Глава 3
Комната Кельвина была предоставлена примерно такого же размера, как и его каюта на борту Ночного Ястреба. Вполне большая, чтобы вместить в себя кровать, письменный стол, различные ящики и достаточно места для кучи коробок. Она была скудной, с небольшим шкафчиком для алкоголя в качестве единственной роскоши. Но так как Кельвин не пил, он был здесь только для того, чтобы занять место в и без того тесной комнате.
У его ног и кучками на его кровати были все предметы из его каюты на борту Ночного Ястреба. Даже плакаты были сняты со стен, остатки которых были в тартарарах. Вероятно, он был единственным командиром в Империи, который украсил свои военные каюты плакатами музыкальных артистов и гладко выглядящей рекламой для предстоящих блокбастеров. Ему нравился цвет и шум, которыми они заполняли его пространство, и они напоминали ему о более светлой стороне жизни. Но из-за плановой очистки корабля все они были вывезены и в своем состоянии больше никогда не повесятся. К счастью, они стоили меньше одного Q за штуку, и их было легко заменить.
Он перемещался вокруг своих вещей, распаковывая коробки, которые были на его кровати. Его здравый смысл говорил ему, что он должен распаковать все сейчас и не спать, чтобы приспособиться к местному времени. Но для Кельвина лучшее решение – это еще не все, что было задумано. И он знал, что не может быть продуктивным, когда уставший. Поэтому, с поднятой головой, он отодвинул последнюю коробку с кровати, чтобы заснуть. Она открылась, и из нее выкатился шар в форме лимона. Он поднял его, чувствуя твердую кожу, пока вращал его в руках. Он был сделан из обычного материала и был белого и малинового цветов кардиналов Кэмдейла.
Он, Ананд и Майлз принадлежали к так называемому «классу чудес» 1212 года. Год, когда их общественная школа из одной из самых ужасных районов столицы побила все премьерные университеты империи как в академических кругах, так и в единственном виде спорта, который, казалось бы, волновал империю – зарядный футбол. И хотя он и его друзья никогда не посещали ни одной игры, это было еще одним поводом для гордости. Мятежные аутсайдеры с удивительным – и никогда не повторяющимся – огорчением.
Он улыбнулся, вспоминая некоторые из «славных» дней всего за шесть лет до этого. От странных, а зачастую и неудачных, вылазок с девушками на розыгрыши и вечеринки, которые, как правило, заканчивались на плохой ноте, их академические годы свели их всех вместе. И сейчас, отчасти в награду за его усилия в Хадарской миссии, а отчасти благодаря удаче, они все еще были вместе. Кельвину была предоставлена возможность собрать большую часть своей команды, как только он принял командование Ночного ястреба. Он знал, что это не будет длиться вечно – переводы случались, но пока они позволяют ему служить вместе со своими друзьями, он будет наслаждаться этим.
Лежа на кровати, он повернул зарядный шар в руках и уставился в потолок. Его мысли сместились в сторону недавней встречи с Саммерс Пресли.
После того, как она ушла от него, он попытался не замечать ее. Он ненавидел высокомерных женщин, особенно привлекательных, которые наверняка получали все на серебряном блюдечке. Он все еще был раздражен и задавался вопросом, как бы он мог лучше справиться с разговором.
У него оставалась живая память на образы, и, проигрывая разговор в голове, он мог видеть ее в своем воображении почти так же ясно, как фотографию. Он обратил внимание на язык ее тела, который часто оказывался более честным, чем слова, и обнаружил, что она чувствовала себя не в своей тарелке. Что-то в этой встрече беспокоило его.
Да, ему не понравилось, что все было холодно и неудачно, но, что более важно, она что-то непреднамеренно выдала. Саммерс заботилась об Асари Рейдене. Несмотря на всю свою злобу и ледяной покров, она не могла скрыть того факта, что чувствовала себя преданной им лично, а не только профессионально. В какой-то момент она испытывала к нему искренние чувства. Какие они были? Восхищение? Дружба? Или это была романтика?
К сожалению, Кельвин больше ничего не заметил. Саммерс слишком отвлекала своими распущенными волосами, глазами, похожими на темно-зеленые озера, сочными губами, белыми и блестящими зубами, и лицом, которое было одновременно изящным, но при этом уверенным и сильным. Ее красота сталкивает его тело с разумом, что делает ее невероятно сложной для анализа. В конце концов он сдался, решив, что она, вероятно, не была частью плана Рейдена по нападению на корабли Ротама – хотя ее отношения с Рейденом определенно были больше, чем она хотела показать.
Звонок нарушил его концентрацию.
– Войдите, – сказал он.
Дверь скользнула в сторону, и вошел Ананд с растрепанной щетиной каштановых волос, которые соответствовали его коже, но контрастировали с его чрезмерно безупречной черной униформой. В одной руке он держал пачку бумаг.
– Кто посмел нарушить мой сон? – спросил Кельвин, садясь. Он бросил мяч Ананду, который испортил то, что можно было бы назвать аккуратной ловлей одной рукой.
Ананд наклонился, чтобы подобрать мяч.
– Не беспокойся об этом, – сказал Кельвин. – В комнате все равно беспорядок.
– Если бы его тут не было, это был бы не ты, – с улыбкой сказал Ананд.
– Очень смешно, – Кельвин закатил глаза. – Это то, для чего ты здесь? Приставать к своему начальнику? Уберечь его от заслуженного сна?
– Полегче, Кэл. Я тот, кто здесь полноправный командир. – Ананд указал на золотой слиток на лацкане. – Так что, лейтенант-командир, я могу спокойно беспокоить вас и ваш незаслуженный сон.
– Знаешь, это уже второй раз за сегодня, когда кто-то напоминает мне об этом. Я просто не должен больше никогда сходить с корабля.... Но не думай, что только потому, что мы на берегу, ты получишь бесплатную поездку. Как только мы вернемся, ты будешь находиться под непрерывным наблюдением в течение нескольких дней, – сказал Кельвин, – и этот большой отпуск не заставит меня забыть об этом. Знаешь, я очень серьезно отношусь к своему сну.
Ананд смеялся, но в его смехе было немного грусти, и, когда он остановился, его лицо стало задумчивым.
– Вообще-то, именно поэтому я здесь. Я не вернусь на борт Ночного ястреба.
– О чем ты говоришь? – Кельвин встал, и Ананд передал ему бумаги.
– Мне передали командование Феникса, незамедлительно. Похоже, Императорский флот не очень уверен в том, что капитан Рейден вернется на службу в ближайшее время. И они хотят, чтобы кто-то из вне провел полную ревизию корабля и экипажа.
– И это ты?
Ананд кивнул:
– А кто лучше, чем Крыло Intel?
Кельвин пролистал все официальные документы с цифровой печатью.
– Почему меня не уведомили об этом Имперский флот?
– После того, как я узнал об этом, я попросил вице-адмирала позволить мне рассказать тебе.
– Ну… это было мило, что они позволили тебе. Они сказали, кто мой новый старпом?
– Нет. Держу пари, они ждут окончания суда, прежде чем объявить его.
– Да, верно. Я даю девять к одному, что они еще даже не решили.
Ананд смеялся:
– Вот такой он, Императорский флот.
– Ну… – Кельвин не знал, что сказать. Он чувствовал себя немного обиженным, но замаскировал свое разочарование. – Твоя собственная команда… – он вздрогнул от слов. – Это должно быть захватывающе.
– Я в восторге, – сказал Ананд, возможно, с большим энтузиазмом, чем он намеревался. – Не то чтобы я не пропустил Ночного ястреба или что-то в этом роде.
Кельвин выдавил смешок:
– Да правильно. Ты забудешь о нас, как только сядешь в большой стул и впервые услышишь, как тебя зовут капитаном.
Ананд пожал плечами.
– Что ж, думаю, нам лучше с этим покончитьф, – Кельвин подписал бумаги и вернул их.
Затем Ананд зачитал приказ об отряде:
– Командующий Ананд Датар, вам приказано немедленно принять командование ISS Феникс, а все текущие задания отменяются, – он продолжал, пока не прочитал полностью.
– Я освобождаю от должности исполнительного директора IWS Ночной ястреб, – сказал Кельвин.
– Я больше не в должности, – отсалютовал Ананд.
– Что ж, Ананд. Тебя будет не хватать. Для меня было честью служить с тобой. Сделай мне одолжение и постарайся остаться в живых там. Галактика – ужасное место.
Ананд засмеялся:
– О тебе я беспокоюсь больше всего. Сколько раз я спасал Ночной ястреб, когда ты пытался разбить его о планету или что-то в этом роде?
– По крайней мере сотню.
– Скорее тысячу.
Кельвин ухмыльнулся:
– Хорошо, Ананд, до встречи у звезд.
– Береги себя, Кельвин, – он кивнул и ушел.
Как только дверь захлопнулась, Кельвин покачал головой. Он только что потерял отличного офицера. И как командир, который очень ценил возможности своего старшего офицера, он надеялся, что его следующий будет не хуже.
* * *
Кельвин просыпался медленно, потирая глаза, которые, казалось, были заклеены. Горло пересохло, а желудок урчал, как зверь на грани голода. Все было черным, за исключением ослепительного сияния часов на тумбочке: 0430 местного времени и 1350 стандартного времени.
Он зевнул и, потянувшись, выполз из постели. Пальцы скользнули по взлохмаченным волосам. Он проспал около 15 часов. Нездоровый результат недосыпания, стресса и слишком большого количества эквариата. Говоря о них… он потянулся к бутылке с таблетками и положил ее обратно в запертый ящик, который затем закопал в одной из своих многочисленных коробок. С его стороны было неаккуратно оставлять бутылку на виду, даже в его собственном помещении. Если бы кто-нибудь увидел таблетки, у него были бы большие проблемы.
Его рубашка была мокрой, когда он снял ее, и он понял, что не принимал душ больше дня. Необычно для человека, одержимого чистотой, когда гигиена важнее, чем завтрак. Несмотря на протесты желудка, придется подождать еще немного.
Индивидуальный душ был намного больше, чем у него на Ночном ястребе, и пребывание на станции имело еще одно преимущество: горячая вода казалась бесконечной. Он мыл себя дольше, чем нужно, намыливаясь везде мылом и наслаждаясь успокаивающей температурой и паром. Это расслабляло, как в его личной комнате одиночества. Здесь царило спокойствие, которого не мог предложить даже эквариат, и в расслабленном состоянии его разум блуждал, как во сне.
Пока чириканье не вернуло его в реальность.
Сначала он не знал, что это такое, но, когда он понял, что коммутационная панель отключается, ему пришлось заканчивать с душем. Когда он схватился за полотенце, чтобы обернуть его вокруг себя, то задался вопросом, кто будет звонить ему так рано. Если это торговый звонок, они поймут, что такое ярость!
Он нажал кнопку на панели, и экран ожил. Синий текст сообщил ему, что идет личный звонок. Кельвин нажал кнопку «Принять» на аудио, но «Отклонить» на изображении, так как трансляция без рубашки была не в его стиле, даже если некоторым людям это могло понравиться.
– Лейтенант-командир Кросс, вы там? – голос был замаскирован компьютерной модуляцией.
– Да, я здесь, – сказал Кельвин. – Кто это? Что вам нужно?
– Я просто хочу, чтобы вы знали… Простите.
Он задался вопросом, не был это какой-то розыгрыш:
– Простить за что?
– За то, что втянул вас в это. Но я надеюсь, когда придет время, вы поймете, что выбора не было.
Кельвин ничего не говорил несколько секунд, задаваясь вопросом, продолжится ли загадочный голос.
Но ничего не произошло.
– Ладно, я понятия не имею, кто это. Если ты хочешь что-то от меня, тебе придется дать мне больше, чтобы продолжить. Например, твое имя и во что ты вовлечен.
– Прощайте.
На экране мигал текст «Вызов окончен». Кельвин искал информацию о вызываемом абоненте, но ничего не было, даже ссылки на обратный вызов. Может быть, звонивший был безобиден, а может и нет.
Он записал то, что сказал звонящий, дословно. Включая подробности о звуке и текстуре голоса. Несмотря на то, что компьютерная модуляция прекрасно замаскировала голос звонящего, ни одна деталь не была бесполезна, пока не было доказано обратное. Возможно, если бы Кельвин смог определить, какая программа использовалась, он был бы настолько близок к идентификации звонящего… хотя у него не было ни малейшего представления о том, как начать это расследование.
Панель снова зазвенела. Он быстро нажал «Принять вызов» и в спешке забыл запретить изображение.
– Ну, это определенно… непрофессиональный наряд.
С другой стороны экрана было узкое кареглазое лицо вице-адмирала Харков в полном парадном мундире, включая ее изумрудные знаки отличия.
– Эй… то, что я ношу в непристойно ранние утренние часы, когда я в отпуске – это мое дело, а не флота, – сказал он. Он улыбнулся. В прошлом его ругали за то, что он был слишком непринужденным или саркастичным в тоне во время разговора с высшим руководством, но так как он не входил в состав Пятого флота Харков, ему было все равно, что она о нем думает. Легко было позволить его привилегированному статусу в Крыле Intel получить лучшее от него.
– Они перенесли суд с 0800 на 0600, чтобы снизить внимание прессы. Кроме того, он будет в третьей палате, а не в первой. Вы все еще должны быть там рано и в полной парадной форме, надеюсь, вы упаковали одну.
– Я тоже, – сказал он с ухмылкой.
– Вот и все.
Кельвин отдал честь, и звонок прекратился.
Итак… два нежелательных звонка и оба до шести утра… Уже могу сказать, что за денек сегодня предстоит.
Он отыскал части своей форменной одежды, которые в основном были помяты. «Где эта проклятая фуражка?» – пробормотал он, прыгая на одной ноге, чтобы залезть в штаны. Он боялся мыслей о том, чтобы носить наряд весь день, включая пальто и тяжелые ботинки. Конечно, выглядело здорово, но было ужасно неудобно и слишком жарко.
Как только он стал формально презентабельным, решив не расчесывать волосы, потому что на него давило время, и ему всё равно приходилось носить шляпу, он выкопал коробку с пакетом пайков и по дороге схватил сухой завтрак, чтобы поесть. Ммм… всеми любимый.
Он запер дверь и направился в суд, решив не беспокоиться о таинственном звонке.
Глава 4
Кельвин вошел в судебную палату позади других командиров, принимавших участие в перехвате ISS Феникс, включая вице-адмирала Харков, которая осуществляла общее командование. Они заняли свои места за выделенным столом и были приведены к присяге на тот случай, если суд захочет, чтобы они дали показания. Было очень интересно посидеть на одной из приподнятых платформ, отдельно от общей аудитории.
Кельвин никогда раньше не играл никакой роли в Генеральном трибунале, но до сих пор он никогда не хотел этого. На этот раз его волнение вызвала надежда, что истинные мотивы Рейдена будут раскрыты. Почему награжденный и уважаемый капитан внезапно и преднамеренно предал флот, был вопросом, который должен быть в центре этого разбирательства.
За столом напротив них, на другой платформе, сидел руководящий состав ISS Феникс. Самой выдающейся была Саммерс Пресли, которая излучала красоту даже через свою усталость. Кельвин также узнал офицеров, находившихся рядом с ней, по результатам расследования, проведенного в отношении экипажа Феникса – это были бридж-офицер Уайт Шивт и главный врач. Затем, на охраняемой платформе, сидел сам капитан Рейден. Он был загорелым и широким и выглядел очень подтянутым для мужчины почти пятидесяти. Вместо униформы на нем был строгий серый костюм, а рядом с ним стояли королевские морские пехотинцы с военно-морскими эмблемами на униформе.
Когда Кельвин смотрел на Рейдена, у него сложилось впечатление, что капитан казался слишком уверенным в себе. Вместо того, чтобы выглядеть тревожным или возмущенным, он, казалось, забавляется, почти самодовольно. А затем, казалось бы, без причины, Рейден посмотрел прямо на Кельвина и установил зрительный контакт. Он изучал Кельвина. Потом Рейден посмотрел в сторону. Это сбило Кельвина с толку, а не причинило ему неудобства. Он мгновенно связал поведение Рейдена с таинственным звонком, который он получил ранее. Они как-то связаны? Невозможно. У Рейдена не было ни доступа к терминалу, ни причины интересоваться Кельвином.
Вошла судья, и все встали, не занимая свои места, пока она не заняла свое место на возвышенной трибуне. На ней была бордовая форма Управления правосудия, что означало, что она местная власть, а не кто-то, кого послал Столичный мир.
Она попросила тишину в зале и двери закрылись. "Этот суд признает присутствие вице-адмирала Александры Харков, старшего штаба императорского звездолета Феникс и соответствующих командиров, капитанов Джаромира Отто, Джейсона Харриса и лейтенанта Кельвина Кросса. Этот суд также признает консула Нау-Тане из Республики Ротам вместе с его делегацией".
Три инопланетянина ненадолго встали, а затем снова сели на единственную другую платформу. Они были явно из Ротама: гуманоиды по внешнему виду, за исключением их золотых глаз, чешуйчатой малиновой кожи и, как правило, телосложения меньшего размера. У Ротама также могли вырасти хвосты, но большинству из них удаляли их сразу после рождения. Все трое присутствующих были мужчинами и носили лавандовую форму Военного Командования Ротама. Их волосы были черными, как масло, характерными для Ротама, и заплетены в стиле, символизирующем статус в их культуре.
– Начинается Генеральный трибунал на борту Праксис Один, форпоста системы Праксис, на пятый день девятого стандартного месяца Стандартной Галактики 1218 года, на основании ордера, датированного девятым мгновением, от Его Превосходительства сэра Уильяма Грегори, рыцаря короля, надзирателя и главнокомандующего всеми силами Его Величества в Секторе 116.
Затем судья перечислила имена и звания офицеров суда, которые будут решать вопрос о результатах. После этого капитану Рейдену было приказано подняться.
– Есть ли у вас возражения против любого из только что зачитанных вам имен?
– Нет, – сказал он и сел.
– Председательствующий офицер, члены Суда, глава Совета и судья Адвокат, представляю Вам, что после предъявления должных обвинений капитан Асари Рейден из Пятого флота Его Величества оказался в плену у этого суда и обвиняется по четырем пунктам в несанкционированном нападении на невоенные звездолеты, три из которых были уничтожены, по одному пункту в нарушении Договора о мирном движении 13-А с Республикой Ротам, три случая уничтожения гражданского имущества, семь случаев неправомерного использования военного звездолета, восемнадцать случаев нарушения регулярных контактов с командованием флота и один случай заговора против правительства. Старшие должностные лица обвиняемых подписали и представили в этот суд письменные показания под присягой, подтверждающие обоснованность обвинений, с совместными показаниями о том, что командир был и является единственным ответственным за инцидент с Беотаном и все перечисленные обвинения. Теперь, господин Рейден, – сказала судья, глядя ему прямо в глаза, – вы все еще остаетесь при своей просьбе о применении пункта 173-B контракта на гражданскую оборону?
– Да.
– Хорошо. Обвиняемый, как полноправный и полноценный гражданин Империи, формально попросил, чтобы ему не назначался никакой защиты, кроме него самого. Настоящим суд обязан удовлетворить эту просьбу.
Кельвин поднял бровь. Отсутствие профессиональной юридической защиты только бы быстрее осудило Рейдена. Он знал об этом? Возможно, понимая, что у него не было шансов на невиновность перед лицом столь обширных улик, Рейден хотел ускорить процесс. Если так, то Кельвин не мог представить, почему. Это только приблизило бы смерть Рейдена.
– Начиная с первого из обвинений – четыре обвинения в несанкционированном нападении на космические корабли, принадлежащие невоенным некомбатантам. Спецификация заключается в том, что без провокаций вы приказали своему звездолету открыть огонь по четырем коммерческим кораблям, вошедшим в Имперское пространство по пути в Столичную систему. В частности, грузовые суда Ортан, Гинн, Цюньха и Урса, принадлежащие Беотанской торговой корпорации. Ваш корабль без провокаций уничтожил первые три и нанес серьезный ущерб четвертому и единственному выжившему судну Урса, прежде чем ему удалось скрыться от вас. Вы признаете свою вину?
Рейден встал и осмотрел комнату за несколько секунд до выступления:
– Виновен.
– И вы понимаете, что единственное возможное наказание за такое преступление – это смертный приговор, как это четко прописано в законе?
– Да, я понимаю это. И раз уж мы здесь, я признаю свою вину по всем обвинениям. Я вижу командира грузового судна Урса среди делегации консула, и я не могу одолеть такого свидетеля. И мой собственный штат собрался и осудил меня, справедливым и почетным образом. Я не могу, с доброй совестью или с какой-либо надеждой, пытаться сделать вид, что я не нападал на эти корабли. Потому что я это сделал. И я бы сделал это снова. Поэтому я полностью принимаю последствия своих действий. Но знайте одно. Я сделал это на благо Империи. Все, что я когда-либо делал, было на благо Империи. Я хочу, чтобы в протоколе было записано, что это мои чувства, и поэтому я сдал свой корабль Андромеде без боя.
– Что ж, помечено, – сказала судья, стараясь не выглядеть удивлённой. – Этот суд с благодарностью принимает Вашу прямоту, добавляя к протоколу, что обвиняемый добровольно сдал свой корабль и что он признал себя виновным по всем пунктам обвинения. Без дальнейших размышлений этот суд откладывается на вынесение приговора.
Как только молот приземлился, комната наполнилась разговорами, и военная полиция собрала всех, кто находился за пределами комнаты, кроме тех, кто участвовал в вынесении приговора.
– Ну это все? Просто так, и все кончено? – спросил Кельвин, следуя за вице-адмиралом за дверь.
– Чего еще вы ожидали? Его вина была очевидна. Даже Асари Рейден знал, что его осудили еще до приезда. Серьезно, лейтенант-командир, вы правда думали, что этот процесс может пойти каким-то другим путем?
– Ну, нет, я полагаю, что нет, – сказал Кельвин. – Но…
– Даже если бы улики были не так сильны, – сказала она, прервав его, – а они сильны, думаете ли вы, что люди из Ротама приняли бы что-то меньшее, чем смерть за то, что случилось с их кораблями? Если бы Рейден был каким-то образом оправдан по всем обвинениям, это вызвало бы международный протест.
Кельвин думал, что ее мнение, одно из расследований, опровергающих политику, типично для офицера флота.
– Что меня беспокоит, – сказал Кельвин, сделав паузу и поискав нужные слова, – что я не могу обвести вокруг пальца… так это то, что Рейден во всех смыслах является образцовым капитаном флота. Отличный послужной список, большие комиссионные. У него три серебряные звезды, несколько медалей за заслуги и даже медаль за доблесть. Зачем ему выбрасывать все это, чтобы сбивать гражданские корабли безо всякой причины?
– Возможно, дело было не в том, чем они были, а в том, кем они были. Ты думал об этом?
Ему понадобилась секунда, чтобы понять, что она имела в виду.
– Да, я подумал о возможности того, что это преступление на почве ненависти, что он напал на Ротам за то, что это Ротам, но это не соответствует его характеру и послужному списку. Раньше он работал вместе с Ротамом без единой ноты презрения. Он даже помогал координировать совместные действия во время Великой войны против Полярцев, чтобы помочь Ротаму. Так что это поверхностное объяснение мне ничего не дает. Конечно же, не о том, почему он нацелился именно на эти корабли и не о том, почему сейчас. А как же все эти разговоры об «добре Империи»? Здесь не хватает деталей.
– Может быть, он хотел начать войну. Что бы это ни было, его рассуждения были явно несостоятельны, и, нравится ему это или нет, он виновен.
Именно из-за такого упрямства Кельвин ненавидел обсуждать расследования с персоналом за пределами крыла разведки. Завсегдатаи не задумывались о том, что можно увидеть сразу, и склонялись к первому, неглубокому объяснению, которое дошло до конца… но их теория казалась ему неверной. Рейден не был расистом по отношению к пришельцам, который хотел начать войну. Как он мог извлечь выгоду из того, что он был им? Конечно, недостаточно, чтобы умереть за это. Кельвин также задавался вопросом, почему Рейден не пытался объяснить свои действия, кроме как сказать, что они были на благо Империи. Его неспособность тщательно объяснить подразумевала для Кельвина, что Рейден хотел, чтобы поверхностные объяснения остались в силе. Но почему?
Следующие два часа были проведены в компании адмирала Харков и ее соратников по командованию. Они пошли в элегантный ресторан и заказали дорогое блюдо, за которое заплатило правительство. Они ели как можно медленнее и обсуждали все – от суда до местной политики. Кельвин мало что знал о системе Праксис, поэтому он позволил остальным доминировать в разговоре. Он воспользовался этой возможностью, чтобы узнать о своем окружении, так как находился здесь в отпуске в течение следующего месяца.
Он мало что отличал от типичной колонии, за пределами географии. Первичная станция вращалась по орбите единственной обитаемой планеты, типичной средне-синей, а экономика зависела от технологий обработки и открытий полезных ископаемых. Она была меньше, чем большинство Императорских систем с всего пятью миллиардами человек, но в ней было много транспорта и она держала в резерве непропорционально большие силы обороны из-за своей близости к Демилитаризованной зоне – границе Ротама.
Система, принадлежащая дивизии Пятого флота, имела юрисдикцию над десятками сторожевых кораблей, несколькими фрегатами и восемнадцатью истребительными дивизиями, но переворот был линкором под названием Харбингер. Местные жители хвастались этим ужасом, как будто это была легенда, и разгорелись небольшие дебаты о том, подходит ли он флагману Пятого флота – Андромеде. Большинство за столом Кельвина верили, что это не так, вероятно, в знак уважения к вице-адмиралу Харков, сидящей с ними.
Как только разговор перешел к местным выборам и политическим партиям, Кельвину стало скучно, и он позволил своему разуму блуждать. Выборы в империи предназначались только для местных властей и означали не более чем конкурсы на популярность между Большими домами за статус и престиж. Много шума и суеты – вопрос в том, кто управлял администрацией больше, чем то, что делала администрация. Все местные лидеры должны были подчиняться указам короля и его королевских магистратов, поэтому, за некоторыми исключениями, такими как законы об азартных играх и браке, Империя была везде одинаковой.
Когда судебный процесс возобновился, Кельвин подал иск в палату между вице-адмиралом Пятого флота и капитаном ISS Баунти, и они заняли свои места вместе с остальной частью собрания. Как только двери палаты были закрыты, судья призвал главу совета зачитать вердикт и приговор.
– Этот суд, взвесив доказательства против обвиняемого, включая его собственные признания, считает, что капитан Асари Рейден виновен во всех обвинениях, выдвинутых против него, – глава совета посмотрел на документ.
– Настоящим капитан Асари Рейден лишается звания и должности в Королевском Имперском флоте и должен быть перевезен в качестве преступника в Столичный мир, – сказал судья, – где он будет предан смерти от удушения азотом.
Консул Республики Ротам встал, подняв руку протеста:
– Республика требует, чтобы обвиняемые были выданы в распоряжение Ротама для исполнения приговора, который должен быть приведен в исполнение в соответствии с законами и обычаями Ротама.
Их методы высшей меры наказания были известны как более жестокие, чем казни в Империи. Например, осужденного могли медленно зажимать до смерти в металлических тисках.
Судья посмотрел на консула:
– На договор об экстрадиции нельзя ссылаться, потому что инцидент произошел на территории Империи. А осужденный является полноправным гражданином Империи и поэтому обладает иммунитетом.
Консул выглядел разочарованным, но склонился, демонстрируя подчинение постоянному верховенству закона.
– Республика Ротам отзывает свое требование и вместо этого требует присутствия представителей Ротама для подтверждения исполнения приговора и, по возможности, разрешения агенту Ротама активировать азотную машину.
– Этот суд не уполномочен ни удовлетворить, ни отклонить эти просьбы. Я напоминаю уважаемому консулу, что обвиняемый, как полноправный гражданин Империи, имеет право обжаловать этот приговор в Королевском Верховном суде в Столичном мире, хотя они могут и не принять это дело.
– Я не собираюсь обжаловать его, – сказал Рейден со своего места.
Консул, похоже, остался доволен этим и сел.
Точно так же, как судья, казалось, был готов завершить процесс, Кельвин склонился перед своими импульсами и поднял руку протеста.
– Суд признает лейтенанта-командира Кельвина Кросса из IWS Ночной Ястреб.
Она, похоже, не обрадовалась его вмешательству, что было неуместно, но позволила ему остаться.
– Я прошу приостановить казнь до завершения полного расследования.
Он почти не мог поверить, что делает это.
– Как офицер разведки, у меня есть основания полагать, что мотивы Рейдена – я имею в виду мотивы обвиняемого – более сложны, чем то, что установил суд, и должны быть раскрыты в целях национальной безопасности. А поскольку обвиняемый – самый ценный свидетель такого расследования, потеря его до того, как мы сможем провести расследование, была бы ужасной ошибкой.
Его просьба встретила диссонанс по всей комнате, особенно в виде шипения со стола Ротама.
Судебному заседателю пришлось ударить молотком, чтобы заставить палату замолчать.
– В дальнейшем расследовании нет необходимости, потому что вина уже установлена вне всякого разумного сомнения.
– Нет, вы не понимаете, – сказал Кельвин, нарушая протокол, выступая без разрешения. – Я не заинтересован в доказательстве вины обвиняемого. Я заинтересован в том, чтобы выяснить, почему он сделал то, что сделал. Люди не делают вещей без мотива, и мы не установили ни одного… по крайней мере, не убедительного. Мой инстинкт – верить, что Рейден замешан в чем-то большем, что может представлять реальную угрозу для Империи.
Судья кивнул, теперь понимая. Но выражение ее лица, и большинство лиц в комнате, было неодобрительным.
– Лейтенант-командир, поскольку вы только наполовину гражданин Империи и не имеете достаточного звания, этот суд не может рассмотреть вашу просьбу. Если такое предложение не поддержано офицером флагового ранга.
Кельвин сразу же посмотрел на вице-адмирала Харков, глаза Кельвина молили ее, чтобы она взялась за его дело. Но она отказалась говорить от его имени.
– Если больше нет возражений, суд закрывается и прекращает дело.