Художница с Хоккайдо

– Добро пожаловать. Что интересует? – спросил учитель.

Его манеры напоминали манеры достопочтенных самураев, представших перед императором. Его голос был уверенным и сдержанным, как и его черный пиджак, отсвечивающий яркой, цветочной эмблемой.

– Моя подруга хочет вступить в кружок, – ответила Юки, не теряя энтузиазма.

Я могла лишь позавидовать, потому что мой энтузиазм медленно утекал каждый раз, когда я бросала робкий взгляд в сторону, машущих руками вдоль холста, художников. Мои глаза резко остановились на знакомой фигуре. Он смотрел на меня в ответ. Тот самый парень с крыши. Завидев, что я обратила на него внимание, он, покраснев, спешно спрятался за холстом.

– Мы всегда рады принять новых артистов, – радостно улыбнулся учитель и подошел ко мне почти вплотную.

Он внимательно осматривал меня, не скрывая любопытства. Его глаза бегали по мне, то вдоль, то вперед, но ни на чем конкретно так и не остановились.

– Хм, любопытно. В тебе явно что-то есть, – произнес он, почесывая подбородок, словно хитрый ученый.

Что-то есть? Может правильней сказать: «чего-то нету». Снова на меня накатило чувство, что надо мной просто издеваются. Мастер уверенно кивнул и искренне улыбнулся.

– Хорошо. Садись рядом с Икари. Поглядим на твои таланты.

Я скромно кивнула, а Юки на радостях обняла меня, и, пожелав удачи, шустро удалилась. Я неуклюже брякнулась на, высокий с подножками, стул. Белый чистый холст предстал передо мной во всей красе, и лишь моя фантазия могла оживить этот кусок бумаги. Мне было неловко. Я чувствовала, как щеки окрашиваются румянцем. Я ожидала однозначной реакции, что-то типа: «Как ты можешь рисовать, у тебя же нет рук, это бессмысленно». Наверное, потому, что я сама так думала, но ни один в этом кабинете не сказал мне ни слова. Все сидели, словно витая где-то в облаках. Занятые своими творениями, они оставались с ними наедине, будто это было нечто личное. Все художники такие? Задумчивые. Скрытные. Самобытные.

– Как тебя зовут, юная художница? – спросил учитель.

– Рин.

– Хорошо, Рин. Для начала сделай пару набросков. Не пытайся сразу нарисовать шедевр. В нашем скромном деле достаточно лишь начать.

Очень смешно, учитель. Вновь чувство неловкости. Может он и правда надо мной просто подшучивает. В этот момент я и не представляла себе возможности даже взять кисть, не то, чтобы создать шедевр, но учитель сразу заметил мое негодование.

– Почему ты не рисуешь, Рин? – загадочно спросил он, будто не зная ответа.

– Я-я не знаю… Н-не знаю как, – с тяжестью произнесла я.

Первый момент в моей жизни, когда слова дались мне так трудно, но учителя это видно вовсе не заботило или он просто не захотел показаться нетактичным.

– Логично, что руками ты рисовать не можешь, но другие та части тела у тебя на месте. Ноги, к примеру.

Ноги? Он что шутит? Он предлагает мне рисовать ногами? Н-но, как это возможно? Мои ноги устало загудели вновь, будто привлекая мое внимание.

– Ох, юная Рин. Ты даже не представляешь, на что способно человеческое тело, – учитель говорил искренне и без преувеличения вдохновлял.

Для меня это было чем-то абсурдным. Я ловко выпрыгнула из легких туфлей. Приятный ветерок продувал мои голые ступни. Боль и усталость мгновенно улетучились вместе с облегчающим дуновением. Я вытянула ноги к холсту, расположившись на стуле практически в лежачем состоянии и зажала кисть меж пальцев ног. Я медленно провела кистью по белому холсту, и как только на нем появилось первое очертание, мои мысли обрели покой, а душа небывалый восторг. Я рисую. Рисую! Я не могла сдержать улыбки, словно накатала целое произведение искусства, но восторг и радость переполняли меня в тот момент, возвышая на невиданную высоту. Этот прекрасный миг не суждено было забыть уже никогда.

Дома, шлепая босыми ногами по теплому полу, я бескультурно тянулась кончиками пальцев до всего, на что бросала игривый взор. Деревянная ложка далась мне первой. Я аккуратно подносила ложку ко рту, крепко сжимая ее между пальцев ног и наконец, спустя долгое время, ела без неловких моментов. Лежа в своей постели, я наблюдала не за ночной луной, которая красиво светила в мое окно, а за своими тонкими пальцами, заменившими мне руки. Розовые ногти светились, отражая блеск луны. Это странно. Часами наблюдать за своими ногами, словно они какая-то картина, но раньше я и не задумывалась, каким красивым телом одарила меня природа.

Звонкий колокол заставил меня дернуться. Обед. Я медленно спустилась на нижний этаж. Ученики рассаживались вдоль длинных столов. Я покрутила головой. Мои неряшливые волосы сползли за уши и больше не налезали на глаза, открыв мне дорогу вперед. Я купила тоже, что и вчера, упакованную булку и пачку сока, но на этот раз вернулась на крышу с неудержимым стремлением. Оперевшись о стену, я шустро выскользнула из туфлей. Теплый ветерок продувал сквозь пальцы. Я умело схватила упаковку, и, сжав верхушку пальцами, потянула в разные стороны. Булка раскрылась, как по волшебству. Я вытащила булочку из упаковки, и, довольная своими успехами, поднесла ее ко рту. Порой представляя, как это смотрится со стороны, я чувствовала себя нелепо, но думаю, мало бы кто стал спорить об этом с безрукой девочкой. Солнце светило мне в лицо и подсвечивало мою нескрываемую улыбку. Знакомый силуэт сжато сидел в стороне. Он молчаливо наблюдал за мной, как я одними ногами умело и безжалостно разделываюсь с пищей. Заметив, что я смотрю на него, он робко отвернулся, сжав плечи еще сильнее. Похоже, что он очень застенчив, раз максимум на что его хватает – это робкий кивок в мою сторону. Я аккуратно поднялась на ноги. Камни массировали мои босые ступни, пока я шаг за шагом продвигалась на встречу к знакомому художнику. Я остановилась прямо перед ним, закрыв ему солнце своим телом. Он поднял глаза и взглянул на меня, но тут же увел взгляд, мило покраснев. Я присела рядом с ним. Пачка сока далась мне чуть сложнее. Мне понадобилась три попытки, чтобы успешно вогнать соломинку в маленькое отверстие. Я старалась не смотреть на него прямым взглядом, но косилась, с интересом представляя, что он рисует на этот раз. Но молодой парень не отводил от меня глаз, лишь стыдливо таращась на меня, словно я модель из журнала.

– Извини, – послышался теплый голосок из его уст. – Я Джонатан.

– Ничего. Поверь, ты не первый кто на меня так пялиться. Думаю, не трудно заметить отсутствие обеих рук. Я Рин, – уверенно ответила я, удивившись самой себе собственному командному тону.

Джонатан выглядел мило, особенно когда смущался, а смущался он каждый раз, когда останавливал на мне взор больше, чем на пол секунды. По бокам его волос виднелись светлые локоны и какой-то ненатурально яркий цвет глаз. Иностранец? Только если наполовину. В конце концов, не зря же его зовут Джонатан. Я обратила внимание на его пальцы. Тонкие. Костлявые. На кончиках запачканные серым грифелем. Любуясь на свои пальцы на ногах, я замечала странное сходство, что чарующе привлекало и порой заставляло смутиться и меня.

– Я-я… смотрел на тебя не из-за рук. Просто я люблю рисовать людей.

– Людей? Думаю, когда-нибудь и у меня получится рисовать людей.

Джонатан выпрямил плечи и засветился от счастья.

– Это вовсе не трудно. Достаточно просто отражать детали человека. Его тело, эмоции, черты.

Отражать детали. Его рисунок идеально демонстрировал это. Эмоции на моем лице оживали прямо с листа бумаги. Сок в моих ногах уверенно истощался. Я подпрыгнула и потянулась. Будь у меня руки, я бы вытянула их высоко к солнцу, которое так приятно грело шею. Я дружелюбно улыбнулась Джонатану, и он вновь покраснел, слегка склонив голову, но в этот раз не увел миловидной улыбки.

По окончанию уроков я направилась прямиком в класс рисования. Кабинет практически пустовал. За столом сидел лишь учитель и юная художница, не сводившая глаз от, заполненного красками, холста. Завидев меня, учитель вытянул губы и указал на свободный стул. Стул выглядел иначе, чем вчера. Широкий, несильно высокий, с мягкой спинкой и миниатюрной подушкой у поясницы.

– «Это для меня?» – первая мысль, которая заползла мне в голову.

Я расположилась на новом стуле, вытянув ноги вперед. Ничего мне не мешало. Подушка приятно массировала спину и мне не приходилось елозить по стулу в поисках удобной позы. Класс постепенно заполнялся художниками, которые рассаживались по своим привычным местам. Учитель бродил вдоль холстов, наблюдая и давая советы ученикам, которым они требовались. Он остановился позади меня, с любопытством взглянув на мои усердные попытки рисования.

– Ты слишком напряжена, Рин, – отметил учитель, присмотревшись к моему рисунку. – Я же говорил тебе, не пытайся создать шедевр. Поверь, у тебя еще будет возможность воплотить свои мечты на поверхности бумаги.

Я понима