянула в густую морозную мглу, но не заметила ничего, кроме снежного ветра.
– Не бойтесь, – уверенно произнесла она напряжённым стражникам. – Если это действительно юки-онна, то она уже живёт среди вас.
Стражники с удивлением выпучили глаза, словно воительница своими словами напугала их ещё сильнее.
– И палящими чашами её не прогонишь, – кивнула Икеда в сторону возвышающихся огненных чаш.
– Как это, живёт среди нас? У нас в поселении? – наконец вымолвил стражник.
– Именно, юки-онна цепляется к человеку и пользуется его благами, очаровывая разум и сердце.
– Откуда ты это знаешь? – спросил второй стражник, что до сего момента молчаливо пялился в гущу леса.
– Я ловчая, – приподняла глаза Икеда.
– Охотница на духов. Ты, наверное, нам и нужна.
– Я помогу вам изгнать юки-онну за тридцать мон.
Стражники переглянулись. Они неуверенно оглядывались, но очередной пугающий их свист бушующего ветра быстро убедил их в необходимости помощи.
– Хорошо, мы найдём, чем тебе заплатить. Назови имя и проходи.
– Мосина Икеда, – представилась воительница.
Стражник кивнул в сторону широких ворот, что вели прямо в центр обширного поселения. Низкие дома располагались вокруг окольцованной площади, по центру которой возвышались красные ритуальные врата. Бушевала метель. Глубокие сугробы шуршали под ногами. Колени с трудом поднимались на заметённой дороге, но центральная площадь была идеально вычищена, что даже холодный камень виднелся под тонким льдом. Икеда осмотрелась, остановившись под широкими вратами, чьи округлённые колонны защищали спину от свистящего ветра. Окна домов были темны и холодны. Створки окон покрывались морозным инеем, засыпанные сгустками снега. Дрожащий свет мелькал лишь из одного-единственного дома, на двери которого висел бледный замёрзший пион. Лепестки цветка даже не колыхались, словно это был искусственный твёрдый муляж. Икеда постучала кулаком в дверь, и свет в окне замелькал, задрожав ещё сильнее. Дверь резко распахнулась под тяжестью бури, но седой мужчина средних лет с гладкой лысиной на макушке, придерживал её, внимательно всматриваясь в незваную гостью. Воительница старательно прикрывала лицо от ветра, что колол сморщенные губы, поэтому мужчина разглядел лишь её ладонь, аккуратно лежащую на рукоятке меча. Икеда приподняла чёрные глаза, заставив хозяина дома сморщиться сильнее, с любопытством вглядываясь на незнакомку.
– Твой дом единственный, что источал тепло, мне нужно согреться, – уверенно произнесла она, ни разу не запнувшись из-за гудящего ветра.
Мужчина неохотно кивнул и пригласил воительницу в дом, лишь бы поскорее спрятаться от ночного мороза. Он не пытался скрыть эмоции, не пытался скрыть страха, который внушала ему гостья, что не отпускала ладони с дорогой рукоятки катаны. Икеда осмотрелась. Чистые полы, выглаженная одежда, аккуратно сложенная в углу комнаты, цветы, расставленные по всему дому и тёплый запах выпечки выдавали в этом месте прикосновение женской руки, но охотница не замечала никого, кроме мужчины, что-то строчащего над низким столом.
– Ты живёшь не один, так? – спросила Икеда, подойдя ближе.
– Да, – наконец обернулся хозяин. – Я живу здесь со своей женой.
Икеда приподняла глаза, заметив на стене белый цветок пиона, чьи кончики лепестков, словно замерзали, синея на фоне дрожащего фонарного света.
– Как ты с ней познакомился?
Мужчина задумчиво потянул шею и мечтательно улыбнулся, явно вспоминания этот момент с нескрываемой радостью.
– Она пришла к нам в поселение неожиданно. Оголодавшая, бледная, и волею судьбы постучала именно в мою дверь. Теперь вот думаю, что я самый везучий мужчина на свете. Изумительная штука судьба, правда?
– Да, – неуверенно и тихо ответила Икеда.
– Я очень сильно её люблю, – улыбаясь, добавил хозяин.
– Где же она бродит во время ночной бури?
– Она работает по ночам.
– Кем же?
– Она много путешествовала и рисовала всё, что видели её глаза, поэтому сейчас чертит карты изведанных ею краёв и дорог. Она любит одиночество, когда работает, посему делает это по ночам.
Икеда иронично ухмыльнулась, сверкнув чёрными глазами.
– Она неспроста постучала именно в твою дверь. Ты и вправду наивен.
Мужчина выпрямил плечи, возмущённо сжав брови и выпятив верхнюю губу.
– О чём ты говоришь? – серьёзным тоном спросил он.
– Не бери в голову. Лучше скажи, где мне найти твою жену.
– В местной библиотеке на окраине поселения.
Икеда шустро кивнула, спрятав глаза, и едва заметно осматривала углы небольшой комнаты.
– Я останусь у тебя ненадолго? – вежливо спросила она.
Мужчина кивнул, явно задумавшись о чём-то своём. Его глаза бегали из угла в угол, а взгляд мелькал неуверенностью вместе с дрожащим огнём в фонаре. Воительница невозмутимо присела с края комнаты и вытащила из-под пояса липкий мягкий мешочек. Густая мазь твердела на кончиках её пальцев, пока она плавно обмазывала концы амигасы, стальные наручи и обнажённое лезвие катаны. Она неторопливо обтёрла пальцы о концы холодной шляпы, сняв остатки терпкой прозрачной слизи. Икеда поднялась на ноги, резво спрятав меч в ножны, и, не сказав ни слова, двинулась к выходу. Мужчина неуверенно поднял руку, будто желая придержать молчаливую гостью. Она остановилась и, плавно обернувшись, взглянула на растерянного мужчину через плечо.
– Ты что-то знаешь о моей жене, чего не знаю я? Расскажи мне, – испуганно съёжился хозяин дома, потирая кончики пальцев.
– Я не могу сказать тебе, иначе ты навсегда останешься один.
Глаза мужчины дрожали. Эти слова ударили в самое сердце, вызывая ещё больший страх одиночества, которого он так боялся. Воительница спрятала суровые глаза за амигасой и вышла из дома навстречу снежной буре.
Местную библиотеку было нетрудно отыскать. Широкая вывеска с вырезанными деревянными буквами покачивалась у самого входа, но Икеда взглянула на неё лишь краем глаза и прошла мимо, словно вовсе не обратив внимания. Огненные чаши продолжали гореть высоко над головой, окружая всё поселение. У основания чаши лежали замасленные факелы, охотница схватила один и резким движением подожгла фитиль об искры, что кружили вместе с несущейся метелью, тут же отдалив его подальше от себя.
Она вышла из поселения, пробиваясь сквозь глубокие сугробы, что зарывали в себе по самые колени. Лес густел, но тьма плавно развеивалась, поддаваясь морозной синеве, что мелькала всё чаще. Ветер свистел на концах шляпы. Кончики пальцев замерзали. Морозные искры царапали ранимые губы, оставляя тонкие порезы. Огненный факел колыхался в руках, хоть как-то согревая от удушающего мороза. Икеда вышла на сверкающую поляну. Луна освещала пылающий снег, кружащий дивным ураганом, будто миллионы мелких бриллиантов разлетались по чарующему полю. Вдоль заснеженной чащи стояли ледяные фигуры в самых разных позах и выражениях, которые были похожи на своеобразное искусство, но лишь на первый взгляд. В кусках льда застыли трупы, чьи глаза, казалось, мелькают в прорези льда. В центре поляны виднелась сверкающая фигура. Изумительной красоты женщина пританцовывала на голых пятках, словно вот-вот оторвётся от земли. Туман повторял за её плавными движениями, густея под обнажёнными ногами. Её лицо было прекрасно. Бледное. Холодное. Очаровательное. Она влекла к себе, вызывала привязанность и раскрывала самые сильные чувства и желания, с которыми трудно было совладать. Частицы хрустального льда неслись по белому снегу, поддаваясь силе бушующей вьюги. Снег под ней напоминал извивающийся дым, что проносился до самого горизонта. Длинные белые, как снег, волосы плыли за её спиной, словно рассыпаясь сверкающими кристаллами. Тонкий веерный халат просвечивал бледное стройное тело, а её фигура исчезала на фоне снежного мороза. Увидев Икеду, юки-онна ничуть не растерялась, наоборот, мило улыбнулась, продолжая кружить вместе с кристальным ураганом.
– Что тебя привело ко мне, прекрасная девушка? – произнесла она ласковым, звонким голосом. – Люди так не часто приходят ко мне. Мне порой бывает одиноко, но я не позволяю отчаянию взять верх.