Измена. Тест на отцовство

Ракурсы меняются, свет падает на лица, обнажая ее страстные движения в его сторону. Он погружен в свой Айфон и не реагирует на девицу.

Выпятив нижнюю губу, пересылаю фотки Вове с припиской: «Круто развлекаешься!».

Поздно осознаю ошибку. Поворачиваю голову, и гляжу в окно на город в весеннем дыму. Закрыв ноутбук, стучу пальцами по крышке. Дети резвятся в комнате, поднимая «пыль до потолка», а у меня мозг раздваивается.

Телефон вибрирует под мелодию из фильма «Плохие мамочки» на подлокотнике дивана и я вытягиваю шею, узнать кто там. Вова. Пальчиком сбрасываю вызов. Звонит снова.

Разговора не будет. Выключаю звук и переворачиваю телефон экраном вниз. Веселись со своими индюшками, Золотарёв.

***

К вечеру обстановка в доме приводит в ужас. Дети носятся по квартире, нарядившись в индейцев, а я поджав ноги, сижу за обеденным столом и жую крекеры с творожным сыром.

– Умри Косой Медведь! – Темка плюхается на живот и дует в футляр от ручки, выпуская в Еву крошечный слюнявый кружок бумажки. Мысленно прошу его запустить в нее еще с десяток "пуль".

– Промазал! – стреляет в ответ копьем из пластиковой ручки швабры.

Я облизываю пальцы от соли и уже собираюсь, стать той, которая положит конец войне краснокожих, но звонят в дверь. Мелкие везунчики.

Шлепаю босыми ногами в прихожую, подтягиваюсь к глазку и прикусываю губу.

– Открывай, я слышу тебя.

Да и детские вопли сложно не услышать. Раскручиваю замок, и Вова за грудки вытаскивает меня на площадку.

Я подворачиваю ногу. Лодыжка точно опухнет.

– Хочешь, чтобы я вот так с тобой обращался? – прибивает к стене слева от двери.

– Ты рехнулся? Отпусти меня!

– Я мужик, Зойка и финты вроде фоток со мной не прокатят. Если ты из ревности мне мозги треплешь, прекращай. И тому, кто слежку ведет передай тоже самое.

– Мне на тебя все равно.

Вова сильный, словно бог, отлюбленный природой во всех отношениях. И ростом может гордиться, и фигурой, и интеллектом не обделен. Но сейчас психопат, слетевший с катушек окончательно.

– Да? – поднимает меня над ледяным бетоном одной рукой.

– Да! – отбиваюсь от второй его руки, которая норовит коснуться моего лица.

– А что тебя тогда так завело в моем поведении? Я почти свободный и имею право на небольшой отрыв. Восемь лет сидел на цепи.

– На цепи? А Лескова кем была? Просто душевным собеседником?

– О, я задеваю твою женскую честь? – умудряется облапать меня под футболкой. – Может, разок того? Чтоб тебе не было так обидно.

Спертый воздух между нашими лицами дурманит.

– Давай, соглашайся. – Подбивает на преступление.

Не подарив мне не секунды на размышление, зачем-то целует меня. Ощущаю мягкость, тепло его ароматных губ и выскальзываю из рук, забегая в квартиру. Даже дверь не забываю притянуть и захлопнуть.

– Ты меня любишь! Теперь я уверен на все сто! – ударяет по полотну с наружной стороны.

– Уходи!

– Встретимся в субботу на тренировке Темыча!

Грохотание лифта, скрежет металлических тросов, скрипучее скольжение створок и тишина. Вова уехал.

– Большой Волк никогда не сдается!

Темка скользит по паркету в укрытие за шкафом. Я же пытаюсь найти укромное местечко своим чувствам.

ГЛАВА 5

ЗОЯ

За ночь ничего не меняется. Я так и пребываю в шоке от появления Вовы. Надо же прилетает на крыльях ветра, устраивает мне разнос c фейерверком.

Фырчу под нос, начищая зубы перед зеркалом. Зубная щетка вот–вот сломается пополам. Евкина и Темкина щетки уже лежат в зип-пакете, дабы пройти экспертизу на родство.

Внезапно округляю глаза и сплевываю мятную пену. Дрожащими руками открываю шкафчик, гляжу на нетронутые коробки с тампонами и понимаю, мои месячные застревают в пути. Забрасываю на полку подготовленный материал для ДНК и с треском захлопываю дверцу.

Я попала…

Мы с Вовой занимались любовью два месяца назад. Глупость, дурацкий всплеск чувств, но я люблю его и бросаюсь в омут чувств с головой. Встреча с адвокатами в тот день добавляет огонька. Вова кричит о несуразности судебной системы, я верещу о том какой он бесчувственный идиот.

В финале, мы набрасываемся друг на друга в его машине. О презервативах тогда никто не заботится. А таблетки я перестаю пить по ненадобности. Я не готова к отношениям и неизвестно будут ли они в будущем.

– Это сон. Всего лишь дурацкий сон.

Ищу тест на беременность и накаляю себя до предела. Скоро у Темки тренировка, где я пересекусь с Вовой и я должна унять панику.

– Блин! – ни одного нет в запасе.

Нервы вытягиваются в струну. У меня рушатся все планы.

Придется звонить Крис, пока она в городе и не слиняла к своему итальянцу армянского происхождения.

Полоскаю рот, умываюсь и, взяв телефон с бачка унитаза, иду готовить завтрак.

Дети просыпаются почти одновременно. Оба летят на аромат яичницы и какао. У меня еще каша настаивается на плите, но взглянув на нее, оба кривят лица. Подумаешь, слегка пригорает и сворачивается комочками.

Последнее время у меня многое случается впервые: сплю одна в большой постели, готовлю завтраки на четверых, навещаю любовницу мужа, воспитываю его дочь…трачу в два раза больше денег, лишь бы только Ева реже ко мне приближалась.

Вова не скупердяй. Денег нам хватает, даже более чем. Но они никогда не заменят мне того мужа, которого я знала столько лет до трагического случая.

– Яичница вкусная, мам. – Облизывает вилку Темка.

– Да, теть Зой, а кашу можем собачкам отдать.

Ева показывает язык Тёмке. Он пинает ее ногой под столом.

– Так, успокойтесь. Сейчас я развезу вас по секциям, и только попробуйте вести себя там плохо. И Тём, сегодня папа будет с тобой на тренировке. Бегом собираться!

Смотрю исподлобья, нацепив улыбку динозавра.

– Кажется, тираннозавр хочет нас съесть!

Сын прижимается к столу. Я делаю шаг, и пискуны на перегонки бегут в свою комнату. Надеюсь, не разнесут ее в хлам.

Я шустро выпиваю кофе, складываю им кусочки фруктов и ягод в боксы и прошу их одеваться. Сама я уже во все оружии.

***

– Офигеть!

Крис бросает навороченный тест на беременность на кухонный островок и обмахивает себя рукой.

– Как ты могла залететь? – я выгибаю бровь. – Ну, то есть когда?!

– Еще неизвестно, залетела я или нет.

Я хожу от кофемашины к тостеру, верчу банку джема.

– Спорим?

– Издеваешься?

Зажаристый хлебец выпрыгивает наружу. Беру ложку, откручиваю крышечку и вместо создания кулинарного шедевра, уплетаю сладкую малину.

– Ты ешь с банки. Так делают только беременные.

– Давно ты в провинции была? Зависла в своей Европе и забыла всё на свете. Я еще могу соленый огурец обмакнуть в джем. Показать?

– Фу, – Крис отбирает у меня стеклянную тару. – Шагом марш в туалет!

Я хватаю тест, закрываюсь на пять минут, и раскручиваю кран, заглушая звучные шлепки по стене. Мои ладони горят от встречи с изысканным японским кафелем.

Вся душевая кабина отделана в бело–красной гамме, а на самой большой стене впечатляющий домик с выгнутой крышей.

– Хэй, гёрл, ты живая?

Не глядя, впускаю Крис, и она находит меня на полу рядом с овальной чашей ванны, встроенной в пол.

– Две полоски, да?

Я бросаю ей ненавистный кусок пластика, и Крис придавливает его ногой. Даже с высоты видны синие черточки.

– Просто смешно. – Утыкаюсь подбородком в колени, которые обхватила руками.

– Это может сыграть в твою пользу. Оттяпаешь у него бизнес, загородный домик, что у него там еще есть? Станешь бизневумен. Я тебе помогу. Те, фотки, что я вчера скинула, мне прислал знакомый, который работает вышибалой в том клубе. Уделать Вовочку не составит большого труда. Тем более, он болтает о неземной любви к тебе.

– Я похожа на ту, которая понимает в инвестициях? Даже из универа вылетела.

– Брось, – Крис присаживается рядом. Ее юбка скатывается. На бедре оскалившаяся пантера готовится к прыжку. – Ты умная. Ну, не Анатолий Вассерман, но все же.

– Крис! Я беременна! – ударяю кулачками по коленным косточкам. – Я и так сижу у него на шее. А теперь еще один ребенок? У меня Темка, эта…Ева!

– Ева тебе не родная.

– Так ты всё слышала тогда в «Брюлле»?

– Еще бы. – Постукивает пальцем по виску. – От меня ничего не ускользает.

– Какая–то злая шутка судьбы. Один раз переспали и ребенок! Темку целый год не могли зачать!

– Чудеса случаются.

– Вот уж точно чудо.

– У меня есть хороший гинеколог. Раз такая песня, позвоню Геворгу и скажу, что задержусь в Москве. Я тебе нужна.

– Спасибо. – Заваливаюсь на нее и всхлипываю.

Вова прав. Мне никогда от него не избавиться.

– Все будет хорошо. – Крис перебирает прядки моих светлых волос и дает мне выплакаться.

***

ВОВА

Иду по офису в свой кабинет. Сотрудники за прозрачными стенами стучат по клавиатуре, звонят по телефону, сканируют, копируют и это услада для моих глаз.

– Владимир Николаевич!

Оборачиваюсь. Ларочка в узкой юбке, блузке с воздушными рукавами перебирает ножками в туфлях на высоченных каблуках. По щелчку вспоминаю Зою в тех красных лодочках с милым бантиком на пятке, которые она надела в довершение образа.

Богиня, сошедшая с небес.

Помню, пришла ко мне на работу, распахнула плащ, а под ним ничего. Фигура у моей жены убойная. Второй размер после родов превратился в полноценный третий. А бедра…плавал бы по ним и дрейфовал вечно.

Сегодня Зоя еще раз сражает меня наповал, когда привозит Темыча на тренировку. Ладная, фигуристая, но не моя. В в легком платьице с запахом сводит с ума одним махом. Развод хочет. Топает ножкой. Но кораблик "Развод" уплывет вдаль и помашет ей хвостиком. Гарантирую.

Мне никто не нужен кроме нее. Я ошибся, связавшись с Машей. Капитально просчитался. Но буду возвращать всё в прежнее русло.

Только характер у Зои дерьмовый. Чересчур покладистый. Любое мое слово воспринимается конечным вердиктом.

К такому я привык в офисе, но не дома, не в постели ночью.

Маша при ее сексуальных умениях, не вызывала огненный тайфун.

Она была лишь перчинкой, которая привносила в мою жизнь сочность. Секс раз в неделю разбавлял серость будней, а ее дерзость помогала мне втаптывать конкурентов.

Ребенок все изменил. На меня рухнул колокол от нее смс–ки.

«Любимый, ты станешь папой»

Любимый? Папой? Я уже был отцом и любимым. Развлечение не должно было обрасти серьезностью.

Теперь все в прошлом. Мне жаль Машу. Действительно, жаль. А Ева? До сих пор не верю в адекватность Зои, приютившей дочь моей любовницы.

Тест–ДНК мечтает сделать? Долго будет ждать. Я никогда в трезвом уме и светлой памяти не пойду в клинику и не сдам свой биоматериал.

Родство подтвердится и тогда вся эта нелепость обернется реальностью. А мне все это ни к чему. Я не брошу девочку в материальном плане, но быть ей отцом? Увольте.

– Так что ты хотела Лара, чего замерла?

– Ну, вы сами витали в облаках.

Я улыбаюсь, словно маньяк.

– Никогда не говори со мной в таком тоне.

– Извините. Вас ждут китайские коллеги в «О2».

– Точно, – вскидываю палец вверх. – В мое отсутствие позаботься о кофейных фильтрах в комнатке отдыха.

– Да, босс.

Кабинет, коридор, лифт, главный холл бизнес–центра и я на парковке у своего «БМВ М5». Весна в разгаре, солнце в зените. А мои мысли во вчерашнем поцелуе с Зоей и в Темке, по которому жутко соскучился. Надеваю солнцезащитные очки, сажусь за руль и заставляю себя не думать ни о чем, кроме работы.

ГЛАВА 6

Гинеколог Крис по фамилии Аракишвили выносит неутешительный вердикт. Многоуважаемая Зоя Павловна, вы беременны!

Я сначала нервно усмехаюсь, а потом начинаю истерично смеяться. Зураб Александрович приспускает очки на кончик носа, прожигает карими глазами.

– Мне стоит беспокоиться?

Говорит глубинным голосом.

– Нет-нет, всё в порядке. Я буду рожать. Никаких дурных мыслей у меня нет.

– Значит, отправляю вас в регистратуру. Запишитесь на анализы и следующий прием.

– Всего доброго.

Непослушные ноги подводят. Благо у меня хорошая реакция и я успеваю ухватиться за спинку стула.

– Зоя, с вами точно всё в порядке?

– Да, до свидания.

Вспоминаю папины уроки выживания в детстве, делаю вдох, отсчитываю мысленно числа в обратном порядке, выхожу из кабинета.

Крис срывается с кушетки и ловит меня. Я последняя по записи, в коридоре со стенами горчичного цвета никого.

– Ну, чего Зураб сказал?

– Тоже, что и тест.

– Твою мать…

– Принеси воды, пожалуйста.

– Сейчас.

Смотреть на подругу, которая торопится к кулеру в босоножках на плоской подошве, настоящий мазохизм. Они издают резкие клацающие звуки, а она сама старается их не потерять, прижимая пальцами.

Выдыхаю. Достаю телефон из кармана летящей юбки, и больно прикусив щеку изнутри, намереваюсь написать Вове.

«Тадам! Ты снова станешь папой!»

Стираю сообщение.

«Надо поговорить. Срочно»

Опять удаляю текст.

– Только не говори, что ему пишешь?

Крис ставит стаканчик с водой рядом со мной на кушетку и тоже присаживается.

– Хотела. Но уже передумала. – Очищаю мессенджер начисто и беру пластиковую ёмкость. Два глотка убивают тревожность.

В коридоре появляются «большие мамочки». Девушки на последних неделях беременности. Мы с Крис кляпы в рот запихиваем.

– Мой Коленька поменял машину. Нам теперь не подойдет его спортивное авто.

Златовласая дева с тонкими бровками и россыпью веснушек на носу, гладит живот.

– Ой, а мой зайчик заказал такую классную кроватку!

Тяжело идущая фея в длинном сарафане с татуировкой на груди, скрепляет руки за спиной.

Я поворачиваю голову к Крис, чуть склонив ее на бок, и тихонько цокаю.

– А моему котику будет плевать на меня и ребенка. Купит нам путевку, чтобы я встретилась с очередной его пассией. – Улыбка сродни издевке.

– Я ему куплю! А ты даже думать не смей о всяких глупостях. Пошли, посидим в «О2».

– Крис, – удерживаю ее за руку. – Держи язык за зубами.

– Клянусь на бутылке красного вина из особого сорта винограда, который вывел дед моего Геворга. Поверь мне, стоит оно, как однушка в спальном районе.

– Ладно. Идем, мне надо в регистратуру.

Мне, кажется, без Крис я бы захлебнулась слезами. Я и так буду их сцеживать ночью в трехлитровую банку, но хотя бы сейчас, я не чувствую себя полнейшей дурочкой.

***

Не забыть забрать детей. Сначала Евку с танцев, потом Темку с футбола. И главное не сойтись в одной точке с Вовой. Не выдержу его морозного безразличия.

– Эй, что ты делаешь?

Крис сидит напротив меня в шикарном ресторане с видом на город, который тонет в майской неге, а я раз за разом подцепляю часы на запястье мизинцем.

– Осенью начнется школа, а там и я вскоре рожу. Будет дурдом.

– Есть няни. Очень квалифицированные и порядочные. И вообще, я не понимаю, зачем ты взяла под опеку эту девочку.

– Я тоже…сначала думала жалость, а теперь не знаю. Но родную малышку я не доверю чужой тетке.

От мысли передать крошку в руки незнакомки, принимаюсь сдирать шкурку с губы.

– Зойка, ну, чего ты, как маленькая? У тебя нервный тик что ли? Нормально всё будет.

– У меня жизнь катится под откос.

– Ага, с мужем миллиардером, пятикомнатной квартирой, машиной за бог знает какую цену и детьми, которые никогда не позволят всему этому исчезнуть. По крайней мере, Тёмку Вова будет содержать столько, сколько надо.

– Сын не остановил его от развода.

– Ты же сама хотела, чтобы он исчез.

– Да. Потому что он меня бросил. Опять же, невзирая на Тёмку. О Евке до сих пор ничего не желает слышать. Даже близко.

– Докажешь отцовство и дело в шляпе.

Официант приносит две необычной формы тарелки с изысканными блюдами, поливает мясо ароматным соусом и уходит.

– Я ничего не буду доказывать. – Беру нож с вилкой. – Хотя еще утром собиралась. Даже зубные щетки в пакет скидала.

– Снова твои нелепые принципы. С голым задом останешься, подруга.

– Это совсем другое, Крис. Если он не хочет, я не буду лезть. Я холодна к Евке, взяла к себе, наверное, чтобы в какой-то степени из жалости.

– То есть ты складываешь ручки, пресмыкаешься перед ублюдком, который нагулял дочь с замарашкой?

– Вот именно нагулял. Может и чувств к Маше не было и нет.

Крис кладет в рот мясо и, жуя, демонстративно раскачивается.

– Еще и оправдываешь его? Не, Ева возможно хорошая девочка, но Зой? Мы вроде родом с Урала, закаленные, но ты, будто в изолированном мире выросла. На черта тебе муж изменщик и девчонка от его любовницы? Обдери его как липку и наслаждайся жизнью!

– Мне всего лишь нужна подушка безопасности. Уверенность в завтрашнем дне. С работой я что-то придумаю. Сейчас многие в сети получают неплохо.

Крис хохочет, прикрывая рот салфеткой. Красная помада отпечатывается на белой ткани.

– Что? Мы с тобой толком и не работали. Та забегаловка, в которой ты пиво разносила, вообще за гранью. А квартирка у тебя будет, без вариантов. После развода ты не останешься ни с чем. А он, кстати, должен платить алименты. Причем на троих детей в будущем. Если ты, конечно, от Евки не избавишься.

– Давай закончим? – Аппетит окончательно пропадает.

– Вот уж верно.

Зал наполняется посетителями и на арену выходит Гена. Заместитель Вовы. Гордый великий орел! Какими судьба тут?

Костюм сидит размер в размер, цепь на шее отливает золотом. Гоню комок в горле звучным сглатыванием. Гена выводит взглядом узоры по помещению и, заметив меня, широко улыбается.

– Приготовься, к нам движется самый большой…Гена! – я хлопаю ресницами, а Крис подавляет икоту от сюрприза в лице Сайкина.

– Здравствуй, Зоя. Выглядишь феноменально.

Берет меня за руку, наклоняется и целует ее.

– Спасибо.

– Как Артем? Все также метит в «Спартак»?

– Да, цель номер один. Как ты? Что здесь делаешь?

– Встреча с китайскими коллегами.

Наверняка, моя улыбка со стороны чудная. Да и я сама тоже. Китайцы? Вова давно мечтал заключить с ними контракт.

– Познакомишь меня с очаровательной подругой?

Гена ловелас со списком женщин листов на двести и совершает ушлое сальто с одной темы на другую. Я гляжу на Крис и пытаюсь намекнуть на его любвеобильную природу.

– Кристина Маркова.

– Очень приятно, Геннадий, – опережает меня на долю секунды.– Правая рука ее мужа.

– О, какое совпадение. Я ее правая рука.

Крис кивает на меня, играет глазками и где-то у половины мужского контингента «О2» случается инфаркт.

– Выглядишь здорово, Зоя. Ты занялась бизнесом? Салон красоты? Спа? Скажи, я загляну на процедуры.

Гена не сводит глаз с Марковой. Клюнул котик. Сметанкой запахло.

– Эм, – я подбираю приемлемые варианты в уме. – Знаешь я…

– Зоя Павловна Золотарёва отлично управляется моими деньгами. – Джин из кувшина, а не Вова. Мы трое замечаем его только тогда, когда промаргиваемся. – И это ее основная деятельность.

Черные зрачки в плену черной радужки оказывают удушающее, гипнотическое влияние. Крис толкает меня ногой в щиколотку, но я отцепляю страховочный трос и лечу в пропасть.

ГЛАВА 7

«Дорогой дневник, я хочу выплеснуть воду из стакана в лицо своему мужу, а потом обвинить его в том, что он забрал у меня лучшие моменты моей жизни!»

Если бы я вела дневник, так бы и написала. В реальности же я боюсь взглянуть и рухнуть в черные глаза–перископы Вовы. Сканирует, дезориентирует, молчаливо подтверждает свое превосходство.

В животе скручивается крошечный узелок. Прикладываю руку, перебираю пальцами невесомую ткань платья и тянусь за оливкой на тарелке с сыром.

Вова забирает ее первым. Прищуриваюсь, а он нарочито со смаком жует. Через сорок минут я должна быть в танцевальной студии, иначе Темке придется ждать дольше обычного. А Вова вообще–то собирался обедать с китайцами. В чем подвох?

– Мне было очень приятно со всеми пообщаться, – взгляд долетает до Вовы, и я беру слово «приятно» в кавычки, – но мне пора. Нужно забрать детей.

– Погодите, я что–то упустил? – Гена лощеный франт, от белизны зубов звезды меркнут.

– Сестра попросила присмотреть за дочерью, пока они с мужем на отдыхе. Напитываются культурой майя.

– Поздравляю, Вован, потренируешься и захочешь еще одного завести. – Похрюкивает Сайкин, небрежно бросая салфетку на стол. Крис уже тошнит от его присутствия. Знаю, каково это. Прямо сейчас испытываю тоже самое чувство.

– Не перегибай, Геныч.

Многоуважаемый, почти достопочтенный джентльмен Владимир Золотарёв ненавидит нарушение субординации. Особенно от мерзких личностей в лице Гены. Почему же он его терпит столько лет и делает заместителем? У Гены врожденное умение выкручиваться из любых ситуаций. Сложные, не решаемые, конфликтные – он уладит все!

Да и не дурак Сайкин. Бог мозгом не обделяет. Зато от мужской энергетики хочется встать под душ.

– Еще раз, всем спасибо.

Мой аккуратный прощальный взмах руки предвещает подъем со стула. Но перед этим, вытаскиваю банковскую карту и ищу глазами официанта.

– Я плачу за обед. – Вовин толчок ногой под столом меня злит, а его дразнит моя реакция.

Я ему не фигурка на шахматной доске, которую можно скинуть в небытие.

– Премного благодарны. – Крис увлеченно наблюдает за нами с Вовой.

– Всё, это невыносимо!

Стремительно встаю, стул царапает ножками пол. Все в зале оборачиваются на меня. Сердечко птичкой мечется в клетке. Чувствую, краснею.

Сумку на плечо, телефон в руку и спешу на выход. Мягкие перьевые облака над головой уплывают вдаль. Ускоряю шаг, жму на кнопку вызова лифта.

– Обязан тебя поблагодарить, – Вова заводит меня в подъемник, с прозрачными стенами. Пикнуть не успеваю. – Выдержала роль, как надо.

В компактном пространстве вместо воздуха аромат одеколона моего мужа. Нечто новенькое. Где привычный «Блю де Шанель»?

– Сменил парфюм? – говорить об обеде нет желания.

– Знакомая подарила. – Притесняется спиной к стенке.

– М–м–м, – прикусываю губу, немного отворачиваюсь. – Знакомая.

– Не нервничай, Зоя Павловна. Мне кроме тебя никто не нужен.

– Хм…Никто не спорит.

– И только попробуй сказать, что у тебя кто–то появился. Ты моя.

От гадких слов в горло заливают чистый спирт.

– У меня сын и дочь твоей любовницы, куча обязанностей и ответственности. Думаешь, мне есть дело мужчин и романтики?

– А кто говорит о романтике? – развернуться негде, он с трудом вмещается, но шаг сделан. – Есть и более интересное занятие. Артемка с этой Евой уже большие, да и няни у тебя всегда на подхвате. Как и водители, повара, уборщицы. Я обеспечиваю тебя всем.

– Только мне это не нужно. С бытовыми вопросами я справляюсь сама.

Ошибка была притронуться руками к груди Вовы. Под ней неистовые биты, раскаленная лавой кожа.

– Какая же ты самостоятельная.

Да когда уже этот лифт встряхнется и затормозит?! Погибаю! На меня напирает тайфун из самых неординарных намерений.

– Отойди, пожалуйста.

– А то что? А?

Колупаю зубами нижнюю губу, заправляюсь энергией и толкаю Вову. Он не опешивает, нагло улыбается. Открытая провокация.

Дзынь! Створки разъезжаются, я тороплюсь прочь. Шаги Вовы монотонные, тяжеловесные преследуют меня до самой улицы.

– Я опять хочу провести время с Темкой. Заберу его из секции, привезу к девяти вечера.

– А как же встреча с китайскими партнерами?

– Перенеслась. Неожиданно.

Видимо задолго до его прихода в «О2».

Моя машина в трех минутах ходьбы. Ветерок развивает волосы, и легкая ткань платья от него шелестит. Наверное, выгляжу странной в застывшей позе с задумчивым лицом. Но мне все равно. Я в секунде от бега на длинную дистанцию.

– Ты меня слышишь? – касается меня кончиками пальцев, будто я вся состою из бабочек и при малейшем беспокойстве разлечусь во все стороны.

– Да, не опаздывайте, пожалуйста.

Вова, может быть, еще хочет что–то сказать, но я не намерена слушать. Внезапно теряю слух.

***

Ева распевает песню Вали Карнавал, а я управляю машиной, наблюдая за людьми, и бултыхаясь в собственных мыслях.

Ведь сотни роз, не стоят ни одной твоей ромашки…

У Евы хороший голос, да и в интонации вроде попадает, но сейчас она меня раздражает до безумия. Я слышу и вижу в ней Машу. Сердце ёкает презрением.

– Ева, ты любишь петь? – я отвлекаюсь от размышлений и поглядываю на нее.

– Мама хотела записать меня в музыкальную школу, но…

Кукла с большими глазами в ее руках широко улыбается. Только Евка вмиг грустнеет.

– Хочешь, я тебя запишу?

Мотает сивой головой туда–сюда.

– А почему мой папа никогда ко мне не приезжает? Я ему не нужна?

По словам Вовы, узнав о беременности, он берет самоотвод. Деньги деньгами, но ребенку важны родители.

– Скорее всего, твой папа не знает о тебе.

– Не правда. Мама говорила, что он знает, но постоянно занят. Почему так, теть Зой?

Не могу сообразить с ответом. На вопрос «откуда берутся дети» я бы ответила быстрее.

Светофор врубает красный свет прямо перед нами, не успеваем проскочить после старенького Вольво. Я хочу продолжить разговор, хочу объяснить ей всё прямым текстом, но язык раздваивается, шиплю змеей себе под нос.

– Меня никто не любит…никто…– Ева плачет, сжимая куколку у груди. Я жму на газ на последних секундах запрещенного сигнала, паркуюсь у какой–то булочной, отстегиваю свой ремень безопасности и развернувшись, смотрю на нее с диким страхом. Она тянется ко мне ручками.

– Твоя мама тебя любит. Ты никогда не будешь одна.

Беленькие хвостики колышутся от плача.

– Давай купим домой большой шоколадный торт? Темка приедет, будем пить чай.

– Я обожаю шоколад. – Шмыгает Ева, утирая нос ладошкой.

– Тогда идем.

Девочка сама освобождается от ремня, открывает дверь, а я вытаскиваю ключи и выхожу со своей стороны.

– Наш преподаватель сказала, что я буду участвовать в концерте. Ты придешь?

– Конечно! – через силу беру ее за руку, заодно осматриваю ближайшие дома в поисках кондитерской или магазинчика. – Буду поддерживать тебя громче всех!

– А завтра к маме съездим? Я хочу рассказать ей кое–что.

– Да, хорошо. Извини, что раньше не получилось, хоть я и обещала.

– Ничего.

Ева подпрыгивает и от слез не остается следа. Все–таки в ней есть что–то от Вовы. Не смотря на разительные отличия. Улыбка, манеры, ужимки. В мелочах узнаю мужа. Жаль, Ева с Темкой оба белобрысые и голубоглазые. Она была бы жгучей красавицей, если бы унаследовала папину внешность.

А может лучше так. Точная копия Вовы убила бы меня окончательно…

ГЛАВА 8

Вечером, после отбоя, я сижу на кровати с ноутбуком и листаю фотографии Маши, сохранившиеся в памяти интернета навечно. Чем она зацепила Вову? Я не хуже нее. Моя мама всегда говорила, что ангел провел по мне рукой. Длинные льняные волосы с природным блеском, губы сердечком, тонкая шея и чуть остренькие плечи.

Ангел во плоти.

Но мама больше не скажет мне теплых слов. Никогда. В восемнадцать лет я стала сиротой. Может поэтому мы с Машей нашли связующие ниточки друг в друге, да и сейчас я нехотя понимаю, какую боль испытывает Ева.

Нам словно было предначертано встретиться.

Задумавшись, глажу живот. Медленные, спокойные, круговые движения гипнотизируют.

Я беременна.

У меня будет дочь. Я уверена. Но как быть с Вовой? Он стабилен в своих суждениях. И вряд ли начнет думать иначе.

Наверняка, когда крутил роман с Машей, хотел, чтобы он так и оставался островком легкости, беззаботности. Но появилась Ева. Милое с виду создание, превратившее его в демона.

Мне удивительно такое поведение Вовы. Любящий, ласковый, щедрый, умный, справедливый мужчина влез в шкуру труса и негодяя.

– А–а–а–а! – разносится по всей квартире.

Откидываю ноутбук, мчусь в спальню Евы и нахожу ее в уголке тугим клубочком.

– Ева. – Не знаю, что делать. Ухаю перед ней на коленки.

Ева бросается ко мне, обнимает до одури за шею и плачет с жадными всхлипами. Я же не двигаюсь.

– Мама…мама…

– Тише. Всё хорошо.

– Я хочу к маме. К маме Маше.

Ненадолго ломаю внутренние барьеры и касаюсь ее спины ладонью. Всего раз. Для успокоения.

– Мама всегда с тобой. Где бы ты ни была. Знаешь историю про принцессу Розочку?

Отрицательно вертит головкой.

– Сейчас я тебе расскажу.

Историю я придумываю на ходу. Собираю по крупицам. Ева стихает, укладывается на моих ногах и вскоре засыпает, сложив руки под щекой. Я скручиваю ее волосы в жгут, смотрю сонным взглядом, гадая, зачем я ее взяла.

Месть? Ненависть? Зависть, какой бы она не была. Или надежда? Но на что?

Скоро Ева станет отражением матери и я умру от боли и обиды.

Родинка над бровью, пушистые ресницы, как у Маши. Лишь послеаварийные шрамы на подбородке и скулах, придают ей отличительные черты.

Мне срочно нужен тест–ДНК. Так я докажу Вове свою правоту и заставлю его заботится о дочери вдали от меня.

Мысленно произношу одну известную мне молитву, кряхтя из–за боли в копчике, встаю, укладываю Еву в кровать. Одеяло заменяет мое присутствие. Ева кутается в него по самую шею и сладко причмокнув, отправляется в королевство фантазий.

Плетусь обратно в свою комнату, зеваю, чешу бок и думаю завтра созвониться с психологом, который ведет Еву. Это не моя прихоть, а необходимость. Кажется, у нее снова начинаются приступы и я не хочу напугать Темку.

***

Я ковыряюсь в тарелке с омлетом, находясь мыслями далеко–далеко. Почти за горизонтом.

Кофе тоже не лезет.

Токсикоз меня пока не сильно беспокоит. Срок маленький. Но тревогу звать не надо.

У Тёмки на носу важный отбор, с Евой надо к психологу, во мне новая жизнь.

Полный комплект.

– Мам, папа вчера сказал, что мы с ним скоро поедем в Питер. На встречу игроков «Зенита» с болельщиками.

– А как же «Спартак»? – глазами сверлю желток в тарелке.

– Мам, ну ты чего? Просто это же круто!

– Да–да, конечно…

– Темка, а ты можешь загнать мяч в ворота с середины поля? – Ева запивает молоком печенье.

– Сейчас покажу, что я умею!

Тёма срывается со стула, хватает мяч, и прежде чем я успеваю закричать «только не дома», пуляет его в стену, с которой тут же слетает картина. С треском положенным.

– Тём!

Спешу собирать осколки стекла. Ева знает, где совок и щетка, помогает мне без всяких просьб.

– Вот ты мазила! – причитает она, отдавая мне инвентарь для уборки.

– Сама такая! – огрызается сын.

– Нет ты!

У них загорается перепалка. Я, то орудую щеткой, то бубню на них. В голове хаос. В квартире ор.

– Хватит! – наконец оба закрывают рты после моего рявканья. Сынок скрывается в своем мальчишеском логове, а Ева замирает около меня. – Что?

– Я тебя люблю.

Я склоняю голову к плечу, улыбаюсь не очень весело.

– Иди, одевайся и Тёме скажи, чтоб поторопился. Ладно?

– Ага.

Ева убегает. Я все–таки наполняю совок стеклом, поднимаюсь на ноги и, выбросив всё в мусор, пытаюсь найти телефон. Он находит меня раньше.

Крис звонит.

– Приветик, чика.

– Привет, – слежу за детьми, которые вместо сборов, устраивают погони из комнаты в комнату. – Что нового?

– Это я у тебя хочу спросить. Чего не звонишь?

– Дел много. Ты же знаешь.

– Как самочувствие?

– Ты на протяжение восьми месяцев будет спрашивать?

– Ха, – Крис похоже сидит с чашкой кофе на балкончике. Утренний город гудит на фоне. – Могу и так.

– На надо. Лучше давай встретимся часа через два. Я завезу Тёмку на тренировку, а Еву к психологу. Будет время поболтать.

– Тёмка дурак, курит табак! – Ева танцует, натянув на голову юбку.