Жизнь маленькой семьи Калвер было схожа с теплым морским бризом: неторопливая, тихая, но при этом необычайно затягивающая. Каждый день строился по одному и тому же плану. Отправив Луи в школу, миссис Калвер посвящала полчаса утреннему кофе и прочтению газеты, после чего шла в цветочный магазин. Рабочий день пролетал удивительно быстро, сопровождаемый рассказами женщины о своей жизни или советами по правильному составлению букетов. В обед возвращался Калвер-младший, безустанно носившийся из угла в угол магазина. Затем дом, ужин, сон – так по кругу. Но Эбигейл находила обыденное расписание похожим на старинную традицию, соблюдение которой приносило одно удовольствие.

В этом доме всё было пропитано атмосферой добра и уюта. Даже вязаный вручную плед на диване, на котором сидела Эбби, или огромная ель в самом центре гостиной. Ель действительно была слишком велика для такой маленькой комнатки, но, похоже, ни Луи, ни его бабушку этот факт не смущал. Женщина старательно подбирала гирлянды на елку, сортируя их по цвету. Каждый стеклянный шарик, повешенный на колкое деревце, отличался от многих других: каждый был неповторим. Как и было обещано, Эбби и Луи к елке даже не подошли. Да и мальчик особо не рвался украшать дом к Рождеству, оставляя бабушке её любимое занятие. Он сидел на полу, подобрав под себя ноги, и старательно что-то рисовал.

– Может Вам всё-таки помочь? – спросила Эбби, чувствуя, что вот-вот задремлет.

– Чуть позже, пока я справляюсь.

Девушка не ожидала другого ответа. Она удобнее устроилась на диване и прикрыла глаза. Но стоило её головы коснуться подушки, как звонкий голос Луи тут же вырвал из объятий Морфея.

– Бабушка, а я толстый?

– Кто тебе такую ерунду сказал?

– Мальчики сказали, что я слишком толстый для того, чтобы быть похожим на Гарри Поттера.

Как могла понять Эбигейл, Луи очень любил историю о юном волшебнике. В его комнате на самом почетном месте стояли несколько первых книг этой серии, а над кроватью висел плакат с бессменной троицей.

– Нашел, кого слушать! Ты у меня самый симпатичный и по фигуре, и по мордашке.

Луи удовлетворенно засопел, с силой вжимая оранжевый карандаш в тонкий лист бумаги.

– А ты как думаешь, Эбби? – не смотря на девушку, спросил он.

– Ты точно не толстый. Очень даже приятный молодой человек, особенно когда не ругаешься.

– Ты бы пошла с таким на свидание?

– К чему такие вопросы? – она насторожилась. Казалось, даже миссис Калвер мгновенно заинтересовалась их разговором.

– Просто. Значит, я похож на Гарри Поттера. Только шрама на лбу не хватает, – Луи стукнул себя карандашом по лбу.

– Не надо тебе никаких шрамов.

Эбби поежилась, вспоминая Тенэбра. Судя по тому, что неделя выдалась без происшествий, парень решил на время отстать от неё. Или он выжидает? Готовит ловушку? Девушка качнула головой, отгоняя плохие мысли.

– Я пойду в комнату – лягу спать пораньше.

– Рано еще. Если ты обиделась из-за елки, то у нас еще верхушка не украшена, можешь помочь, – женщина указала на пустующие ветви.

– Нет, что Вы. Просто не очень хорошо себя чувствую.

Гостевая комната, где жила Эбигейл, была самой непримечательной комнатой в доме. Здесь располагалось лишь самое нужное: кровать и шкаф. Впрочем, шкафом девушка не пользовалась, ведь необходимости в этом не было. Из вещей у неё имелся только рюкзак, который всегда висел за спиной. Мало ли что может случиться. Следует всегда быть готовой, даже если вызовешь подозрение проницательной миссис Калвер.

Девушка легла на кровать, раскинув руки в сторону. Без сомнений, семья Калвер была дружелюбна и мила к ней, но тоска по родному дому всё равно охватывала каждый вечер. Эбби скучала по Ванессе, Марку, а самое главное – родителям. Лишь надежда поскорее вернуться к нормальной жизни придавала сил и уверенности. Обняв подушку, девушка свернулась калачиком и постаралась заснуть, но не прошло и пяти минут, как в дверь постучали.

– Да?

– Можно я зайду? – из-за двери выглянул Луи.

– Заходи.

Решив, что поспать ей всё равно не дадут, Эбби села на кровати, всё еще прижимая к себе мягкую подушку.

– Всё нормально? Ты выглядела встревоженной, вот я и решил проверить…

– Не обращай внимания, Лу. Со мной всё хорошо, – она улыбнулась, тронутая заботой мальчика.

Луи кивнул и опустился на кровать. Во взгляде его хорошо читалась робость.

– Расскажи мне о будущем. О себе.

– Обо мне?

– Да. Я хочу знать.

Эбигейл не знала с чего можно начать. Тяжело подбирать слова, когда на тебя так смотрят.

– Я ходила на художественную гимнастику до десяти лет, – сказала она, понимая, что это совсем не то, что ожидал услышать Луи. – Ладно, я не знаю что сказать. Давай ты будешь задавать вопросы, а я отвечу.

– Когда ты родилась? Ну, то есть, когда у тебя день рождения?

– В апреле. А родилась я в две тысячи первом.

– Серьезно? – он хихикнул, будто не веря. – Тебе сейчас четыре года?

– По сути да.

– Так значит я старше тебя. Намного старше!

– Будешь в моем времени. А сейчас ты всё равно шкет.

Мальчик трагически заломил брови, всем видом показывая, что ему не нравится это слово.

– Когда я тебя встречу в будущем, то тоже так буду говорить. Посмотрим, кто засмеется последним.

– Я не возражаю. К тому времени мое замечание покажется тебе не таким возмущающим. Если ты обо мне вспомнишь, конечно.

– Вспомню, – Луи говорил искренне, будто бы точно знал, что так и будет. Помолчав некоторое время, он спросил: – Значит, ты можешь встретить свою маленькую версию сейчас?

– Могу. Наверное, интересно посмотреть на себя со стороны. Но на такое я точно не решусь. Существует много условностей, связанных с часами. Если встретить саму себя в прошлом, то произойдет что-то очень плохое.

– Что?

– Я не знаю. Я очень мало знаю о часах. Миссис Гринвуд не успела мне рассказать, а я убежала от неё, думая, что она чокнутая. Сейчас я сильно жалею об этом.

– Поэтому ты расстраиваешься? Никто ведь не мог знать о будущем.

– Я понимаю. Но было бы здорово изменить произошедшее. Это ведь главное предназначение часов, разве не так?

– Поэтому за часами и охотятся, Эбби. Многие люди хотят изменить прошлое. Но тогда тебе придется пожертвовать чем-то. Без произошедшего сейчас ты станешь совсем другим человеком.

Эбигейл улыбнулась. Несмотря на свою дурашливость, Луи умел становиться серьезным. Это перевоплощение каждый раз зачаровывало. Положив подушку на законное место, девушка переместилась к окну, в тонком стекле ловя отражение собеседника.

– Я уже говорила, что твои рассуждения слишком умны для мальчика двенадцати лет?

– Ты меня опять недооцениваешь. И опять уходишь от темы разговора.

– И что же еще ты хотел спросить?

– Ну… Тебе нравится кто-нибудь?

– Странные у тебя вопросы, Лу. И я, кажется, догадываюсь, к чему ты ведешь.

– Да ни разу, – он отвернулся. – Вы, девчонки, всегда выдумываете то, чего нет.

– Я из будущего. Между нами тринадцать лет, понимаешь? Совсем скоро я исчезну, не оставив и следа. А ты останешься. Поэтому не надо делать поспешных выводов. Я не хочу разбивать твое сердце.

– Мне не нравятся все эти ванильные сопли. Я не из тех, кто влюбляется и потом страдает. Я слушаю песни Металлики и говорю: «Я мужик. Да, я злой!».

– Какой ты бунтарь. Чудесно, ведь мне нравится один парень, – Эбби улыбнулась. – Он из моего времени.

– Марк?

– Да.

Эбигейл соврала, прекрасно понимая это. Чувства к Марку давно уже остыли, но давать ложную надежду малышу Луи ей не хотелось. Он казался и без того обделенным судьбой, чтобы травмировать его своим отказом. Пусть лучше всё закончится, не успев начаться.

– Снег!

– Что?

– Снег! Смотри! – Луи указал на окно.

За стеклом, среди темноты улицы, падали белые снежинки. Первые в декабре. Луи бросился к выходу и, стуча дверями, выбежал на улицу. Эбби пошла следом.

В маленьком дворике невесомые пушинки опускались на землю, чтобы мгновенно растаять. Мальчик выставил две ладошки вверх, пытаясь поймать их, но всё, что оставалось на его руках – капли воды. А снегопад становился сильнее. Снежинки, словно кусочки ваты, кружились в морозном воздухе, ложась на волосы и плечи Луи. Белый цвет сильно выделялся среди черных спутанных прядей.

– Ты когда-нибудь задумывалась, что снежинки похожи на шестеренки часов? – он повернул голову, смотря на девушку через влажные стекла очков.

Эбигейл поежилась, но не только из-за холода. Луи так сильно напоминал кого-то, но вспомнить знакомый образ она не могла. Словно из её памяти исчезло это лицо.

– Луи, куртку хоть надень. Замерзнешь ведь.

– А ты знаешь легенду о первом снеге? – мальчик пропустил мимо ушей её замечание. – Восставшие ангелы в момент своего падения теряли крылья, что усыпали землю сверкающей пылью. С тех пор и пришла первая зима.

– Не слышала о таком. Красиво, но жутко.

– Жутко?

– Если верить легенде, то мы ходим по костям. Но я не верю такому.

– Почему?

– Не люблю оказываться обманутой.

Они стояли в тишине, наблюдая за падающим снегом. Эбигейл начинала понимать: жизнь вдали от центра города приносит непередаваемые ощущения. Ты словно начинаешь жить наедине с собой. Словно весь мир ограничивается тобой и этим домом. Она бы осталась стоять на террасе, погружаясь в эти странные чувства, но из дома донесся сердитый возглас миссис Калвер.

Глава 13. Ярмарка

Как и обещала Хлоя, рождественская ярмарка была одним из самых ярких событий для Анкорна. На центральной площади города, среди ярких аттракционов и палаток с едой, толпились люди. Но шум толпы и толкотня никого не смущали – на лицах прохожих светилась радость от предвкушения предстоящих праздников. Особенно много было детей. Луи смотрел на них с высоко поднятой головой, когда те капризничали, выпрашивая у родителей очередную сладость. Он высказал свою «безграничную предубежденность к таким личностям», но согласился быть менее предвзятым в силу их возраста. Мальчик считал себя слишком взрослым для этой суеты, поэтому даже сумел промолчать, когда несколько девочек случайно толкнули его, не извинившись.

Серьезность его сохранилась ровно до момента встречи с шоколадными чипсами в одной из палаток. Еда – главная слабость Луи. Набрав в охапку кучу вредных сладостей, мальчик направился к ближайшей скамейке. Эбби хотела еще побродить по рядам магазинчиков, но боялась потеряться, поэтому молча села рядом. Миссис Калвер стояла у палатки новогодних украшений и разговаривала с пожилой женщиной. Как оказалось, та жила по соседству. Внимание на своих подопечных Ева особо не обращала, полностью поглощенная разговором, и лишь изредка поглядывала на Калвера-младшего.

– Может, сходим на аттракционы? – предложила Эбигейл Луи, сосредоточенно жующему зефир на палочке. Делиться он явно не собирался.

– Денег нет.

– Ты потратил всё на сладости?

– Отчасти. Просить у бабушки бесполезно: всё равно не даст.

– Получается, всё, что ты делаешь на ярмарках – это закупаешься всякими безделушками и едой?

– А что еще делать? Одного меня не отпускают, а бабушка старовата для шумных развлечений. Седьмой десяток уже заканчивается.

Эбигейл удивленно приподняла брови, переводя взгляд с пончиков на мальчишку.

– Серьезно? Она выглядит гораздо моложе. Никогда бы не подумала. И ты единственный внук у неё?

– Не удивляйся. Моей маме было сорок, когда она меня родила. Так что я единственный. Род Калверов вообще под угрозой, знаешь ли.

– А что насчет твоего отца? Он забрал фамилию твоей матери, когда женился? Просто это странно, что у тебя фамилия бабушки, а не отца.

– Не знаю. Я не задумывался. Бабушка Ева сказала, что мои родители уехали, когда я был маленьким. И больше не вернутся. Никогда. Я понимаю, что это значит. Поэтому мы не разговариваем на такие темы. Для неё сложно говорить о подобных вещах.

– Вот как. Извини, что поднимаю больную тему.

– Она больная скорее для бабушки, чем для меня. Можешь посчитать меня бесчувственным, но сложно сокрушаться о тех, кого ты даже ни разу не видел. Бабушка Ева для меня дороже всех. И я бы её не променял, будь у меня такой шанс.

– Я никогда бы не сказала, что ты бесчувственный. Особенно смотря на вашу идиллию в семье. Это очень мило.

– Тебе нравится у нас?

– Да. Думаю, да.

Луи что-то буркнул, а потом тихо рассмеялся. Эбигейл подумала по началу, что он подавился, но ехидное выражение его глаз говорило более чем красноречиво. Зашуршал пакет, и мальчик протянул нежно-розовый зефир.

– Обожаю зефир. Это лучшее, что выдумало человечество.

Поблагодарив его, девушка приняла лакомство. Она откусила маленький кусочек, смакуя во рту.

– Мне кажется или он вкуснее, чем продают в моем времени?

– Просто со мной всё вкуснее, – он довольно улыбнулся, но поняв, как странно звучит его фраза, тут же покраснел. – Попрошу бабушку купить билет на колесо обозрения.

– Ты же говорил, что она всё равно не даст денег, – Эбигейл победно усмехнулась.

Вечер воскресенья прошел действительно весело. Анкорн пропитался атмосферой веселья, засветившись тысячами фонариков. Яркие вывески, украшенные гирляндами, рождественская музыка, елочки, усыпанные искусственным снегом – всё поднимало настроение, отгоняя от суеты будничных дней.

В этот вечер Эбигейл впервые посмотрела на Анкорн с высоты птичьего полета, пусть даже колесо обозрения было в два раза меньше, чем в её родном городе. Сидя в разноцветной кабинке, Эбби впервые позволила себе рассказать о своем времени и городе, где она жила. Луи с жадностью схватывал каждое слово, задавая кучу вопросов в ответ. Он терялся в догадках, пытаясь предугадать, каким станет в будущем. Мысль о взрослой версии себя будоражила его сознание.

– Я не знаю, Лу. У меня нет знакомых с таким именем. Да и я никогда не была в Анкорне. До этого момента.

Он вздыхал, но всё равно продолжал строить теории. Эбби могла лишь молча наблюдать за ним, изредка вставляя замечания, и посмеивалась. Мальчик говорил невероятные вещи, но поправлять его совсем не хотелось. Он действительно верил в свои слова.

Глава 14. Наказание

Эбигейл нервничала. Она ходила из угла в угол гостиной, не находя себе места.

– Почему она так долго?

– Не переживай, – сказал Луи, закидывая в рот очередную конфету. – Это еще не долго.

Эбби опустилась на диван. Волнение никак не хотело уходить, даже если сама причина всех переживаний невозмутимо поедала сладости. Когда число конфет перевалило за дюжину, девушка заметила:

– Тебе еще не становилось плохо от такого количества конфет? Это ведь вредно.

– У меня нет выбора. Когда бабушка Ева вернется со школы, она сразу уничтожит все мои запасы конфет. Надо сделать это раньше.

– Она всегда тебя так наказывает?

– Часто. Очень часто. Особенно когда её вызывают в школу. Но я свою вину не признаю. Билл первый начал.

– Начал может и он, но отдуваться перед миссис Калвер будешь ты. Надо учиться спокойнее воспринимать слова идиотов, особенно если они хотят тебя позлить.

– Легко сказать. У меня зубы начинают скрипеть уже тогда, как я их вижу.

– Но не до той степени, чтобы бросить в одноклассника стулом.

– Я не хотел в него попасть.

– Ты попал в стеклянную дверцу шкафа, так что я тебе поверю.

– Эбби, но я не хотел, правда!

– Почему ты с ним поссорился?

– Это он со мной поссорился. На прошлой неделе Билл приносил комиксы в школу – все мальчишки были в восторге, и я подумал, что тоже могу похвастаться. Принес своего Соника, а он начал смеяться. «Ты читаешь такую детскую ерунду? Смотрите, жаба читает этот бред». Я разозлился.

Эбигейл задумалась. Думать под шуршание фантиков оказалось сложным занятием, поэтому корзинку со сладостями пришлось изъять, даже несмотря на недовольные возгласы Луи.

– Ты часто говоришь нецензурные слова, когда ругаешься?

– А что?

– Не бойся, я не расскажу бабушке. Говоришь?

– Иногда.

– Тебе это когда-нибудь помогало успокоиться?

– Не знаю. Нет, наверное. Как-то непроизвольно получается.

– Это и не будет помогать потому, что ты всё еще злишься, когда ругаешься и обзываешь человека неприятными словами. Ты говоришь так из-за незнания, что ещё можно сказать. У тебя просто нет времени для изложения своей мысли: ты занят своей злостью. Надо отвлечься на что-то приятное, а не зацикливаться на обзывательствах.

– Про что приятное можно думать, когда тебя оскорбляют?

– Например, про того человека, который поддержал бы тебя в споре. Про того, кто тебя любит и ценит. Про того, кто не стал бы смеяться с коллекции комиксов, а оценил по достоинству. Ты можешь отстаивать свое мнение, даже если все вокруг настроены против тебя. У тебя больше единомышленников, чем ты думаешь. А спор с токсичным человеком, которому лишь бы позлить остальных, ни к чему всё равно не приведет. Но если ты достойно поведешь себя, то другие не будут тебя считать таким же глупым бараном, что и он.

Луи почесал переносицу, смотря на елку. Вся гостиная пропахла хвоей и ароматическими свечами, которые так любила Миссис Калвер. За окном постепенно начинало темнеть.

– Ты всегда так делаешь? Ловко разруливаешь стычки, – добавил он. – Ты, наверное, самая крутая девочка в колледже.

– Я предпочитаю обходить противных мне людей стороной. Я пацифист до мозга костей.

– Пацифист? Кто это?

– Человек, который за мир и мирное решение конфликтов.

– Ты еще и добрая. Я совсем не такой.

– Я не добрая, скорее самоуверенная. Зачем мне спорить с кем-то, если я знаю, что права? – с улыбкой сказала Эбби, но тут же пояснила: – Хотя выслушать чужое мнение я всегда готова. При условии, что человек сможет донести до меня свои мысли должным образом.

– Ты очень крутая.

– Не говори так, Лу. Я просто говорю, что думаю. Ну и то, что мне рассказывал папа. Именно он подсказал мне, что успокаиваться можно при помощи хобби или спорта. Я делаю кандзаси, когда нервничаю. Могу часами сидеть только за этим.

– Что такое кандзаси? – Луи с интересом придвинулся к девушке.

– Традиционные японские украшения для волос. Я делаю цветы из атласных лент.

– В моей жизни слишком много цветов, – он нахмурился, но скорее по привычке, чем всерьез. – Покажешь?

– Если у меня будут ленты.

– Возьмешь у бабушки. У неё куча всяких рюшек и тому подобной ерунды.

Услышав звуки открывающейся двери, Луи сморщился. Он сполна прочувствовал, что его ожидает.

– Было приятно с тобой познакомиться, Эбби.

– Не драматизируй.

Миссис Калвер не спешила ругать несносного внука, из-за которого ей пришлось стоять в кабинете директора. Женщина неторопливо сняла шарф, разулась. Повесив куртку в шкаф в прихожей, она прошла в гостиную, одаривая мальчика хмурым взглядом.

– Ты разбил дверцу шкафа в кабинете географии.

– Я не хотел, – пролепетал Луи.

– Я ничего не хочу слышать, Калвер. Если бы ты не хотел заниматься порчей чужого имущества, то не стал бросаться в одноклассников массивными предметами, вроде стульев. Никаких сладостей, комиксов и игровой приставки. На две недели. А теперь отдай сейчас же приставку, и только попробуй выкрасть её, как в прошлый раз!

Мальчик достал портативную приставку и, всем видом показывая бесконечную обреченность, отдал её в руки бабушки. Эбигейл невольно улыбнулась: Луи любил возводить всё в Абсолют. Эмоции на его лице сменялись каждую минуту. Но когда девушка почувствовала раздраженный взгляд Евы уже на себе, улыбка тут же исчезла. Миссис Калвер смотрела так, будто видит её впервые.

– Луи, иди в свою комнату.

– Но…

– Никаких но! Иди, ты наказан.

Мальчик гордо поднял нос, но перечить не стал. Убедившись, что он забрался по лестнице на второй этаж, женщина сложила руки на груди и обратилась к Эбигейл:

– А теперь объясни мне, что всё это значит? Зачем ты врешь о родстве с Луи?

– Простите?

– Зачем ты соврала мистеру Блэру о том, что ты сестра Луи?

***

– Они не позвонили, как обещали. Они ищут Эбби или делают вид, что ищут?

– Полиция делает всё возможное, я уверен. Нам нужно просто подождать.

– Уже прошла неделя, как Эбби пропала! Я не могу ждать, Джек. Это моя дочь.

– Моя дочь тоже. Но паникой делу не поможешь.

Марта не могла стоять на ногах. Джек отчетливо видел в ней родные, но ужасно измученные черты. Он мягко взял жену под руку и отвел к ближайшей скамейке. Её лицо выражало только бесконечную усталость и беспокойство. Она уронила голову на плечо Джека и принялась созерцать проезжающие мимо машины.

День выдался удивительно теплым для декабрьских будней. Стрелки часов, висевших на торговом центре, минули шестерку, и улицы заполняли толпы людей. Они шли по тротуарам, спеша по своим делам. Марта смотрела на всех людей отстраненно, будто их разделяла не дорога, а километровая пропасть.

Эбигейл – единственный ребенок в семье Макгоуэн. Мысль о том, что она исчезла навсегда, безумно пугала женщину. Сейчас Марта могла сполна прочувствовать, что значит для неё Эбби.

Рождение дочери не было запланировано заранее. Перед молодой, амбициозной Мартой встал выбор: карьера или семья. Решение далось нелегко. Из-за Эбигейл ей пришлось отказаться от карьеры гимнастки, отказаться от Лондона или Манчестера. Винить в этом дочь она не хотела и не могла, но сомнения всё же закрадывались в голову. Годы шли – Марта взрослела и всё больше осознавала как дорого ей единственное дитя. Она старалась окружить Эбби заботой и любовью, делала это от всего сердца. Но в порыве отдать дочь в школу художественной гимнастики ясно прослеживалось желание воплотить свою несбывшуюся мечту. Она не могла отбросить сожаления.

Сейчас главной целью был поиск Эбби. Для возвращения дочери женщина была готова на всё. Наверное, поэтому, когда на тротуаре появился знакомый черноволосый парень, женщина встрепенулась. Она близоруко вглядывалась в каждый его шаг и понимала: это он. Сумка, стоящая рядом на лавочке, упала на асфальт, когда женщина сорвалась со своего места, игнорируя возгласы мужа. Перебежав через дорогу, Марта кинулась вслед за парнем. Прохожие смотрели на неё с предосторожностью, считая сумасшедшей, когда та железной хваткой вцепилась в руку парня и закричала:

– Это ты! Я знаю: это ты украл Эбби!

– О чем Вы вообще? – в его глазах мелькнуло удивление, но тут же скрылось под длинной челкой.

– Не смей притворяться, сволочь! Я помню тебя, помню твое лицо, когда пять лет назад ты следил за моей дочерью. Я думала, что мой муж тебе ясно объяснил последствия еще одной такой выходки. Но ты не понял, да?! Верни мою дочь, найди себе другую жертву! – голос её срывался. Она замолчала, чувствуя, как слезы текут из глаз. – Ты не человек, ты чудовище!

Во время подоспевший Джек отстранил от парня свою жену, но по выражению его лица стало ясно, что в обвинениях он полностью согласен. Обняв женщину, он прижал её заплаканное лицо к своей груди.

– Это сделал ты? Я же сказал тебе отстать от нас. Где Эбигейл?

– Понятия не имею. Ты, мужик, как её отец должен больше меня знать. Видимо, тотальный контроль над жизнью дочери не спасает от всех казусов. А подойти к прохожему и обвинить в похищении человека – это серьезное заявление. Я и обидеться могу.

– Не ломай комедию. Я не забыл, как ты ночами под моим домом стоял, чтобы позвать к себе Эбби. Я ничего не забыл. И сейчас же пойду в полицию и сообщу о тебе. Такие как ты должны сидеть за решеткой.

– Какие – такие? Я не страдаю манией к маленьким девочкам и никогда не хотел запирать людей в подвале. Я нормальный, ясно? Могу хоть сам пойти в полицию. Мне нечего скрывать.

– Я тебе не верю. Раз ты такой смелый, то назови для начала свою фамилию.

– Галбрейт, – ответил Тенэбр.