Притворись нашей мамой

Глава 14

Демид

Выкручиваю вентиль с холодной водой до упора. Лёд обжигает. Холод касается каждой клеточки моей кожи. Покрываюсь гусиными пупырышками. Дрожу.

Голова начинает остывать, тело, собранное в одну огромную пружину, постепенно расслабляется.

Что это было?

Вместо того, чтобы выйти из ванной, как порядочный человек, я наоборот сделал шаг к ней.

Перед глазами по-прежнему стоит хрупкая фарфоровая фигурка Златы, и тёмные мокрые волосы, волнами падают на молочное лицо. Огромные карие глаза с чёрными чаинками блестят и в них будто черти пляшут, а пухлые губы сложились в призывный влажный бантик.

Ладно, я потерял голову от увиденного. А что случилось с ней? Почему она растерялась.

Она такая вся мягкая, нежная, пластилиновая. Будто вовсе не колючка, а сладкая девочка, ждущая в душе своего мужчину.

Не надо было ей себя так вести! Я неправильно истолковал её растерянность. Какого ляда она полезла в мой душ? Надо будет объяснить ей, что нельзя трогать мои вещи своими загребущими ручками.

Думает, я впустил её в свой дом, значит, впущу и в сердце? Вот значит, чего она задумала!

Вмиг всё встало на свои места. Мне-то не знать, как ведут себя девчонки, жаждущие заполучить мужика в мужья.

Злость на новую няню нарастала. Надо быть аккуратнее с этой Кудряшкой, а то хлопает пушистыми ресничками, бросает умильные взгляды, пахнет как Богиня, а в это время обманывает тебя Демидушку-дурачка.

– Золотая ты наша! Ну, погоди!

Заворачиваюсь в махровый халат, иду на кухню.

– Где Золотце наше? Уже дёру дала? – жутко злюсь на себя и на неё. Нам бы поговорить сейчас, обсудить голую ситуацию.

– Златушка на работу опаздывала. Улетела.

– Вижу, что улетела, Ведьма!

– Что-то произошло? – дневная няня делает вид, что не понимает ситуацию.

В кухню вбегает Алёнка в майке и в шортиках.

– Папочка, – тянет ко мне ручки. – А где мамочка?

–Э-э, – в недоумении смотрю на няню, прошу помощи.

Татьяна гладит Алёну по головке, шепчет:

– Ромашка, мама в командировке. Приедет на Новый год.

– Да нет! – Алёна бьёт няню по руке. – Вторая мама. Понарошку.

Только сейчас понимаю, какая перемена случилась с дочерью. Её длинная чёлка заколота огромной невидимкой. Моему недоумению нет предела – невидимка сделана из чистого белого золота, и на ней красуется приличный бриллиант.

Это шутка такая? Она прививает моей дочери правильный вкус? Как я обеспечу подобные запросы в будущем. Ведь понятно, девочка растёт, хочет быть красивой.

Придётся искать ей богатого жениха… – тяжело вздыхаю. – Птьфу на Злату.

– Золотце – моя мама понарошку. Мы играем, – объясняет мне дочь. А я стою в шоке, и не знаю радоваться мне или плакать.

Сам бы сыграл с этой Златой в какую-нибудь игру.

Ну, Злата! Всю мою жизнь перевернула вверх тормашками. Безумно хочу открутить события последних дней, и вернуться к прежней жизни.

Смотрю в чистые небесные счастливые глаза дочери, и понимаю, что это уже невозможно. Она искала себе маму, она её нашла.

Нервно сжимаю в руках стакан с горячим кофе, смотрю, как дочь уплетает за две щеки сосисочных крабиков с яишенкой.

Вредно есть по утрам сосиски. Но, уже ничего не исправить.

Всё изменилось!

Если бы я мог что-то изменить! Но ситуация неразрешимая. Света с мужем и сыном живут в Америке. Мои родители там же.

Мы с дочерью – россияне, не готовые покинуть Родину.

Нас разделяют километры, и никто, ни Света, ни я не готовы идти на уступки. Бывшая умоляет отдать ей дочь.

Я не против. Если она переедет в соседний дом, тогда отдам. Чтобы у меня была возможность каждый божий день видеть свою любимицу.

Память снова откатывает прошлое на три года назад.

***

Прихожу с работы под утро. Скидываю ботинки, куртку, умываю руки, навостряюсь в спальню к Алёнушке.

Не успеваю дойти до детской. Тёмный силуэт Светы отделяется от стены.

– Стоять, – её ледяная рука ложится мне на грудь. Холод проникает под рубашку.

– Снова будем ругаться? – шепчу я, – пусти к дочери.

– Не пущу! Она и моя дочь. Такой отец ей не нужен!

– Какой? – рычу приглушённо. – Любящий, работающий двадцать четыре на семь?

– Давай сядем и поговорим.

Иду послушным телком в спальню. Жена встаёт у окна, пытаюсь её обнять, но она уворачивается.

– На надо. Сядь.

– Ладно, – мне не нравится её командный тон, но я терплю.

– Меня достала твоя работа, – шипит жена, пытаясь не переходить на крик. – Ни денег, ни тебя.

– Ты снова начинаешь?! – гневно хриплю я. – Ты же всё знала, когда выходила замуж.

– Нет! Не знала! Я-то думала, что ты женишься на мне ради карьеры. Хочешь, чтобы мой папа протолкнул тебя повыше. А ты?

– Что я? Мне нравится служить Родине. Выполнять долг.

– Хватит! – заверещала Света, – давай поговорим нормально, без высокопарных слов о родине, долге. – В конце концов, ты должен мне и дочери, а не гипотетическим чужим людям!

Медленно поднимаюсь, подхожу к женщине, которую ещё вчера любил и боготворил. Сегодня впервые понял, что передо мной другой человек.

Беру её за волосы на затылке, накручиваю себе на руку мягкую прядь. Оттягиваю голову назад, любуюсь красивым перекошенным лицо. Наклоняюсь, впиваюсь в её жаркий рот грубым поцелуем. Раньше ей это нравилось.

Отстраняюсь и с интересом смотрю, как она вытирает рот рукой.

– Противно?

– Да. Мерзко!

– Как давно ты мне изменяешь? – спрашиваю и падаю на кровать. Лежу, смотрю на женщину, которая ещё сегодня утром казалась мне символом женственности и красоты.

Теперь всё это испарилось куда-то.

Сердце разбилось пополам, и я больше ничего не чувствую к ней. Кроме презрения.

Тупит красивые серые глаза, молчит.

– Говори, – мягко прошу я. – А то ещё раз поцелую.

– Мы с тобой разводимся, – смотрит в упор на меня.

Громко смеюсь.

– Ты сошёл с ума? Слышал меня? Мы разводимся.

– Нет вопросов. Но свою дочь я тебе не отдам. Она не будет называть чужого мужика папой, – шиплю яростно.

– Ты не посмеешь…

– Попробуй.

Дочка, разбуженная нашими криками, плачет в детской.

Жена делает шаг к двери, но не успевает. Я её опережаю.

– Не надо. Я сам!

– Тебе надо выспаться, – пищит изменщица.

– Это больше не твоя забота. Кстати, какой он твой любовник? – смеюсь ей в глаза. – Красивый, богатый, и не мент? Верно?

Смотрит на меня с ненавистью. Выплёвывает слова, как будто хочет убить меня:

– Хоккеист!

– О-о! – выхожу за дверь, оставляя жену один на один со своими мыслями.

Зря она так со мной.

***

Два года назад

Демид

– Света, ты предлагаешь мне встретиться с твоим любовником? Совсем охамела?

– Дёмочка, пожалуйста, просто выслушай, – красивая бестия вытирает платком слёзы с напудренной щеки.

Трындец! Даже в патовой для неё ситуации думает о красоте. Впрочем, когда-то я её полюбил именно за это! Гордился, что рядом со мной самая офигительная девушка в мире.

Ничего не мог поделать с собой. Для меня всегда внешняя красота женщины, грация, гармония с интеллектом были важны.

– Во-первых, не называй меня Дёмочкой. Во-вторых, я сказал последнее слово.

– Ты мне мстишь? – плачет бывшая жена, и делает это нарочито громко. Посетители кафе уже оборачиваются на нас.

– О чём ты? Мы говорим о моей дочери.

Светка вскидывает на меня заплаканные серые глаза и шепчет:

– А что если Алёна не твоя дочь? Тогда ты её отпустишь?

Замираю на мгновение. Сердце неприятно колет в груди. Кровь от мозга приливает к кулакам. Медленно цежу:

– Тогда я тебя убью, а Алёну всё равно оставлю себе.

– Зачем тебе чужой ребёнок? Нагулянный? Она ведь только внешне похожа на тебя.

Света долго роется в сумочке, затем достаёт из неё конверт.

– Что это?

– Результат экспертизы ДНК на отцовство.

Беру конверт в руки, долго кручу его. Спокойно вздыхаю, разрывая бумагу на мелкие кусочки. Бросаю Светке в лицо.

– Я подам в суд на лишение тебя отцовских прав, – шепчет блондинистая тварь и отпивает воды из бокала.

Смотрю на чужого мне человека и не понимаю одного, как я мог любить, боготворить эту дрянь.

Клянусь себе, что больше никогда не позволю влюбиться в красивую женщину. От них одни беды. Самовлюблённые эгоистки! Королевы – самозванки, мечтающие о том, чтобы мужики валялись у них в ногах.

– Наклонись, – требую у Светы. Она послушно выполняет мою команду.

Шепчу ей в ухо:

– Если сделаешь это – подашь в суд, и попытаешься отобрать у меня дочь, я подложу наркоту твоему Волкову. Он же у тебя контракт с НХЛ подписал? Думаю, новым хозяевам не понравится этот факт в его биографии. Или у него в крови найдут запрещённый допинг. Как тебе?

– Ты не посмеешь! – шипит красивыми губами мне в лицо.

– Тогда давай так. Ты уезжаешь в свою Америку, дочь переезжает ко мне. И точка.

– Я не смогу уехать без своего Зайчика! Ты рвёшь мне сердце.

Протягиваю руку, касаюсь шелковой кожи лица молодой женщины.

Она вздрагивает, будто ей неприятно. Омерзительно.

– Раньше надо было думать, когда прыгала в койку к этому рыжему Волку.

Плачет, молчит. Смахиваю пальцем слезинки с идеального лица.

На этот раз не дёргается, сидит как статуя.

– Мы договорились?

– Как часто я могу приезжать? – выдавливает из себя.

– Не надо тревожить ребёнка. Она привыкнет жить без тебя. Как можно реже!

Экс-жена снова не сдерживается, рыдает громко на всё заведение.

– Ты найдёшь ей новую маму?

– Возможно! – шиплю в ответ. Но сам про себя думаю, что точно нет. Найму няней нормальную женщину, которой можно доверить самое ценное.

– Демид, Алёнушка – не игрушка. Она живой маленький человек. Ей надо, чтобы мама всегда была рядом.

– Такая как ты? Гулящая? – выплёвываю зло.

– Для ребёнка это не важно! – цедит Светка.

Зря она задела эту тему. Я резко поднимаюсь из кресла. С меня хватит! Слушать этот бред не намерен.

– Разговор закончен. Давай по-хорошему. Мы сейчас едем, ты собираешь дочь. И всё!

***

Так и поступили. Я перевёз трёхлетнюю Алёнушку к себе со всеми игрушками, вещами. Света Волкова уехала с новым мужем в США.

Я получал от неё посылки, но не передавал их дочери, прятал в гараже. Не вскрывая. Алёнке говорил, что мама в командировке. А когда дочка совсем раскисла, давал ей общаться с матерью по вайберу.

Но год назад Алёна подхватила воспаление лёгких, месяц лежала в больнице с сестрой Светы – Мией. Тогда я сильно понервничал, не спал ночами, в конце концов, сломался, набрал бывшую.

– Пожалуйста, вернись. Я всё прощу. Алёнке нужна ты!

– Демид, я беременна от Волкова. Мы ждём мальчика. Смирись.

– Ладно!

Я смирился. Под руководством няни начал подбирать Алёнке маму.

Девушки-соискательницы на вакансию мамы, которые нравились мне, выбешивали моего чертёнка. Она тут же устраивала им проверку, и изгоняла из своей маленькой Преисподней.

В результате всё закончилось двумя короткими романами. И я осознал, что маму нам не найти! Дерзкий характер дочери не выдерживала ни одна женщина.

А ломать своего бесёнка я запрещал!

Моя дочь. Поэтому воспитывать её можно только мне. И Татьяне. И Мие…

Мия – дерзкая блондинистая бестия. Родная младшая сестрёнка Светы. Сейчас ей двадцать три. Она не замужем. И очень часто приходит в наш дом. Скучает по племяшке и по её отцу…

Даже не знаю по кому больше!

Воспоминание о Мие вызвало во мне непонятный приступ. Она всегда нравилась мне внешне, но заводить шашни с тётей своей дочери я не решался.

Алёнка Мию любила как подругу не больше. Плюс она её очень ревновала ко мне.

Едва Мия появлялась в нашем доме, в аккурат, когда я приходил с работы, как она занимала всё пространство вокруг меня, не давая Алёне просочиться в замкнутое кольцо.

И вот теперь в воспитание моей дочери вклинивается новый человек. Чайкина.

Не понимаю себя. Во мне бурлит коктейль эмоций. С одной стороны, мне безумно нравится Злата внешне, но меня напрягает тот факт, что едва она появилась в моей жизни, как внесла в неё полную сумятицу и неразбериху.

Не люблю, когда одной женщины слишком много в твоей жизни. Это слишком опасно!

Я пообещал ей раскрыть дело, только поэтому она подписалась на Алёнкину игру.

Что будет после? Дочь привяжется к ней.

А она фыркнет и уйдёт. Видно, что еле терпит меня с моими закидонами.

Выход один, выполнить работу быстро. И выкинуть Кудряшку из своего дома.

Решено, со следующей недели беру две недели отпуска. Уезжаю в Сочи.

Глава 15

Злата

Полостная операция на брюшной полости пациента закончилась два часа назад, а руки до сих пор трясутся. И эту дрожь не унять ничем. Успокоительное не помогает.

Не понимаю, что произошло со мной. Почему эта напасть снова свалилась на меня.

Два года назад, когда случился первый приступ, и руки впервые затряслись ни с того ни с сего, я подумала, что ничего страшного – само собой пройдёт.

Но не прошло. Проснувшись на следующее утро, обнаружила, что организм отказывается работать, не подчиняться мне. Только тогда я согласилась на интенсивный курс лечения, предложенный родственниками мужа. До этого упиралась ногами и руками, не хотела терять драгоценное время, которое можно было потратить на поиски любимых.

После лечения нервной системы, реабилитации в санатории всё восстановилось. И я была уверена, что победила недуг.

А сейчас опять вернулось! Если так продолжится, то не быть мне хирургом. Я профессионально не пригодна.

Меня с такой тряской Витта не возьмут даже в терапевты. Кому нужен врач, пугающий пациентов?

Ответ очевиден. Никому!

В ординаторскую заходит Аксёнов. Бросает на меня суровый взгляд.

– Выйдем.

Послушно следую за ним в курилку. Мужчина с широкой мускулатурой и аккуратной рыжей бородкой смотрит мимо меня, прикуривает. Выдыхает кольца мне в лицо, молчит.

Я пытаюсь сохранить спокойствие, но не получается. Руки дрожат ещё сильнее. Прячу их за спину.

Виктор Викторович хмурится, и рыжие брови заползают на переносицу.

Кусаю губы, нетерпеливо жду вердикт.

– Давно у тебя трясутся руки? – хирург смотрит на меня в упор.

– После смерти мужа и дочери, – признаюсь честно. Не хочу юлить. – Но Виктор, честное слово, два года этого не было. Почему случилось сейчас, не знаю!

– Понятно… проблемы с сосудами есть? – гремит на всю курилку.

Оборачиваюсь, вздыхаю с облегчением, обнаружив, что никто не греет уши. Мы абсолютно одни.

– Нет у меня проблем. Я здорова, – защищаюсь. Бросаю на мужчину молящие взгляды.

Но, кажется, он не умолим.

– Я не хочу, чтобы ты работала под моим руководством… – выносит мне вердикт.

Ком застревает в горле. Неужели Аксёнов хочет отказаться от меня.

– Но у тебя слишком высокий покровитель, – врач бросает хищный взгляд на окно главного. – Он не даст мне скинуть тебя как балласт.

Округляю в ужасе глаза, о каком покровителе сейчас идёт речь?

Виктор не обращает внимания на мои знаки, продолжает:

– Поэтому сделаем так, возьмёшь больничный у невропатолога, отдохнёшь пару-тройку недель. Лучше на море, в родных пенатах. Пойдёт на пользу. А после возвращаешься… в перевязочную.

Слёзы заполняют глаза. Моя мечта рушится на глазах. Я не стану хирургом , потому что нервы расшатаны, а руки не слушаются.

Виктор тушит сигарету о мусорное ведро, закусывает верхнюю губу.

Гулко стучит в ушах. Кровь несётся по артериям. И сердце колотится как сумасшедшее. До меня доходит главное, что я получила официальное разрешение на поездку в Сочи.

– Ты пока отдыхай. А мы решим, куда тебя определить. Может, посадим на консультации с опытными ребятами.

– Спасибо, – бормочу, пряча слёзы за улыбкой. То есть я снова стану чьей-то подсобной удобной сестричкой.

– Так чтобы и ты, и мои пациенты были в безопасности, – добивает меня Виктор. – Слушай, Чайкина, а давай я тебя отправлю к своему другу в городскую поликлинику в хирургический кабинет. Отсидишься на перевязках годик.

Я отчаянно мотаю головой.

Возвращаюсь в кабинет, собираю вещи.

– Ты куда, Чайкина? – бросает на ходу Аня, старшая медсестра.

– Приболела!

– Не заражай моих больных! Брысь отсюда домой, – Аня указывает на дверь.

Выбегаю из отделения. Готова разрыдаться. Но тут же вспоминаю про Сочи, и сердечко ускоряет обороты.

Неужели я скоро увижу Наташеньку? Мы её обязательно найдём!

Выхожу на улицу. Июльское солнышко припекает. Бросаю взгляд на часы. 17.20. Нужно сразу ехать к Удальцову, чтобы не опоздать.

Где-то рядом сигналит автомобиль, и я на автомате поднимаю глаза.

***

Полицейская тойота Удальцова. Что за странности?

Подхожу, сажусь на пассажирское сидение.

– Вы за мной?

– Вот мимо ехал, решил забрать, – мямлит первое, что приходит ему на ум.

Смотрю на него и замираю.

Он выглядит сегодня как-то по-другому. Может потому, что одет по гражданке – джинсы обтягивают крепкие ноги с мощными бёдрами, светлая футболка облепляет кубики пресса и рельефную грудь. На ногах белые модные кроссовки.

На загорелом лице улыбаются огромные глаза, цвета чистого неба.

Хорош, чертяга!

Если бы я не знала, какой он на самом деле, то поверила бы в картинку.

А так мне намного легче сопротивляться.

– Мне удалось сегодня закончить дела пораньше. Вот я решил, почему бы нам троим не погулять в парке? А? Покатаемся на лодке, поедим мороженое, покрутимся на каруселях?

Пытаюсь совладать с собой. Не думала, что когда-нибудь ещё буду кататься на каруселях.

Открываю рот, чтобы отказаться. Демид опережает меня:

– Мне подписали отпуск. Вылетаю в Сочи в пятницу вечером.

Вздрагиваю. Выпускаю сумку из рук. Вцепляюсь когтями в бедро мужчины.

– Ничего себе, – смотрит, куда я положила руку. – Однако ты прыткая. Мне нравится, – улыбается довольно.

– Что значит «вылетаю»? А я?

– Злата, ты не можешь меня сопровождать. Кто-то должен сидеть с Алёной.

– Мы найдём кого-нибудь. Ты рассказывал, что у неё есть родная тётя! – дымлюсь от злости.

– Во-первых, эта тётя – дурная молодая вертихвостка! Во-вторых, если мои догадки верны, то тебе опасно возвращаться в Сочи!

– Плевать, – вцепляюсь в татуировку Демида на руке.

– Ты решила нас угробить?

Он резко останавливает машину у обочины. Снимает с себя обе мои руки, но не отдаёт их мне. Разворачивает ладошки к себе, подносит к губам. Целует каждую.

Наклоняется ко мне, тянет меня за шею. Пытаясь достичь губ.

– Что ты делаешь?

– Один поцелуй, и я обещаю подумать?

– Я не буду твоей дорожной любовницей, – шепчу, тяжёло дыша.

Горячие руки тянут меня к себе.

– Один поцелуй..

Тянусь губами и обжигаюсь об горячие влажные губы.

Глава 16

Злата

Опускаю глаза, и всю оставшуюся дорогу до дома Удальцова еду молча.

Злюсь на себя. Снова это сделала! Не дала отпора наглецу, когда он меня поцеловал. Может быть, я сама провоцирую его на близость. Привлекаю мужчину неподобающим скользким поведением?

Прикинулась лапушкой, молчу, не сопротивляюсь. Нечестно это? Надо рвать, кричать, биться за свою честь. Так что ли?

Вот и главный врач решил, что я легкодоступная. Как Аксёнов сказал: – я бы тебя выпер, но у тебя слишком сильный покровитель.

Противно. Веду плечами.

Демид косится, но ничего не говорит. Делает вид, что между нами ничего не произошло.

Подъезжаем к подъезду. Пока майор паркуется, выхожу из машины, выглядываю у каруселей белокурую головку, джинсовую юбку. Заметив, застываю около детской площадки.

Алёнка сидит на качелях, болтает ножками, общается с «коллегами по песочнице».

Неожиданно спрыгивает.

И кровь стынет в жилах. Кажется, что металлическая сидушка сейчас шибанёт её по заднице.

– Ах! – подпрыгиваю на месте.

Металл проходит в сантиметре от мягкого места малышки. И мой взгляд перемещается на толпу маленьких девчонок с хвостиками- антеннами, хвостиками-локаторами и другими приспособлениями, сооружёнными из рыжих, тёмных, светлых волос, видимо для связи с космосом.

Моя подопечная горячо спорит, машет пухлыми ручками, делит какое-то имущество. Перевожу взгляд на тётю Таню – сидит мирно на скамейке, играет в телефоне. Меня безумно поразил тот факт, почему она не следит за девочкой каждую секунду?

Надо будет ей сказать…

– Алёнушка, – зову девочку. – Иди сюда!

– Мамочка! – громко отзывается малышка, смотрит в мою сторону, бежит к машине.

Болтающиеся недалеко взрослые мамашки, следящие издали за спиногрызами, собранные в неугомонные стайки, перестают клевать косточки невидимым врагам, и тут же переключают своё внимание на меня, майора и Алёнку.

Ладно бы они! Те, что сидят на лавочках, приклеенные одной рукой к мобильному, второй – к коляске, также теряют интерес к электронному миру. И устремляют своё внимание на меня.

Повисает гремящая тишина.

Я в растерянности, не ожидала вот так в одну секунду стать эпицентром дворовых новостей.

Встряхиваюсь. Не смотрю по сторонам, протягиваю руки для объятий своей девочке.

Но она проносится вихрем мимо меня и обнимает папу.

Острое чувство ревности пронзает моё сердце. Ругаю себя: – Злата, это не твой ребёнок. Не смей привязываться к девчонке!

– Злата, возьми пакет, – майор протягивает мне пакет с продуктами. Сам берёт за руку дочь.

Послушно беру тяжёлый объёмный пакет. Идём к подъезду.

Оборачиваюсь, смотрю назад, тётя Таня как играла, так и осталась играть в телефоне на детской площадке. Мило. А главное, очень надёжно. Думаю, может позвать? Решаю, что не стоит. Пусть осознает, что была не права!

Заходим в квартиру, и ароматы обалденного ужина тут же берут наше обоняние в плен. Злость на дневную няню тут же улетучивается. Она заботливо приготовила нам ужин.

– Поужинаем, потом в парк, – уточняет Демид, бросая косой взгляд на меня.

– Не поздно? Разве Алёнушке не нужно вовремя лечь спать?

– Нормально. Мы же не расскажем Тане, что нарушили регламент. Верно?

Две пары голубых глаз смотрят на меня выжидательно.

– Хорошо, – нехотя соглашаюсь.

Едва садимся за стол, как в дверь звонят. Вздрагиваю.