World of Warcraft. Трилогия Войны Древних: Раскол

Внезапно командующий улыбнулся, и Малфурион с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть.

– Прошу меня извинить, мастер Ронин. Мои выводы поспешны – да, поспешны! Разумеется, я не хотел обидеть ни тебя, ни твоих… – ночной эльф сунул руку в мешочек, достал еще немного белого порошка и втянул его одной ноздрей. – Все мы здесь мыслим здраво. И в этой ситуации мы поступим так же разумно, как бы несправедливо она ни была навязана некоторым из нас. – Он небрежно махнул рукой в сторону полога палатки. – Что ж, проводите гостей сюда.

Ронин шагнул ко входу и позвал вновь прибывших. Два солдата вошли внутрь, а за ними последовал хорошо знакомый Малфуриону офицер. Джерод Песнь Теней был капитаном гвардии Сурамара, когда имел несчастье взять в плен Краса. В дальнейшем он, сам того не желая, стал частью отряда чужаков и даже получил задание от покойного Гребня Ворона охранять их. Звездный Глаз сохранил за Джеродом эту обязанность, хотя уже давно стало ясно, что никто не сумеет удержать на одном месте этот отряд, а уж старшего мага – и подавно.

За Джеродом появились Халн, фурболг и Дунгард. А за этой троицей в палатку устремилась еще целая дюжина бойцов, которые быстро заняли стратегические позиции, позволяющие защитить своих командиров.

Звездный Глаз поморщился, практически не скрывая своего презрения. Халн возвышался надо всеми словно скала, Уннг Ак ухмылялся, демонстрируя ряды острых зубов. Дунгард курил свою трубку.

– Я бы предпочел, чтобы ты потушил этот инструмент, – обратился к нему аристократ.

В ответ дворф сделал очередную затяжку.

– Наглец! Видишь, с какими дикарями и отбросами ты хочешь объединить нас?! – прорычал Звездный Глаз, напрочь позабыв о том, что говорил Ронину. – Наш народ никогда этого не потерпит!

– Как командующий, вы должны подавать им пример, – спокойно ответил маг. – Точно так же, как эти трое и те, кто представляет остальных, поступили по отношению к своим соплеменникам.

– Вам, чопорным ночным эльфам, нужны те, кто умеет драться, – внезапно пробормотал Дунгард, по-прежнему держа трубку в углу рта. – Кто-то, кто научит вас настоящей жизни…

Уннг Ак издал громкий лай. Малфуриону потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что фурболг рассмеялся.

– По крайней мере, нам ведомы такие тонкости цивилизации, – огрызнулся другой аристократ, – как гигиена и чистота.

– Тогда, может, демоны и оставят вас в живых, чтобы сделать своими горничными.

Ночной эльф обнажил меч, его спутники поступили так же. Дунгард выхватил свой топор так быстро, что все его движения выглядели просто размытым пятном. Халн сжал копье и фыркнул. Уннг Ак с вызовом замахнулся дубиной.

Внезапно центр палатки озарила вспышка синего света, и обе стороны позабыли о разногласиях, прикрывая руками глаза. Малфурион отвернулся, защищаясь от свечения, и только тут заметил, что вся суматоха не затронула Ронина.

Человек встал между двумя сторонами.

– Довольно! Судьба Калимдора, ваших близких… – он на мгновение запнулся, вглядываясь в даль, – тех, кого вы любите… зависит от того, сумеете ли вы преодолеть ваши мелочные предрассудки!

Ронин взглянул на Хална и его спутников, а затем на аристократов Звездного Глаза. Казалось, что ни одна из сторон не хотела, чтобы он повторил ослепительную демонстрацию своей силы.

Маг многозначительно кивнул и продолжил:

– Вот и хорошо! Теперь, как я думаю, мы поняли друг друга и пришло время поговорить…

Крас больно ударился о пол ледяной пещеры, издав глухой стук.

Он лежал, с трудом пытаясь вдохнуть. Заклинание, которое перенесло его сюда, было рискованным, особенно учитывая его состояние. Пещера находилась очень далеко от того места, где стояло войско ночных эльфов – практически на другом конце мира. И все же он осмелился рискнуть прочесть заклинание, осознавая, что оно может сделать с ним, и что для осуществления задуманного вообще может быть слишком поздно.

О своих намерениях он не решился рассказать даже Ронину. Маг точно потребовал бы взять его с собой, но один из них должен был держать под контролем ситуацию с потенциальными союзниками ночных эльфов. Крас всецело верил в человека, который легко адаптировался и оказался куда надежнее любого существа, которое дракону приходилось встречать за свою очень долгую жизнь.

Выровняв дыхание, Крас заставил себя подняться. В холодном воздухе каждый его выдох превращался в маленькие облачка пара, которые медленно поднимались к высокому зубчатому потолку. Сталактиты в пещере соперничали с острыми ледяными наростами, а каменистый пол покрывал иней.

Маг ментально исследовал ближайшую территорию, но не обнаружил никаких следов присутствия иных существ. Такое открытие не обрадовало, но и не удивило Краса. Он был там и своими глазами видел свершившуюся катастрофу, видел, как Хранитель Земли, великий черный дракон Нелтарион, обратил свое безумие против своего же рода. Воспоминания о тех событиях навсегда остались в памяти Краса. Каждый из остальных четырех родов драконов пострадал, но обитатели этой пещеры заплатили за свое сопротивление самую высокую цену.

Детей Малигоса истребили, всех до единого, а их предводитель был отброшен в неизвестные края. И все это произошло благодаря коварному творению Хранителя Земли, которому драконы сами передали часть своих сил.

Душа Дракона… более известная ему как Душа Демона.

– Малигос, – позвал Крас, и это имя эхом отразилось от сверкающих стен. Когда-то, даже несмотря на холод, это место искрилось весельем, потому что драконы из рода синих были созданиями чистой магии и искренне наслаждались ею. Теперь пещера была пуста, мертва.

Прождав ответа великого Аспекта достаточно долго, Крас сделал осторожный шаг по скользкой неровной поверхности. Сам он тоже был драконом, но принадлежал к красному роду Алекстразы, Матери Жизни. Между синими и красными драконами никогда не существовало вражды, но, тем не менее, Крас не хотел рисковать. Если Малигос обосновался где-то в глубинах пещеры, неизвестно, как древний исполин отреагирует на появление мага. Шок от уничтожения его рода довел синего дракона до грани безумия, и ему потребуется не одно столетие, чтобы прийти в себя.

Все это было известно Красу, потому что сам он жил в тех будущих столетиях. Уже боролся с предательством Нелтариона, которому в будущем дадут более подходящее имя – Смертокрыл. Наблюдал, как сам вид драконов приходит в упадок, их число уменьшается, а представителям его собственного рода, включая королеву, целыми десятилетиями приходится служить оркам в качестве ездовых зверей.

Дракон-маг снова ощупал пещеру с помощью высших чувств, все глубже и глубже погружаясь в недра пещеры. Везде, где искал, Крас находил лишь пустоту, пустоту, так похожую на огромную гробницу. Его поиски не обнаружили ни намека на жизнь, и маг уже начал отчаиваться, думая, что его внезапный порыв отправиться сюда был напрасным.

Но вдруг… Очень, очень глубоко в недрах святилища Малигоса Крас ощутил легкий намек на признак жизненной силы. Он был так слаб, что маг даже принял его за игру собственного воображения, но тут же почувствовал рядом еще один похожий отпечаток.

Скрывая лицо под капюшоном, маг пробирался по предательски темным коридорам. Несколько раз Крас даже терял равновесие, когда путь становился особенно опасным. В этом мире обитали существа, во сто раз превосходившие размером его нынешний облик, и их массивные лапы с легкостью преодолевали трещины и ущелья, через которые ему приходилось карабкаться.

Если бы у него был выбор, Крас бы преобразился, но в этом времени такая возможность отсутствовала. Он и его молодое «я» существовали здесь одновременно, и хотя это позволяло паре совместно творить великие заклинания в борьбе с Пылающим Легионом, но и накладывало определенные ограничения. Ни один из них не мог изменить ту форму, которую носил, а до недавнего времени, находясь на расстоянии друг от друга, оба заметно слабели. Последняя проблема по большей части уже была решена, но Красу по-прежнему приходилось пребывать в своем смертном обличье.

Пронзительный крик, раздавшийся прямо у него над головой, заставил мага прижаться к стене. Мимо пронеслось огромное кожистое создание размером с волка, но с кошачьей мордой, густым мехом и передними зубами длиной с палец. Существо развернулось для повторного прыжка на мага, но Крас уже вскинул одну руку.

Огненный шар настиг зверя в воздухе. Летучая мышь врезалась точно в него.

Огненная сфера раздулась, а затем мгновенно взорвалась.

Пепел – все, что осталось от существа – осыпался точно на Краса. То, что он не почувствовал приближение летучей мыши, озадачило мага. Он поймал немного пепла и исследовал его своими высшими чувствами. Оказалось, зверь был создан искусственно и не являлся настоящим живым существом. А значит, это был страж Повелителя Магии.

Смахнув с себя остатки летучей мыши, Крас продолжил свой опасный путь. Ему стоило больших усилий перенести себя с помощью заклинания в столь отдаленное место, но для такого дела это было не слишком высокой ценой.

Затем, к своему удивлению, маг ощутил впереди тепло. По мере того, как он шел, оно возрастало, но не дотягивало до того уровня, на который рассчитывал дракон. Задумчивый хмурый взгляд исказил утонченные черты Краса, когда он приблизился к тому, что выглядело как вторая основная пещера. По его предположениям уровень тепла в ней должен был быть в несколько раз выше.

Последнюю часть прохода осветило слабое голубое сияние. Крас моргнул, стараясь привыкнуть к темноте, и вошел.

Повсюду виднелись кладки яиц. Сотни бело-голубых яиц разного размера, от маленьких, величиной с его кулак, до почти таких же больших, как он сам. Крас невольно ахнул, не ожидая обнаружить такое богатство.

Но едва всколыхнувшаяся надежда в душе мага с треском разбилась. Тщательное изучение открыло ужасную правду: большую часть яиц покрывали трещины, но это были признаки не рождения, а разложения. Крас положил затянутую в перчатку руку на одно из больших яиц и не почувствовал внутри никакого движения.

Он переходил от кладки к кладке, и по мере продвижения горе дракона становилось все больше. Казалось, история обречена на повторение независимо от его отчаянного намерения сопротивляться ее ходу. Перед ним лежало будущее рода синих драконов, но это будущее было лишено всякой надежды на спасение, как и там, откуда пришел маг. В том времени, что было знакомо Красу, Малигос не сумел выйти из того бессознательного состояния, на которое его обрек Нелтарион, и магия, завязанная на силе великого Аспекта и поддерживающая в яйцах жизнь, угасла. Лишенные защиты от холода, яйца погибли, а вместе с ними и надежда. В далеком будущем Алекстраза предложила Малигосу свою помощь в постепенном возрождении его вида, но даже во время отправления Краса в прошлое этот план едва начинал реализовываться.

И вот теперь, несмотря на все, чему он изначально учил Ронина, Крас пытался изменить будущее своего мира – возможно, самым ненадежным способом. Он надеялся спасти кладку и доставить ее в безопасное место, но постоянные сражения с демонами и объяснение необходимости союзов глупо сопротивляющимся ночным эльфам задержали его слишком надолго.

Или все же нет? Крас с надеждой остановился над наполовину развитым яйцом. В нем все еще зрела жизнь. Немного вяло, но достаточно, чтобы маг почувствовал уверенность, что новое тепло поддержит ее.

Он проверил еще одно яйцо и счел его подходящим. Крас нетерпеливо двинулся дальше, но в следующих яйцах не чувствовалось никакой ауры. Стиснув зубы, облаченный в мантию маг бросился к следующей кладке.

Он обнаружил еще четыре яйца, которые можно было спасти. Крас провел пальцем по каждому из них и по тем, что нашел ранее, оставляя мягкое золотистое свечение, а затем вернулся к осмотру.

В итоге яиц оказалось гораздо меньше, чем Крас надеялся найти, но больше, чем он заслуживал из-за своей задержки. Дракон взглянул на отмеченные яйца, чье сияние позволяло им выделяться, где бы в этой огромной пещере они ни находились. Маг был абсолютно уверен, что не пропустил ни одного живого, однако сейчас самым важным было не дать этим нескольким погибнуть подобно остальным.

Другие драконы, включая его возлюбленную Алекстразу, оставались недоступны для Краса. Он мог лишь предположить, что они уединились где-то, пытаясь оправиться от ужасающей силы Души Демона. Собственные воспоминания дракона-мага о том отрезке времени были размыты – результат его путешествия и многочисленных травм. Рано или поздно другие драконы вернутся в битву, но для рода Малигоса к тому времени будет слишком поздно. Даже младшее «я» Краса было вне досягаемости: Кориалстраз, сильно раненный в своем героическом поединке с Нелтарионом, отправился выяснить, что произошло с остальными исполинами.

Вот почему именно Красу предстояло решать, что делать дальше. Еще перед тем, как отправиться в логово Малигоса, он пытался найти место, которое посчитал бы достаточно безопасным для хранения драконьих яиц. Такого не нашлось. Даже роща полубога Кенария казалась ему неподходящей. Правда, рогатое божество было верным наставником Малфуриона Ярости Бури и вполне могло оказаться потомком драконицы Изеры, но Крас понимал, что у Кенария и так слишком много забот.

– Да будет так, – пробормотал заклинатель в капюшоне.

Пальцем в перчатке он начертил в воздухе круг, и оставленный им след засиял золотыми искрами. Круг был совершенным и выглядел так, словно его вырезали в самом пространстве.

Дотронувшись до центра кончиками пальцев, дракон убрал круг. Перед ним дрейфовал белый просвет, выходящий за пределы мира смертных.

Крас что-то тихо забормотал, и очертания круга вспыхнули красным светом. Изнутри послышался стон, и к проходу покатились мелкие камешки. Крас прошептал еще что-то, и, хотя тяга внутрь портала увеличилась, камни замедлились, а потом и вовсе остановились. Яйца же, напротив, слегка задрожали, словно даже в холодных и мертвых кладках что-то зашевелилось.

Но это было не так. Внезапно одно из жизнеспособных яиц, которое лежало ближе всего к творению Краса, поднялось. Почти безмятежно оно пролетело к небольшому разлому. За ним последовало второе отмеченное яйцо, а потом и все остальные. Мертвые яйца продолжали дрожать, но оставались на своих местах.

И пока маг наблюдал, будущее рода Малигоса выстроилось перед разломом и начало проплывать внутрь.

Любопытно, что каждое яйцо по мере приближения к сияющему кругу будто сжималось ровно настолько, чтобы пролезть в него. Последовательно, одна за другой, бесценные находки Краса исчезали в разломе.

Едва последнее яйцо покинуло пещеру, скрытый капюшоном заклинатель запечатал проход. Последовала короткая золотая вспышка, и все следы разрыва пространства исчезли.

– Достаточно, чтобы выжить, но недостаточно, чтобы процветать, – прошептал Крас.

Понадобится не одно столетие, чтобы число синих драконов достигло безопасного количества. Даже если предположить, что из каждого найденного яйца вылупится детеныш, к тому периоду времени, из которого пришел маг, синих драконов будет не так уж много.

И все же, это лучше, чем ничего.

Внезапно Краса накрыла волна тошноты и усталости. Он едва держался на ногах. Несмотря на то что дракон по большей части решил проблему того своеобразного недуга, что поразил его, когда Крас переместился в прошлое, – а он заключался в том, что теперь маг и его младшее «я» должны были делить свою жизненную энергию на двоих, – всему был предел.

Но времени на отдых не оставалось. Яйца надежно укрылись в пространственном кармане, где время текло так медленно, что казалось попросту ничтожным. Вот почему Крас должен был успеть передать их тому, кому мог доверять… конечно, если предположить, что он переживет эту войну.

Подумав о войне, Крас внутренне собрался с силами. Какой бы ни была его уверенность в Ронине и Малфурионе, исход войны по-прежнему таил немало загадок. Время изменилось безвозвратно, и вполне вероятно, что Пылающий Легион, который в прошлом проиграл эту борьбу, на этот раз одержит победу. Крас прекрасно осознавал, что каким бы ни было его вмешательство в этот временной отрезок, теперь он обязан сделать все возможное, чтобы помочь ночным эльфам и всем остальным. Единственное, что сейчас имело значение – не дать Легиону уничтожить будущее.

Взглянув на десятки мертвых яиц, Крас начал читать заклинание, чтобы вернуться к войску. Если демоны победят, их всех ждет такое будущее: холодное, темное, безжизненное. Вечность пустоты.

Дракон-маг яростно зашипел и исчез.

2

Зин-Азшари. Некогда воплощение славной цивилизации ночных эльфов. Город, раскинувшийся близ сосредоточения их силы – Источника Вечности. Дом почитаемой королевы Азшары, в честь которой любящие подданные переименовали столицу.

Зин-Азшари… разрушенное кладбище, место вторжения Пылающего Легиона.

Волкоподобные звери Скверны обнюхивали руины, непрерывно выискивая запах жизни и магии, который невозможно было ни с чем спутать. Два щупальца, торчащие из-за покрытых мехом лопаток, метались во все стороны, словно обладая собственным разумом. Зубастые присоски на конце каждого из них жадно открывались и закрывались. Звери Скверны получали особое наслаждение, высасывая из колдунов всю силу и жизненную энергию, но ряды острых зубов в пасти чешуйчатых чудовищ указывали на то, что плоть тоже входила в число их излюбленных лакомств.

Две демонические гончие, копошившиеся в развалинах того, что когда-то было пятиэтажным домом на дереве, быстро подняли глаза, едва до них донесся звук марширующих ног вкупе с лязгом оружия и доспехов. Ряд за рядом мимо проносились свирепые воины, целью которых были защитники из числа ночных эльфов, расположившиеся в нескольких днях пути от столицы. Стражи Скверны являлись основной силой захватчиков, их количество превосходило число всех остальных демонов вместе взятых. Ростом почти девять футов, с довольно широкими грудью и плечами, они обладали странно узкой, даже худощавой нижней частью торса. Из костлявых голов стражей торчала пара огромных изогнутых рогов, а кроваво-красные глаза настороженно осматривали разоренные земли. Несмотря на то что они маршировали в ногу, среди стражей Скверны ясно чувствовалось общее нетерпение, поскольку все они жили ради кровавых побоищ. Время от времени один из клыкастых воинов толкал другого, создавая угрозу хаоса, но хлесткий удар кнута сверху крепко держал солдат в узде. Огнекрылые стражи ужаса парили над каждым полком, выискивая источники беспорядка. Они были чуть выше ростом, чем их собратья внизу, и отличались от них разве что меньшим числом и бо́льшим интеллектом.

Хотя Зин-Азшари и окутывал теперь зловещий туман, чудовищной армии не составляло труда пробираться сквозь него. Туман был такой же частью их самих, как мечи, топоры и копья, которыми пользовались солдаты. Болезненно-зеленый оттенок тумана в точности соответствовал цвету устрашающего пламени, что исходило от каждого демона.

Черепа ночных эльфов, лежащие в руинах, скорбно наблюдали за маршем Пылающего Легиона. Они и бесчисленное множество их соплеменников погибли слишком рано, преданные той самой королевой, которой поклонялись. Единственными выжившими ночными эльфами в столице оставались Высокорожденные – слуги королевы. Квартал города, где они обитали, стоял особняком и был окружен гигантскими стенами, скрывавшими от их нежных взоров картины кровавого побоища. Разряженные в яркие одежды, соответствующие их высокому рангу, они заботились лишь о своих нуждах, ожидая приказаний Азшары.

Дворцовая стража по-прежнему стояла вдоль стен, их глаза были полны фанатичного блеска, достойного слуг Легиона. Командовал стражей капитан Варо’тен, который, несмотря на свое звание, выполнял обязанности скорее генерала, нежели простого офицера. Капитан был глазами и голосом своего монарха, когда Азшара не могла отвлечься от развлечений. Отдай он приказ, и солдаты встали бы плечом к плечу с демонами в войне с собственным народом. Они уже наблюдали безо всяких эмоций за расправой над жителями города. Как и большинство обитателей дворца, эти ночные эльфы были одновременно подданными Азшары и слугами повелителя Пылающего Легиона.

Саргераса.

Единственная, кто не был ни марионеткой королевы, ни послушной куклой демонов, сейчас висела в камере в глубоких казематах дворца и пыталась заглушить грызущий ее изнутри страх непрерывной молитвой к своей богине.

Тиранда Шелест Ветра проснулась от кошмара. Последнее, что ей удалось вспомнить, это как она, жрица Элуны – Матери-Луны – находилась в эпицентре ужасной битвы. Сброшенная с умирающего ночного саблезуба, эльфийка сильно ударилась головой, Малфурион отнес ее в безопасное место… и с этого момента все пошло не так. Тиранда смутно припоминала жуткие образы и звуки, козлоподобных созданий с оскаленными пастями, когтистые, покрытые шерстью лапы, что сжимали ее. Отчаянный голос Малфуриона, а затем…

А затем жрица очнулась здесь.

Изящно вытянутые серебряные глаза в тысячный раз оглядели темницу. Красивые губы изогнулись, с сожалением и горечью осознавая положение. Эльфийка покачала головой, ее длинные темно-синие волосы с еще более заметными теперь, когда она лишилась своего боевого шлема, серебряными прядями, разливались волнами при каждом движении. С тех пор, как Тиранда изучала свою камеру в последний раз, ничего не изменилось. Неужели она и впрямь ожидала каких-то перемен?

Ее запястья и лодыжки не были скованы, но эльфийку удерживало не менее эффективное средство – мерцающая зеленая сфера, парящая примерно в футе над сырым каменным полом, полностью окружала жрицу. Тиранда стояла внутри нее, вытянув руки над головой и плотно сжав ноги. Как она ни старалась, недавно помазанная верховная жрица не могла развести конечности: магия великого демона Архимонда вновь и вновь оказывалась слишком могущественной.

Но если его магия и сумела лишить Тиранду свободы, то сам Архимонд потерпел неудачу в своем первоначальном плане. Без сомнений он желал мучить жрицу, подчинить ее своей воле, а значит, и воле своего господина. В распоряжении Архимонда было не только его собственное ужасающее воображение, но и жуткие навыки Высокорожденных и садистские наклонности сатиров.

Однако когда демон пытался нанести жрице физический вред, слабая аура цвета лунного сияния окутывала служительницу Элуны, и ни сам демон, ни его приспешники не могли проникнуть через нее. Против их безжалостных действий были бесполезны даже покрытая металлом броня, защищавшая стройную фигуру эльфийки, и тонкий серебристый плащ, который демоны сорвали с нее еще в самом начале, а вот прозрачная аура действовала как железная стена толщиной в целую милю. Архимонд снова и снова наносил по ней удары, но безрезультатно. В гневе огромный, покрытый татуировками демон наконец схватил ничего не подозревающего стража Скверны, и без малейшего усилия свернул ему шею.

С тех пор пленители оставили Тиранду в покое – уничтожение войска ночных эльфов было куда важнее, чем подчинение единственной жрицы. Но это вовсе не означало, что в будущем у них не появится на нее планов, ведь сатиры, которые пронесли Тиранду через магический портал с поля боя, сообщили своему командиру, что она была очень дорога тому, кого отметил Архимонд… Малфуриону. По крайней мере, они точно сумеют использовать девушку против друида, и, по большей части, именно этого больше всего боялась жрица. Тиранда не хотела стать причиной гибели Малфуриона.

Топот ног предупредил ее о новых посетителях в коридорах подземелья, и она с опаской подняла голову, когда кто-то отворил дверь. Едва дверь распахнулась, в камеру шагнул тот, кого жрица боялась не меньше самого Архимонда. Изуродованный шрамом офицер носил сверкающую броню изумрудно-зеленого цвета, на его груди красовался яркий узор, состоящий из золотых солнечных лучей. За спиной эльфа развевался длинный плащ, цвет которого соответствовал узору. Узкие глаза, казалось, никогда не моргали, и когда взгляд офицера остановился на Тиранде, эльфийка отвернулась, не в силах вынести заключенную в нем силу.

– Она в сознании, – доложил капитан Варо’тен кому-то, стоящему позади него.

– Ну, в таком случае, – откликнулся томный женский голос, – посмотрим, что так ценит лорд Архимонд…

Поклонившись говорившей, Варо’тен отошел в сторону. Тиранда подавила вздох, хотя и догадывалась, кого увидит.

Королева Азшара действительно была так ослепительна и совершенна, как ее описывали. Роскошные серебристые волосы каскадом рассыпались по спине, золотистые глаза были полуприкрыты, а полные губы соблазнительны. Королева была облачена в шелковое платье в тон волосам, такое тонкое, что под ним легко угадывалась ее изящная фигура. Оба запястья Азшары украшали браслеты с драгоценными камнями, а составляющие им комплект серьги доходили почти до ее изящных обнаженных плеч. Диадема в волосах была инкрустирована ослепительно сияющим рубином, который отражал тусклый свет факела, что принес с собой страж.

За королевой проследовала еще одна эльфийка, которую тоже можно было бы счесть довольно красивой, если бы присутствие Азшары не затмевало ее. Одеяние служанки напоминало одежду ее госпожи, за исключением того, что качество ткани было на порядок ниже. Прическа ее, насколько только возможно, копировала стиль королевы, хотя серебро в волосах явно было заслугой краски и едва ли приближалось к оттенку гривы Азшары. На самом деле, единственной отличительной чертой служанки оказались ее глаза – серебристые, как и у большинства ночных эльфов, но с экзотическим кошачьим разрезом.

– Это она? – спросила королева с нескрываемым разочарованием, рассматривая пленницу.

Откровенно говоря, в присутствии Азшары Тиранда чувствовала себя такой же невзрачной, как и служанка. Она хотела хотя бы стереть грязь и кровь с лица и тела, но не могла. Даже осознавая, что королева предала свой народ, жрица чувствовала острое желание пасть на колени перед стройными, обутыми в сандалии ногами Азшары, такое впечатление та производила.

– Нельзя ее недооценивать, Святая Святых, – ответил капитан. Когда его глаза смотрели на Азшару, в них полыхал огонь желания. – Похоже, ей благоволит сама Элуна.

На королеву такое заявление не произвело никакого впечатления. Она сморщила идеальный носик и фыркнула:

– Что есть Элуна по сравнению с великим Саргерасом?

– Мудрые слова, ваше величество.

Азшара подошла ближе. Казалось, даже малейшее движение королевы было рассчитано на то, чтобы максимально производить впечатление на окружающих. Тиранда вновь ощутила желание пасть на колени.

– Хорошенькая для простолюдинки, – небрежно бросила среброволосая ночная эльфийка. – Может, будет достойна занять место среди служанок. Ты бы хотела, чтобы… как там ее зовут, капитан?

– Тиранда, – подсказал Варо’тен с коротким поклоном.

– Тиранда… ты бы хотела стать моей служанкой? Жить во дворце? Быть избранной мной и моим господином? Ммм?

Вторая эльфийка вздрогнула от такого предложения, и в ее кошачьих глазах ясно проступила готовность содрать кожу с лица жрицы. Служанка даже не попыталась скрыть свою ревность.

Стиснув зубы, юная жрица выдохнула:

– Я поклоняюсь лишь Матери-Луне, моя жизнь и мое сердце принадлежат ей…

Красоту королевы внезапно омрачил колючий, злой взгляд, который мог соперничать со взглядом капитана Варо’тена.

– Маленькая неблагодарная мерзавка! И такая лгунья, к тому же! Свое сердце ты отдаешь довольно легко, разве нет? Сначала одному брату, а затем другому! Может, есть и третий? – Когда Тиранда не ответила, Азшара продолжила: – Приятно играть с мужчинами, верно? Это ведь так весело, когда твои любовники дерутся из-за тебя. Так приятно видеть, как они во имя тебя проливают кровь! Вообще-то, я одобряю твое поведение. Братья, да к тому же близнецы – какой роскошный выбор! Они рвут в клочья семейные узы до тех пор, пока не вцепятся друг другу в глотки, пока не предадут друг друга… и всё ради твоей благосклонности!

Варо’тен усмехнулся. Служанка мрачно улыбнулась. Тиранда, почувствовав, как из ее глаз полились слезы, молча прокляла свою эмоциональность.

– Боже мой, неужели я затронула твои нежные чувства? Прошу прощения! Бедные Малфурион и Иллидан… Их ведь так зовут, да? Особенно жаль Иллидана. То, что с ним случилось, настоящая трагедия. Неудивительно, что он решил сделать то, что сделал.

Тиранда невольно выпалила:

– Что с Иллиданом? Что ты имеешь в виду?

Но Азшара уже развернулась к Варо’тену и служанке.

– Ей надо отдохнуть, ты согласен, мой капитан? Идем, леди Вайш! Давайте посмотрим, как продвигается работа над порталом! Я хочу быть готова, когда Саргерас пересечет границу… – при упоминании имени демона королева заметно преобразилась. – Хочу выглядеть для него как можно лучше…

Стража отступила в сторону, когда капитан Варо’тен проводил Азшару и леди Вайш к двери. Уже выходя из темницы, повелительница ночных эльфов оглянулась через плечо на пленную жрицу.

– Тебе и впрямь стоит подумать над тем, чтобы стать моей служанкой, милая девочка! Тогда ты могла бы заполучить живыми их обоих и играть с ними… разумеется, лишь после того, как они наскучат мне.

Лязг железной двери вторил умирающим надеждам Тиранды. Перед ее мысленным взором предстали Малфурион и Иллидан. Малфурион стоял на том самом месте, где ее похитили, и Тиранда знала, что он был убит горем из-за своей неспособности защитить подругу. Она боялась, что подобные эмоции сделают его отчаянным, и эльф станет легкой мишенью для демонов.

А потом там появился Иллидан. Именно перед той последней битвой он выяснил, кому принадлежит сердце девушки, и тяжело воспринял эту новость. Хотя высказывания Азшары, несомненно, по большей части были направлены на то, чтобы сломить ее волю, Тиранда не могла не поверить королеве. Она хорошо знала Иллидана, и ей было отлично известно, каким безрассудным он может стать. Неужели эта черта характера, раненная ее отказом, заставила близнеца Малфуриона сотворить нечто ужасное?

– Элуна, Мать-Луна, присмотри за ними, – прошептала жрица.

Тиранда не могла отрицать, что сильнее беспокоилась о Малфурионе, но она все еще переживала и за его близнеца. Жрица знала, насколько ужасно будет чувствовать себя друид, если с его братом что-то случится.

Подумав об этом, Тиранда добавила:

– Мать-Луна, чтобы ни случилось со мной, молю, спаси Иллидана, хотя бы ради Малфуриона! Не отнимай их друг у друга! Пусть Иллидан не…

И в этот самый момент она отчетливо ощутила рядом с собой еще одно присутствие, несомненно, прямо здесь, в стенах замка. Оно было так близко, что ощущалось кожей. Очень короткое, мимолетное касание, но, несмотря на это, жрица точно знала, кого почувствовала.