– Клубнику?!… – Ваня просто покатился со смеху. – Ну говорю же – дура. Какая в лесу клубника? Даже дети в саду знают, что она в огороде растёт. Иди, лучше книжку умную почитай, а то вас тут ничему не учат в вашей ДЕРЕВЕНСКОЙ школе.

Девочка хмыкнула, накрутила кончик от косички на палец и уже совсем серьёзно произнесла:

– Школа у нас хорошая, и учат нас правильно. А вот ты-то и есть неуч, как я погляжу. К твоему сведению, клубника бывает не только в огороде на грядке, она ещё и на лугу растёт. Её полуницей называют. – Девочка вернулась к берёзе и подняла повыше наполненное желтовато-розовыми ягодами прозрачное ведёрко. – Вот они, если не видел никогда. А будешь обзываться, так я ребятам пожалуюсь. Они таких вот ГОРОДСКИХ тоже не любят, поймают и поколотят хорошенько.

– Ах-ах, – схватился Ваня ладошками за щёки и театрально покачал головой, – страшно-то как, прям напугался до смерти, сейчас прятаться побегу.

Девочка молча покрутила пальцем у виска, повернулась, и цветастый сарафан пропал среди деревьев и кустарника.

– Крутецки покатался, – вздохнул Ваня и уселся на обочину.

Злость пропала, осталась только противная липкая усталость. Обидно, если кататься не научится, потому что на футбольное поле ему теперь уж точно не попасть. Да и перед дедом стыдно. Да что там перед дедом, перед самим собой тошно: велосипед оседлать не может.

Поднявшись, Ваня сделал ладошку козырьком и огляделся. Было тихо, только в лесополосе задорно чирикали птицы, да в траве приглушённо трещали кузнечики. Жара спадать не собиралась, и Ваня очень надеялся, что «благородные рыцари» в такое пекло никуда не пойдут даже ради «принцессы» в цветастом сарафане.

Ваня снова поднял велосипед, который теперь казался ещё тяжелее раз в десять. Крутанул педаль и решил ногу под рамкой просунуть, чтобы стоя на педалях прокатиться. Может так легче будет ехать, да и падать не придётся – успеет спрыгнуть. Оттолкнувшись, он прокрутил левой ногой педаль, правую просунул под рамкой, надавил, поехал. Руль вилял туда-сюда, колёса подпрыгивали на мелких травянистых кочках, но, несмотря на неудобное положение, дело вроде пошло. Ваня обрадованно заулыбался. И тут раз! Правая нога соскользнула, и их вместе с чугунным конём в который уже раз приняли в объятия заросли луговой ромашки.

С этого момента время будто замерло, а внутри у Вани вступили в противоборство две сущности. Одна, основная, требовала бросить эту треклятую железяку, пойти напиться ледяной колодезной воды и поиграть в телефоне (хоть в какую-нибудь простенькую аркаду без интернета). А вторая, изредка желавшая приключений, предлагала не останавливаться и одержать победу в этой схватке с древним монстром. Обычно побеждала первая, но сегодня вторая взяла быка за рога, поэтому Ваня даже не заметил, что солнце уже повернуло в сторону заката. У него сложился чёткий алгоритм: поворот педали – толчок – нога под рамку – несколько метров вперёд – руль в сторону – падение. И так снова и снова. Ваня уже совершенно не реагировал на боль, её давным-давно перекрыла злобная сосредоточенность.

Неизвестно, в какой раз он оказался лежащим в траве, но неожиданно внимание привлекла дорожка из щебня. Это означало только одно: он доехал до железной дороги, от дома до которой километра три, не меньше.

– Ну ё-моё, ну как меня угораздило так умотать. Вот я дурень.

Ваня сел в тень, привалившись к гладкому стволу тополя и тяжело вздохнул. Теперь помимо мучавшей жажды противно ныли ушибы и мерзко щипали ссадины. Но как бы тяжко не было, а домой возвращаться всё равно придётся. Когда Ваня поднялся и бросил взгляд на дорогу, внутри у него мигом похолодело: вдали, поднимая тучу пыли, неслась целая ватага велосипедистов.

– Вот ябеда, – сквозь зубы прошипел Ваня. – Прямо тьфу на этих девчонок.

Он поднял велосипед и перегородил им дорогу. Если вдруг драться полезут, он сперва обрушит на них эту тяжеленную железяку, внесёт, так сказать, сумятицу. Ваня сильно нервничал в ожидании, стоит ли говорить, что драться в реальности он тоже не умел.

Каких-то пара минут и мальчишки с протяжным скрежетом ударили по тормозам. Побросав велики в траву, они шагнули ближе и молча уставились на Ваню. А он, в свою очередь, таращился на них, пытаясь прикинуть, кто главарь и кого бить первым.

Впереди стоял высокий белобрысый мальчишка лет четырнадцати в джинсовых шортах, в чёрной найковской футболке и таких же кроссах. Сразу видно – приезжий. Велик у него скоростной, недешёвый. Справа от него в напряжённой позе застыл пацан Ваниного возраста, загорелый до черноты, с тёмным ёжиком коротких волос. На нём были лишь синие шорты с когда-то белыми лампасами. И велик у него тоже был довольно древний, но всё же приличнее Ваниного: с цепью, закрытой металлической планкой и кожаным сиденьем. Слева перешёптывались двое мальчишек лет десяти. Один в рубашке с собачками и спортивный штанах, темноволосый, с карими, чуть раскосыми глазами. Другой в чёрных шортах и майке, светленький, очень похожий на самого старшего. Брат, наверное. У обоих велики скоростные, только чуть попроще. Ну и позади замер совсем мелкий пацанёнок, большеглазый, лопоухий, лет пяти. Он ездил на стареньком Орлёнке с красной рамой, сплошь покрытой наклейками от жвачек, такие в детстве собирал Ванин папа, они до сих пор лежали в советской коробке от тульского пряника. Видать мелкому велик тоже от кого-то в наследство достался.