Вопросительная история России

Что бывало после бала?

Помните, отчего Иван Васильевич из рассказа Льва Толстого «После бала» не женился на Вареньке? Когда-то студентом, Иван Васильевич был от Вареньки без ума. На балу не отходил от неё ни на шаг. Он был пленён её красотой и улыбкой. А как мил и приветлив был Варенькин отец, старик-полковник. После бала Ивану Васильевичу не спалось. В пять утра он пошёл пройтись. На краю города, на плацу, отец Вареньки командовал расправой над беглым, безжалостно и жестоко. Преображение полковника потрясло молодого человека. Теперь, если Варенька улыбалась, Ивану Васильевичу всякий раз вспоминался её отец, и «любовь так и сошла на нет». Толстой ничего не придумал, кроме имён. Такой случай в самом деле произошёл с его братом Сергеем в 1853 г.

А в 1834 г. состоялся бал, переменивший судьбу 16-летнего Николая. Впрочем, эту историю лучше рассказывать с конца. В 1861 году отменили крепостное право. В России бывали реформы удачные и неудачные, но более важной, кажется, не было ни одной. Она касалась всех и меняла жизненный принцип, остававшийся незыблемыми 300 лет. 38% жителей станы – 23 миллиона человек – перестали быть рабами. Одним из главных разработчиков реформы стал Николай Алексеевич Милютин.

Он происходил из небогатой дворянской семьи. Его предки варили соль в нижегородской земле, двоюродный прадед перебрался в Москву и задумал делать шёлк. Прежде чем завести фабрику, он научился ткать сам. Фабрика вышла лучшей в Москве. Однажды вытканный им кусок шёлка увидел царь Пётр I, большой ценитель бизнесменов XVII столетия. Чтобы отметить предприимчивость и мастерство, царь сделал Алексея Милютина придворным истопником. Теперь Милютин имел возможность встречаться с дамами царской семьи и узнавать их мнение по поводу новых узоров. Если царицам нравились ткани, они их покупали для двора. Дела истопника-шелковода пошли так хорошо, что он смог приобрести село Титово близ Калуги и набирать оттуда людей на свою московскую мануфактуру. Со временем купцы Милютины получили дворянство, доставшееся и потомкам. Хуже было с имуществом. Через 100 лет шёлковая фабрика разорилась, и отец Николая получил в наследство вместе с фабрикой и деревней внушительные долги. Приходилось служить в канцелярии и наведываться в деревню, чтобы наказать нерадивых крестьян. Маленький Николенька наблюдал, как на следующий день они приходили благодарить барина «за науку».

«Деревенское детство» сменилось учёбой в Пансионе Московского университета. В последнем классе, в 16 лет, Николай вдруг начал интересоваться крестьянским вопросом. Аграрной экономикой, как сказали бы теперь. В том возрасте, когда положено танцевать и делать всякие глупости, Милютин разбирался, какой землёй владеют крестьянин и помещик, как они относятся друг другу, какие выгоды и невыгоды приносит обоим хозяйство. Реформатор – профессия редкая, но ещё реже к ней готовятся с 16-ти лет. Закончив Пансион, Николай поступил в Московский университет, где и года не проучился. Нет, он не прогуливал лекций. Просто семье стало нечем платить за его образование. Это обстоятельство не особо его расстроило. Экономике тогда не учили ни в одном Российском университете. А Николая интересовал только этот предмет. Молодой человек поступил чиновником в Хозяйственный департамент Министерства внутренних дел. Днём он занимался скучными бумагами, а вечером, вернувшись домой, учил языки, чтобы читать иностранные книги по экономике. Через некоторое время он мог уже читать на четырёх языках и узнавать, как устроено сельское общество за границей. Эти занятия не казались диковинными в семье. Из неё вышло три реформатора, и все трое университетов не кончали. Старший брат Дмитрий свои первые научные сочинения опубликовал в 17 лет. А много лет спустя придумал и провёл успешную военную реформу. Дядя, брат матери, Павел Киселёв в юности учился дома, а, повзрослев, реформировал жизнь государственных крестьян.

Николай Милютин ещё не знал, что реформы станут и его профессий. Но был уже уверен, что крестьянам нужна свобода и думал, как строить жизнь потом? В свой ежегодный отпуск он отправлялся путешествовать. Его влекли не моря и горы, а поля. Он ездил по российским губерниям, собирая статистику об урожаях, участках, куплях, продажах – обо всём, что составляло сельскую жизнь. Вернувшись, писал записки начальникам о состоянии сельской жизни. И, удивительное дело, начальники читали эти записки с удовольствием, как увлекательные рассказы. Кроме того, записки Милютина отличались краткостью, прежде неведомой в министерских стенах. Они содержали статистику – короткие и убедительные ряды чисел. Милютина заметили и поручили ему составить закон об управлении городами. Раньше чем писать, Милютин решил выяснить, чем, собственно, предстоит управлять, и послал двух своих подчинённых в экспедицию по российским городам – собрать сведения о жителях, их занятиях и доходах. Вышедшее из-под его пера «Городовое положение» было первым российским законом, писавшимся на основе статистики. Прочитав документ, министр юстиции Дмитрий Оболенский удивился. И, когда великая княгиня Елена Павловна поинтересовалась, не встречал ли он где способных молодых людей, годных думать о реформах, вспомнил о Милютине и привёл его к Елене Павловне во дворец. Теперь этот дворец называется Русским музеем, тогда именовался Михайловским. Его хозяин, брат прежнего царя, недавно скончался. Вдова великого князя Елена Павловна славилась в Петербурге своими четвергами. Каждую неделю во дворец приглашали всех, кто был лучшим в своём деле или подавал надежды стать таковым. Для Елены Павловны не важны были чины и звания. Во дворце император и высшие сановники запросто встречались с людьми, которые не имели шансов попасть ко двору. Шёл обмен идеями, и зрели планы. На четвергах бывали астрономы, географы, художники, музыканты. С воцарением нового императора, Александра II, Елена Павловна всё больше задумывалась об искусстве менять жизнь. Она была уверена, что крепостным нужно дать волю. О том же думал и молодой царь, но пока колебался. В 1857 г. Елена Павловна послала ему записку. Её составителями были Милютин и писатель Кавелин. Как обычно, Милютин убеждал цифрами. Император оставил колебания: освобождать надо. Среди чиновников и родственников царя нашлись сторонники этой идеи. Только никто на просторах Российской империи не знал, как это дело следует делать и с какой стороны к нему подойти. Никто, кроме Николая Милютина. К тому моменту, когда о реформах заговорили всерьёз, он изучал крестьянский вопрос свыше 20 лет. Большего специалиста не существовало. В Михайловском дворце Елены Павловны Милютин повстречал императора и представил ему свои соображения по поводу крестьянской свободы.

Готовить проект должно было Министерство внутренних дел, где служил Милютин. В 1859 г. министр Сергей Ланской рассудил, что автору столь важного документа пристало стать его заместителем – товарищем, как говорили в XIX столетии. Однако императора настораживала репутация, которой пользовался Милютин. При дворе его считали «красным» – сторонником радикальных преобразований. Поэтому царь позволил Милютину стать лишь «временным товарищем министра». Два решающих года все важнейшие материалы по подготовке реформы выходили из под пера «временного товарища».

Процесс набирал ход, в Милютине просыпались таланты, доселе неведомые. Мало было придумать закон с учётом разницы условий в огромной стране и соблюсти интересы миллионов людей, затронутых реформой. Дворянство категорически не хотело отпускать крепостных. Требовалось обойти нежелание дворянства. Эта задача оказалась сродни искусству фокусника-импровизатора. Жизнь подкидывала материал. Иллюзионист придумывал трюки на ходу.

Вот Виленский губернатор Назимов, едет в Петербург и просит разъяснить, что задумало правительство, будут отпускать крестьян или нет. В министерстве внутренних дел составили от лица императора хитрый ответ. Дворянам Виленского края «дозволяется обсуждать» «улучшение крестьянского быта» (предстоящую реформу). Не беда, что дворяне о том не просили. Будут знать, что реформа готовится. Именно Милютин придумал разослать копии министерского ответа во все губернии. Утренними поездами тираж отправляется в путь. «Куда? Нельзя! – кидаются в догонку сановники. – Подготовка реформы – тайна. Не важно, что вся страна о ней говорит. Шёпотом можно. Но вслух-то прежде времени зачем?» Консерваторы спохватились поздно. Поезда было уже не вернуть. Дворяне Российской империи возмущённо заговорили вслух. Но, возмущаясь, привыкали к мысли, что Реформа будет. Выдумка удалась.

Милютин не увидел реформу такой, о которой мечтал. Освобождение пошло не совсем по тому сценарию, который он считал полезным для страны. Такова была воля императора, заложника в руках множества сил и многих лиц. Но всё-таки дело сдвинулось мёртвой точки. Могло быть лучше. Но могло и хуже, не будь в основе Реформы разработок Милютина.

А спустя два года начались волнения в Польше, бывшей тогда частью Российской империи. Царь отправил туда Милютина делать то, что он посчитает важным для замирения мятежной провинции. Важной показалась Милютину свобода польских крестьян. Сам он имел в Польше свободу, которой был лишён в России: проводить Реформу так, как сочтёт нужным. Польские крестьяне получили и волю, и землю. Мятежи пошли на убыль, экономика – вверх.

Жизнь Николая Алексеевича была не очень долгой – 53 года. Слишком много разочарований довелось пережить. В последнее время он болел и отошёл от дел, к нему приходили посетители, и однажды в очень морозный январский день ему вспомнилась юность: «Мне было тогда только 16 лет; я в первый раз оделся во фрак, и мне позволено было ехать на утренний бал в Дворянское собрание; это было в субботу, на Масленицу. На дворе был мороз в 25 градусов, но в моих санях и в тёплой шубе я не чувствовал холода. В назначенный час я был на балу, танцевал до 6 часов, откуда поехал обедать в одно знакомое семейство. После обеда нам вздумалось затеять танцы, затем был ужин. Когда я вернулся домой, было уже три или четыре часа утра. На другой день я встал поздно, и когда за завтраком увиделся с отцом и матерью, они меня спросили, что я такое наделал вчера с моим кучером, о чём я, однако же, мало заботился. Моя мать живо представила мне всю жестокость обращения моего с эти беднягой, которого в страшный мороз я продержал 15 часов на козлах. Можно поверить, что мать моя, изображая мне всю тёмную сторону крепостного права, ставившего человека в полную зависимость от 16-летнего повесы, была красноречива, так что впечатление, произведённое её словами, было глубоко. С этого часа в моей голове зародилась мысль об освобождении, и мысль эта уже не покидала меня более. К счастью, моё легкомыслие не имело дурных последствий для нашего бедного кучера». После бала случалось разное. Иван Васильевич не женился на Вареньке. Николай Алексеевич задумал освобождение.

Когда отменили крепостное право?

В 1861 г., пишут в учебниках истории. Но это только часть ответа на вопрос. Потому что через два десятилетия после отмены придумали само понятие «крепостное право», а через 110 лет после Крестьянской реформы, в 1971 г., отменили снова.

Ключом к этой запутанной истории служат слова «крепостное право». Сейчас так принято называть положение, когда люди не могли свободно покинуть местность или хозяина, потому что их к тому принуждал закон. Помещичий крестьянин был «привязан», «крепок», хозяину. Государственный крестьянин – земле. Только с письменного разрешения помещика или земского старосты мог деревенский житель уйти в город. В противном случае он считался преступником. Такая ситуация существовала до 1861 г. и стала меняться после начала Крестьянской реформы. Однако император Александр II, даровавший крестьянам свободу, не знал, что избавил их от крепостного права. Царский манифест от 19 февраля 1861 г. назывался «Об освобождении», об «отмене крепостного права» там не говорилось, потому что выражения такого ещё не было. Только в 1880-х гг. его придумали историки.

Но с исходом XIX в. история крепостного права в нашей стране не завершилась. Через шесть десятилетий после «Манифеста об освобождении», крепостное право возродилось вновь. С введением колхозной системы в Советском Союзе в 1930-е гг. миллионы сельских жителей потеряли право покидать родные места без санкции председателя колхоза. Чтобы оказаться в городе на законных основаниях, нужно было иметь паспорт. А паспорта колхозников хранились под замком у председателя, и выдавались только, если на то была его воля. Чем не крепостное право?

Изживание этой системы происходило постепенно, начиная с 1960-х. В 1971 г. последние группы селян получили на руки паспорта, а с ними и право свободно передвигаться по стране. И хотя об отмене крепостного права никто в 1971-м, как и в 1861-м, не говорил, в сущности, это была именно она.

Только ли в Риме бывал гений локи?

У древних римлян было понятие «гений локи» – «бог местности». У каждого города и округи имелся свой дух-покровитель. Он представлялся не таким могучим, как Юпитер, но в своих пределах властно определял и нравы, и характеры, и судьбы. Под покровительством одного духа местности процветали гончары, другого – кузнецы, а в обители иного рождались художники.

А теперь посмотрим, не водились ли гении локи и на российских просторах. Из персонажей исторических при слове «местность» сразу же вспоминается М. В. Ломоносов. Ну, кто ж не знает историю о том, как 19-летний крестьянский сын с далёкого Севера, от берегов Белого моря, отправился пешком в Москву учиться, и, обогнав сыновей дворянских, стал светилом российской науки? Исследования историков, правда, внесли некоторые коррективы в эту историю. Отец Михаила Ломоносова был не заурядным крестьянином, а довольно крупным предпринимателем. Грамоте, по всей вероятности, юного гения учила мать – дочь священника, а в Москву учиться повёз дядя. Но все эти обстоятельства не отменяют того факта, что основоположник русской науки, проявив исключительное рвение на ниве познания, начал свой путь с поморского Севера. Судьба Ломоносова стала хрестоматийной. А вот история жизни его современника и земляка Федота Шубина не получила столь широкой огласки. Между тем, и она заслуживает внимания. Шубин и Ломоносов происходили из соседних деревень. Только Федота интересовали не грамматика с математикой, а резьба по дереву и кости морского зверя. Из-под его ножа выходили удивительно живые фигуры. И однажды крестьянский сын Шубин 19-ти лет от роду отправился с обозом в Петербург, учиться. Два года юный резчик изготавливал шкатулки и гребни на потребу горожанам, работал истопником в Зимнем дворце и лишь затем не без содействия своего именитого земляка, Ломоносова, был зачислен в Академию художеств. А потом – золотая медаль Академии, обучение в Париже, удивительно живые портреты современников. Про мастера говорили: под его рукой «мрамор дышит». Историки искусства назвали Шубина основателем русской скульптурной школы. Так что Куростровская волость Холмогорского уезда Архангельской губернии дала русской культуре сразу двух основателей.

А веком раньше в семьях крестьянина Мины и сельского священника Петра появились на свет два других мальчика. Одного назвали Никитой, другого – Аввакумом. Первому предстояло стать патриархом Никоном, главой Русской Православной церкви и её реформатором. Второму выпала участь защитника старых церковных устоев, идеолога старообрядчества. Оба страстно верили в правоту своего дела, подверглись гонениям, стали символами русской истории XVII столетия. А родом и Аввакум, и Никон из двух соседних селений нижегородской земли. Григорово и Вельдеманово лежали друг от друга всего в 15 верстах.

В революционном 1917 г. мир услышал имена двух других земляков – Александра Керенского и Владимира Ленина. Лидеры Февраля и Октября провели детские годы в одном и том же поволжском городе – Симбирске (ныне Ульяновск). Друг с другом они тогда не были знакомы. А вот отец Керенского знал будущего основателя Советского государства. Он служил директорам гимназии, где учился Володя Ульянов. Учился отлично, и должен был получить золотую медаль. Но в год окончания школы случилась беда: старший брат Александр оказался казнён в числе заговорщиков, покушавшихся на императора Александра III. О золотой медали брату государственного преступника не могло быть и речи. И, тем не менее, Фёдор Керенский поступил по справедливости и подписал золотой аттестат Владимира Ульянова. Через три десятка лет в июне 1918 г. глава свергнутого Временного правительства Александр Керенский навсегда покинул Россию. Председатель Совета народных комиссаров Владимир Ленин мог бы воспрепятствовать эмиграции своего политического противника. Но не стал. Может быть, он помнил о поступке его отца? Как бы то ни было, год 1917 возвёл на политический Олимп сначала одного, а потом другого уроженца Симбирска.

Видно, и в российской истории не обошлось без бога местности.