Czytaj książkę: «Змей. Сборник», strona 3

– А то, гляди, нам всех фрицев распугает, – подхватил Костя.

Перед нами была белая верста снега с одинокими деревьями, из-за холма шла дорога и проходила прямо через нашу деревню. Вот эту версту нам и положено было держать. Время тянулось медленно: каждый из нас ждал врага, сидя в ледяных окопах под серым мёртвым небом. Казалось, даже сама природа застыла и не посмела сделать ни одного звука или шороха. Пальцы мои уже начали коченеть, когда смотровой закричал: «Танки!». Я взял бинокль и выглянул на дорогу: словно чума, ползла немецкая колонна лязгая и поднимая в воздух чёрный дым. Я судорожно начал считать: Один. Два. Три… Опустился я к орудию с болью в голове – било давление.

– Тридцать семь танков… – произнёс я и быстро привел себя в порядок, – Костя, Иван, скажите остальным стрелять по моему сигналу, далее огонь на усмотрение!

Олег, – без передышки обратился я к нему, – снаряд!

Лязгнул затвор, пушка была готова к выстрелу. Ещё раз пересчитал танки. Тридцать семь. Быстро опустился за орудие, навёл, прицелился.

– Все готовы к стрельбе, – за спиной послышался голос Кости, – ждём твоего сигнала.

– Хорошо, – не отрываясь от прицела говорил я ему, – пусть первый взвод бьёт по головным машинам, второй – по замыкающим.

– Есть!

«Ещё немного, должны ближе подойти,» – крутилось у меня в голове, когда танки подходили всё ближе и ближе. В момент, когда между нами оставалось ртиста метров, я скомандовал: «Огонь!». Десяток орудий открыли стрельбу, первые три и два замыкающих танка вспыхнули, воздух заполонил гром раскатов орудий, началась бойня.

– Снаряд! – скомандовал я, – Огонь на поражение!

Дальнейшие события сложно описывать: вся наша окрестность превратилась в сплошное поле боя, свистели пули, взрывы выкорчёвывали землю и разрывали укрепления, нас то и дело отбрасывало, засыпало землёй и оглушало, но мы снова и снова открывали огонь.

– На нас, гад, смотрит! – кричит мне в ухо Олег в то время, как башня танка медленно поворачивается в нашу сторону, – Стреляй!

Выстрел. Горячая гильза вылетает из орудия, танк прекращает движение.

– Подбили! Подбили! – радостно кричит Олег, – давай теперь по…

Его речь обрывается, прямо перед нами падает снаряд.

Чернота, невыносимый звон в ушах и вкус земли во рту. Пытаюсь встать, что-то мешает. Приходит осознание – меня засыпало по самую голову. Изо всех сил пытаюсь выбраться, задыхаюсь, вот наконец свет, небо. Серое безоблачное небо, мир вокруг перестаёт существовать, есть только я и небо. Бесконечная серость, где нет входа и нет выхода, оно так далеко и близко одновременно, тянусь к нему рукой… Кровь. Вижу кровь у себя на руке, прихожу в себя, в ушах ещё протяжный звон.

– Олег! – кричу я, выплёвывая землю с кровью, – Олег! Отзовись!

Мой взгляд падает на кучу земли справа от меня прямо рядом с нашим бывшим орудием, теперь это просто груда металлолома.

– Олег!

Быстро откапываю его, пытаюсь достать. Он лежит ничком, неподвижно. Переворачиваю его лицом… Мёртв.

Вокруг продолжается бой, обе стороны несут потери. «Я вас сейчас, гадов…» Мысль обрывается, а я уже бегу со всех ног к следующему орудию. Пушка, вокруг мёртвый расчёт, куча гильз и несколько снарядов. Без замедлений сажусь, целюсь и стреляю, а потом ещё раз, и ещё, пока над крестом на броне не вспыхивает пламя. Костя находит меня в безпамятстве, что-то кричит, тащит меня куда-то, а над головой всё то же серое бесконечное небо.

– Игорь, ты меня слышишь? Игорь?! – чей-то голос прямо надо мною, с усилием открываю глаза и вижу – Алексей Степанович.

– Батяня? – тихим голосом спрашиваю я его.

– Живой, – его лицо расплывается в улыбке, – тебя Костя нашёл. Воевать можешь?

В глазах пыль, в голове каша.

– Воды… Дай…

Пью как в последний раз, захлёбываясь, капли стекают с лица по шее на грязную от земли и крови шинель.

– Где Костя? – судорожно спрашиваю я, – куда он пошёл?

– Сказал, что вернётся к пушке, где тебя нашёл.

– К пушке? Там же снарядов нет! – как бешенный я вскакиваю и несусь к передовой. Вокруг воронки, трупы, обломки, взрывы и пули, чёрная земля.

Добегаю до пушки, верста перед нами уже не напоминает ничего, кроме смерти – чёрный дым, рыжее пламя, горящие танки и летящие снаряды, а немцы всё прут. Уже первую линию обороны смяли, ещё немного и до нас дойдут, уже видно пехоту.

На пушке лежит тело, подбегаю к нему.

– Костя! – кричу я и встряхиваю его

Его карие глаза глядят на меня, губы еле шевелятся, рука указывает в сторону: «У Ивана ещё есть снаряды, беги к… к нему. У меня… закончились…» – произносит он и его рука падает без сил, глаза мутнеют. Ивана я нахожу возле пушки ведущим бой, незамедлительно присоединяюсь к нему. Вспыхивает ещё несколько крестов, другие два останавливаются.

– Так скоро и снаряды кончатся, тьфу! – плюёт он, – чтоб их!

А верста становилась всё черней и черней, горела и тряслась под нами земля, но продолжали мы стрелять, не жалея ни себя, ни снаряды. За нами никого не было, мы были опорой и защитниками Сталинграда. Ни жалости, ни страха мы не ощущали. Мы обещали себе – умрём, но не пропустим врага.

Выстрел не произошёл, кончились снаряды.

– Гляди, – кричу я и показываю на левый фланг, – танк!

– Помирать – так с музыкой!

Иван сплюнул, взял зажигательную смесь и побежал к нему. На полпути в него попала шальная пуля, он ещё пробежал некоторое расстояние перед тем, как упасть. Немец мог подумать, что Иван мёртв, но последний ползком, теряя кровь и силы с каждой секундой, добрался до танка и швырнул гранату, тот загорелся. Танков оставалось все меньше, но они были всё ближе, уже слышался лязг их гусениц, их желание надавить, раздавить. Недалеко позади падает снаряд, слышится крик, бегу туда. На месте нахожу Алексея с ящиком.

– Отец! Как же…

– Вот снаряды, – он показывает на ящик рядом с собой, – всё, что смог.

После этих слов он падает замертво. Дальше всё как в тумане, ничего не помню. Очнулся уже когда бил по фашистской гадине, хорошо бил. Танки у них на славу горят, ярче новогодней ёлки. Долго я бил, к пушке уже было не прикоснуться – была горячей любой печи, но наконец их натиск угас.

– Я же говорил, что не пропущу, – сказал я про себя и слегка рассмеялся.

Я встал, пушка вышла из строя, пошёл к дороге. Пули уже не свистели, наступила долгожданная тишина. На разбитой дороге стоял сгоревший грузовик, я прислонился к нему в бессилии и сполз к земле. «Вот и всё,» – подумал я, осматривая местность: горели танки, лежали тела, недалеко догорала последняя целая изба. «Не пропустили, отстояли».

Неожиданно близко послышался шум мотора и лязг гусениц, на дорогу выполз танк: весь в попаданиях, грязи и снегу.

– Так вот ты где, 37-ой – я повернулся к нему сжимая гранату в руке, – не пройдёте, гады. Эта чёрная верста станет вашей могилой.

Когда пришло подкрепление, в живых не осталось никого: лежали сотни тел, догорали угли, бывшие когда-то домами, верста чернела остовами, а на дороге в самой середине деревни, словно символ, стоял сгоревший танк.

В тот день лучи солнца наконец пробили облака, и небо вновь стало ярко-голубым, а из леса, словно песня победителям, доносилось пение птиц.

Змей

Этим летом мы с ребятами отправились волонтерами с поисковым отрядом в район Белгорода, где летом 1944 года проходили воздушные бои. Мы планировали поискать остатки советских самолетов и, возможно, останки наших летчиков, до сих пор считавшихся пропавшими без вести. Надежды на это было, конечно, мало, потому что до нас там уже давно все перекопали. Но… вдруг повезет, и ещё какой-нибудь герой обретет покой, а его потомки узнают, что его гибель была не напрасна.