– Согласен. Я уже начал организовывать команды.
– И, майор, как можно скорее отправьте вашу команду с верхней палубы на борт. Я хочу пойти с ними.
– Принято. Они будут там немедленно.
Кельвин отпустил связь и направился обратно в свой кабинет.
– Пойти с ними? – спросила Саммерс. – Зачем?
– Потому что я совершил ошибку, которая подвергла опасности мой экипаж, и будь я проклят, если не исправлю ее. Палуба на вас.
Оказавшись в кабинете, он был всего в нескольких шагах от оружейного шкафчика. Он прижал большой палец к панели и набрал код, вспомнить который оказалось не так просто. Раньше ему никогда не нужно было стрелковое оружие на корабле.
Он выбрал штурмовую винтовку из набора пяти и взял дополнительный пистолет с кобурой для бедра. Он осмотрел оружие, затем зарядил соответствующие магазины, не забыв взять с собой дополнительные. Пистолет был прост, но винтовка была тщательно модернизирована и обладала гораздо большей огневой мощью, чем те, которые были у морских пехотинцев. Производитель хвастался, что эта винтовка может «измельчать сталь». И хотя это утверждение, конечно, было преувеличено, Кельвин не обращался с оружием легкомысленно. Он вернулся на борт с прочно закрепленной в руках винтовкой, направленной на пол.
Подразделение спецназа только что прибыло. Всего на корабле было пять солдат, чуть меньше четверти всего спецназа. Они заклеймили различные виды огнестрельного оружия, все впечатляющие, и стояли жестко, бок о бок, в темно-серых камуфляжах с черными беретами. Он знал только двух из них по имени, один был вторым в командовании майора, капитаном Джейсоном Пеллеу. Он был крепким солдатом, которым он должен был быть, но у него было лицо кинозвезды и мягкость, которые сделали его популярным среди женщин на корабле. Глаза Сары были прикованы к нему, и даже Саммерс выглядела слегка рассеянной.
– Мистер Пеллеу, – сказал Кельвин, глядя ему в глаза.
– Да, сэр.
– Мы начнем с посадки на борт, разделим команду пополам и будем работать по кругу, перебрасывая каждую палубу с десяти до семи.
– Да, сэр.
Пеллеу отдал честь, а затем обратился к своим людям.
– Старший сержант Дэвис, возьмите Нассара и Узбекка и обыщите посадочные и кормовые секции. Аленко, ты со мной и капитаном в носовой части. А теперь выдвигаемся.
Они приняли и отдали честь. Кельвин проследовал за Пеллеу, спустился по люку и лестнице, а другая команда поднялась на лифте. Оказавшись на стальной площадке, они вошли в коридор девятой палубы. Пройдя несколько кают и кабинетов, они начали обыскивать комнаты. Кельвин остался с Пеллеу, и они перевернули каждый сантиметр кабинета четверть-мастера, прежде чем перебраться в соседний шкаф для обслуживания.
– Ваши люди знают, что мы не ищем обычного нарушителя?
– Сэр, да, сэр.
– Нас только трое. Вы можете прекратить «сэр, да, сэр» штучки, – сказал Кельвин. Пеллеу не ответил, поэтому Кельвин добавил: – Это приказ.
– Хорошо, – сказал Пеллеу, – я знаю, что мы ищем ликана, которого мы сняли с шаттла несколько часов назад. Что еще вы можете мне о нем рассказать?
– К сожалению, не много. Мы с майором ничего от него не получили во время допроса.
Они закончили копаться в шкафу для техобслуживания и снова заперли его.
– Что я хочу знать, – сказал Кельвин, – так это то, как два солдата спецназа, эксперты, позволили ему сбежать. Что вы можете мне о них рассказать?
Прежде чем Пеллеу смог ответить, один из его людей подбежал к ним с рапортом.
– Все мужчины ничего не сообщают в этом разделе, сэр.
– Сообщите сержанту, что мы переходим на восьмую палубу, затем сформируйтесь у лестниц, – приказал Пеллеу.
– Сэр, да, сэр!
Младший капрал побежал.
– Что вы говорили? – спросил Пеллеу и оглянулся на него.
Кельвин решил, что его больше интересует что-то другое.
– Где вы держите канал наблюдения? Мне нужно знать, кто мог заменить запись.
– Штаб, на первой палубе.
Ответ Пеллеу был именно таким, каким предпологал Кельвин. Штаб для сотрудников спецназа представлял собой набор небольших смежных офисов, которые постоянно укомплектовывались и были заняты. Проникновение в него достаточно глубоко, чтобы заменить незамеченную кассету с критическими данными, было бы практически невозможным достижением. Если только преступник не является инсайдером или не обладает особыми талантами. Кельвин сделал загадку отсутствующей ленты еще одним вопросом, который он не смог бы решить без дополнительной информации.
Они встретились с остальной частью своей команды и спустились на следующую палубу, где они рассредоточились и осматривали комнаты, как и раньше. Солдаты ворвались, держа в своей каюте встревоженных членов экипажа, опрокинули столы и стулья, обыскали под кроватью и т.д. Но, как опасался Кельвин, они ничего не нашли. Как только они закончили прочесывать восьмую палубу, майор дал им отчет по радио капитана Пеллеу. Пятьдесят процентов корабля были обысканы, но ничего найдено не было.
Они продолжили глубокий поиск на седьмой палубе, открыв каждый контейнер, обыскав каждую комнату, но так и не нашли ликана. Другие команды майора сообщили об отсутствии успеха. Они быстро бежали с корабля, чтобы искать дальше, и Кельвин опасался, что острые чувства оборотня держали его на шаг впереди, что позволило ему оказаться обратно в секциях, которые они уже обыскивали. Кельвин хотел, чтобы он мог размещать солдат в каждом коридоре на каждой палубе, но ему не хватало людей. И он не хотел привлекать экипаж, который не был ни должным образом обучен, ни оснащен, чтобы справиться с негодяем оборотенем. Он знал, что ему нужна помощь извне, прежде чем случится крупный инцидент, поэтому он взял радио Пеллеу и связался с бортом.
– Потушите сигнал бедствия, – он проинструктировал Сару, – но используйте только частоты, за которыми следит крыло Intel. Сообщите им, что у нас 219-ый и его должен остановить большой, хорошо вооруженный отряд.
Едва ли две минуты спустя она ответила по рации.
– Крыло Intel подтверждает, что Мститель прибыл в шести кликах от нас. Мы изменили курс на встречу. Расчетное время прибытия… три часа.
– Три часа?
– Это ближайший корабль, способный справиться с 219.
– Хорошо, зажгите двигатели на полную мощность, и мы попадем в прыжок как можно глубже. Надеюсь, мы сможем достичь 99,9% потенциала. Держите меня в курсе.
Он вернул Пеллеу радио с вздохом, зная, что не мог ожидать ничего лучшего. Его корабль находился в глубоком космосе, регионе, неудобно расположенном между Империей, Республикой Ротам и Полярными конфедеративными государствами, и в основном игнорировался крупными державами. Подобно тому, как радио перешло из рук в руки, голос солдата прозвучал над ним.
– Вторая команда нашла что-то в портовой четверти третьей палубы.
– В контейнерах для хранения? – спросил Кельвин.
Пеллеу поднял радио к его рту.
– Что такое, сержант?
– Вам лучше подойти сюда, сэр.
Пеллеу обратился к Кельвину за подтверждением.
– Вы слышали его. Пошли.
Глава 11
– Это два пропавших солдата, – сказал майор Дженкинс.
Двое мужчин лежали на полу рядом с открытым контейнером для хранения, где, по-видимому, они были спрятаны. Доктор Монте Блэр опустился на колени над одним, медицинская сумка была сбоку.
– Они мертвы? – спросил Кельвин.
– Нет, просто без сознания, – сказал Монте. – Быть в ловушке в смятом положении в течение часа не очень хорошо для суставов, но и это не самое худшее в галактике. Этим людям повезло. Я не вижу ни порезов, ни следов от зубов, ни даже синяков. Я не уверен, как ликан вывел их из строя.
– Если это он сделал.
Кельвин думал о пропавшей записи с камер наблюдения. И о том, что даже ликан не должен был проскользнуть мимо силового поля. В конце концов, это было силовое поле.
– Думаете, это был один из наших? – спросил капитан Пеллеу.
– Нельзя исключить.
Кельвин наклонился, чтобы посмотреть на солдат без сознания.
– Либо это, либо кто-то другой был на транспорте, кроме оборотня.
– И сканеры Ночного ястреба пропустили их? Невозможно, – сказал Пеллеу. – Корабль такого размера на виду у всех? У нас лучшее оборудование во флоте, и мы запечатали этот корабль после того, как наш последний солдат вернулся на борт. Мы бы точно кого-нибудь увидели.
Кельвин пожал плечами.
– На данный момент я готов поверить во что угодно. И подозревать кого угодно. Учитывая то, что случилось за последнее время, я больше не думаю, что это безумие.
Он встал на ноги и разгладил форму.
– Монте, немедленно доставь этих людей в лазарет. Я хочу, чтобы они оставались там до тех пор, пока у нас не будет возможности их допросить. Дай мне знать, как только они придут в себя, – Кельвин посмотрел на майора. – Дженкинс, мне нужно, чтобы вы отправили несколько человек в лазарет на время.
– Согласен, – майор кивнул. – Капитан Пеллеу, проследите за этим.
– Сию минуту, сэр.
* * *
После оповещения Саммерс о ситуации на нижней палубе Кельвин освободил очень усталую активную команду от затянувшейся смены. После того, как замещающие офицеры заняли свои посты, а его второй офицер занял командную позицию – со строгим приказом сообщить Кельвину, если случится хоть малейшее событие – Кельвин ушел. Переход с офицерами на нижние палубы, во всеоружии, группой – как он и приказал. Они высаживали одного человека за раз, когда его или ее помещения были достигнуты.
Саммерс хотела остаться на борту, но Кельвин настоял на том, чтобы она отдохнула. Она согласилась только при условии, что Кельвин тоже отдохнет. Он сомневался, что сможет спать, но предпочел расслабиться в уединении. И он знал, что если он позволит своему стрессу переполнять его, это нарушит его суждения.
Они добрались до его каюты на пятой палубе, и он ушел и запер дверь. Он не был уверен, что тройное уплотнение остановит оборотня, так как он никогда не сталкивался с ним раньше, но это, по крайней мере, замедлит его. Он не раздевался, только снял обувь. Затем он забрался на свою кровать и уставился в потолок, делая медленные, глубокие вдохи.
– Выключить свет, – сказал он, и свет выключился.
Все было тихо, за исключением легкого ветерка, проникающего через вентиляционное отверстие. Спокойно и мирно. Он закрыл глаза, пытаясь закрыть свой разум для многих вопросов, вращающиеся внутри него, как бушующая буря. Но безрезультатно. У него было слишком мало ответов, и его разум был таким: он был вынужден напоминать о каждой загадке и тайне, пока та не будет решена. И их было слишком много.
Выбор Рейдена в нападении на грузовые суда Ротама – жертва всего ради «блага Империи», странное сообщение, которое Кельвин получил на Праксисе до суда, исчезновение Харбингера, нежелание флота сотрудничать с крылом Intel, странный визит и странное поведение принцессы Калилы, случайно взорвавшаяся звезда прямо во время его полета, которая в остальном казалась в порядке, и теперь на его корабле бегает сумасшедший оборотень, делающий бог-знает-что, без объяснения того, как он освободился, и запись наблюдения отсутствует.
Теперь это было слишком много информации для обработки. Ему казалось, что он думает в замедленном темпе. Уставший, с расплывчатым разумом и головокружением.
Он потратил большую часть часа на то, чтобы разгадывать эти неразрешимые загадки, прыгая между ними бессмысленно, до бесконечности. Интересно, сколько из этих головоломок связано друг с другом. И сколько из них появились просто не вовремя.
Его работа пришла со стрессом, он знал это, но каким-то образом он чувствовал себя хуже, чем когда-либо. Он просто не мог успокоиться. В отчаянии он качнулся в сидячем положении.
– Тусклый свет, – сказал он, и комната немного осветлилась.
Когда он думал о ликане, кошмарные образы окровавленных стен Троицы приходили ему в голову автоматически. Более яркие, чем вчерашние впечатления. И Кристина… дорогая милая Кристина. Воспоминания о ней мучили его: ее улыбка, ее смех, ее руки, нежно играющие с ним, шутки, щекотание… и эти мягкие карие глаза, полные озорства и любопытства. Он скучал по ней. Он так по ней скучал. И он ненавидел себя за то, что позволил всему этому случиться с ней.
Только когда она умерла, он понял то, насколько беспощадна и несправедлива вселенная на самом деле. Холодна и жестока. Никого не щадила. Кристина была самым мягким, добрым человеком, которого он когда-либо знал. И что с ней сделала судьба?
События, приведшие к катастрофе Троицы, вспыхнули у него в голове, и он увидел, как его старые друзья и товарищи оживают, как призраки, парящие повсюду. Если бы они только знали, что грядет. Если бы он только мог предупредить их… Он хотел бы вернуться и все исправить. Он бы отдал все, что угодно…
Проплывая вверх по течению через свое прошлое, он снова учился в колледже. Ананд, Майлз и другие друзья были вместе, встречались в разных квартирах, говорили обо всем, о чем угодно и ни о чем. Идеалисты с высокими ожиданиями, задавались вопросом о неопределенном будущем. Галактика была их, и ничто не могло удержать их от мечты. Он улыбнулся подшучиванию, поддразниванию и хорошим временам. Майлз, подмешивающий что-то в напитки Ананда. Ананд отомстил ему, положив мыло в чашку. Кельвин снова тосковал по тем дням… когда он делал уроки и гонялся за девушками. Это были золотые дни, когда все казалось возможным. До того, как реальная жизнь раздавила их и украла их наивность. С тех пор Кельвин совершил так много ошибок.... Его глаза устремились в сейф, где хранился экварий. Если бы только он мог вернуться в прошлое, он мог бы сделать гораздо лучше, быть кем-то гораздо большим.
Его мысли пронесли его через горько-сладкое детство, когда он рос в Столичном мире без отца. Хулиганы называли его сиротой. Он вспомнил свой первый бой, когда он толкнул самого большого хулигана в озеро без предупреждения. Он заплатил за это подбитым глазом и синяками. Но это стоило того, чтобы увидеть, как смеются другие дети. И он вспомнил Сэнди. Его первую девушку. Как они целовались в домике на дереве, держались за руки, гуляя по краю озера, и говорили о будущем. Он тогда не понимал, насколько они на самом деле разные. Она мечтала о детях, семье и о том, чтобы что-то изменить. В то время как все, что его волновало – это действие, романтика и приключения. Он не думал наперед, как она, а просто ожидал, что в конце концов все получится. Когда она уехала из Столичного мира вместе с родителями, то так и не вернулась, а он не забывал ее годами. По крайней мере, не полностью. Пока он не встретил Кристину.
Однажды, давным-давно, из невинного любопытства, он воспользовался своими привилегиями разведчика, чтобы найти Сэнди, и обнаружил, что она – планетарный сенатор. Уже состоявшаяся, изменившаяся и успешная. И она была замужем за очень известным инспектором полиции, и у нее было трое детей. Она рано поняла свои мечты, работала на них, а теперь живет ими. Она оправдала свои большие ожидания. Теперь, когда он знал о ней, Кельвин не мог не задаваться вопросом о своих собственных.
Достигнул ли он чего-нибудь из своих мечтаний? Он никогда не понимал, о чем его мечты, на самом деле. И он все еще не знал. Но ведь это было не так, правда? Он смотрел вниз на свою скомканную униформу, которую он все еще носил.... Это мое наследие? …оно казалось неполным. Все было у него под рукой – деньги, статус, власть – то, что люди всю жизнь искали. Но они приходили к нему так легко, что почти ничего не значили. Он чувствовал себя… пустым. Пустым. Оставляя его удивляться, что дальше?
Он смотрел в окно на пустую черноту и чувствовал себя пустым. Потерянная душа в пустыне бесплодной тьмы. Его бьющееся сердце тикающей бомбой замедленного действия, суждено было остановиться в конце концов. И когда это случилось… какой в этом был смысл? Со временем не осталось никого, кто мог бы его вспомнить.
Потом он начал смеяться. «Что со мной? У меня все отлично». Он пытался улыбнуться, но в итоге у него появилась лишь подобие улыбки. «Хорошо, это нелепо…» Он встал с кровати и открыл свой сейф. Часть его обиделась на себя за то, что он снова открыл флакон с экварием, но каким-то образом это не имело значения. Казалось, что ничего не имеет значения. И он знал, что таблетки помогут избавиться от боли, по крайней мере, на некоторое время, это остановит поток воспоминаний, которые мучили его. Это был и его любовник, и его враг, и он обратился к нему, дорогой сладкий экварий.
* * *
Лица, размытые сквозь тени, как призрачный шепот. Дети стали взрослыми, и в тонко-сером царстве всего и ничего Кельвин почувствовал свет, как перышко, когда двигался везде и нигде. Но на его спине была тяжелая гора снега, холодная и сокрушительная, на него нагромоздились хлопья тысячелетней давности.
Он проснулся от боли, пронзающей его голову. Он узнал тусклые черты своей комнаты, как только сел, но почувствовал себя в другом месте, как будто это было не по-настоящему. Мир перевернулся с ног на голову, и он начал кружиться, теряя из виду все, словно он падал во все стороны, запертый в психоделическом водовороте.
Он кричал в темноте, вцепившись в изножье кровати, за которую держался изо всех сил, пока внезапно его мир не успокоился, как стеклянное море. Он тяжело дышал, сердце колотилось, но в конце концов его дыхание стало медленным и глубоким.
– Свет, – сказал он, срывая свою мокрую от пота рубашку.
Когда он встал, его движения были почти неуравновешенными. Он не мог вспомнить, чтобы у него был кошмар похуже. Сон был потерян для него, но он знал, что это был не просто ночной ужас. Он взглянул на флакон эквариума, который он снова не смог закрыть. Он подошел к нему, выхватил и заглянул в оранжевую полупрозрачную баночку и маленькие белые таблетки.
– Неужели это ты? – подумал он, а затем швырнул флакон об стену.
– Это безумие....
Он принял душ в своей тесной ванной комнате и поменял одежду, было почти 05:00, и он знал, что не заснет. Он задавался вопросом, был ли это первый из многих ночных кошмаров, если да, то в конце концов, он не сможет командовать кораблем. Ему нужно было медицинское заключение, и он решил найти доктора Блэр.
Поскольку ликан пропал, Кельвин запретил кому-либо передвигаться по кораблю в одиночку. Но он сделал себе исключение, решив, что стоит рискнуть. И если он наткнется на оборотня, то не собирался падать без боя. Он прицепился к боковой оси, взял штурмовую винтовку и вышел тихо и быстро.
Он избегал лифтов и спускался по лестницам, даже с таким мощным оружием он знал, что стелс побеждает силу. Каждый скрип и шум корабля выпрыгивал на него, и дважды он сопротивлялся желанию выстрелить в собственную тень. Но он добрался до лазарета без происшествий. Он прижал большой палец к пластине и открыл дверь. Три солдата и врач на смене приветствовали, как он вошел внутрь.
– Вы в порядке, сэр? – спросил молодой врач.
– Да, я в порядке. Мне просто нужно увидеть Монте.
– Он попросил не беспокоить, если только это не настоящая чрезвычайная ситуация.
– Я настаиваю.
Кельвин прошел мимо и мягко постучал в дверь соседней каюты доктора Блэр. Когда никто не ответил, он стукнул в дверь ладонью. Она открылась, обнажив очень слабый и несчастный на вид Монте Блэр.
– Какого черта, Сэм? – он прищурился и закрыл глаза от огней лазарета.
Кельвин вошел в спальню, и дверь задвинулась.
– Свет, – сказал Кельвин, и он загорелся.
– Мешок дерьма, танцующий чечетку Святого Пита… что ты делаешь здесь в пять утра?
Хриплый голос заставил его выглядеть еще старше своих пятидесяти пяти лет.
– Я вижу, что вы очаровательны, как всегда, доктор, – сказал Кельвин.
– Это ты, Кельвин? – Монте потер глаза и схватил очки.
– Единственный и неповторимый.
– Что ж, вот оно как…? – тон доктора смягчился, когда его глаза сфокусировались, и он пошел на свою крошечную кухню. – Ты мог бы позвонить, знаешь ли.
– Вы бы возненавидели меня еще больше, – Кельвин заметил стопку грязных журналов на столе доктора. – Я вижу, вы продолжаете читать.
Доктор вернулся с чашкой кофе на пару.
– О, дай старику передохнуть.
– Старик? Вы все еще в расцвете сил.
– Скажи это моему больному легкому. Я высосал расцвет своей жизни через трубку давным-давно, а теперь я старик, – он вилял пальцем свободной руки, показывая на Кельвина, – и это случится и с тобой.
Кельвин кивнул.
– Вообще-то, поэтому я здесь.
– Ты наконец-то видишь свет и хочешь уйти? Ну, слава Богу.
– Я этого не говорил.
Даже мысль о жизни без эквария дала ему отступление.
– Я должен был догадаться.
Доктор покачал головой и сел, стараясь не пролить кофе, двигая Кельвина к другому стулу, от которого тот отказался.
– Знаешь, Монте, я надеюсь, что кханы не поймают тебя на таких разговорах.
– О, это напомнило мне. Кханы говорят, что цена выросла. Полагаю, полиция сломала одно из их колец, так что будет сложнее забрать вещи.
– Сколько?
– До семи Q за грамм.
Доктор подул на кофе, а потом сделал предварительный глоток.
– У меня есть деньги.
Кельвин пожал плечами.
– Я слышал. Вытащил Майлза под залог за сколько, тридцать тысяч?
– Ты бы сделал то же самое для меня.
– Но я не мог бы себе этого позволить, не с моими долгами. И не все получают капитанскую зарплату, знаешь ли.
– Да, и не каждый получает зарплату дилера. А что платят в наши дни Кханы?
– Это не так много, как ты можешь подумать, так как парни подо мной берут больше, чем их доля без меня, чтобы присматривать за ними. Но… я, наверное, мог бы тебя подцепить, если ты хочешь заключить сделку.
– Без шансов. Достаточно плохо, раз я покупаю дурь.
– Как скажешь. Так зачем ты здесь?
Монте сделал еще один глоток.
– Ах, да, ладно, мне приснился плохой сон…
– У меня только что прекратилось ночное освещение.
– Очень смешно, мистер Отчаянный со своими нудистскими журналами.
– Это низко, младший. Думаю, цена только что поднялась до одиннадцати Q за грамм.
– В любом случае… Я проснулся от этого сна, я даже не помню, о чем он был, и у меня было безумное чувство, что весь мир выходит из-под контроля. Я не знаю, как это описать. Как будто я знал, что я был в своей комнате, и всё было хорошо, но я не мог блокировать ощущение, что я падаю и поворачиваюсь. Это было ужасно, и я проснулся весь потный.
– Хмм… – доктор потер подбородок. – Сколько времени прошло до того, как ощущение прошло?
– Не знаю. Может быть, тридцать секунд.
– Была ли боль?
– Поначалу голова сильно болела, но это прошло.
– Какие-нибудь симптомы, кроме головокружения?
– Паника. Я почувствовал настоящую панику, и все мои мышцы были очень тугоподвижными.
– Были ли у тебя случаи головокружения в анамнезе?
– Нет. Так вот оно что?
– Может быть. Или, возможно, инфекция внутреннего уха. Ты использовал эквариум перед сном?
– Да, но я делал это десятки раз. Могу я что-нибудь взять, чтобы противостоять этому?
– Наркотики не так просты.
– Думаете, это так?
– Пока трудно сказать, но это очень возможно. Я рекомендую тебе перестать принимать их на некоторое время. Навсегда, если это возможно.
– Я уменьшу дозу.
– Эта штука убьет тебя, Кельвин, – он колебался. – Как твой дилер, у меня всегда есть больше вещей для тебя… но, как твой друг, я призываю тебя бросить как можно скорее.
Кельвин кивнул.
– Спасибо. Я брошу. Только не сейчас.
– Теперь иди к врачу и пусть он проверит на инфекцию внутреннего уха.
* * *
Кельвин почти добрался до пятой палубы, когда его внимание привлек скрежет. Он отпустил лестницу и проследил за ней до смотровой площадки. С другой стороны двери звук был слышен через определенные промежутки времени, теперь он стал мягче. Как стук по стеклу. Он прижал ухо к двери, но больше его не слышал, и задавался вопросом, было ли это все-таки его воображением. Он открыл дверь с командой управления на панели, и он взмахнул открытой, чтобы показать темную пустую комнату с огромными окнами, показывая черную пустоту. Ничего не выделялось.
Он все равно вошел в комнату, взявшись за винтовку.
– Свет.
Свет зажегся, и дверь закрылась. В дальнем углу стоял пропавший ликан, только теперь он выглядел совершенно по-человечески. Даже красный цвет его глаз смягчился до более нормальных серых, и его каштановые волосы и темное лицо выглядели почти обычными. Но Кельвин знал, что все не так просто.
– Капитан, я надеялся, что у нас будет возможность поговорить наедине.
Кельвин поднял винтовку и направил ее на ликана, готовый к наступлению.
– Попробуйте, капитан. Посмотрим, что получится.
Кельвин колебался. Он сомневался, что оборотень сможет увернуться достаточно быстро, чтобы не попасть в него, а Кельвину нравилось думать, что он довольно неплохой стрелок, но его беспокоило то, что он не сможет выстрелить достаточно пуль, чтобы убить оборотня до того, как его когти попадут на тело Кельвина. И если бы он не вырубил Джона Джонсона, второго шанса не было бы.
Так что, с некоторым сожалением, Кельвин опустил свою винтовку.
– Ладно, давай поговорим.
Оборотень расслабился и встал прямо, как обычный человек.
– Наконец-то, хоть немного вежливости.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу поблагодарить вас за спасение моей жизни, – сказал оборотень с улыбкой.
Кельвин не знал, что с этим делать. Уловка, чтобы сбить его с толку?
– Не за что. Может быть, ты сможешь продемонстрировать свою благодарность, вернувшись на гауптвахту. Я был бы признателен.
– Сказать по правде, меня не очень волновало это жилье.
– Сбежать оттуда было ошибкой, ликан.
– С чего вы взяли?
– Каждому мужчине и женщине на этом корабле приказано пристрелить тебя на месте. Нигде для тебя не безопасно.
– Я не знаю, – скромно сказал он. – До сих пор я был в безопасности.
На его лице появилась смелая улыбка.
– Правда в том, что вы нашли меня только потому, что я этого хотел.
Кельвин поднял бровь.
– И зачем тебе это?
– Я хочу заключить сделку.
– Ты не даешь мне много причин доверять тебе, оборотень. Зачем ты сказал мне фальшивое имя, для начала? Мистер Джон Джонсон.
– Я не хотел оказаться в ваших компюютерах.
– Дайте угадаю… темное прошлое, возможно, криминальное? – Кельвин не удивился.
– Что-то вроде этого.
– Утаивание информации и ложь – не лучшее начало для того, кто хочет заключить сделку. Так как насчет того, чтобы начать с твоего настоящего имени?
– Хорошо. Тристан.
– Тристан, а дальше?
– Это оно. Просто Тристан.
– Что тебе нужно, Тристан?
– Ну, похоже, у нас с муниципальным правительством на Аросе Пять возникли разногласия.
– Арос… Это в пространстве Ротама?
– Да.
– Тогда меня это не волнует.
– А как же договор об экстрадиции?
– А как же он? Я не собираюсь обращать на это внимание. Во-первых, потому что это корабль разведки. Во-вторых, потому что Арос далеко отсюда. И, наконец, потому что договор распространяется только на людей.
– Это так холодно с вашей стороны, капитан. Почему вы так говорите?
– Я провел некоторое время на Троице. Детали которого не ваше дело.
– Атака Стригоя.
Оборотень отметил удивление Кельвина.
– Да, я слышал об этом. И ваша ненависть к Стригоям оправдана, но я оскорблен тем, что вы ненавидите меня, потому что по какой-то причине не можете отличить мой народ от их. Мы не более Стригои, чем ты. Эти кровососущие, лживые, двуличные ублюдки – у нас с ними нет ничего общего.
– Может быть, – сказал Кельвин немного неуверенно, – но через несколько часов это не будет иметь значения.
– И почему же?
– Я передам тебя либо Императорскому флоту, либо властям порта, в зависимости от того, что быстрее. Экстрадируют они тебя или нет, зависит от них.
– Что возвращает нас к сделке, которую я хочу.
Кельвин не доверял ликану настолько, чтобы заключить какую-нибудь значимую сделку, но он бы выжал из него все, что мог.
– Ладно, Тристан, ты хочешь сделку, так что мне нужен знак доброй воли. Как насчет того, чтобы рассказать мне, как ты сбежал с гауптвахты?
– Если вы хорошо разбираетесь в картах, то знаете, что я не могу просто так оставить чаевые.
– Тогда почему я должен тебе доверять?
– Потому что у нас так много общего.
– У нас нет ничего общего.
– Да ладно, капитан. Думаете, я не знаю, что вы такой же ублюдок, как и я? Может, я и не знаю о вас всего, но там, откуда я родом, ваш клан Креста хорошо известен. К счастью для вас меня не волнуют мелкие кровные распри.
Кельвин понятия не имел, о чем говорит Тристан, и не хотел об этом думать. Он мало что знал о собственном отце, но профилю его отца подошло бы участие в какой-нибудь сдержанной политике, даже с оборотнями.
– Хорошо, ты знаешь мою семейную историю. Это до сих пор не говорит мне, кто ты и чего ты хочешь от этого, Тристан.
– Всему свое время, капитан. Таков наш уговор. Я расскажу вам все, что вы хотите знать, за услугу.
– И ты получишь… что?
– Свободу. Я хочу, чтобы меня освободили на Алеаторе. Никаких вопросов, никаких записей, никакой полиции и никакой экстрадиции.
У Кельвина сузились глаза. Оборотень не должен был знать, куда они направляются.
– Почему Алеатор?
– Разве не туда в конце концов направляется ваш корабль? Думаю, мы оба согласны, что чем скорее я уйду с вашего корабля, тем лучше.
– И никакой экстрадиции? Ты знаешь правительство Алеатора, – если его так вообще можно назвать – они не обязаны соблюдать договор об экстрадиции. Их даже не приглашали на подписание.
– Я бы не хотел рисковать.
– Понятно…
Кельвин сделал паузу, а затем кивнул.
– Ладно, мы что-нибудь придумаем.
Это была ложь. Он ни за что не поставил бы под угрозу столько жизней, позволив оборотню сбежать, но ему пришлось притвориться, что он может, потому что ему нужна была информация об оборотне.
– Но я хочу несколько вещей наперед.
– Назовите свои условия, капитан.
– Я хочу, чтобы ты вернулся на гауптвахту добровольно, и я хочу, чтобы ты дал слово, что останешься там, пока мы не прибудем. И что ты больше не причинишь вреда моему экипажу.
– Согласен, – оборотень улыбнулся. – И для протокола, я никому не причинил вреда.
Кельвин почувствовал от него холодок.
– Подожди, я не закончил, – сказал он. – Я хочу знать, как ты сбежал, что случилось с камерой наблюдения, и как охранники оказались в изоляторе.
– О, нет, нет, нет, капитан. Вы просите слишком много. Все это пока мой секрет, но я обещаю вам: как только вы освободите меня, я отвечу на ваши вопросы. Я – ликан, а не Стригои. Мое слово – моя связь. А пока, однако, я мирно сдамся и вернусь на гауптвахту, пока у меня есть ваше слово, вы отпустите меня.
– Договорились, – сказал Кельвин, делая мысленную записку об отмене 219-го, – теперь, если ты не возражаешь, – он помахал пистолетом в сторону двери… – Гауптвахта ждет.
* * *
– Приближаемся к шестьдесят тысячам МК в секунду, – сказала Сара с штурвала, регулируя управление. – Бернеры на 5 процентов.
Большая красная планета еще не была видна через окна, и проецируемое изображение нависало над основным дисплеем.