Незнакомец. Суровый батя для двойняшек

Глава 4

Седой

Что несет эта глупая кукла?

Непроизвольно кладу руку на ее тонкое запястье и сжимаю его как тисками своими пальцами.

– Кто. Тебе. Сказал. Что. Отец. Умирает?

Сердце качает кровь с утроенной силой. Кажется, даже слышу его. Сейчас я как вампир – все мои чувства обострены. Глаза готовы увидеть невидимое, уши – услышать только то, что слышат звери. Нос готов унюхать за версту.

Как я мог пропустить такой важный момент?

Два года под боком у Угрюмого, и вдруг информация о его болезни стала известна всем, кроме меня?

Мне не доверяют?

Если так, то это конец!

Угрюмый подозревает меня в чем-то?

Или хуже того, уже в курсе, что я агент под прикрытием. И для меня готовится ловушка???

Ловушка… Капкан… Клетка…

Слова пульсируют в голове. И меня бомбит не по-детски.

Как на зло, снова не могу справиться с собой рядом с этой пигалицей. Почему так происходит?

Я – майор полиции Серов Мирон Михайлович не могу справиться с собой рядом с девятнадцатилетней тщедушной малышкой. Ее синие глаза заглядывают мне прямиком в душу, и копаются в ней с особой циничностью и бесцеремонностью.

Дочь явно пошла в отца!

– Мама сказала, – шепчет Маша и я вижу, что она дрожит вся. То ли от страха, то ли от холода. Не поймешь. На всякий случай включаю печку. Не полезу же я обниматься к дочери босса, чтобы согреть ее.

– Стоп… – заставляю себя остыть и обмозговать ситуацию.

– Твоя мама сказала тебе, что ты должна приехать срочно в России, потому что папа смертельно болен. Верно?

– Да.

Падам. Цепочка событий склеивается. Выдыхаю облегченно.

Я не раскрыт. План полиции не сломан.

Видимо, произошло еще что-то, о чем я не был осведомлен.

Становится ясно почему Угрюмы в последнее время такой нервный, плохо спит, видит кошмары, просыпается в пять утра, и сидит на кухне, глушит черный кофе.

– Мне жаль, – говорю безэмоционально, и девушка бросает на меня осуждающий взгляд. По ее мнению, я должен был распустить нюни. Поплакать вместе с ней. У нее отец умирает, у меня хозяин.

Но я не собака. Хозяев у меня нет.

В целом не привык подчиняться.

Даже службу я выбрал себе такую, чтобы как можно чаще находиться вдали от начальства.

Закусив губу, бросаю на Машу быстрый взгляд.

Машенька, что с тобой будет, когда узнаешь правду?

Твой отец – бандит. Скоро сядет за решетку. Его имущество будет конфисковано. А тебе придется идти работать, как всем простым девушкам.

Бросаю взгляд на ноги Маши, и она машинально поджимает их под сидение.

– Извини. Ничего личного. Привычка глазеть на женские ножки, – произношу тихо.

– Вы женаты? – слова Марии бьют меня под дых. И я вздрагиваю. Отворачиваюсь от пассажирки, смотрю на дорогу. Одна за другой бегут в голове мысли о жене, но я их отбиваю, не впускаю в себя. Не хватало еще раскиснуть.

В груди нарастает боль.

Да, Машенька. Я женат. Но из-за твоего отца нам не удалось пожениться официально. Поэтому моя девушка осталась без кольца и печати в паспорте. Пожалей меня.

Нет, эта не пожалеет.

Такие, как Мария Угрюмова-Маркина любят людей только в одном случае, когда они им служат и деньги приносят в зубах.

В висках пульсирует, становится трудно дышать. Трудно врать, когда на тебя смотрят подобным изучающим взглядом.

– Нет, у меня нет жены! – лгу. Открываю окно и вдыхаю свежего воздуха.

– Можете выключить печку, я согрелась.

– Спасибо.

Поздно. Голову сдавливает тисками боли.

Седой

Меня злит тот факт, что я должен лгать и извиваться лишь бы не нервировать хозяйскую дочку.

Молча везу Марию к ее отцу.

Вашу мать!

При чем здесь я. Не нянька я этой великовозрастной девчонке. Пусть сам Угрюмый объясняется с наследницей. Мне-то на черта лезть в его дела.

Подъезжаем к особняку, где нас никто не встречает, кроме охранника.

– Хозяин у себя? – блуждаю взглядом по окнам, наблюдаю горит ли свет.

Выход из этой ситуации вижу один – притащу к нему его дочку, пусть разговаривает с ней.

Пусть его Машенька, мнящая себя психологиней, решает папуля был прав или нет, когда лгал ей.

По мне так он отъявленный мерзавец. Так прокатить родную дочурку.

А она пусть сама оценку дает его мерзкому поступку.

Возможно, Мария простит отца сходу, всё-таки родной человек, кормилец. Может, он для нее особенный и априори заслуживает прощения.

По моей вере – не прощать лгунов. Если они соврали тебе раз, будут и последующие.

Уверен, что веры у нас разные с этой девицей, выросшей в тепле и комфорте у синего моря, среди чужеземцев.

Хмыкаю.

Ловлю себя на мысли, что не хочу быть глашатаем и нести плохие новости. Девушка моментально запишет меня в чудовища, я видел, что сразу пришелся ей не по душе.

Ладно. Не буду отнимать у нее ее веру, пусть это сделает кто-нибудь другой!

Ощупываю ментально свои ощущения, и понимаю, что меня даже чувство вины не жрет.

Черствый я стал. Давным-давно.

Жизнь не облизывала, и таких как Угрюмый не жалею от слова совсем. Они же не жалеют простых людей, отнимают последнее, подставляют невиновных.

С чего бы жертве жалеть палача?

Бросаю на малышку беглый взгляд, понимаю краем мозга, что по какой-то неизвестной мне причине не желаю показывать Маше своих демонов. Ни к чему.

Машенька – она как светлый лучик в нашем царстве тьмы угрюмых мужиков.

Пусть она станет для своего отца частичкой света.

Может Угрюмый захочет пойти за ней, и найдет свет.

Он разлагается, а она его вылечит.

– Угрюмый занят. Просил тебя прийти к нему. А Маше занять ее комнату. Он увидится с дочерью завтра.

– Папа так плох? – шепчет девушка и я слышу в ее голосе вину. О боги! Она еще и винит себя за то, что сразу не приехала.

– Да, – отвечает сухо охранник, добивая ее.

– Может, не так плох, а устал, – говорю, пытаясь исправить ошибку бессердечного мужлана – сторожа.

Тот удивленно мотает гривой и утыкается въедливым взглядом в меня, потом в Машу.

Ощущение складывается такое, что порвет нас обоих, потому что мы такие тупые, не хотим выполнять приказ главного.

– Идем, – хватает вещи Марии.

– Я к папе…

– Нет. Иди за мной, – бездушно смотрит на гостью, появление которой его страшно раздражает.

Глава 5

Седой

Я – маньяк своего дела, но Угрюмый сумел вывести из равновесия даже меня.

Вхожу в кабинет хозяина и бросаю на него недобрый взгляд.

– Как тебе Мария? – задает мне очень странный ответ. Не знаю, что отвечать, потому что не понимаю цели вопроса.

К тому же вижу, как внимательно отец рассматривает дочь на мониторе (по всему дому, начиная от ворот понаставлены камеры).

Молчу.

С Угрюмым это так работает, пока он отрабатывает в своей бедовой голове разные варианты развития событий, лучше заткнуться и молчать в тряпочка. Иначе будет туго. Возьмет он случайно твою мысль, она не выгорит, а тебе башку снесут.

Проходили. Видели и не такие зверства.

– Думаю, из нее выйдет наш человек! – выдает босс. И я едва справляюсь, чтобы не воскликнуть что-то типа: – Ау! Она всего лишь девчонка!

– Хорошенькая, да, – перепрыгивает на другую мысль.

– Симпатичная, – отвечаю честно.

– Серьезно? – вспыхивает отец в оскорбленных чувствах.

– Красавица! Ты бы ее мать в молодые годы видел! Поэтому я ее и выбрал, чтобы наследника красивого родила. Здорового. С великолепными генами.

Твою мать!

Всё у Угрюмого не так как у людей. Он даже бабу выбирал по породистости, как лошадь скаковую.

– Ты не любил еще. Не знаешь, как с ними бабами сложно! – выговаривает мне.

– Это точно, – поддакиваю, прищуривая глаза. Не хочу, чтобы босс рассмотрел на дне моих зрачков боль, которую я испытываю вдали от своей девушки.

– Я однолюб, – выдает спокойно Угрюмый. И я цыкаю тихо. С трудом верится, что этот человек решил со мной поговорить о жизни.

Ну да. Ну да. Любишь всю жизнь одного себя!

– Седой! – голос мужчины оживляется. – А ты – однолюб? Сможешь одну женщину любить до самой смерти. Заботиться о ней? Не изменять. Не предавать. Холить. Лелеять. Заботиться о ваших детях.

В принципе, я так и собирался!

Нервно сглатываю ком, застрявший в горле.

Мозги плывут, набекрень встают. Пытаюсь понять, зачем он затеял со мной этот непростой душевный разговор?

– Я не допущу, чтобы моя дочь вышла замуж за кого попало. Выдам ее только за своего. За самого лучшего! – рассуждает отец Марии.

Ага!

Ты еще конкурс объяви среди царевичей. Кто победит Змея Горыныча в лице твоего врага, за того дочь и отдашь!

Осмеливаюсь открыть рот:

– Маша уверена, что ты болен. Неизлечимо.

Угрюмый громко хохочет, затем выдает:

– Выбора не было. Горин узнал о Маше, охоту объявил на нее! А кто защитит родную дочь, как не отец… и муж, если отца вдруг не станет.

– Вот как… – стараюсь выглядеть безэмоциональным. – Горин открытую войну объявил нам?

– Похоже на то. Слишком много проблем вокруг нашего бизнеса в последнее время. Не заметил?

– Ну да. Ясное дело крот у нас, – отвечаю спокойно.

– Вот и я о том.

– Дочери скажешь всю правду?..

– Па-па… – в открытую дверь входит Мария. – Скажи мне правду!

– Какого черта! – вспыхивает хозяин. Но быстро берет себя в руки, вспоминает, что жутко болен и начинает кашлять.

Сквозь кашель бубнит:

– Доченька, милая. Подойди, встань здесь, – показывает на противоположный угол гостиной. Я полюбуюсь на тебя.

– Папа! – Маша не слушает отца, подбегает и берет его за руку. – Папа, я так скучала.

– Милая, я тоже, – врет без зазрения совести Угрюмый.

Что за человек. Ему не жалко даже чувства родной дочери.

Похоже, он еще страшнее, чем я думал.

– Машенька, – отец смотрит на Марию с любовью.

А я пытаюсь считать по его лицу, на самом деле он любит дочь или притворяется?

– Мне так жаль, что пришлось отрывать тебя от учебы, выдергивать из твоей жизни, – Угрюмый разводит виновато руками.

А я смотрю на его хорошо продуманную игру и думаю об одном – по нему плачет большая сцена!

– Па-па! Не говори так. Я твоя единственная дочка и должна быть рядом с тобой! Заботиться о тебе. – В голосе Маши так много боли, что моих нервов будто оголенные провода касаются, когда слышу ее.

Смотрю на босса и его темно-синие глаза немного теплеют.

Или мне кажется?

Хочется верить, что сердце монстра может растопить девчонка одной с ним крови.

– Присаживайся. Лучше туда, – показывает рукой напротив себя. – Я полюбуюсь тобою.

– Конечно, – Машенька занимает место на краешке кресла в трех метрах от отца.

– Расскажи, милая, как ты жила все эти годы вдали от меня, – просит отец и покашливает для антуража.

– Папа я учусь на социального работника. Занимаюсь дайвингом. Мой парень – дайвер.

– Уже есть парень? – в голосе Угрюмого появляются нотки неприкрытой угрозы.

Ужас ударяет кувалдой в солнечное сплетение. Надеюсь, он не возьмет у дочери телефончик парнишки и не заставит парня исчезнуть. Вся вина дайвера заключается лишь в том, что он познакомился не с той девушкой.

Как говорят, оказался не в то время, не в том месте.

– Папа, он хороший парень. Мы с ним всего два месяца знакомы, но я уверена в нем, – лепет Мария, не понимая злости в голосе родителя.

Маши защищает неизвестного мне мужчину, а я злюсь не меньше, чем Угрюмый.

Горячая волна дрожи прокатывается по моему телу, когда смотрю на губы Марии. Она говорит, а я представляю себе, глядя на ее рот, как бы она кричала, захлебываясь в эмоциях. Когда я стянул бы с нее платье, подхватил за бедра и усадил на себя, притянув за шею, поставил бы засос…

Твою мать!

Совсем крыша поехала от воздержания.

Мотаю головой, сбрасывая морок. И снова невольно цепляюсь взглядом за розовый рот девушки. На этот раз ограничиваюсь в фантазиях лишь глубоким французским поцелуем.

– Ничего, – выдыхает босс. – У нас в России много своих парней. Все сильные, крепкие, храбрые. Взгляни на Седого! – тычет в меня пальцем. – Не жених, а загляденье для любой девчонки.

Маша вскидывается с ужасом осматривает меня. О том, что я ей не нравлюсь кричит не только ее испуганный взгляд, но и вся ее поза.

– Не нравится? – правая бровь Угрюмого ползет на лоб. – Ничего страшного. Седой научится нырять. Станет дайвером. Всё ради тебя, дорогая.

Нырять? Стать дайвером ради девчонки?

Ненавижу холодную воду!

Я не подписывался на заморозку фаберже! Кричу мысленно.

Глава 6

Мария

Спросонья ни черта не могу сообразить. Открыв глаза, тут же нащупываю огромного мягкого зайца, зачем-то подаренного мне неизвестно кем. Подтягиваю к себе игрушку, крепко обнимаю.

Осматриваюсь по сторонам и пытаюсь вспомнить, что вчера произошло.

Ах да! Папа сообщил мне, что я должна остаться с ним. Что он уже решил вопрос с моим поступлением, я буду учиться то ли в МГИМО, то ли в МГУ, но учиться буду на дому, а выезжать только на сдачу экзаменов.

Какой-то странный формат обучения.

Отец даже не спрашивал меня хочу ли я. Поставил перед фактом и всё.

Он даже не заметил, что я расстроилась жутко, потому что все мои планы рухнули в одну секунду.

Конечно, я понимаю, папа болен, и я как единственная дочь должна поддерживать его, но всё же. У меня тоже есть чувства, и сейчас мне больно и одиноко.

Я попыталась вчера сказать отцу, что приехала не на всегда, а только пока он плох. На что папа спросил у меня: – Ждешь моей смерти? Хочешь, чтобы умер поскорее, освободив тебя.

Я очень долго плакала, было обидно слышать подобные слова от любимого отца.

А еще я видела, что его топит ярость, взгляд мутный. Хотелось убежать подальше, чтобы не видеть всего этого.

Вжав голову в плечи, я прикрыла себя руками.

Я ждала, что папа начнет меня ругать. Обвинять в том, что я бессердечная. Жила, радовалась жизни на его деньги, а когда в дом пришла беда, поступила как меркантильная дочь. Не захотела заботиться о нем.

Прошла минута, может десять. В комнату постучали.

Метнувшись к креслу, схватила халат, накинула себе на плечи. Подошла к двери и спросила:

– Кто?

– Седой.

Я стояла и молчала, ничего не отвечая. Всё надеялась, что мужчина уйдет и проблема рассосется сама собою. Но он не уходил, я слышала его шаги, чувствовала запах парфюма.

Пугающая неизвестность становилась все сильнее, давила на меня. Не выдержав, открыла дверь.

Русая голова мужчины была опущена, но я заметила на лице цепного пса отца легкую игривую улыбку. А еще приметила в его руках поднос с едой.

– Это мне? – поинтересовалась я.

– Тебе, – ответил спокойно, подняв гордо голову. – Пустишь? – показал на мою комнату, которая находилась в полном беспорядке.

– Входи…те.

Вошел и прикрыл плотно дверь.

Поежившись под странным мужским взглядом, я крепче затянула пояс на халате.

Надеюсь, ничего такого этот монстр не думает! Мелькнуло в голове. И тут же отступило. Уже слишком вкусно пахла еда. Было бы кощунственно обращать внимание на другие отвлекающие факторы.

– Не знал, что ты будешь. Приготовил тебе омлет с зеленью, помидорами и беконом, – выдает холодным тоном Седой и бросает на меня заинтересованный взгляд.

В изумлении открываю рот.

Что он только что сказал? Что сам приготовил? Он всем готовит или только мне? Я у него на особом положении.

Бросаю косой взгляд на Седого. Он сидит на кровати, подперев голову руками. Смотрит в окно.

– Маша, слышишь, не смей перечить ему. Если он решил оставить тебя в Москве, значит так будет. Сказал, что будешь учиться удаленно. Так и будет. – Голос мужчины звучит как металл, режет. – Не смей ломать планы…

В последней фразе слышу какую-то личную тайну Седого. Такое ощущение, что речь идет о его планах.

Вскидываюсь, подхожу ближе. Смотрю прямо в глаза мужлану. Спрашиваю:

– Вы пришли меня кормить или угрожать мне?

– Предупредить! – высокая фигура вырастает и оказывается в паре сантиметрах от меня. От нее исходит угроза и еще что-то, значения чего не понимаю.

– Предупредить? Серьезно? – в шоке смотрю на угрюмого мужчину, смеющего угрожать мне в доме отца.

– Ешь! – тычет меня как кутенка в поднос с едой.

– Не буду! Может, вы отравили завтрак! Вы же меня ненавидите. Разве я не вижу, что с той самой минуты, как вы встретили меня в аэропорту, вы глаз не сводите с меня. Ведете себя так, будто я ваша заключенная, а вы мой конвоир.

– Я смотрю на тебя как на неразумное существо, – выдает и нагло ошпаривает взглядом.

Как же он меня раздражает.

– У вас были какие-то планы, и я их сломала? – спрашиваю с нажимом.

– Нет! – Слова звучат как мрачный грозовой раскат. Обрушиваются на меня своей лживой сутью.

Я чувствую людей. Я эмпат. От рождения понимаю, чего они хотят или наоборот, что им сильно не нравится в окружающем мире.

В случае с седым я знаю, что я для него как бельмо на глазу.

Но почему?

Я приехала к больному отцу, а этот мужчина с дерзким вечно недовольным взглядом работает на него. В чем дело? Как я могла перейти ему дорогу?

Только если?..

Сердце замирает на мгновение и снова начинает биться с большой скоростью.

Он ждал смерти папы, чтобы завладеть его имуществом или чем-то очень ценным. А я помешала?

Нервно сглатываю и заглядываю храбро в глаза своему конвоиру.

В его взгляде сумрак и непредсказуемость. Даже не знаю, что меня пугает больше. Угроза или неизвестность.

Я приехала к отцу и должна радоваться нашему общению. Вдруг оно оборвется в любой момент. А Седой как огромная черная туча, загораживающая свет солнца.

– Знаешь, может, это не плохая идея… – шаги Седого приближаются. И мое сердцебиение замедляется от ужаса, когда он берет меня за руки. – Ты будешь моим гарантом…

– Кем?

– Неважно… – мужчина наклоняется к моему лицу, вдыхает мой аромат.

Мужчина дышит около моего уха, и я замираю, прислушиваюсь к его дыханию.

– Неплохая идея… выйти за вас замуж? – спрашиваю дрожащим голосом.

– Да… – накрывает большими ладонями мою талию, и утягивает меня вальсировать по комнате.

Совсем ненормальный!

– Пусти! – колочу его в мощную грудь. Но Седой будто не слышит. Он где-то там, далеко, где нет меня. И мой голос ему совсем не помеха.

Музыка, раздающаяся у меня в голове, заставляет подчиниться ритму мужчины и следовать за ним. Если бы посторонний посмотрел на нас со стороны, то решил бы, что между нами романтик.

Но всё не так!

Мы оба ненавидим друг друга.

Вернее, будет выразить наши отношения так – Седой меня ненавидит, я его боюсь.

Удивляет одно. Откуда у этого громилы такие легкие движения?

– Бальными танцами занимался в детстве? – спрашиваю, не надеясь получить ответ.

Улыбается мило. Того и глядишь, замурлычет котик.

– Учился танцевать в школе для шпионов! – парирует наглец, и смотрит прямо в глаза.

Прикрываю глаза и полностью отдаюсь мужчине. Пускай сам ведет в танце. Мы танцуем посреди особняка отца, в комнате, ставшей мне золотой клеткой. В какое-то мгновение окружающий мир исчезает и все вокруг наполняется фантастическо-необыкновенной атмосферой.

Всё исчезает. Есть только мы – я, Седой, танец. Неповторимое чувство близости совсем не пугает меня. И не удивляет. Растворяюсь в моменте, в мужчине.

– Здорово! – слышу чуть хриплый голос отца. – К нам Злата пожаловала. Она поможет подготовиться вам к свадьбе.

Резко останавливаемся. Оба в шоке смотрим на хозяина дома.

– Когда? – яростно выдавливает из себя мой напарник по танцу.

– Свадьба послезавтра…

– Почему так рано?! – Седой не может сдержать свирепости в голосе.

– Я могу умереть в любой момент!

– Папочка, не говори так! – бросаюсь к отцу.

– Гадство!.. – очень тихо бормочет жених. Я одна слышу его обидные слова. Он явно не хочет жениться на мне. Можно подумать я горю желанием выйти за мужлана.

Глава 7

Седой

Не могу сдержать гнева. Выпаливаю тихо: – Гадство!

Поверить не могу, что делают бабы с мужиками! Обычно я такой сдержанный впервые говорю вслух то, что думаю. В моем случае так делать нельзя. Можно дело провалить и головы заодно лишиться.

К сожалению, меня слышит не только блондинка, но и ее отец.

– Что-то не так? – удивленно приподнимает бровь и морщит лоб. Глубокая складка тут же рассекает его лоб, что говорит о том, что Угрюмый задумался, что может мне не нравиться в этой ситуации?

Действительно? Чего это я. Меня женят на дочери самого босса, а я ломаюсь, как пацан.

Годы обучения берут своё, и я говорю тихо и спокойно, с расстановкой.

– Я думал, мы нормально подготовимся к свадьбе.

– Поверь, мы успеем подготовимся! Всё будет по высшему разряду. Мне для дочери ничего не жалко, – улыбается нагло.

Как же я сейчас жалею, что не рассказал о жене, а теперь поздно. Если скажу, что у меня есть девушка, то вызову лишь подозрение, и невесту подставлю под удар.

Седой хочет испоганить мой мир, всунув мне в руки свою дочь.

Чего он добивается?

Действительно считает, что умрет и хочет, чтобы я присмотрел за его единственной дочуркой – наследницей?

Эмоции разрывают меня изнутри. Это же надо было так попасть!

– Послезавтра… хорошо, – прикрываю глаза, чтобы хозяин жизни не видел, как на дне моих зрачков бурлит ярость.

Неожиданно слышу рядом с собой сбившееся дыхание Машеньки.

– А я… вы мое мнение спросили? – тихо шепчет девушка.

Только ее слез мне не хватало! Чтобы окончательно разозлиться.

Скашиваю глаза, смотрю на милое личико. Подбородок и губы дрожат, глаза блестят от слез, слезинки катятся по щекам.

Перевожу взгляд на ее отца. Его лицо неприступно. Каменное. В глазах пустота.

Интересно.

А я ведь был прав!

Он ни черта не чувствует к этой девочке. Ему ее не жалко, потому что не любит. Он хочет сохранить ее только для того, чтобы она родила потомство… нового Угрюмого. Которому он передаст дело, свои и чужие деньги, свои поганые гены.

Судорожно перевожу дыхание, понимая, что кто-то должен сделать этого наследника. Этим дебилом точно я не буду!

Сгораю от гнева. Во мне бушуют такие эмоции, что я с ума схожу. Такому меня в школе для спецагентов точно не учили!

Стать частью преступного мира. Соединить себя генами с теми, кого ты ловишь.

Только через мой труп!

Моя бы воля, я бы сейчас повязал всю банду и вернулся к невесте. В свое тихое уютное логово.

Но моя воля ничего не решает, и я вынужден подчиниться, чтобы дойти до цели.

Еще эта Машенька раздражает. Всё плачет и плачет!

На черта!

Пожалей себя, девочка… здесь у тебя нет друзей.

* * *

– Молодежь, спускайтесь вниз. Злата не будет долго ждать. Занятой человек. За ее услугами в очередь стоят.

Беру Марию под локоть, веду на выход. Сама она идти не в состоянии, шок и горе явно подкосили девчонку. Не видит, не слышит.

Не ожидала, что дом, в который она ехала с такой радостью и надеждой, станет для нее золотой клеткой, тюрьмой.

Если честно, я тоже не ожидал подобного поворота.

Спускаемся. Заходим в гостиную. За круглым столом из эбенового дерева сидит женщина. Я не вижу ее, она к нам спиной, но даже по прямой спинке уверенно могу сказать, что женщина выдающаяся.

Захожу спереди, здороваюсь:

– Доброе утро! Жених.

– Доброе! – отвечает грудным голосом.

Молодой женщине под тридцать. Овальное лицо обрамлено иссиня-черными прядями волос. Чернильное каре спускается до плеч.

Не помню, чтобы сейчас была в моде такая прическа и подобный цвет, но Злате явно идет. Молочный цвет лица и ярко- зеленые глаза.

Все эти детали создают такой контраст, что хочется присвиснуть.

Длинные черные ресницы отбрасывают тень на щеки, покрытые тонким слоем румян.

Девушка улыбается глазами и уголками губ.

Отмечаю про себя томный взгляд и немного хищный, видимо из-за лисьего разреза глаз.

Тонкий слегка вздернутый нос придает выражению лица дерзости и самоуверенности.

– Злата, – с улыбкой протягивает мне руку, обнажая ряд белоснежных зубов.

Жму ее руку пальцами. Этого достаточно, чтобы почувствовать мощную энергетику особы.

Мария уже давно заняла место рядом с гостьей, но Злата даже не вздумала взглянуть на нее. Перевела взгляд на стоящего поодаль у окна босса.

– Егор, я правильно понимаю, что все суммы и действия буду согласовывать с Седым?

– Что тебе надо? – спрашивает хрипло Угрюмый, явно погруженный в свои мысли.

– Полную свободу действий. Но есть вопросы, которые требуют согласования – цвет салфеток, цветов, скатертей, согласование пунктиков по оформлению интерьера. Выбор платья для невесты.

– Все вопросы к Седому. Его свадьба, пускай решает всё сам.

Они что же не доверяют Марии даже выбрать цветы и салфетки на собственную свадьбу?

А платье невесты тоже я должен выбрать?

Серьезно?

Скашиваю глаза на Машу.

Бледное личико в форме сердечка стало еще бледнее, ротик приоткрыт в шоке, огромные синие глаза грустные-прегрустные. Малышка явно не так представляла себе любовь и брак.

Каково будет ее разочарование в жизни, когда она узнает, что наш брак фиктивный. Я ее не люблю. И требую развода.

О том, что я с ней не собираюсь спать и делать общих детей с генами Угрюмова, даже не говорю!

– Я понял. Выберу невесте самое красивое платье…

Маша переводит на меня изумленный взгляд.

– Я не хочу… Только не он! – тихо плачет. – Папа, пожалей меня. Он же старик и я его не люблю! – смотрит на меня с неприязнью.

Можно подумать, я тебя люблю!

И с какой стати в двадцать семь я стал стариком?!

Маша меня разозлила. Я – неподходящая партия! Тоже мне королева нашлась! Королева чего? Преступного мира.

Хочу перечить ей. Ставлю перед фактом, говорю:

– Я. Сам. Выберу. Тебе. Платье. И точка.