– Я? Захотел? – В голосе мальчика послышались недоверие и сомнение. – Я уже давно ничего не хочу. – Он грустно вздохнул. – И у меня ничего не получается. Прежде я рассказывал ребятам сказки и рисовал; а сейчас – и слова не складываются, и образов нет. – Он снова сел на подоконник, а затем и вовсе спрыгнул на пол. Оглянулся по сторонам.

– Но ведь ты сейчас захотел, верно? – Уточнила бабочка. – Вот и получилось.

– Но ведь я и прежде хотел. – Возразил мальчик. Теперь он отчего-то вовсе не удивлялся не только размерам бабочки, но и то, что она говорила. Это показалось ему… совершенно естественным. Так, как будто он разговаривал с бабочками по пять раз на дню.

– Очень хотел? – Полюбопытствовала необычная гостья.

Мальчик помолчал, как следует подумав, а затем помотал головой: – Нет, не очень. – Вынужден был признать он. Огорчённо вздохнул. Ему, и правда, нравилось рассказывать сказки, но вот так, чтобы ОЧЕНЬ – нет. Или да, но он просто не замечал, не понимал этого?

– А чего ты очень хочешь сейчас? – Крылья бабочки теперь переливались всеми цветами радуги, и казалось, что в комнате – прежде унылой и серо-скучной – кто-то включил цветомузыку.

– Я… Я хочу… – Мальчик снова задумался. Было довольно необычно – мысленно перебирать свои возможные желания и невозможные мечты – будто стеклянные цветные шарики и яркие камушки в коробке. И отчего-то знал, был уверен, что если сейчас чего-нибудь пожелает, то исполнится самая безумная, самая отчаянная и заветная мечта его сердца; вспыхнет искрой, загорится маленьким, но ярким согревающим пламенем – как свеча, и – исполнится! Вот только… Сейчас все «шарики» и «камушки» потускнели, утратили яркость. И, значит, их надо как-то зажечь.

– Я хочу… – Мальчик замолчал, будто испугавшись своих мыслей, а потом сказал быстро, словно боясь не успеть, опоздать: – Я очень хочу снова научиться сочинять, выдумывать и радоваться, радуя других своими сказками.

Бабочка рассмеялась, и вихрь разноцветных искр закружился по комнате. Мальчик протянул руку, и несколько искр сели на его ладонь, вновь заставив поёжиться от мягкой тёплой щекотки.

– Для того чтобы радовать других, надо знать – что может этих других радовать. – Бабочка вспорхнула и затанцевала среди этого вихря. – Хочешь ли ты знать – научиться узнавать это?

Да! – Воскликнул мальчик.

– Хочешь ли ты научиться летать? – Спросила бабочка, снуя огромным радужным цветком среди искр.

– Да! – Воскликнул мальчик и даже не удивился тому – как легко ему было сейчас поверить в исполнение самой несбыточной мечты.

– Хочешь ли ты сейчас попасть в сказку? – Бабочка закружилась вокруг мальчика.

– Да! – Радостно воскликнул он, и рассмеялся.

Тут же со звоном распахнулось окно, открывая свободу к новым просторам.

– Лети! – Воскликнула бабочка, вылетая в распахнутое окно. – Раскинь руки в стороны и лети!

Яркий вихрь радужных искр подхватил мальчика, поднимая в воздух, а затем ставя на подоконник.

Мальчик твёрдо встал на подоконник, шагнул к раскрытому окну и… Остановился. Открывшаяся его взгляду картина – огни фонарей и автомобильных фар далеко внизу, свет в окнах и далёкое мерцание звёзд высоко в тёмном небе – притягивала и, одновременно, пугала.

Наверное, бабочка увидела и поняла чувства мальчика. Она подлетела к нему.

– Тот, кто всем сердцем стремится к исполнению своей мечты, не должен бояться сделать к ней шаг, преодолеть себя. Многие люди так и не достигают своей мечты потому, что боятся. Боятся изменить себя, изменить что-то вокруг. Потому что привыкли. Не бойся менять и меняться.

– Но… Там высоко. – Мальчик покосился вниз и ухватился рукой за оконную раму, ощутив, как по сердцу тонкой холодной струйкой, похожей на небольшую, но очень ядовитую змею, скользнул страх. Искры вокруг заметались и начали тускнеть.

– Не бойся! Только ничего не бойся! – Воскликнула бабочка. Она снова затанцевала по комнате. – Страх – самый опасный враг мечты, он убивает её. Не давай страху убить мечту. Не бойся!

– Я не хочу, чтобы мечты умирали! – Крикнул мальчик с отчаянной решимостью. – Я хочу, чтобы они исполнялись!

Искры снова засияли, как лампочки на новогодней гирлянде, их хоровод снова подхватил мальчика.

– Лети! – Воскликнула бабочка.

Мальчик раскинул руку в стороны, зажмурился, подпрыгнул, делая шаг вперёд, и…

– Открой глаза, маленький мечтатель! – Услышал он рядом радостный переливчатый смех.

Открывать глаза было страшновато, но безумно интересно. И он решился. И не пожалел.

Навстречу ему проносились огромные рыбы, бабочки, цветы, кошки, дельфины, орлы – это мчались куда-то мириады сверкающих искр, принимающих то и дело те или иные формы. Они то взмывали ввысь, то будто ныряли, то кружились падающими листьями, или вращались вокруг мальчика; а искристый вихрь нёс его все дальше и дальше. И теперь, когда мальчику уже не было страшно, он начал внимательно оглядываться по сторонам. И начал замечать, что то от одной, то от другой фигуры отделялись россыпи искр и, отлетая, вспыхивали ярко-ярко, а затем пропадали. А на их месте уже загорались другие искры.

– Что это? Почему они исчезают? – Обратился мальчик к своей крылатой спутнице. Он был в восторге от всего, что видел. В том восторге, что бурлит, подобно газировке, заставляет смеяться до слез и плакать, в том, что окрыляет и поднимает ввысь.

Та засмеялась и засияла, переливаясь всеми цветами радуги.

– Это – искры желаний и мечтаний. Когда кто-то очень-очень чего-то захочет – в небесах вспыхивают искра его мечты; а когда он становится готовым к тому, чтобы желание исполнилось, искра желания отрывается от своей семьи и летит к тому, кто готов её принять. Вот смотри: видишь – вон та сияющая огненно-рыжая искра? Она сейчас полетит к маленькой девочке, которая очень-очень хочет собаку. А вон ту – светло-зелёную – призвал к жизни юноша, желающий учиться в музыкальной школе. А та – снежно-белая – принадлежит девушке, которая сильно болеет, но очень хочет поправиться.

– А откуда ты это знаешь? – Удивился мальчик.

Бабочка запереливалась, её крылья стали жемчужно-голубыми.

– Открой свою душу, прислушайся к своему сердцу – и ты тоже узнаешь.

– Но… Как это сделать? Ведь мои желания – это не их… Не тех, кто тоже о чем-то мечтает. А если прислушиваться к себе, тогда я смогу лишь узнать о своих самых искренних желаниях, но могу перепутать их с чужими. И тогда – не узнаю мечту другого человека, а… заменю её своей. – Мальчик растеряно посмотрел на свою попутчицу, а потом твёрдо покачал головой. – А так делать нельзя.

– Это верно. – Согласно помахала теперь уже ярко-алыми крыльями бабочка. – Хорошо, что ты понимаешь это. Но когда ты не только слушаешь сердце, но открываешь душу навстречу Миру – Мир говорит с тобой, ты слышишь его и понимаешь. И тогда ты не совершишь ошибку.

Мимо них пронеслось что-то большое и пушистое, словно облако. Мальчик оглянулся и увидел, что это – большой рыжий кот… с крыльями. В лапках у него был небольшой детский сачок для бабочек – ярко-жёлтый, и с этим сачком кот гнался за яркой искрой, растерянно мечущейся по небу, как перепуганная мышка, удирающая от погони.

– Что… Что это? Удивился мальчик и тут же вскрикнул испуганно и возмущённо. – Ой, смотри, он сейчас её поймает!

И в самом деле – взмах пушистых лап – и вот уже в сачке забилась, как птичка в клетке, зелёная искорка.

Отчего-то крылатая спутница не разделяла беспокойства мальчика. Наоборот – радостно рассмеялась. А затем, увидев недоумение на его лице, поспешила объяснить: – Дело в том, что в мире столько существ, и многие мечтают об одном и том же, что новорождённые искры нередко теряются и не могут сразу найти дорогу к тем, кому предназначены. Ловцы искр помогают им – ловят и отправляют по адресу.

В голове мальчика зароился яркий и торопливый хоровод самых разных мыслей. – Но ведь это же был кот, а не человек! – Воскликнул он.

– Конечно. – Чуть удивлённо подтвердила малиновая сейчас бабочка. – А ты думал – мечты могут быть только у людей? Вовсе нет. К примеру, этот ловец искр отловил и понёс исполняться мечту одного бродячего щенка, которому очень-очень хочется найти дом и хозяина. И этот ловец искр знает – кому именно и куда именно нести исполнение желания; несмотря на то, что это – мечта многих животных, которых называют домашними, но у кого нет дома.

– И.. Значит.. Это летающий кот… Открыл миру свою душу и вслушивается в своё сердце? – В голосе мальчика отчётливо послышались недоверчивые нотки.

Бабочка весело рассмеялась и согласно замерцала изумрудными крыльями.

– А ты… Тоже..? – Недоверчивости в голосе мальчика прибавилось; ведь трудно поверить, что у бабочки – пусть и такой большой – есть сердце и душа. Но все же он не стал продолжать, потому что это могло обидеть крылатую спутницу. А этого мальчику очень не хотелось.

Но та сама догадалась; рассмеялась, ничуть не обидевшись. – Тоже. У каждого в Мире есть душа и сердце, кто хочет дарить другим радость.

– А я… – Дыхание мальчика прервалось от волнения. – Я смогу?

– Конечно, сможешь. – Смеясь, бабочка замахала крыльями – каким-то особенным образом, осыпая маленького мечтателя снопами переливающихся искр. Его внезапно охватило чувство весёлой лёгкости и восторга, а ещё закружилась голова. Но страшно вовсе не было.

Вихрь снова завертел и понёс мальчика куда-то дальше, выше…

… И вот уже скоро мальчик снова стоял в своей комнате. Но теперь вся комната, казалось, стала совсем иной, словно вся осветилась улыбкой своего маленького хозяина, вновь готового дарить другим большие и малые, но очень нужные чудеса.

Конец

Музыка с башни на горе

Солнце уже давно закатилось за горизонт, и теперь на небе сияли крупные звезды. Они были похожи не на искры даже, а на большие светящиеся бусины, которыми расшит темно-синий плащ неба. Они вспыхивали одна за одной, будто повинуясь какому-то неведомому волшебству, которое летело по ветру вместе с музыкой, звучавшей из темноты. Эта музыка, казалось, взлетала в самые высокие небеса, рассеиваясь там звездами, падала далеко-далеко вниз, рассыпаясь сверкающей росой по травинкам и лепесткам цветов, листьям деревьев, еловым и сосновым иголкам, полным терпким хвойным ароматом. Музыка застывала, и разбивалась тысячами ледяных осколков о скалу, возвышающуюся посреди густого леса. И ветер, и скала, и лес, и небо со всеми миллионами звезд, казалось, подхватывали музыку, и вплетали в нее свое звучание. Музыка была схожа с воздухом, который пило все живое и неживое в мире: вот смолкни она – и все сразу погибнет, перестанет существовать.

Волны звуков вздымались к подножию скалы, поднимались выше и выше – к основанию стоящей на скале башни. И, одновременно, вырывались из небольшого башенного узкого окошка. Точнее – с небольшого балкона, охватывающего окно. На балконе стоял худощавый высокий человек. Глаза его были закрыты, голова слегка склонена. Тонкие пальцы правой руки крепко сжимали светлый, почти сияющий в ночной темноте смычок. Из-под него и лились чудесные звуки, охватывающие все вокруг. Музыка – как живительная вода; музыка – как свежий ветер; музыка – будто освещающее и согревающее пламя; музыка – как дыхание самой природы. Музыканту казалось, что он сгорает, плывет, взмывает ввысь, растворяется в этих звуках. Он раскинул руки и, не открывая глаз, шагнул низкому ограждению балкона, ожидая, что будет подхвачен и увлечен дивными звуками.

Однако ветер легко, но сильно надавил на грудь скрипача, почти вталкивая его в раскрытую дверь – в комнату. Скрипач растерянно и недоуменно раскрыл глаза. Тонкие сильные пальцы крепко сжимали гриф замолчавшей скрипки и смычок, словно удерживая от горячих и страстных объятий двух влюбленных. Тихо покачивалась от легкого дуновения ветерка оконная занавеска.