Сын Нила

Брачный сговор

Время течёт неумолимо, как великая небесная река. И как могучие волны, накатывающие на берега, оно точит решимость даже самых стойких. А с кого-то наоборот смывает мягкость и уступчивость, обнажая острые грани упрямства.

Нефертити с мягкостью ядовитой лозы оплетала своими речами господина Эйе, склоняя разрешать ей всё больше и больше, прогоняя мысли о "невесте Фараона". Сменхкар стиснув зубы терпел любые препятствия на пути к общению с возлюбленной. И постепенно Эйе сдавал позиции.

Приближаясь к своему шестнадцатилетию Нефертити уже побывала в гостях у Сменха, пусть и нагруженная целой кучей параллельных обязанностей, и сам Сменх добрался до должности личного телохранителя юной госпожи. И даже Теи, восхищённая стойкостью молодых людей, добилась от своего мужа обещания, что если Нефертити не будет сговорена до шестнадцати, то Сменхкару дадут шанс.

Но когда всё шло согласно планам и мечтам? А главное когда их для Нефертити не портил принц Аменхотеп? Этот самовлюблённый, холодный, мерзкий… жених.

Нефертити сплюнула бы на пол, если бы это не было так невозможно неприлично. А вокруг был праздник. Господин Эйе вернулся с очередного плаванья по городам, и привёз дары. Богатые. Свадебные. Почётные.

А в блеске даров и радости слуг мало кто замечал и бледное лицо невесты, и стиснутые кулаки её телохранителя. И даже лёгкую победную усмешку господина Эйе, из-за которой девушке впервые в жизни захотелось наорать на "отца". И только мягкие руки госпожи Теи поддерживали Нефертити в этой суматохе. Госпожа всё понимала. Но жизнь была слишком могучей и полноводной рекой, что снесла даже упрямые остроугольные камушки, оставив в победителях казалось бы отступившего уже вельможу. Время текло, унося мимолётные радости на встречу неизвестного.

– Да озарит ваш пусть сияние Ра, мудрость Тота и верность Исиды! Мы, Тефия и Тирия, жрицы храма Хатхор, клянёмся в верности будущей принцессе Египта!

Звонкий голос близняшек, внезапно ворвавшийся в размеренный гул праздника, вывел Нефертити из оцепенения. Подруги детства стояли, церемониально преклонив колени перед хозяйкой праздника. И эта клятва прозвучала для Нефертити как звук окончательно захлопнувшейся за спиной двери. Личные жрецы привилегия царской семьи. Семьи, из которой девушку никто не отпустит.

– Пусть Хатхор не оставит нас, – произнесла традиционную фразу Нефертити, подойдя к склонившимся жрицам. – Отныне наши жизни принадлежат Египту, – гораздо тише добавила она.

Праздник закончился глубоко за полночь. Уже давно удалились близняшки, отправилась отдыхать Теи, разошлось большинство гостей. Но Нефертити, как хозяйка праздника, должна была оставаться в зале. Вместе с ней был только господин Эйе, будучи названным отцом он принимал бесчисленные поздравления и небольшие дары, а так же уделял внимание посланникам принца.

Девушке казалось, что она с «отцом» на этом празднике играют роль кушари при торжественном обеде. Блюдо главное, основное, и ради него и собрались. Но как только обед переваливает за половину, то оно стоит посреди стола, рассыпавшееся, потерявшее свою привлекательность, но всё ещё центральное в этом событии.

Наконец начало светать, и первые лучи ознаменовали конец веселья. Девушка попрощалась с гостями и покинула пиршественный зал, поспешив в личные комнаты. Она слышала, как за ней кто-то быстро идёт, но лишь ускорила шаг, чтобы быстрее скрыться за дверями. Сил ни с кем разговаривать просто не было. Ни Эйе и его объяснения, не Сменхкар и его вопросы, ни даже принц и его притязания сейчас не волновали девушку. Сейчас она просто хотела остаться сама и почувствовать что-то. Хоть что-то кроме потерянности.

Но даже поздний подъём не мог, казалось, спасти девушку от объяснений и разговоров. И пусть Сменх стоял за спиной молчаливой тенью, в кой-то веки исполняя роль идеального телохранителя, но Нефертити видела во всей его гибкой кошачьей фигуре непонимание. И пусть Эйе, казалось, и не думал вызывать воспитанницу к себе, но в каждом проходящем слуге девушка замечала посланника.

Глядя на метания «дочери», Теи пару раз порывалась что-то сказать, но супруг каждый раз останавливал её и женщина только качала головой. Неизвестно сколько бы продолжалось это напряжение, если бы Сменхкар не решил наконец действовать. И во время вечерней прогулки по саду, парень начал разговор.

– Да что, во имя богов, с тобой происходит?! Нефертити, ты три дня уже молчишь. Неужели невесте принца не пристало теперь общаться с простым воином?

– Смешно. Очень. Молодец, пошутил… – съязвила Нефертити в несвойственной ей манере.

– У тебя лицо такое, будто Сехмет вернулась в мир людей. Ничего не изменилось, Неф. Ты и раньше была невестой Аменхотепа. Я и раньше был воином твоей семьи. А ещё раньше ты меня не любила.

– Я и сейчас не люблю, дурака такого. Ты как будто не понимаешь, что сейчас всё изменилось! По настоящему изменилось!

Громкий «хмык» раздался откуда-то сверху. Пара подняла голову и обнаружила прячущуюся на оливковом древе Беренмут. Юная жрица сидела на крепкой ветви старого дерева, обняв рукой дорожный мешок, и насмешливо смотрела на сестру.

– Что ты тут делаешь?! – Возмутилась Нефертити.

– Да вот, услышала о помолвке единственной сестры и сразу отправилась сюда. Поздравить хотела, все планы сбылись, все усилия окупились. А ты тут, я смотрю, и не рада совсем. Почему-то.

Беренмут склонила голову на бок, а после окинула взглядом Сменхкара, который инстинктивно загородил собой девушку.

– Ха… Ты так и не научилась решать проблемы нормально. А я ещё когда тебе говорила, хочешь, я его убью?

Глаза Беренмут на какой-то момент заледенели, и Нефертити ясно поняла, что сестра не говорит детские глупости и не шутит. Неизвестно чему обучалась в Мемфисе жрица, но вопрос был совершенно серьёзным. В какой-то момент Нефертити показалось, что сестра изменилась слишком сильно. Неожиданно сильно.

– Беренмут. Дела не решаются так.

– Только так они и решаются. Ты цветок нашей семьи, но шипов тебе не достаёт, сестрёнка. А я напоминаю беладонну, красоты мало, но опасности больше. Если ты не справляешься, дай действовать мне.

– И разрушить всё, чего я добивалась, подвести семью, страну, Фараона?

В голосе девушки прорезались нотки возмущения. Сменхкар, до того знавший младшую сестру госпожи только краткими визитами последней, улыбнулся. Такая не похожая, на его возлюбленную, но действительно хорошо знавшая Нефертити, жрица довольно быстро смогла вернуть девушке её обычную решительность. Но всё таки это стоило бы не упустить.

– Нефертити права, убивать не выход. Тем более что Неф идеальная Царица.

– А разговоров-то было, знакомство с семьёй, передача сообщений через торговцев… – Беренмут поморщилась, как будто всё вышеперечисленное казалось ей чем-то противным.

– Откуда ты знаешь?! – Покраснела Нефертити.

– О, а вы оказывается, это скрывали? – Съязвила в ответ жрица.

– Я не отказываюсь от своих чувств, если вы об этом, – вмешался Сменхкар, пока сёстры не начали переругиваться, что судя по рассказам Нефертити, случалось регулярно с самого их детства. – Но я всегда знал, что жизнь жены воина не для Нефертити. Это было бы ошибкой, запереть её в Сенете, лишив возможности сиять. Иногда любовь это дать человеку жить так, как он того заслуживает. Даже если я сам смогу быть лишь тенью.

Беренмут снова хмыкнула, спрыгнула на землю, вскинула мешок на плечо и направилась к выходу из поместья.

– Пожалуй, я вернусь немного позже. От вашей покорности у меня сводит зубы. Да и мне внезапно стало интересно, а сам-то принц о чём думает? Так уж и быть, я его пока не убью… но спросить спрошу. Почему-то я уверена, что никто из вас даже не подумал узнать мнение второй стороны этого соглашения.

Нефертити хотела было остановить сестру от очевидной глупости – лезть с расспросами к царской семье, но в последний момент передумала. Беренмут всё равно сделает по-своему. Но если ей не мешать, кто знает, может она поделится информацией с сестрой?

Ждать младшую сестру невесте принца пришлось целую декаду. Но вернувшаяся жрица ничем Нефертити не порадовала. То, что она не пришла делиться с ней информацией сама, не было необычным, Беренмут, взрослея, хранила всё больше тайн. В противовес той же Нефертити, что странным образом поменяло их местами, если, конечно вспоминать совсем детские годы. Но даже на прямой вопрос Беренмут ничего внятного не сказала. Наоборот, сестра ответила то, что Нефертити не слышала от неё очень и очень давно. Беренмут сказала «Я не знаю».

Смирившуюся было со своим положением невесту, это чуть было не сломило. Она ожидала всего, и того что принц ответит жрице что-то отвратительное, и того что сестра выпытает информацию под гипнозом, или даже под пытками. Даже того, что Беренмут приведут под конвоем и им придётся вымаливать её жизнь у царской семьи. Но не того, что сестра не выяснит совершенно ничего. И как оказалось саму жрицу это беспокоило ещё сильнее. А вернее будет сказать, просто адски злило.

– Так дело не пойдёт. Вот прямо совершенно! – Заявила младшая, через окно влезая к Нефертити примерно дня через три после возвращения. – Нет у Фараона такой силы, чтобы меня не пропустить! А уж у принца тем более. Но нет же, как заговорённый! Развёрнутый, что б его свиток, под десятью печатями! Ага, как же, там тьмища такая, что сам Ра ослепнет и потеряется!

Беренмут как всегда ничего не объясняла, видимо считая, что все окружающие и так должны были её понимать. Нефертити же и не думала что-то уточнять, зная, что поток мысли сначала стоит переждать, а потом сестра и сама сможет взять себя в руки.

– Он вообще на человека не похож! Холодный, мрачный, склизкий какой-то. Или мокрый, Гор его разберёт! Слушай, Сменхкар конечно тот ещё кот блудливый и блохастый, но как питомец всё-таки лучше принца будет.

Раньше Неф уже давно бы возмущённо восклицала «Беренмут!» и пыталась бы заставить сестру замолчать, теперь же спокойно разливала чай и нарезала фрукты. Почти две недели стресса не прошли даром, все лишние эмоции покинули старшую из сестёр и сейчас она вновь надевала на себя уже немного позабытую маску «украшения Двора». И с каждым отточенным жестом она ощущала себя всё более и более защищённой. Как будто внезапная слабость младшей сестры внезапно вернула уверенность самой Нефертити.

– Да перестань ты себя так вести! Нефертити, очнись! – Беренмут подскочила к сестре, и попыталась было тряхнуть её за плечи, но Нефертити внезапно всунула ей в рот добрую половину апельсина и силком усадила на лежанку.

– Я-то как раз очнулась, дорогая сестра. В конце концов, не я устраиваю истерику на всё поместье лишь из-за того, что что-то пошло не по моему плану.

– … – Беренмут негодующе посмотрела на сестру, сквозь зубы втягивая в себя апельсиновый сок, грозящий заляпать ей всё лицо.

– Ты же не думала, что любой жрец действительно может легко влезать в жизнь Двора?

Младшая закатила глаза, прожевала наконец фрукт и принялась объяснять всё своей «недогадливой» старшей. Из всего обозначенного выходило, что ничего страшного, конечно же, сделать Фараону и его семье нельзя, но если очень постараться, то можно уловить «цвет, звук, запах ну или что-то похожее», что исходит от любого человека. И оно редко, очень редко меняется. А ещё реже оно меняется радикально.

– Так вот, принц Аменхотеп такой, немного шершавый, тёплый, пахнущий маслами. Я его хорошо помню, ещё с нашего плаванья! Его планы и мысли на языке всегда оставляли такой кисло-перечный вкус… но сейчас всё совершенно не так. Сейчас принц это холодная тёмная пещера, что пахнет сыростью и затхлостью. Совершенно неподвижная и неизменная, будто и не мылит совсем…– Беренмут поёжилась. – А самое странное, что иногда он опять тёплый и простой. Его мотает как облака по небу! Я такого никогда не видела.

– Может он как Тутмос? Вот уж кто точно странный.

– Неф, я Тутмоса знаю всю жизнь, Тутмос не странный, он просто двуликий. Одновременно двуликий, понимаешь?! А Аменхотеп вообще не Аменхотеп какой-то!

– Ладно, хорошо, я поняла что это странно. Я буду осторожна, правда. Ты мне лучше вот что скажи, ты вроде не мысли подглядывать ходила, а вопросы задавать? Или так и не решилась? – напомнила Нефертити то, что на самом деле волновало её даже больше внезапных изменений принца. Всё-таки лет прошло уже не мало, сестра вполне могла что-то путать, да и сам юноша мог пережить что-то, что здорово его переломало.

– Я спросила. Он сказал, что если ты подходишь Египту, то и ему ты подходишь.

– Идеальный ответ принца, – Нефертити недовольно нахмурилась. Её всё таки хотелось чего-то более человеческого. Да и стоило ли Беренмут десяток дней караулить Аменхотепа ради этой ничего не значащей фразы?

– Ну не знаю… обычно все эти ритуальные ответы врут. Он не врал. Как будто он и правда собирается не сам на тебе жениться, а отдать стране, – растеряно отозвалась жрица.

– Разве это плохо?

– Я не знаю. Это ответил тот, холодный принц. А я бы с радостью послушала, что скажет тёплый. Потому что «не врать» можно очень и очень по разному.

Разговор завял сам собой, девушки, погружённая каждая в свои мысли, допили чай и Беренмут, тихо попрощавшись, скользнула в окно. А Нефертити всё возвращалась и возвращалась мыслями к только что прошедшему разговору и мучительно размышляла о том, как целый Двор, друзья, жрецы и семья могли бы не заметить изменений в принце. Или всё они на самом деле заметили, но верные своим маскам, промолчали.

«Завтра же навещу Омфиса и поспрашиваю его о принце! Раз я теперь его признанная невеста, то странным этот интерес не будет, даже если об этом и пойдёт слух. Заодно узнаю не судачат ли что-то обо мне. Пора брать жизнь в свои руки», решала в конце концов девушка, и успокоенная этим решением, уснула. План был готов, начало боя отложено до утра, а жизнь, не смотря на все её загадки, начинала обретать хоть какие-то очертания, как это бывает для человека, решившего перестать отдаваться течению, и взявшегося за весло. Даже если плыть придётся из осоковых зарослей спокойствия счастливой неги в бурные воды неизвестности.

Солнечная невеста

В спокойной жизни Нефертити прошло несколько лет, сменились взгляды на мир, сменился круг общения и интересы, но Двор остался таким, каким девушка его и помнила – шумным, нарядным, внимательно следящим друг за другом и вечно перестраивающимся по первому велению царственной пары. И всё таким же жгуче любопытным, как раскалённый песок барханов.

Возвращение ко Двору невесты принца не за долго до свадьбы было принято благосклонно, старые приятели улыбались, опытные царедворцы пытались угадать силу будущей принцессы, а прежние недруги принимали максимально равнодушный вид, что говорило о том, что им точно не наплевать на возвращение «украшения Двора».

Девушка с головой окунулась в знакомую стихия и с удивлением поняла, что не чувствует никакого дискомфорта от долгого перерыва. Дворцовые игры даже, казалось, считывались лучше, чем до того, а многие суждения окружающих стали до смешного наивными. Да торговцы на местном рынке кож могли бы дать многим молодым вельможам пару уроков манипуляций! Девушку так и тянуло разоблачить парочку особенно наивных обитателей Двора, но будущей принцессе не пристало вести себя надменно и грубо. А Беренмут, что могла бы без потери своей отсутствующей репутации высказываться обо всех прямо, в этот раз с сестрой не было.

Не смотря на изначальную цель разобраться наконец таки с тем, что твориться с Аменхотепом IV, девушка первое время не смогла даже краем глаза пересечься с женихом – тот уехал к морю, решать какие-то торговые проблемы. Это перед свадьбой-то, да ещё в самый жаркий период года, да по медленному обмелевшему Нилу! Поразительно, как всё таки меняются люди.

Омфис, второй источник информации, и пожалуй даже более надёжный, тоже постоянно ускользал от Нефертити. И не потому что он был чем-то занят, или избегал девушку, нет! Омфис влюбился, при чём влюбился на столько, что с головой ушёл в ухаживания, даже отстранившись от деятельности царедворца. Когда Нефертити об этом узнала, она даже замерла на несколько секунд.

Нет, вы не подумайте, Омфис прекрасный человек и очаровательный юноша с совершенно не портящим его жирком и смехом, слыша который не возможно не засмеяться в ответ. Но представить его влюблённым Нефертити не могла, фантазия просто начинала тормозить. Юноша представлялся вельможей на пиру, перепачканным в иле балбесом на рыбалке, потеющим и красным от жара торгашом на каком-нибудь празднике и даже почтенным учёным где-то в глубинах библиотек. Но не влюблённым в девушку романтиком!

Вот так совершенно неожиданно для себя Нефертити переключилась от тайны своего жениха к тайне объекта воздыханий Омфиса. Цель романтических чувств была узнана довольно быстро, это оказалась совсем неожиданно взрослая девушка из не богатой семьи поставщиков царского Двора. Девушка обладала богатырским размахом плеч, громким голосом, размашистыми движениями и шикарной чёрной косой практически до пят. Бронзово-красный оттенок кожи и невысокий рост придавали Сануре вид довольного жизнь каракала, что довольно забавно соседствовало с именем, что означало «котёнок». В общении девушка была открытой, весёлой и очень простой, что одновременно и напоминало Омфиса, и в тоже время было противоположно велеречивому и хитрому ухажёру.

– Омфис? Надо же, даже невеста принца его знает! Это она вас подговорил, госпожа Нефертити? – Прищурилась девушка, когда Нефертити завела с ней разговор о своём старом друге.

– О нет! Просто вы причина того, что я уже неделю не могу зазвать его к себе на чарку вина, а потому мне было интересно, кто так легко вытеснил меня в сердце моего друга!

Сануре неловко хихикнула и пробежалась пальцами по своим заплетёным волосам, будто бы не зная куда деть руки.

– Вот как… Омфис милый и забавный, но я старше него, я другого статуса, да и красотой я похвастать не могу. Иными словами я не понимаю, почему именно я?! А раз я этого не понимаю, то как я могу принять предложение, без знаний условий договора?

– Любовь? – предположила Нефертити самый очевидный вариант.

– Госпожа, любовь в стенах Двора невозможна, это знают все, кто когда либо вступал под его своды.

Нефертити погрустнела. Девушка прямо напомнила про её же положению невесты принца. Любовь в стенах Двора действительно была сказкой. Так могло повести очень малому количеству людей. Например Эйе, что встретил Теи, полюбил и та оказалась достаточно подходящей партией для брата Царицы. Но судьба приёмной семьи была скорее болью с детства сосватанной Нефертити, чем целью. Любовь же для остальных была слишком большой роскошью. Вспомнился Гипсей, которому пророчили великое будущее, а он женился на простой жрице с Мемфиса и покинул Двор, став управлять обширными землями семьи вдалеке от истиной власти.

Скорее всего Омфис действительно то-то придумал, ведь для него, в отличие от «брата» Гипсея, Двор был смыслом и центром жизни. И рисковать положением ради семьи этот хитрый царедворец точно бы не стал. Наверное… Нефертити вспомнила свои изменения, вспомнила внезапную ответственность Аменхотепа, Ставшего гораздо спокойнее и надёжнее Сменхкара, самоуверенную и внезапно жёсткую сестру и внезапно подумала «А вдруг!»

– Я… даже не знаю. Но! Он забросил Двор, ты знала?

– Он ещё мальчишка, это просто детские шалости!

– Тогда у меня есть план! Я всё-таки зазову его к себе на вино, упою и всё про тебя выпытаю.

– Но зачем вы это делаете, госпожа?

– Омфис мне друг. А ты возлюбленная друга, а значит тоже не чужой человек. Мы во Дворе, Сануре, здесь нужно держаться вместе с проверенными и надёжными людьми. Ты дорога Омфису, а значит тебе не помешает помощь будущей принцессы.

– Это если я ему дорога, – снова нахмурилась девушка. Но что-то в её тоне заставило Нефертити поверить, что девушка очень и очень бы хотела, чтобы Неф оказалась права.

– Ну… если хочешь, то сама послушаешь. Есть у меня знакомая жрица, что сможет тебя спрятать у нас в поместье так, что Омфис тебя даже не заметит.

Нефертити счастливо улыбнулась, уже предвкушая удачную пакость, после которой Омфис просто обязан будет стать частью её свиты. А Сануре стояла неестественно выпрямившись и думала о том, что у сумасшедшего мальчишки и друзья такие же. Даже если один из друзей – невеста принца.

Для того, чтобы Омфис согласился, наконец, принять приглашение от Нефертити, девушке пришлось объединяться с Сануре и разыгрывать целый спектакль. Сануре постоянно пряча глаза наплела юноше, что ей ну очень срочно нужно уехать из Фив к дальним родственникам на похороны, при чём подговорившая её к этому Нефертити чуть не вышла девушке на помощь, когда та убегала от Омфиса бурча под нос «нет её не надо провожать, ой, нет, не надо слать дары, это большая тайна, вот, не могу объяснить, прости!»

Каким-то чудом, но Омфис поверил и даже действительно не стал ничего проверять, и тем же вечером отослал Нефертити соглашение на визит через пару дней. И вот тут возникла другая проблема, внезапно в позу стала Беренмут, которая в плане Неф была чуть ли не основным звеном. Потому что младшая сестра наотрез отказалась в этом участвовать. Нефертити вообще показалось, что стоит ей ещё немного настоять, и Бер пошлёт к Аиду и её, и Омфиса с Сануре, и вообще все Фивы разом.

Поэтому план пришлось срочно переделывать. Вот только как протащить Сануре в охраняемое, полное слуг и воинов поместье, задумавшая всю эту авантюру девушка не представляла. Одеть в слугу? Попросить Сменхкара провести как дальнего родственника? Вообще не скрывать, и пригласить девушку как гостью, а потом молиться, чтобы никто ничего не сообщил случайно Омфису?

И из-за этих размышлений Нефертити всё сильнее злилась на сестру. Вот что ей стоило помочь? Вот значит как у принцу пойти и что-то там вынюхивать десять дней, хотя самое важное узнала, как потом оказалось, ещё в первый, так это жрица может, а здесь, когда решается, можно сказать, счастье двух замечательных людей, так младшая корчит рожи, бурчит про «эти ваши любови» и сбегает.

– Ребёнок! Ну настоящий же ребёнок!

Омфис должен был прийти уже сегодня вечером, а решение так и не было найдено. Сестра ,видимо чувствующая, что Нефертити от неё не отстанет, куда-то сбежала с самого утра, Смехкар тоже ушёл на плац, тренироваться, хотя девушка подозревала, что парень просто не хотел попасть под горячую руку. Вот и оставалось девушке ходить туда-сюда по поместью, надеясь, что в последний момент её озарит.

Сануре тоже не особо помогала. Наоборот, с каждым днём она всё больше разуверивалась в идее Нефертити, и сокрушалась, что позволила себя уговорить. Мало того, родители Сануре, которым девушка всё рассказала, чтобы иметь возможность временно не посещать Двор, пришли в ужас от подобных чудачеств дочери. Каких сил стоило девушке уговорить их хотя бы тут же не покаяться перед Омфисом, Нефертити не представляла. Хорошо, что её опекуны гораздо лояльнее к таким небольшим приключениям.

– Стоп… Я придумала! – Нефертити даже подпрыгнула от промелькнувшей мысли. У неё же есть не только Беренмут! Господин Эйе, конечно же, вряд ли одобрит подобные интриги, но госпожа Теи точно поймёт девушек. Да и у старшей хозяйки поместья слуги точно не будут спрашивать, кого это она пригласила и стоит ли сообщить об этом старшим господам. Осталось убедить Сануре, что идея сообщить об их интриге старшим родственникам, это не самоубийство…

***

Вечер наступал планомерно и неумолимо, Нефертити готовила гостевую комнату госпожи Теи к приходу старого друга, мысленно продумывая диалог, Сануре нервничала в соседней спальне, заранее стараясь дышать потише, а тайно потешающаяся над своей воспитанницей и её новой знакомой Теи что-то шила, сидя тут же на кровати. Сначала женщина думала покинуть девушек и оставить обеих с их планом наедине, но увидев почти трясущуюся Сануре, передумала. За что Нефертити была очень благодарна любимой кормилице – ещё не хватало, чтобы такой вымученный план сорвался из-за нервного напряжения.

Долго себя ждать Омфис не заставил, опоздав всего на несколько капель, что было рекордом для не самого пунктуального юноши, он улыбаясь во все зубы вошёл в гостевую комнату и тут же начал заваливать Нефертити вопросами о её жизни, делах во Дворе, самочувствии семьи и так далее. Да и сам рассказывал, казалось, обо всём, что видел, о торгах, новых придворных, недавнем пожаре в низовьях Нила. Только о себе ничего не рассказывал. И о принце.

Поняв, что так будет продолжаться довольно долго, если не весь вечер, Нефертити чначала пыталась плавно повернуть разговор в нужное ей русло, но Омфис, опытный в беседах Двора, легко уходил от всех словесных ловушек девушки. Так что Нефертити ничего не оставалось, как спросить Омфиса в лоб:

– Итак, ты влюбился?

В ответ на это Омфис даже вином подавился, а потом расхохотался, прикрывая рукой рот.

– Великие боги, ты всё таки не выдержала, да? Ладно-ладно, не хмурься, а то я не догадывался, зачем ты меня пригласила! Но дразнить тебя было забавно, подруга!

– Омфис, так ты специально о всякой ерунде говорил?! – возмутилась девушка.

– Ну почему сразу о ерунде? Меду прочим важной торговой информацией с тобой делился. Вот Сануре сразу бы поняла куда её применить!

– Да-да… так ты влюбился?

– Ну… возможно.

Омфис налил себе ещё вина и стал медленно цедить его, житро глядя на Нефертити.

– Омфис, во имя Исиды, рассказывай!

– Хах… Неф, а ты изменилась. Раньше тебе и в голову не пришло бы, что я могу влюбиться. Да и с чего бы?

Нефертити прищурилась. Омфис явно играл, строя из себя этакого прожжённого политика. И девушка бы ему даже поверила, если бы не знала с самого детства. Да и факт отстранения от Двора был слишком уж показательным.

– Ну расскажи мне, великий стратег, что такого замечательного в той девушке, что один только ты и разглядел?

– Ну для начала, конкурентов нет. Это хорошо, это значит никто не будет мне мешать! – Принялся рассуждать Омфис.

– И она старше тебя, довольно грубое нарушение традиций.

– Младшую ещё воспитывать надо, а она и так всё умеет.

– Знатного рода за ней тоже нет.

– Значит никто не будет влазить в нашу жизнь, да и торговцы будут полезнее для меня, чем чистая кровь, я и так достаточно знатен.

– Ты и богат достаточно.

– Денег много не бывает! Вот видишь, ты этого не понимаешь, а Сануре поймёт.

– Ты не сможешь ввести её во Двор.

– Значит смогу не опасаться, что её подговорят на что-то или отравят.

– Таких девушек вокруг много что ты так вцепился в Сануре?

– Да просто попалась именно она, что перебирать?

– То есть никакой любви?

Нефертити отвернулась, сделав вид, что о чём-то сожалеет.

– А ведь её и так из-за тебя решили побыстрее замуж выдать, чтобы не попортил, а ты…

– Как замуж?! – Возмутился Омфис, подскакивая с сиденья. – Кто посмел?! Когда?!

Девушка усмехнулась и обернулась к другу, не скрывая победной улыбки.

– Тьфу на тебя, Нефертити! – Возмутился юноша, с размаху плюхаясь обратно.

– Ха! Испугался?

Омфис исподлобья глянул на девушку.

– Неф, вот скажи честно, у тебя с отношениями не сложилось, и ты решила на мне отыграться?

– Что?! – Возмутилась на этот раз уже Нефертити.

– А ничего! Выгодный брак это не только женская задача. На меня семья тоже наседает. Знаешь, каких трудов мне стоило внушить отцу, что Сануре идеальный вариант? И то он мне только месяц дал на то, чтобы я её сосватал на удачных условиях.. А тут ты со своей любовью. Любовь не может быть аргументом.

– То есть ты всё-таки влюблён?

– Да, Аид тебя побери, я вляпался по самые уши! Довольна теперь?! – Омфис громыхнул чарку о столик, эмоционально взмахнув руками.

– Ты даже не представляешь как… – чуть ли не мурлыкала Нефертити. – Осталось разобрать только один вопрос… Как ты думаешь, мой жених случайно не спятил?

Омфис, всё ещё тяжело дышащий от только что испытанного взрыва чувств, аж застонал. Юноша очень любил и уважал свою давнюю подругу, но её идеи неизменно сводили его с ума.

***

Результатами вечера Нефертити оказалась очень довольна. Во-первых, когда разговор с Омфисом завершился, девушка зашла к Сануре и нашла девушку в весьма довольном состоянии, тихо расписывающую улыбавшейся Теи о том, как её семья будет рада предложению такого приятного парня. Сама Нефертити не была уверена, обрадуйся она такому странному признанию, которое выдал Омфис, а уж тем более всем этим идеям «практического применения потенциальной невесты». Но, казалось, для Сануре это было гораздо лучше голых чувств. Как потом сказала Теи, хорошо, когда люди в паре смотрят на мир одинаково.

Вторым результатом стало то, что девушка наконец получила для себя картину того, каким Аменхотеп видится Двору. И изменился он действительно колоссально, при чём аккурат после плаванья и его таинственной тяжёлой болезни. Нет, временами «старый» принц проглядывал, какие-то взгляды и убеждения, желание быть выше других и доказывать это окружающим осталось. Но теперь он был осторожен, холоден и зачастую отстранён. Он исправно посещал занятия, участвовал в политических встречах и посещал все положенные принцу ритуалы, но делал это без малейшей эмоции. Да и в целом принц стал неплохо отпугивать от себя людей этим равнодушием практически ко всему.

И это вырисовывало перед девушкой интересные перспективы. Нынешний фараон, Аменхотеп III, был достаточно посредственным правителем, без особого энтузиазма вникая в дела, а потому значительное количество не показной, а реальной власти, забрала себе Царица Тия, что не было для Египта очень уж удивительным. Но ранее такой путь казался Нефертити невозможным, ибо её жених активно влезал куда хотел. Но теперь история могла повториться. Равнодушный каменный фараон и Царица-солнце, что своим сиянием ведёт Египет к новым вершинам. Это вполне могло быть не плохим сценарием для страны.

Омфис с готовностью поддержал подругу. Он вообще после того, как Сануре дала ему своё согласие, сначала пропал на три дня, а потом вернулся с таким бешеным зарядом энергии, что разве что не светился. И на волне этой деятельности Нефертити действительно воссияла. Темп жизни увеличился многократно, она то обедала с царской четой, то наносила визиты высокопоставленным служителям храмов, то совместно с Тутмосом посещала собрания вельмож, где смогла мягко, но настойчиво протолкнуть мысль о том, что к ней стоит прислушиваться.

Тутмос, кстати, только обрадовался «сестрице милой Беренмут», а вот его жена, принцесса Ситамон, восприняла деятельность будущей родственницы очень негативно. Она и её свита всеми силами старались испортить репутацию невесты Аменхотепа, но это парадоксальным образом, только действовало Неф на пользу. Ведь так и не справившаяся с ролью лидера Ситамон, следуя не иначе, как собственным ошибкам, пыталась указать на то, что Нефертити смеет застилать собой будущего супруга. А именно такое мнение и старалась создать девушка. Будущая принцесса – Солнце Египта.