Чёрный шар для кандидата

Зато Кармелита, полугодовалая кавказская овчарка, явно была недовольна моими действиями. Такое пиршество запахов, понимаешь, хозяйка ликвидировала, никого не спросясь. И потому она сердито меня облаяла. Но я почесала её за ушами, достала из холодильника сахарную косточку и мир был восстановлен. А тут и свежевымытый Сергей нарисовался.

– Есть хочу, – безапелляционно заявил он, усаживаясь на кухонный диван.

Кармелита подумала, подумала и тихонько подтявкнула, мол, и она того же мнения. Хотя ещё с костью не справилась.

Но я к этому требованию успела подготовиться. Пока Сергей мылся, я разогрела котлеты, а к ним выставила всякую всячину, которую закупила в универсаме: от салатов до копчёностей. Любой героизм требует поощрения.

– Да мой господин, – отрапортовала я, сервируя стол.

Верницкий с удовольствием оглядел благолепие и, поглаживая круглый (увы мне, увы!) живот, заявил:

– Да за такой обед я каждый день готов рыться в мусорных бачках.

– Хорошего понемножку, – отрезала я.

А чуть позже я попробовала выпытать у супруга, нет ли среди его знакомых хакеров.

– Кого? Хакеров? А зачем тебе? – полюбопытствовал муж.

– Да вот задание хочу им дать, пусть выяснят, кто распространил обо мне клевету в Интернете.

На самом деле я знала, кто мой враг, но не хотела лишний раз нервировать Верницкого.

– Это можно, – разрешил Сергей и потянулся за своей записной книжкой, лежавшей на подоконнике. – На! Вот нужный тебе парень. Зовут Ракшас. Он просто немного повернут на индийских темах, а так нормальный. Он сейчас наверняка дома. Так что смело звони.

Что я и сделала, уйдя в комнату. Нечего Верницкому слушать, о чем пойдёт разговор.

Я набрала номер и почти сразу мне ответил молодой, чуть хрипловатый голос:

– Ась?

– Здравствуйте, я бы хотела поговорить с Ракшасом! – вежливо ответила я, решив не обращать внимание на подобное скоморошество.

– Ну, так! – подбодрил меня тот же голос.

– Вы – Ракшас? – уточнила я на всякий случай.

– Нет, блин, Кришна! – язвительно ответил мне хакер.

– Послушайте, молодой человек, – рассердилась я, – если вас интересуют заказы по вашей специальности, то будьте добры разговаривайте по-человечески, а не идиотничайте.

– Замётано, – согласился с моими требованиями хакер. – Только хотелось бы знать, кто вам дал мой телефончик?

Я сослалась на Сергея, но получила неожиданную отповедь:

– Не-а, не знаю такого. Без поручителя заказы не беру.

И на том конце положили трубку. Я вернулась на кухню и сообщила Сергею:

– Он сказал, что тебя не знает.

– А-а-а, – досадливо протянул Верницкий, – это он в конспирацию играет. Скажи, что ты от Тифона Тринадцатого.

– Чего? – слегка опешила я. – Это кто Тифон Тринадцатый? Ты что ли?

– Ну я, – нехотя сознался муженёк. – Это у меня ник такой был в своё время, когда мы с Ракшасом познакомились.

Да уж, это ж надо. Взрослый мужик, а придумал себе дебильное прозвище. Ладно, я не стала комментировать вслух открытие, а повторно набрала номер Ракшаса и выдала полученную информацию.

– Это другое дело, – откликнулся хакер. – Давайте встретимся завтра, где-то в час дня в центре. Например, на Владимирском.

Однако мне это было не очень удобно, и я предложила пересечься на полчаса раньше у своего института. Возражений не последовало и я, подробно объяснив, как буду одета, попрощалась с хакером.

Верницкий посидел-посидел, отвалившись от стола, а потом задал вопрос, которого я в принципе ждала:

– Ну а теперь-то ты хоть объяснишь, из-за чего мне пришлось словно бомжу ковыряться в помойке? Что случилось с твоей диссертацией? А то утром сплошной крик был, не до объяснений. В институте твоём тоже как-то недосуг. А вот сейчас, когда я сытый и добрый – самый раз.

– Пойдём, – потянула я его за собой в комнату и вместо объяснений включила компьютер, а войдя в Интернет, набрала в Яндексе свои полные инициалы.

Поисковик тут же выдал несколько сайтов, в которых упоминалась наша фамилия. Загрузив первый же сайт, я предложила Сергею:

– Читай!

И сама в порыве мазохизма заново пробежалась по заметке, из-за которой подверглась угрозе лишения кандидатской степени.

– Но это же чистейшей воды вранье! – возмутился Верницкий. – Ты же столько времени по ночам сидела, корпела, а этот писака что себе вообразил?

– Вот поэтому я и хочу привлечь Ракшаса. Пусть он выяснит, кому так приспичило опорочить моё доброе имя. Ведь из-за него я имела реальный шанс лишиться диссертации!

– Понятненько, – протянул Сергей. – А вот интересно, этого клеветника по суду можно привлечь к ответственности, или нет?

– Не знаю, – пожала я плечами, – но поинтересуюсь. У меня консультантов много.

– Правильно, – неожиданно поддержал меня муж. – Такие вещи нельзя оставлять безнаказанными. Совсем эти журналисты распоясались. Газет им мало, так они и Интернет решили превратить в одну сплошную «жёлтую виртуальность». Так что подключай своего Циклопа и пусть он разнесёт их сервер к чёртовой матери.

– Хорошо, так и сделаю, – взяла я под козырёк, несколько удивлённая агрессивностью супруга. Но, в конце концов, может же он переживать за меня?

И, передохнув с часик, я отправилась на работу в «Бастион».

Если первая половина дня прошла на высоком, предынфарктном уровне, то вторая половина явилась ей полной противоположностью. Я сидела буквально никакая, как амёба в первые минуты после деления. Но что удивительно, четыре часа работы моё состояние не ухудшили, хотя и не улучшили.

И вот, когда я, облегчённо вздохнув, закрыла офис и тихо побрела к ласточке, на стоянку въехали два Мишиных джипа и оттуда вывалили: сам Черкасов, Красовский, телохранители и прочий люд. Я поздоровалась с ними и побрела дальше, вытаскивая из сумочки ключи от машины.

– Валерия Михайловна! Постойте, – нагнал меня Константин Эдуардович. – У вас что-то случилось?

– Нет, – я равнодушно помотала головой и двинулась дальше.

– Но я же вижу, что что-то произошло, – не отставал от меня Мишин помощник.

– Просто я устала сегодня, и голова болит, – попробовала я соврать, но безуспешно.

Тут подоспел Миша, явно решив слегка откорректировать мои ближайшие планы. И вот они с Красовским, подхватив меня с двух сторон под локти, повели к лифтам. Сопротивляться было бессмысленно, да и не было сил. Меня сейчас можно было куда угодно повести, хоть на плаху, я бы слова против не сказала, поскольку опустошена была до предела, и даже за предел.

Однако, когда Константин Эдуардович лично сделал кофе с ирландским виски и взбитыми сливками, у меня стал просыпаться аппетит и вкус к жизни. И вскоре я уже вполне осмысленно взирала на окружающий мир и Мишу с его помощником.

Мы сидели на кухне, расположенной на четвёртом этаже «Бастиона», рядом с кабинетом Красовского. Мужчины составили мне компанию, вот только решили обойтись без кофе, ограничившись одним виски.

Вы знаете, поплакаться в одну жилетку – это хорошо, это действенный способ справиться с душевными терзаниями. Но поплакаться в две жилетки – это гораздо лучше. А тут и виски оказал тонизирующее воздействие. И свершилось чудо, я снова обрела способность улыбаться.

Разумеется, мои собеседники не смогли сдержать смеха, когда я только что не в лицах развернула перед ними утреннюю сцену под названием «пропавшие материалы». А когда закончила повествование, Миша заключил:

– Да, министерский наезд – это не слабо! Вот только одно меня смущает. Почему вы решили, что это дело рук Бурталова? На кой ляд ему связываться с Интернетом, если у него под рукой собственная газета?

– Одна рука писала, – коротко пояснила я.

– Тогда другое дело, – хмыкнул Миша и замолчал. – Ну и что думаете делать?

– Для начала хакера найму. Вдруг он что-нибудь да сумеет раскопать. А там поглядим. Кстати, а если удастся доказать, что эта статья – Бурталовская, его удастся привлечь к суду? Ведь Интернет – это тоже средства массовой информации?

– Ну-ка, Эдуардыч, просвети нас, любознательных, – оживился Черкасов.

Видимо эта тема его заинтересовала.

– Статья 129, часть вторая, – ответил Константин Эдуардович. – Ему светит штраф до двухсот МРОТ. Если же он уже был раньше осуждён по этой статье, то может получить исправительные работы. Но это надо конкретно смотреть. Меня в нашей специфической деятельности эта статья как-то до сегодняшнего дня не интересовала.

– А ты поинтересуйся, – с особым нажимом обратился к нему Миша. – И помоги Валерии Михайловне. Это дело святое. За клевету он должен ответить.

– Да что-то мне не верится, чтобы такой матёрый журналист да прокололся. Не мог он такое написать, не проверив, – поморщился Красовский.

– Так ведь потому он и не подписался под статьёй, – вступилась я на защиту своей версии. – Видимо думал, что никто копать не будет. Думал, что я сразу лапки кверху и сдамся. Не на ту напал. Любая литературоведческая экспертиза легко докажет, что статья написана Бурталовым.

– А что, Эдуардыч! И на старуху бывает проруха, – отреагировал Миша. – Что, журналюга лохануться не может? Давай, подключайся, попытка – не пытка!

– Как скажете, – легко согласился Константин Эдуардович.

– Ну вот, Валерия Михайловна, – вновь повернулся ко мне Черкасов, – щёки у вас порозовели, в глазах появился знакомый блеск. Совсем другое дело. Дать вам водителя, или сами домой доберётесь?

Как мне хотелось, чтобы в жизнь воплотился первый вариант, но я собралась с силами и с деланным равнодушием отказалась от помощи. А затем, посидев для вежливости с полчасика, попрощалась с Черкасовым и его помощником и отправилась восвояси.

Глава 3

Утром в среду я проснулась с ясной головой и совершенно адекватной психикой.

Так странно, сутки не прошли с того времени, когда душу мою захлёстывали сильнейшие эмоции: обида, отчаянье, гнев и злость. Но вот конфликт исчерпал себя, и теперь мне даже немножко стыдно стало за своё вчерашнее поведение. Хотя с другой стороны, не я спровоцировала столкновение.

«Может, нам об этом следует поразмыслить на досуге?» – подумала Я.

«Ага», – тут же съехидничало более мудрое Эго: «Мы поразмыслим, и ты же первой поставишь себе диагноз – шизофрения».

А Подсознание ничего не сказало, на то оно и подсознание. Так и не получилось у нас задушевного разговора, поэтому я с лёгким сожалением откинула одеяло, и поднялась навстречу новому дню.

Сергей отправился на стройку века, Натка – в школу (по крайней мере, я на это надеюсь). Собралась в институт и я, где в обеденный перерыв мне предстояла встреча с хакером…

…Почему-то я себе представляла Ракшаса существом из американских фильмов: длинноволосый субтильный грязнуля, очкастый и в мешковатой одежде. Он должен был стоять посреди Московского проспекта и удивлённо озираться на реалии жизни. Да, ещё один штрих! Руки его должны были беспокойно дёргаться в поисках клавиатуры или «мышки».

Однако я глубоко заблуждалась. Когда в начале обеденного перерыва я вышла на проспект и остановилась у въездных ворот, ко мне подошёл очень даже приятный юноша, вряд ли ему было больше двадцати двух – двадцати трёх. Аккуратная стрижка, удлинённое интеллигентное лицо, серые спокойные глаза. Расстёгнутое стильное чёрное пальто, открывавшее темно-серый костюм с синим галстуком. Одним словом, милый молодой человек.

Он улыбнулся, слегка, одними уголками губ и обозначил кивок головой:

– Добрый день! Вы – Валерия Михайловна?

И у меня непроизвольно мелькнула мысль: «Как бы я хотела, чтобы у меня был такой сын»! Но тут же мысленно чертыхнулась: «Верницкая! Ты с ума сошла! Вместо того, чтобы прикинуть, насколько ты ещё можешь быть сексуально привлекательной для такого парня, ты примеряешься к роли его матери! Позор джунглям!»

– Да, это я! Добрый день, – ответила я и на всякий случай уточнила. – А вы Ракшас?

Он утвердительно кивнул и уточнил:

– Это мой рабочий ник, но вы можете звать меня Виталием. Так я думаю, вам будет привычней. Куда пойдём посидеть?

И мы отправились в ближайшую кофейню, что было с моей стороны не очень обдуманно. В разгар наших переговоров в зале объявились тётки с соседней кафедры, которые тут же принялись беззастенчиво разглядывать Ракшаса. Я кисло кивнула в ответ на их приветствие и прикинула, что сегодня же про меня пойдёт гулять по институту очередная сплетня.

Сами переговоры прошли очень быстро. Я объяснила диспозицию:

– Вам нужно влезть в личный компьютер некоего Бурталова, это главный редактор одной газеты. Скачайте из его компьютера всю информацию, какую только сможете. Я потом сама разберусь, что важно, а что нет. Это первое задание. А второе более щекотливого характера. Я вам дам адрес сайта, на который этот редактор выложил неприятную для меня информацию. Так вот, я бы хотела по возможности получить доказательства того, что это сделал он сам.

С этими словами я протянула Виталию-Ракшасу листок с отправными данными для поиска, а он, прикинув что-то в уме, назвал причитающуюся с меня сумму.

– Аванс – пятьдесят процентов! – добавил он.

Цифра оказалась для меня удивительной, хотя и подъёмной. Что ж, торговаться в подобных обстоятельствах не приходится, и я вытащила пятьсот долларов из сумочки:

– Вот! К сожалению, это все чем я располагаю на сию секунду. Если это вас не устраивает, можем прогуляться до ближайшего банкомата.

– Да ладно, – отмахнулся хакер. – Это не принципиально. После сочтёмся.

И протянул мне руку. Для того значит, чтобы скрепить наш договор. Хм, рука, конечно, у него слабенькая. Моя, пожалуй, и то покрепче будет. Вот что значит, когда человек с детства только и умеет, что стучать пальцами по клавиатуре.

Остальное время, пока допивали кофе, мы поболтали о том, о сём. Я поинтересовалась, а зачем он по телефону разговаривал со мной, как уличный хулиган.

– Это я так прикалываюсь, – признался он. – Скучно жить размеренно.

– Хакерство тоже для прикола? – уточнила я.

– Нет. Хакерство меня кормит и позволяет вести независимый образ жизни.

– А вас не смущает, что это противозаконно? – неожиданно для себя самой зачем-то полезла я в дебри этики и морали.

– А вас? – парировал он, и я не нашлась что ответить.

Что ж, сделка заключена, кофе кончился, и мы направились к выходу под прицельным огнём трёх пар глаз моих институтских коллег. Черт! И так весь институт гудит как потревоженный улей, обсуждая мою драчку с комиссией. Так дня не прошло, как сюда добавится тема моей сексуальной жизни. А судя по взглядам, упиравшимся мне в спину – это произойдёт обязательно.

При расставании Виталий-Ракшас сказал, что результаты будут не позднее субботы. На этом мы и разошлись. Он – вскрывать чужие базы данных, я – учить студентов тайнам человеческой души.

Теория – теорией, но надо ведь и на практике эти знания уметь применять. Что я и сделала, перебазировавшись в «Бастион». В принципе сегодня день был лёгкий – всего два Мишиных бойца. С обоими я уже достаточно поработала, так что никаких неожиданностей не предвиделось. Однако второй, по прозвищу Гера Лось, явился на сеанс изрядно, скажем так, выпившим.

Я выразила недовольство и предложила ему перенести нашу встречу на другой день.

– Не надо, Валерия Михайловна, – вдруг взмолился он. – Я наоборот, пришёл к вам поговорить. Вы уж извините, что я датый. Помню, помню, что вы говорили, но сил не было.

Я присмотрелась к нему внимательней и удивилась. Когда он ввалился ко мне в кабинет, то ноги у него явно заплетались, а когда сел и стал разговаривать – даже и не понять, что пьяный. Только глаза красные, да некоторая замедленность в речи.

– Хорошо, Герман, мы поговорим, – согласилась я, – но только если ты будешь держать себя в руках.

– Да я и держу! – с неожиданной злобой повысил он голос, посмотрел на свои заросшие волосами кулаки, и замолчал.

Не стала его торопить и я, прикидывая, что же могло случиться у этого крепкого парня, недаром заслужившего своё прозвище.

– Сегодня Стамеску шлёпнули! – его очередной выкрик повис в воздухе, а я принялась соображать, что же мне делать с этакой новостью.

– А он моим корешем был! – выкрикнул Гера и посмотрел на меня с такой мольбой во взгляде, словно я могла мановением руки решить все его проблемы.

– Я сочувствую, – произнесла я дежурную фразу. – Как это произошло?

– В том-то и дело! В жизни не поверю! – начал Гера туманные пояснения. – Стамеска правильным пацаном был! И когда его Циклоп на стройку отрядил, он честно бабки отбивал! Ну, вы в курсах чем Стамеска занимался? Он в первое время все больше с законниками водился. Короче, ведомственные общаги переводились на подставные фирмы, затем составлялись бумаги об аварийном состоянии. Вот! Потом оттуда всех выгоняли к едрёне фене, делались нормальные квартиры и продавались за нормальные деньги. Так вот, Стамеска не крысятничал и вась-вась с чужими не водился. Это его подставили, бля буду!

– Так, а кто его убил? – задала я главный детективный вопрос.

– Да в том-то и дело, – поскучнел Герман. – Свои приговорили.

И замотал в тоске головой, словно никак не мог поверить в случившееся.

– Пацаны болтали, что счёт всплыл откуда-то, на который Стамеска втихую пол-лимона бакинскими слил. Типа, для себя. Да только лажа это! Я не верю! Его подставили!

В общем и целом, картина стала понятна. Он потерял друга, к тому же оказалось, что друг был не таким уж и хорошим. Что ж, подобные жизненные выверты характерны для любых социальных групп.

Мне вот тоже взгрустнулось. Стамеску (он же Петр Чуйкин) я знала довольно хорошо. В своё время он легко прошел все мои тесты, и я написала положительное заключение о его способностях, как руководителя. Да и так он иногда заглядывал ко мне, чтобы посоветоваться по некоторым проблемам. В конце концов, почему бы и нет? Это моя работа. Но вот поди ж ты! И хотя я прекрасно понимала, что не могла даже потенциально обнаружить тайные намерения Стамески, а всё-таки появилось неприятное чувство. Впрочем, оно всегда появляется, когда обманываешься в людях.

Да и чисто по-человечески мне его было жаль. Однако следовало привести Германа в чувство, и я задала следующий вопрос:

– Понятно. И как ты думаешь, кто его подставил?

– Не знаю! – выкрикнул парень. – Не знаю. Я к Циклопу подходил, так он меня и слушать не стал. Скурвился, говорит, Стамеска. За это, говорит, сам знаешь, что полагается. Да только не мог Стамеска своих динамить. Он Циклопа очень уважал. Я-то знаю.

– А сам Стамеска что-нибудь в оправдание говорил? Его ведь не сразу убили? – спросила я и поразилась, как спокойно у меня получается говорить о смерти.

– Не-а, – ответил Герман. – Пацаны говорят, он в несознанку ушёл. Ни да, ни нет. Так и молчал до конца. Как этот, как партизан.

– Но ведь выходит, – задумалась я вслух, – что раз он ничего не говорил в свое оправдание, значит он виноват?

Но Герман вместо ответа лишь пожал плечами, уставившись в пол.

– И потом, ты говоришь, что его подставили. Но ведь это как надо ненавидеть твоего друга, чтобы не полениться и на его счёт перевести полмиллиона долларов? Ты можешь себе представить человека, который готов потерять такие деньги, лишь бы погубить другого? Вот ты подумай, раз ты считаешь себя другом Стамески, были ли у него такие враги?

– Нет, – растерявшись, ответил парень.

– И подумай о следующем, – добавила я. – А тебе не кажется, что имея такие деньги, гораздо проще нанять убийцу, я не знаю, правда, сколько им платят…

– В зависимости от «цели», и смотря кто платит. От десяти тысяч до ста, – моментально просветил меня Герман. – Но бывает всякое. Можно и наркомана за сто баксов нанять.

– Вот, вот, а теперь сравни, что проще: нанять убийцу, или проворачивать сложную комбинацию?

– Чёрт, смотри-ка что выходит? – задумался Герман. – Ловко это вы стрелки перевели. Блин, мне это обмозговать надо, а то… То есть, вы считаете, что Стамеска всё-таки крысятничал?

– Я ничего не считаю, – терпеливо пояснила я. – А лишь помогаю разобраться с ситуацией.

И так мы проговорили весь час. За это время Герман вряд ли сильно протрезвел, но притих, это точно. По крайней мере, теперь я не опасалась, что он выйдет из кабинета и начнёт искать себе на голову приключений.

Да и на ноги он поднялся гораздо уверенней, чем вначале – не давал слабину в коленках. Уже попрощавшись, Герман направился к дверям, но вдруг обернулся ко мне и попросил:

– Валерия Михайловна! Я чего-то растрепался с вами больше обычного. Так вы, это… не говорите Циклопу или Немцу про то, что услыхали от меня… Пожалуйста!

И так это слово «пожалуйста» было необычно слышать из его уст, что я опешила. Но потом приняла строгий вид и напомнила ему, что все, услышанное мною от клиента, является тайной.

Он согласно кивнул головой и вышел из кабинета, а я откинулась на спинку кресла и задумалась, как мне жить с этим знанием дальше. С одной стороны, я действительно должна хранить профессиональные тайны.

С другой стороны, убийство – это тяжкое преступление и насколько мне известно, как гражданка своей страны я обязана сообщить об этом в соответствующие органы. Но даже не это главное! Главное – это как мне теперь смотреть в глаза Черкасова, зная, что он обрёк на смерть человека? Хотя с другой стороны, я давным-давно в курсе, кто такой Миша Циклоп и чем он занимается. Вот такая дилемма!

И до того я засиделась в раздумьях, что не заметила, как пролетело полчаса. Но едва я начала собираться, как в дверь постучали и на пороге возник собственной персоной источник беспокойных дум моих.

– О! Моё почтение, Валерия Михайловна! – весело улыбнулся мне Миша. – А я приехал, гляжу, ваша «Пежуха» на стоянке. Во, думаю, повезло мне с вами. Засиживаетесь допоздна. Работаете не за страх, а за совесть. Дай, думаю, загляну, проведаю, вдруг какие новости узнаю.

Я поздоровалась в ответ и внимательно вгляделась в лицо Черкасова, пытаясь понять, что он чувствовал, когда отдавал приказ убить Стамеску. Но нет, ничего нельзя было прочесть на его лице. Все как обычно. И шрам не пульсирует от волнения, и в уголках глаз не прячется беспокойство, и губы не кривятся, и нервный тик не наблюдается.

Он уселся в кресло, что стояло напротив моего стола, и усмехнулся:

– Что с вами? Или у меня на лбу надпись появилась?

И я вдруг ляпнула в ответ:

– Да вот пытаюсь понять, чем вы, сегодняшний, отличаетесь от вчерашнего?

– Так, – посерьёзнел Миша. – Это вы о чём?

Но я уже закусила удила и понеслась напропалую:

– За что вы убили Стамеску?

– Опаньки, – хмыкнул Черкасов, но взгляда не отвёл. – Оно вам надо? Это знание?

– Да, – твёрдо заявила я. – Потому что я запуталась, как мне к вам относиться! И вообще, к такого рода сведениям.

– Хорошо, – не стал кочевряжиться Миша и заговорил. – Я поставил Стамеску заниматься строительством, и видимо, он возомнил о себе невесть что, потому что полтора года назад начал воровать, с каждого объекта снимая тысяч по пятьдесят. Когда мы провели ревизию, получилось, что он увёл в свой карман почти шестьсот штук баксов. Счёт его тайный мы, разумеется, нашли. Правда, на нем оставалось лишь двести тысяч. Вам всё понятно?

Я лишь кивнула головой в ответ.

– Разговаривать он отказался напрочь. Особенно куда делись четыреста тысяч. Ну да ладно, бабки – дело наживное. Вот такие дела. Поскольку у нас не богадельня, то и методы воздействия несколько иные. Когда он это начинал, то прекрасно понимал, что если его поймают, то он сразу ляжет в землю. Так какие вопросы?

– Но ведь можно было как-то по-другому! – не успокаивалась я. – Отберите деньги, там, накажите как-нибудь, заставьте его отработать, ну я не знаю.

– А я знаю! – с нажимом ответил Миша. – Миндальничать можно воспитательницам в детском саду с малышами, да и то есть предел. А у нас – законы. Воровские, бандитские, как угодно называйте, но законы. Да, жестокие, но если их не соблюдать, то среди братвы получится такой же разброд и шатание, как в стране. А так, все в очередной раз на ус намотали, что за дядей Мишей не заржавеет. Типа, мы – мирные люди, но наш бронепоезд, и так далее. Жаль, так я и не узнал, на чем его замкнуло. Вроде с головой дружил, я его двигать начал. Но не сложилось. Явно Стамеска решил кучеряво пожить, только вот в результате оделся в деревянный макинтош.

– А вы не боитесь, что полиция раскроет это преступление? – спросила я.

– Какое преступление? – откровенно изумился Черкасов. – Господь с вами, Валерия Михайловна! Стамеска умер от сердечного приступа. И мы его послезавтра похороним. Море цветов, гроб из красного дерева. Все как учили. Какая полиция?

– И все равно, это как-то не по-человечески, – уже по инерции сопротивлялась я.

– Вот если бы вы сказали, что это не по-божески, тут я с вами бы сразу согласился, – парировал Миша. – А так, очень даже по-человечески. И вообще, давайте замнём эту тему! Что тут перетирать, уже все сделано! Или вы от меня покаяния ждёте? Вы говорите, я слушаю.

Но мне нечего было сказать. Не такая уж я и праведница, чтобы других корить. Множество разных мыслей роилось в моей голове и за и против, но ничего не вырисовывалось.

– Ну так что, дальше дружим, или вы теперь со мной и здороваться перестанете? – полушутливо-полусерьёзно уточнил Миша.

Но по его голосу я поняла, что он занервничал, ожидая моего ответа. Что это для него важно. Он был со мной откровенен, надеясь на то, что я пойму его.

И я ответила старой присказкой, много раз слышанной от отца:

– Куда я денусь с подводной лодки?

И Миша меня понял.

– Ну и ладушки, тогда я пошёл. А то что-то засиделся с вами, – он резко поднялся с кресла и направился к выходу.

Но уже у самых дверей обернулся и озорно подмигнул мне, словно нашкодивший школьник, которого только что простили…

… Вечером в четверг раздался звонок:

– Докладывает Ракшас. Задание выполнено на восемьдесят процентов. Когда отчитаться?

– Что значит на восемьдесят процентов? – не поняла я.

– Не по телефону, – отрезал хакер.

И мы условились увидеться в пятницу на том же месте, где произошла первая встреча…

…Когда я шла из института в кофейню, в моей голове вдруг закрутилась фраза «Место встречи изменить нельзя». Такая знаковая фраза после одноименного кинофильма. Вот только в моей голове эти слова произносил Слава Полунин своим ужасно гнусавым голосом, и в конце сильно тянул «Низзззя!!!» И так все это получилось зрительно, что я воочию углядела впереди знаменитый полунинский жёлтый балахон. Это было невероятно. И лишь потом до меня дошло, что я вижу рекламный плакат, где Полунин играет с огромным не то мячом, не то шаром.

Виталий, он же Ракшас, уже вовсю угощался кофе и, завидев меня, поднял в приветствии руку. Я также заказала себе чашечку эспрессо и подсела к хакеру. Он вытащил из кармана флешку и передал мне:

– Здесь вы найдёте всю информацию, что я скачал у вашего Бурталова, причём не только на работе, но и с домашнего компа. Да уж, есть масса любопытного материала. В частности, и на вас досье неслабое. Вы в курсе, да? А вот со вторым вашим заданием маленькая загвоздочка. Я сделал отдельный файл с адресом редакции заинтересовавшей вас интернет-газеты (она в Москве, кстати), и списком ее авторов. Только вот здесь обрисовалась проблема. Во-первых, там нет фамилии Бурталов. Во-вторых, имеющиеся данные не полные. Иногда просто имена стоят, иногда фамилии, и без указания, кем какие материалы написаны. Вот поэтому я и говорю, что работа выполнена на восемьдесят процентов. Дальше уж вам устанавливать кто есть кто придётся самой, или нанимать других специалистов.

– Спасибо, Виталий, – прочувствованно сказала я и передала хакеру деньги. – А Бурталов не догадается, что произошло?

– Ни в коем случае, – вежливо ответил Виталий. – Что ж, нужно будет в других местах пошариться, обращайтесь. Однако, я пошёл. Всего хорошего.

С этими словами он встал и направился к выходу. А буквально через минуту в кофейню зашли давешние сплетницы, те что видели нас с Виталием в прошлый раз. Вначале они явно обрадовались, высмотрев меня, но тут же и поскучнели, едва стало ясно, что пищи для сплетен в этот раз я им не предоставила. Тогда, переглянувшись друг с другом, они вознамерились присоседиться (авось повезёт и можно будет что-нибудь у меня выведать), только я быстренько допила свой кофе и ретировалась наружу.

Неподалёку от выхода из кафе на автобусной остановке маячил долговязый парень в куртке с поднятым воротником и вязаной шапочке. Наши взгляды встретились, и он тут же отвернулся. Его облик показался мне смутно знакомым, но где и когда пересекались наши пути-дорожки, я так и не смогла вспомнить. Может это студент или один из бойцов Черкасова? Хотя это невероятно. И сам Миша, и К.Э. поклялись, что за мной нет хвоста, или, вернее, негласного сопровождения. Да и, если рассудить, кому надо за мной следить, когда и так все мои перемещения известны: – дом – институт – «Бастион»? Значит, мне уже просто мерещиться.

И я выбросила это из головы. К тому же впереди лекция, о ней нужно думать, а не о мифических соглядатаях.

Флешка смирно лежала в моей сумочке, никому не мешал, я же все больше распалялась, сгорая от любопытства, что в нем скрывается. И, в конце концов, буквально извелась, тем более что весь день пришлось проторчать в институте. Ведь даже минутки не нашлось, чтобы присесть к компьютеру.

Как я ни в кого не влетела, пока домой мчалась поздно вечером, не представляю! Чуть не забыла ласточку на сигнализацию поставить – вот до чего нетерпение довело!

– Ты чего вся взъерошенная? Гнались за тобой что ли? – встретил меня Верницкий.

– Нет! – воскликнула я и, достав из сумочки флешку, покрутила ею в воздухе. – Твой хакер принёс. Давай быстренько поедим и полезем смотреть, что и как.

– Давай, – Сергею передалось моё возбуждение, и он поспешил в кухню, пока я переодевалась и приходила в себя.

Ужинали быстро, молча, как в армии. Уложились минут в пять. Чай допивали уже у компьютера.

И вот на мониторе появилось содержимое флешки. Следует признать, Виталий изрядно потрудился, чтобы сделать красочную заставку.

На фоне джунглей, окружавших буддийский храм, возникла фигурка демона весьма устрашающего вида. На рогатой голове сверкает горящий глаз, из огромной пасти торчат окровавленные клыки, неохватный живот свисает до колен, а в длинных руках зажаты человечки. Причем все нарисовано в лучших индийских традициях.

Но вот картинка загрузилась и ожила. Демон весьма нахально подмигнул, потряс в воздухе человечками, отчего те истошно заверещали и, обглодав у одного из них ногу, громко рыгнул.

– Чего звали? – грубым голосом спросил демон. – Кого-нибудь убить, или файлы открыть?

При этом на экране возникли две кнопки. Одна красная, другая белая. Мы с Сергеем переглянулись и одновременно произнесли:

– Красная.

Сергей навёл курсор на кнопку и нажал её.

Демон недовольно ощерился, и быстро проговорив: