Сын Нила

Глава 3. Глупый принц

Разлив Нила – великое событие в жизни страны. Оно несёт в себе обещание благополучия и счастья, но оно же останавливает жизнь в Египте на долгих две недели. Конечно, простой люд всё так же живёт своей жизнью, для них разлив лишь повод изменить привычные маршруты. Но светская жизнь замирает.

Девочки любили это время, тихое и домашнее. Эйе и Тея проводили всё свои дни внутри поместья, гости приходили редко и только по делу, а домашние уроки сокращались. Правда в этот раз Нефертити ждала этих дней с опаской. После их с Беренмут представления ей так и не удалось поговорить с "отцом". Может он злится? Может он разочарован? Или – тут сердце девочки начинало биться чаще – он восхищён и благодарен?

– Никогда. Не. Помогай. Мне. За. Моей. Спиной. Я чуть с ума не сошёл, когда ты к Фараону вышла! А если бы кто-то оскорбился? Ты представляешь, что с тобой могли сделать, Нефертити?!

Долго ждать разговора Нефертити не пришлось. Эйе, вернувшийся с празднества, сразу же позвал воспитанницу в к себе. И был он, казалось, испуган?!

– Я тоже не всемогущ, Неф! Да, моей власти хватит на многое, но даже я умею гнуть голову и проводить дела тихо! И эти театральные жесты… – мужчина, как когда-то давно, нервно ходил по комнате. – Я знаю, я хочу от тебя слишком многого, но время… времени у нас нет. У тебя его нет. Пройдёт ещё четыре года и я не смогу тебе помочь.

Нефертити с тревогой смотрела на Эйе. Редко, очень редко он давал своим эмоциям раскрыться в её присутствии. Это пугало, но в тоже время радовало девочку.

– Фараон покидает Фивы на недели тишины. Он вместе с наследником отправляется в Мемфис, на жреческие церемонии. Во дворце остаётся второй принц, и он планирует собрать "детский двор". Царица Тия будет там же и присмотрит за вами, но в целом ты будешь там одна. Аменхотеп твой будущий муж, Нефертити, помни об этом, когда будешь продумывать свою линию поведения, – вельможа подошёл к девочке и крепко её обнял. – И удачи тебе.

Сборы были быстрыми и чёткими. Нефертити отрядили паланкин Теи, двоих рабов и два короба с вещами, после чего девочка была отправлена в царский дворец. Там всё так же спешащие слуги указали ей на выделенные покои, выделили ещё одну рабыню, дабы помочь с устройством дворца, и тут же умчались дальше. Дворец провожал своего фараона.

Нефертити, дабы никому не мешать, решила совершить осмотр дворца после того, как Фараон с наследником его покинут. Нет, она и ранее тут бывала, но исключительно в гостевой парадной части. Жить же здесь ранее не доводилось.

Любопытство терзало девочку, и она всё же решила пройтись, пусть и по задней, хозяйственной части главного дворца. Теи учила её, что по заднему двору всегда можно понять настоящее состояние дел семьи. Как бы не сверкали золотом парадные залы, грязный хозяйственный двор первый признак запустения.

Но про царский дворец такого сказать было нельзя. Двор был убран, шумен и хорошо организован. Слуги, обратившие внимание на вышедшую госпожу, вежливо и организованно вывели девочку с территории "погрузка, госпожа, опасное дело, кони чуют близкую воду и нервничают!". И так Нефертити оказалась в недостроенной части.

Это не было удивительно, дворцовый комплекс перестраивался почти всегда, дабы соответствовать величию правящей династии. Но это было очень интересно. Игнорируя причитания рабыни, Неф начала исследовать постройки, представляя, как оно будет в будущем. Она даже начала рассуждать вслух.

– Вот здесь было бы здорово поставить вазу с высокими цветами, и кушетку из тёмного дерева. Драпировка должна быть тёмно-синей, чтобы создавать ощущение прохлады. А ещё нужны кошки! Поставить для них водички и рыбки. Хотя нет, рыба воняет, лучше только лежанки…

Громкий смех раздался позади девочки. Покраснев, Нефертити обернулась и обнаружила сидящего на недостроенном крыльце юношу лет тринадцати.

– Я смотрю… ты… уже чувствуешь себя почти хозяйкой? – сквозь смех проговорил он.

– Мой принц! – воскликнула рабыня, падая на колени. Нефертити так же глубоко поклонилась, чувствуя внутри растущее раздражение.

– Мой принц, я всего лишь… – попыталась она оправдаться, но Аменхотеп IV тут же перебил её.

– Что ж, мы посмотрим. Пока что ты умеешь только очень много говорить.

В голосе принца не осталось ни капли веселья. Подняв голову Нефертити увидела лишь тёмные злые глаза, наполненные презрением. Юноша встал и, не прощаясь, покинул недостроенное здание, оставив девочку в непонимании.

После неудачной прогулки Нефертити решила вернуться в свои покои и быть там. Госпожа Теи часто говорила, что скромность и незаметность становится в шумном Дворце отличным оружием. А оружие, судя по принцу, Нефертити очень даже пригодится.

А ещё ей пригодится собственная свита. Два года общения с "детьми достойнейших" не прошли для девочки даром, и вокруг собралась надёжная компания. В основном это были дочери и младшие сыновья вельмож того же возраста, что и сама Нефертити, хотя встречалось и несколько старших ребят. Неф подозревала, что их просто отправляли следить за младшими, но сейчас это было не важно. Важно было не остаться один на один с принцем и его друзьями.

К счастью, немного разговорив слуг, Нефертити убедилась, что как минимум четыре надёжных товарища у неё во Дворце будут. И весьма непростых товарища.

Тефия и Тирия, близнецы, благословлённые богами. Рождённые жрицами, девочки из простой семьи рыбака были приняты в ученики Верховной жрицы Хатшепсут. Сил у них по одиночке было не много, зато вместе девочки уже сейчас, едва пройдя один цикл взросления, могли в одиночку проводить полноценные церемонии. К сожалению даже звание жриц не помогало близняшкам с реальной властью, но хотя бы магических штучек с ними можно было не бояться.

Гораздо больше Нефертити внутри Дворца обрадовалась Омфису, сыну благородного Петтала, что был не только очень знатен, но и в определённой степени честен. Когда-то в начале своего выхода в свет Нефертити поспорила с ним, что за вечер её три раза угостит благородный господин со своего стола. Омфис утверждал, что подобное проявление благосклонности к безродной абсолютно невозможно. Надо было видеть лицо, когда Нефертити, сказавшись уставшей, забралась на стул рядом с господином Эйе и попросила вина с травами. Трижды. Помниться мальчик довольно долго дулся, но после оттаял и действительно познакомил её со всеми своими друзьями, как и обещал. Да и далее продолжал общение, находя Нефертити «интересной».

Последним значимым для девочки гостем был Гипсей, один из племянников госпожи Теи. Нефертити мало с ним общалась, юноша был сильно старше, вот-вот готовясь переступить порог взросления. Но он был добр и верен семье так же, как и его тётя, а значит просто так в обиду юноша её не даст. Это давало надежду на благополучный исход.

И вот две недели "детского двора" начались. Пиры, игры и спектакли, а также, к большому удивлению Нефертити, взрослые дела. На следующий же день второй принц объявил, что весь центральный дворец, до последнего склада циновок, остался под их управлением. Царица изволила удалиться в свои покои и сказала, что не выйдет оттуда до тех пор, пока ей исправно приносят краски и любимый чай. А потому…

– Я решил, что всей экономикой и слугами с их жалобами буду разбираться я. А с хозяйством – она! – заявил принц, небрежно махнув в сторону Нефертити.

И ведь не откажешь же! Под видом милости принц явно захотел подставить свою навязанную невесту. Нефертити не понимала, что она ему сделала, но просто сдаваться не собиралась. Он думает, она не справится со дворцом?! Три раза "Ха!". Он ещё увидит насколько хорошо Неф со всем может справляться!

И у неё получилось! Да, где-то незаметно помогал Гипсей, указывая на то, о чём забыла Нефертити, пытаюсь охватить сразу всё. Сильно выручал Омфис, собирая у других ребят что и где им не нравится и пересказывая это Нефертити во время совместных обедов. А близняшки вообще стали руками и глазами девочки, носясь с поручениями и пугая нерасторопных слуг и рабов. Иногда Неф казалось, что их не две, а где-то с десяток, настолько они были вездесущи.

Принц же, казалось, и думать забыл о Нефертити. Он веселился, занимался делами и общался в основном с узким кругом своих друзей. Благодарить, впрочем, как это принято было в доме Эйе, Аменхотеп тоже не собирался. То, что дворец продолжал успешно функционировать, принц просто принимал как данность. Девочка надеялась, что свалившаяся на его голову ответственность забирает у второго принца достаточно времени, чтобы не думать о каких-то пакостях.

Но, как оказалось, принц ничего не забыл. И времени у этого поганца хватало на всё, и на управление слугами, и на придумывание неприятностей невесте. За три дня до окончания "тихих недель" Аменхотеп внезапно объявил смотрины. Смотрины жениха для Нефертити!

– Прекрасная Нефертити чудесно заведовала дворцом все эти дни, не правда ли? Редко встретишь такой ум и ответственность у девчонки. Видимо воспитание благородного Эйе творит чудеса. Так не стоит ли украсть руку и сердце нашей хозяйки раньше, чем её сговорят? Конечно, всё уже договорено и обдумано, но нам ли давать решать взрослым, как нам жить? Разве не доказали мы за это время, что прекрасно обходимся и без постоянного контроля?

Юноша ходил перед толпой, умело держа внимание детей. Впрочем, Нефертити, даже растерявшись, видела что не все, даже среди его друзей, поддерживают такую выходку принца. Кто-то нахмурился, кто-то приоткрыл в удивлении рот. Омфис еле удерживал близняшек от какой-то неуместной реплики, а Гипсей с окаменевшим лицом поспешил покинуть зал.

– Нефертити, сегодня этот трон твой! Присаживайся, пусть все тебя рассмотрят!

Аменхотеп вытащил девочку из толпы и усадил на место фараона. Нефертити неловко села и оглядела перешёптывавшуюся толпу.

– Мой принц, я полагаю это неуместным…

– А я полагаю, что мы сами должны решать свою судьбу! В конце концов я тут принц и имею право делать то, что захочу!

– Вы принц, а не фараон! Вы немногим выше меня!

Нефертити вскинула голову и попыталась встать с трона, но принц толкнул её обратно.

– Ай-яй-яй, такая хозяйка и такая дикая кошка! Видимо благородный Эйе не смог научить тебя смирению?

– Видимо смирению тебя не смогла научить я.

Спокойный величественный голос пронёсся по затихшей зале. "Царица!" выдохнули стоявшие у входа и поспешили выразить своё почтение. Лишь Нефертити, всё так же прижатая к трону, и Аменхотеп, окаменевший с момента прихода Тии остались на своих местах.

– Отпусти девочку, Аменхотеп. Её обязанности я возвращаю тебе. Прежде чем смеяться над хорошей хозяйкой стоило показать себя хорошим хозяином. А ты, девочка, ступай за мной.

Царица Тия, так и не подошедшая к трону, развернулась и вышла из комнаты. Нефертити, откинув руку принца, вскочила и бросилась за ней. Когда она покидала место праздника, там стояла полная тишина. На принца никто из гостей не смотрел.

Тия быстро шла по коридорам Дворца, не оборачиваясь на бегущую следом Нефертити, и явно не заботясь об удобстве свой гостьи. Впрочем, та и не надеялась на большую милость, чем спасение от принца. Тем более что сейчас Нефертити занимали совсем другие мысли – впервые в сознательном возрасте она находилась так близко к родной матери.

Царица была высокой статной женщиной, с длинными чёрными волосами, миндалевидными тёмными глазами и светлой, нежной кожей. Нефертити оказалась очень похожа на неё внешне, не смотря на то, что фигура у девочки пока ещё не определилась. А раз так, то Неф обещала вырасти очень красивой.

Царица свернула налево, наконец немного задержавшись, чтобы пропустить Нефертити за собой в свои покои. Девочка вошла и с любопытством осмотрела владения женщины. Большие светлые помещения, много зелени, где-то журчит проточная вода. На кушетке, обтянутой синим шёлком, сидел Гипсей, держа на коленях маленького ребёнка.

– Мой Царица! Косей вёл себя хорошо, и даже почти не пытался оторвать мои волосы, – спокойным вежливым тоном оповестил юноша, осторожно вытягивая из кулачка ребёнка значительную часть своей шевелюры.

– Благодарю, Гипсей. Ступай! – Тия подняла ребёнка на руки и взглядом указала юноше на дверь. Тот ободряюще улыбнулся Нефертити и поспешил покинуть покои Царицы.

Тия не спешила начинать разговор. Предложив Нефертити присесть и угощаться чаем, женщина, казалось, вся ушла в игру с малышом, что пытался сорвать с неё драгоценные серьги. Постепенно её лицо становилось всё более живым, нежная улыбка и блеск в глазах явно сказал Нефертити, что женщина счастлива и безумно любит своё дитя.

Неф сидела и тихо пила чай, хотя от этого зрелища ей становилось очень обидно. Да, Теи была прекрасной кормилицей, но всё-таки лишь кормилицей. Нефертити же всегда хотелось, чтобы кто-то посмотрел на неё так же, как сейчас Тия смотрела на Косея.

– Малыш засыпает. Жди здесь, я вскоре вернусь, и мы поговорим, – тихим голосом сказала женщина, даже не повернув в сторону девочки голову, и ушла в глубину своих помещений. Неф постаралась не слишком долго смотреть ей вслед.

Спустя чашку чая и половину груши со стоявшего неподалёку подноса, Царица Тия вернулась, села рядом с Нефертити и серьёзно на неё посмотрела.

– Нефертити, ты отлично справлялась всё это время. И в инциденте с Аменхотепом тоже. Это… приемлемо.

Царица замолчала. Нефертити немного подождала, а потом рискнула задать вопрос. Важный, пусть и не тот, который действительно хотелось задать.

– Почему второй принц так поступил? Он ненавидит меня?

Тия посмотрела на Нефертити, слегка подняв бровь.

– Ненавидит? Ненависть слишком сильное и глубокое чувство, для этого мальчишки. Он презирает тебя.

Царица не отводила взгляда от лица девочки.

– Аменхотеп сын женщины, что умерла вскоре после его рождения. Я воспитывала его словно собственного сына, однако многие, очень многие во Дворе спешили указать ему его место. Сын наложницы… глупость! В его теле течёт королевская кровь!

Голос её на мгновение стал громче, но тут же вновь вернулся к прежнему спокойному тону.

– Но это плохо сказалось на принце. Он начал видеть унижение там, где его не было. И ты, Нефертити, кажешься ему ещё одним унижением. Наследник женился на дочери фараона. Ему же досталась безродная воспитанница Эйе… Принцу было сообщено, что ты так же носитель королевской крови. Но он уже заразился глупостью от придворных.

Тия подняла руку и провела пальцем по щеке Нефертити.

– Сегодняшний инцидент станет достоянием всех благородных семей Египта. После такого объявлять помолвку между тобой и Аменхотепом было бы крайне… неразумно. А потому Аменхотеп, пусть и ценой потери лица, но смог от тебя избавиться.

Царица замолчала, но вскоре нахмурилась и жёстко добавила:

– Пока.

Нефертити, уже было обрадовавшись возникшей перспективе свободы, про себя поблагодарила богов, что не посмела выразить свою радость внешне.

– Но что же нам теперь делать?

– Ждать, Нефертити, ждать и дать Аменхотепу нагуляться. Он хочет решать сам, что же, оставим его. Он глупец, что верит злым языкам, но это беда свойственная возрасту. Твоя же задача остаться идеальной женой для принца. Никаких ошибок. Никакой тени на себя и свой род. Что простительно принцу, непростительно воспитаннице вельможи. Помни об этом.

– Я помню, Царица, – ответила Нефертити, склонив голову. Задавать какие либо вопросы пропало всё желание. Девочка подождала пока Тия допьёт свой чай и покинула покои Царицы. Впереди было ещё три крайне напряжённых дня. И только потом всё можно будет рассказать кормилице и просто поплакать в её тёплых и мягких объятьях.

Глава 4.Королевская болезнь

Окончания "тихих недель" Нефертити ждала, почти не выходя из собственных покоев. Разумеется, она продолжала появляться на обедах, но на краткий срок и в сопровождении близняшек, что хоть и не поняли точно, что произошло, но прекрасно осознавали, что "помолвка" от принца ничем хорошим не была.

Гипсей поступал так же, как и ещё несколько детей со связанных с господином Эйе семей. Особенно старшие ребятишки, что уже более-менее понимали расклады сил при Дворе и старались сразу обозначить свою принадлежность к той или иной фракции. Веселиться продолжал только Омфис, исправно навещая подругу вечерами и пересказывая все события.

Впрочем, особо рассказывать было нечего – принц явно приуныл и тяготился обществом своего детского двора. Нефертити подозревала, что Царица в тот день говорила не только с ней, и вряд ли этот разговор был приятен для Аменхотепа. Но узнать не сам факт этой беседы, не её содержание, для девочки оставалось невозможным.

А когда Двор вместе с Фараоном вернулся в Фивы, то Нефертити стоило значительных усилий не поступить по примеру Беренмут и не броситься на шею господину Эйе. Тот, впрочем, тянуть не стал, быстро раскланялся со всеми и забрав воспитанницу отправился домой.

– Как прошёл первый самостоятельный опыт во дворе? – поинтересовался он по пути.

– Ужасно! – абсолютно честно ответила Нефертити, заставив Эйе напрячься. – Аменхотеп ужасный, противный и глупый принц! Хорошо, что он второй, с таким фараоном Египту будет очень плохо!

Эйе аж закашлялся.

– Так, Нефертити, меньше эмоций… Ты мне всё расскажешь дома, что там произошло, и чем Аменхотеп заслужил такие эпитеты. Но насчёт фараона, хм, – Эйе задумчиво поднял глаза к потолку своего паланкина, – если боги не изменят своего решения, то фараоном будет он.

– Но почему? Разве наследником является не Тутмос? Да, он слаб здоровьем, но всё же он прожил достаточно долго.

– Наследник, увы, проклят. Тутмос не так слаб здоровьем, как об этом принято говорить. Но, к сожалению, он слаб умом. Принцесса Ситамон, возможно, сможет стать такой же великой Царицей, как Тия, и править вместо мужа, но это только если сам Тутмос позволит ей это. А наследник уже проявляет свой непримиримый и упрямый характер. А потому…

Вельможа замолчал и Нефертити не решилась продолжить разговор. Королевская болезнь, так называли случаи "проклятых" детей. Служители говорили, что так действуют недоброжелатели Египта, а потому фараонам приходится тратить столько усилий на защиту своей семьи и сокрытию собственной крови. Именно из-за этого многие неизвестные безродные во Дворе и воспринимались довольно спокойно.

Например, та же королева Тия так же, как сама Нефертити, считалась относительно безродной воспитанницей одного из вельмож, максимум бастардом одной из великих семей. Вот только Неф не была дурой. Если господин Эйе родной брат Царицы Тии и при этом кузен самого Фараона, то вывод напрашивался сам собой: ещё одна незаконнорожденная дочь. Не редкий случай, судя по всему.

Оставшийся путь прошёл в молчании, каждый думал о своём. Но стоило паланкину опуститься на камни поместья, как мысли выбило из головы диким радостным криком и объятиями от Беренмут:

– Сестрёнка!

Нефертити улыбнулась и крепко обняла Бер в ответ, а после церемонно поклонилась госпоже Теи. Женщина мягко улыбнулась, погладила девочку по голове, а после, переглянувшись с мужем, приказала слугам накрыть стол в её личных покоях.

– Эйе, я с девочками жду тебя через десять капель, не раньше. Мы все устали с дороги и нам надо немного отдохнуть.

– Конечно, жизнь моя, – Эйе поцеловал супругу в ухо и широким шагом отправился к себе, а Теи взяла воспитанниц за руки и повела за собой.

Только там Нефертити наконец полностью почувствовала себя дома. Она возмущённо рассказывала и о втором принце, и о Царице, и о том, как Гипсей спас её, сообщив всё Тии. Ну и конечно о том, как девочка скучала и по Беренмут, и по своим опекунам.

– Ты посмотри, какой наглец! – Возмущалась Теи, слушая рассказ "дочери", – эти принцы всегда были слишком избалованы!

– Да я этого принца живьём в пустыне закопаю, хочешь?! Отказываться от моей сестры никому нельзя! – поддержала возмущение Беренмут.

– Не-не-не, сестрёнка, не надо! Я правда не расстроилась, что мы не пара, – Нефертити поспешила успокоить разошедшуюся жрицу. – Просто поступок был довольно глупым.

– А главное публичным. – В комнату тяжело вошёл Эйе и тут же сел под бок к жене, взяв на руки Беренмут. – Такие поступки могут быть восприняты как ссора между моим родом и Фараоном. А этого нам совершенно сейчас не надо, потому что на Беренмут нацелилось слишком много слежителей. Всё-таки вы устроили уникальное представление.

– Я виновата? – робко спросила Нефертити.

– Нет, это просто событие, с которым мы должны справиться. Осталось придумать как, – Эйе зажмурился и напряжённо сжал переносицу.

– Наследник Тутмос говорил, что в Хатти очень красиво. Он собирался поехать туда покататься на корабле. Мы можем поехать с ним, он приглашал, – внезапно, к удивлению всех, заявила Беренмут. – Что?! Тутмос забавный! С ним никто не говорил, а я с ним в солдатиков играла и стрелы у нас по настоящему летали и даже горели!

– Поехать с наследником в Хеттское царство по его прямому приглашению… это действительно выход. Кто-нибудь видел, как он тебя приглашал, Беренмут?

– Ага, служитель, что принца лечит. А что, мы сможем поехать?! – Беренмут обернулась к Эйе. – Правда-правда? Прямо в другую страну?

– Правда-правда, – погладил "дочь" по голове вельможа. – Если наследник тебя вспомнит, конечно.

– О, он вспомнит! – Заявила Беренмут, коварно улыбнувшись. По спине Нефертити пробежали мурашки, а Теи передёрнула плечами. И только привычный уже, казалось, ко всему Эйе остался полностью невозмутимым и поглощённым своими размышлениями

***

Подготовка к путешествию принца Тутмоса подходила гораздо тише, чем к любому другому событию, что могла вспомнить Нефертити. Да, это было богатое и надёжное судно, два жреца, если считать Беренмут, около трёх десятков слуг и рабов, а также определённое количество молодых вассалов. Но не было речей, не было посвящений, да и сам Тутмос не пытался добавить своему путешествию хоть какой-то важности. Впрочем, наследника Нефертити вообще не понимала.

– О, ты сестра Бер? Ха-ха, вы вообще не похожие. Может одну из вас в детстве подменили на крокодилицу?

Именно так встретил её Тутмос и тут же отвлёкся на что-то ещё. При этом лицо юноши было столь приветливым и незамутнённым, что было абсолютно непонятно, пытался ли он оскорбить кого-то из девочек, или просто не понимал что говорит.

А ещё Нефертити не понимала что делает Аменхотеп. Как-то совершенно незаметно и непонятно второй принц тоже оказался в числе тех, кто едет в Хатти. Причём он не взял ни свою свиту, ни дополнительного корабля. Нет, он спокойно и скромно прихватив только пару приятелей, влился в сопровождение наследника.

Это очень нервировало Нефертити. Господин Эйе по секрету сказал девочкам, что Аменхотеп здесь именно что "для познания смирения, по повелению Фараона и Царицы", но спокойнее от этого не становилось. Мало ли что мог замыслить обиженный принц. Вот решит, что Нефертити отправили, чтобы за ним следить и всё, будет издеваться всю дорогу.

Отплытие в Хаттское царство состоялось рано утром. Нил был окутан холодным и липким туманом, солнце только-только начинало восход, окрашивая небо яркими цветами, а личный корабль Тутмоса уже отчалил от пристани Фив. Аменхотеп сонный и недовольный стоял у носа корабля, Тутмос махал берегу с кормы, а все остальные гости… ничего не делали. Совсем.

Для Нефертити это было странное чувство. Были сборы, был Двор, праздники, учёба, разговоры и налаживание связей. Но здесь всего этого не было. Мимо мерно проплывали берега Великой реки, где-то играли музыканты, слуги управляли кораблём, даже Аменхотеп вскоре ушёл досыпать в небольшую постройку прямо на палубе. Девочка же совершенно растерялась.

Свита Тутмоса состояла из взрослых парней, чаще вторых-третьих детей вельмож, которые не проявляли никакой заинтересованности общении с Неф и вообще явно собирались упиваться вином всю дорогу. Друзья Аменхотепа откланялись сразу по причине самой дружбы со вторым принцем. Девочке было просто некуда податься.

Но казалось так думала только сама Неф, так как у Беренмут явно были свои планы на эту поездку, и участие в этих планах сестры было обязательным. А потому вскоре Бер бесцеремонно схватила сестру за руки и потащила к Тутмосу.

– Мы будем ловить летающих рыб! – заявил наследник, завидя сестёр. – У меня есть сети, для большой рыбы. А маленькую руками.

– А? – негромко удивилась Неф.

– А если крокодил полетит? – деловито осведомилась Беренмут, не обращая внимания на удивление сестры.

– Крокодил не полетит, – уверенно возразил Тутмос. – Крокодилы не летают, глупая!

"Рыбы тоже не летают!" хотелось возразить Нефертити, но не спорить же с наследником. Поэтому она послушно взяла в руки сеть и стала ждать. Но рыба, как и ожидала девочка, и не думала взлетать.

– Мне не нравится, – заявил наследник. – Хорэм, почему рыбы не летают?! Должны лететь!

– Рано, принц. Вот в море выйдем, и полетят, если косяк найдём! – Хорэм, управляющий кораблём, без малейшего удивления отреагировал на вопрос принца.

– А в море они что, летают?! – всё-таки рискнула спросить Нефертити.

– Летают иногда, маленькая госпожа. А если знать где плыть, так и на палубу будут залетать, хоть голыми руками собирай! Костлявые только, не пожарить, не сварить…

– Дурацкая река! – обиделся Тутмос и отправился под навес. Нефертити ахнула на такое святотатство, но Беренмут только посмеялась.

– Да расслабься ты, Себек же нас не утопил? Значит что? Значит не обиделся! Пойдём лучше я тебя со свитой познакомлю. Они конечно нудные страшно, зато сладостями кормят!

Дальнейшее путешествие для Нефертити прошло практически так же, как и первый день. Её то куда-то тащила Бер, то Тутмос выдавал непонятное, да так, что каждый раз девочка не могла понять, правду он говорит или нет. Летающие рыбы, сквозь которых проплыл корабль в Средиземном море, перемежались в рассказах Тутмоса с гигантскими птицами со стальными перьями. Он выдумывал сказки про корабли, что плывут без усилий людей, а потом рассказывал про берега из чистого мела, а после через несколько часов они действительно проплывали мимо сверкающих белизною скал.

Сестра же воспринимала любые слова принца как что-то обычное. Над Нефертити Беренмут откровенно посмеивалась:

– Какая разница есть что-то или нет? Интересно же рассказывает!

Свита наследника же казалось вообще того не слушает никогда и служит лишь декорацией, а Аменхотеп так и проводил дни под навесом, почти не появляясь и даже не общаясь со своими же друзьями. И вскоре стало понятно почему.

Ведь всего в дне пути от цели к как всегда рассматривающему что-то вдалеке Тутмосу и сидящим там же сёстрам подошёл Хорэм и печально сообщил:

– Мой принц! К сожалению, мы вынуждены развернуть корабль не останавливаясь в Хатти. Ваш брат, Аменхотеп, очень болен. Мы также вынуждены просить уважаемую госпожу Нефертити оказать помощь врачевателю в уходе за принцем. Мы не знаем точно почему, но он не подпускает к себе практически никого, однако ваше имя сквозь бред мы смогли расслышать.

– Но я не служитель, я не владею умениями врачевателя! – удивилась Нефертити.

– У нас нет выбора, и как вы понимаете у вас тоже. И нет, господин, мы не можем оставить вас тут, даже если вы мне это прикажете! – ответил сразу всем, а может и самому себе слуга. Корабль, несмотря на устроенную Тутмосом истерику, начал разворот. А Нефертити вновь, как и в самом начале пути чувствовала полную растерянность и непонимание.

– Надо было его ещё в Египте закопать, – буркнула рядом стоявшая Беренмут. – Одни проблемы от этого вашего Аменхотепа. Ещё и Тутмоса расстроил. И тебя. И меня. Вот последнего я ему точно не прощу!

– Беренмут! – возмущённо воскликнула Нефертити, как всегда это делала, когда сестра слишком многое себе позволяла. И эта обыденный, привычный элемент как будто её взбодрил.

– Ладно, по крайней мере мне теперь есть чем заняться… а врачевание в процессе освою. Что-то же я помню…

– Ты только когда над принцем будешь издеваться, лицо грустное делай, будто переживаешь! – подсказала Беренмут.

Нефертити гневно на неё взглянула и поспешила к больному. Хотя в глубине души слова Бер имели очень и очень яркий отклик. И лишь природная правильность Нефертити отделяла его от чего-то ужасного.

Обратное путешествие в Египет оказалось совершенно не похоже на неторопливое плавание в Хатти. Остановки на ночь были краткими, часто прямо в порту. Принц Тутмос пытался было хоть как-то повеселиться, но его свита технично и явно привычно затирала старшего принца в угол, отвлекая всякой ерундой.

Нефертити же сбивалась с ног. Аменхотеп бредил, не узнавал никого и не давался в руки. Служитель-врачеватель откровенно опасался подходить к буянившему второму принцу, что внезапно оказался наделён недюжинной силы. Если требовалось чем-то напоить Аменхотепа или начертать защитные символы, то звали или личного жреца Тутмоса, что поднимал незадачливого больного в воздух и держал там до конца процедуры, или Беренмут, что не церемонясь вращивала его прямо в дерево корабля. И лишь Нефертити принц почему-то узнавал.

Правда счастья ей это приносило не много. Мало того что врачеватель свалил на неё всю сопутствующую работу – и протирать тело принца от пота, и обновлять защитные знаки, и смазывать волосы благовониями, так ещё и сам Аменхотеп её явно ненавидел.

– Это всё из-за тебя! Если бы тебя не было, всё было бы нормально… Всё из-за тебя!

Однако он хотя бы не бросался на неё с кулаками, как на других, хотя и лицо делал на редкость противное. А стоило Нефертити удалиться отдохнуть, как принц тут же начинал голосить и звать её.

– Я сказал тебе не уходить! Не смей бросать меня, слышишь?!

А на корабле тем временем поползли разговоры о том, что боги лишают разума и второго принца. Нефертити слышала их и в тайне очень боялась, что это окажется правдой. Тутмос был хорошим человеком, но будучи маленьким ребёнком в теле взрослого, он не мог править Египтом. Его сестра и жена не справлялась с супругом, это Нефертити заметила ещё при подготовке к плаванию. Значит вариант был только один – Аменхотеп. Ведь все остальные законные дети Фараона – девочки. Царица бывало правила страной, та же Тия была известна своей политической деятельностью, но всё же в паре с фараоном.

А если Аменхотеп тоже лишиться рассудка, что тогда? Что будет со страной? Конечно остаётся господин Эйе, двоюродный брат фараона, носящий в себе кровь богов, но что будет, если после этой поездки, где обе воспитанницы господина крутились сначала рядом с Тутмосом, а после и рядом с Аменхотепом, фараон лишиться второго из сыновей?

Нефертити вспомнила юного мальчика на руках Царицы Тии. Нет, даже случись что-то с Аменхотепом, у Египта есть шанс. Косей, настолько юный, что в его честь не было устроено ещё не одного праздника… Но он существовал и был настоящей надеждой Египта. Да и саму Нефертити нельзя сбрасывать со счетов. В конце концов она тоже настоящая принцесса, пусть даже об этом никто не знает. И уж точно будет лучшим правителем, чем взбалмошный второй принц!