Хати не выдержал и расхохотался во весь голос, у девчонки было изумленно-восхищенное лицо, на котором выделялись ясные глаза, словно два озера, а еще маленький полуоткрытый ротик, который… который хотелось немедленно поцеловать. А еще Волк заметил краешек белого плечика, ненароком выскользнувшего из-под одеяла.
Тут у него перехватило дыхание, в голову немедленно полезли образы женского обнаженного тела, закутанного в эту теплую тряпку. Ему даже показалось, что он чувствует особенный запах пушистых растрепанных волос, почти таких же русых, как у него, только, пожалуй, немного темнее.
– Ты бы все-таки цветы в воду поставил… – тихо сказала Катя, желая прервать затянувшееся молчание во время которого спаситель не сводил с нее странного взгляда.
– Какие цветы?
– Ну, вот же черемуха… жалко, если сразу завянут. Ты зачем столько много веток сломал?
Хати виновато вздохнул, а потом забегал по кухне в поисках подходящей посудины. Наконец вытащил из шкафчика первую подвернувшуюся кастрюлю и налил в нее воды, расплескав половину от спешки. Потом поставил свою металлическую «вазу» на стол и погрузил в нее цветущие ветви.
– Здорово! – похвалила Катя, с удовольствием вдыхая знакомый аромат.
– А откуда ты знаешь, что Хати – это имя волка?
Катя поерзала в одеяле, устраиваясь удобнее, словно готовилась к долгому разговору.
– Я читала скандинавские легенды. Мне они очень понравились, только Фенрира жалко. Знаешь, он тоже волк, только огромный и сильный, за что его приковали под землей? Он же ничего плохого не сделал, а боги испугались заранее и так наказали… авансом. Конечно, он обозлился! Руку Бальдру откусил.
– Откусил… – шепотом повторил Хати, снова садясь на диван поближе к ней, – я бы тоже их всех перекусал, если бы посмели меня так обмануть. А еще боги называются! Сплошь трусы и предатели!
Сказать честно, легенда о сыне бога Локи – могучем волке, прикованном в подземелье лишь за то, что по пророчеству он должен был погубить Асгард и весь мир богов, всегда вызывала справедливое негодование Хати.
– Они же его с самого рождения воспитывали, я уверена, он не мог бы им причинить зло! – продолжала возмущаться Катя, сверкая глазами.
– Не мог… – эхом произнес Хати, понимая, что через минуту вся душа его и все тело, все его мысли, чувства и желания до конца жизни будут принадлежать этой удивительной девушке, вздумавшей заступиться за древнего скандинавского волка из старинной легенды.
Наверно что-то такое восторженное отразилось вдруг на его лице, потому что Катя замерла на полуслове и уже настороженно поглядела на мужчину, который вдруг пересел на пол и теперь смотрел на нее снизу вверх.
– А меня Катей зовут… – просто сказала она, вспомнив, что еще не назвалась спасителю.
Теперь она смущенно улыбнулась, глядя ему прямо в глаза, и Волк в смятении опустил голову, понимая, что окончательно пропал. Только у женщины из его самых потаенных грез могло быть такое чудесное имя, столь созвучное с его собственным.
Какое-то время в комнате стояла томительная ломкая тишина.
– Ой, я же рыбой тебя обещал накормить! Вот дурак, ты же еще и голодная, верно?
Катя даже ответить ему не успела, как он исчез в кухне и принялся там хлопотать, шумя посудой.
«Что-то совершенно невероятное… Может, я сплю? Ночь, лес, волк, домик на берегу… а теперь Хати… Какой он удивительный, заботливый, симпатичный… странный… Оборотень!»
Катя потерла лоб кончиками пальцев.
«Невозможно! Всему должно быть разумное объяснение, хватит придумывать… Чудеса случаются, конечно, но, чтобы лично со мной… Что во мне особенного?»
Но одно Катя поняла точно – загадочного человека она уже никогда не сможет забыть, а ведь ночь еще только начиналась…
– Послушай, может быть, у тебя найдется во что мне переодеться, а то неловко сидеть в одеяле, я уже согрелась давно.
– Футболку я тебе дам, только ты в ней утонешь.
Он снова исчез и Катю в который раз удивило, с какой невероятной скоростью он передвигался по своему жилищу. Вот уже снова стоит рядом, держа в руках сверток.
– Возьми, вроде, самая маленькая из всех, а насчет штанов… даже не знаю, – голос его вдруг понизился до шепота и почему-то охрип.
– Может, трусы тебе свои дать, вроде как шорты оденешь? Да ты не стесняйся, что теперь делать, раз в воду упала, а твою одежду я сейчас на улице развешу, завтра оденешь сухое.
– Завтра? – неуверенно переспросила Катя.
– Ну, да! Ты же до утра здесь будешь, и вообще, зачем тебе куда-то уходить?
– Обо мне, наверно, будут волноваться, искать станут. Точно, Ольга придет вечером, а меня в комнате нет. Весь лагерь на ноги поднимется…
– Так ты из «Северного»? – поразился Хати. – Как же я сразу-то не понял!
– А ты думал, и правда, с Луны свалилась? – засмеялась она.
– Думал, хм… А ты в "Северный" зачем приехала?
– К Маше Русановой – с детишками помогать. Вместо мамы, она заболела.
– Вспомнил, Ольга говорила про бабушку…
– Ну, мама у меня молодая еще, и как бабушка точно не выглядит, – немного обиделась Катя.
– А-а… ты приехала одна? – допытывался Хати.
– Конечно, с кем же еще?
– А твой… мужчина не с тобой?
– Нет у меня никакого мужчины! – раздраженно ответила Катя, нахмурившись. – Это, что – обязательно, быть при мужчине?
– Нет, что ты, что ты – очень даже хорошо, что ты одна, то есть, в смысле… без друга.
Хати мучительно подбирал слова, казавшиеся ему сейчас правильными, а его сердце уже ликовало. «Она свободна и будет моей, никому ее не уступлю, никому не отдам. Только – моя!»
Его переполняли бурные эмоции, такую прекрасную девушку, действительно, стоило подождать. Знал бы он, что она приедет к нему именно такая, то и жилось бы гораздо легче. И не нужно было бы лезть… Ой-й! Он вдруг со стыдом вспомнил свое последнее посещение Машиного дома. Грудь словно сжали стальные тиски, а вдруг «они» уже наговорили Кате о нем что-то плохое? Вдруг, она начнет его сторониться или предложит стать просто приятелем.
– Точно не переживу!
Оказывается, последнюю фразу своего внутреннего монолога Хати проговорил вслух.
– Ты про что? – спросила Катя.
– Если ты от меня откажешься…
– Я не откажусь! – убежденно заверила она. – Ты же спас меня от волка… или… ничего не понимаю, скажи честно, что был за зверь, там у воды, ведь не привиделось он мне опять, как домовой за печкой?
Хати начал рассказывать.
– Я зову его – Старый… Он когда-то был у них вожаком, а потом ослабел, ну, свои его вроде не выгоняли, даже едой делились, если что-то крупное перепадало. Он сам ушел, я иногда подкармливал его раньше, а теперь Старый частенько крутится у моего дома, мы же теперь оба с ним… «одинокие волки». Меня тоже выгнали из стаи, понимаешь?
– А за что?
Хати вздохнул.
– Да за глупость мою. Не смог удержаться, сунулся, куда не стоило, дурак.
Тут Катя вспомнила еще кое о ком и задала новый вопрос:
– Скажи, а ты Ваню знаешь?
– Ваню? Какого… Ваню?
– Мальчика, что живет один в лесу… где-то здесь неподалеку. Может, ты его тоже встречал?
– Ах, мальчика в лесу… Это они тебе так, значит, объяснили.
Хати вскочил с дивана, и чуть ли не кругами забегал по комнате, Кате показалось, что он разозлился не на шутку.
– И кто конкретно тебе рассказал про мальчика? Брок, да? Или даже Маша?
– Ольга, вроде бы… Я хотела его найти, поговорить… – Катя была немного испугана такой сменой его настроения.
– С кем – с кем поговорить? – насмешливо прищурился Хати.
– С Иваном. Вот, интересно, почему вы все – мужчины, так неприязненно относитесь к нему, а женщины в поселке – наоборот. Лиза и Маша его очень хвалили, Ольга много хорошего говорила, а Брок почему-то сердит.
На лице Хати появилась озорная улыбка.
– Девчонки хвалили, значит? Что ж, хоть это радует… Понимаешь, Катя… Иван – это я!
– Ты-ы?
– А что, не тяну уже на мальчика, да? Состарился невзначай?
Хати развел большие руки в стороны, склонил голову на одно плечо и с каким-то дерзким вызовом посмотрел на притихшую гостью. Катя смущенно отвела взгляд, ей вдруг стало жарко в своем одеяле, но она благоразумно закуталась в него еще плотнее. Стоящий перед ней молодой мужчина выглядел весьма интригующе. Высокий, стройный, спортивного телосложения блондин.
И даже глаза у него, кажется, были совершенно серого цвета, а уж если он улыбался…
«Прямо древнегреческий Бог, особенно, если его раздеть, просто скульптура работы какого-нибудь Фидия». Катя глубоко вздохнула и провела языком по вдруг пересохшим губам. Она не помнила, чтобы какой-то парень прежде вызывал у нее подобные эмоции.
– Ну, считай, Ваню ты уже нашла, – подвел итог разговору Хати, – одевайся, сейчас будем рыбу кушать и разговаривать. Ты же хотела поговорить с Иваном, я согласен. Подожди, сейчас тебе еще одежду поищу.
Глава 6. Хати
Из вороха вещей, которые хозяин приволок на диванчик, она выбрала ту самую "маленькую" футболку, оказавшуюся ей до колен, и рубашку на кнопках, которую пришлось просто повязать вокруг пояса. Давая гостье возможность спокойно переодеться, Хати ушел на кухню, откуда уже давно доносились аппетитные запахи. Скоро к нему присоединилась и Катя.
Прежде ей ни разу не доводилось видеть мужчину, занимающегося приготовлением пищи. Отец и бывший муж считали, что это сугубо женское занятие, впрочем, как и уборка дома, стирка, глажка, а также уход за маленькими детьми.
Оттого-то Катя и чувствовала себя немного не в своей тарелке, когда ей пришлось сесть на массивный деревянный стул и наблюдать за тем, как Хати ловко перекладывает поджаристых карасей со сковороды на широкое плоское блюдо.
– Есть хлеб, молоко… ты сметанку будешь?
Не дождавшись ответа, Волк поставил перед ней баночку со сметаной и пластиковую бутылку с молоком.
– Это ведь не из города привезли, а свое, местное, – похвастался Хати, весьма довольный собой, – ну, что сидишь, как принцесса, ты пробуй, пробуй…
– А разве рядом деревня есть? – удивилась Катя, деликатно облизывая ложку со сметаной.
– Деревня далековато, за лесом, а это я к местному хозяину на другой берег вчера плавал. Он мне за рыбу продукты дает: хлеб, молоко, – ну, все что нужно понемногу. Я еще ему помогал забор ставить и телятник поправил немного. У него раньше был другой работник, да загулял, а нового боится нанимать, вдруг опять пьяница попадется.
– Ммм… хозяин, в смысле, фермер? – уточнила Катя.
– Ну-у, Фомич так, вроде, говорил. Ты хлеб попробуй, он ведь тоже домашний… А еще мед, хоть и прошлогодний, все равно с магазинным не сравнишь.
– Здорово, – восхитилась Катя, отламывая горбушку с округлой булочки и намазывая ее медом, – а ты неплохо тут устроился.
– Да? Тебе у меня нравится? Так, оставайся со мной, – немедленно предложил Хати.
Катя отложила хлеб на маленькую тарелку и удивленно спросила:
– Меня же будут искать, у меня работа, Маша ждать будет… дети…
Катя вдруг растерялась, а что именно он хотел сказать своим странным предложением? Ничего себе, вот так запросто «оставайся у меня».
– И что? Буду тебя отвозить до поселка, а потом обратно.
– Как отвозить, на чем?
– На лодке, конечно, не идти же тебе целый час вдоль берега, ножки устанут.
– У тебя есть лодка? – выдохнула Катя в полном изумлении.
– Так, без лодки мне бы до рыбы и не добраться, – рассмеялся Хати, – мы второй год с Андреичем ставим «морды». Здесь карасей много, официально же вылов запрещен, Заказник как-никак.
– А вы почему тогда ловите? – насторожилась законопослушная Катя.
– Так мы сами как охраняемый вид… Коротков сказал, что нам можно, – Хати немного замялся, грустно улыбаясь.
Катя и раньше знала, что в поселке на территории заказника живут непростые люди, имеющие какие-то особые заслуги перед государством. Возможно, поэтому для них выделены специальные условия проживания. Она уже почти успокоилась, как вдруг где-то неподалеку с озера раздался протяжный глухой рев.
– Слышишь? Что это?
– Не бойся, это выпь – птица такая, сама маленькая, а воды в клюв наберет и орет как бык. Жутко, да?
– Да, уж… хорошо, что я сейчас с тобой, – поежилась Катя, – здесь вообще, наверно, неуютно одному, особенно по ночам?
– Я уже привык, – махнул рукой Хати. – Я здесь второй год, мне сразу у воды понравилось. Спокойно обычно, только весной лягушки донимают, устраивают свои концерты по вечерам. А еще уток слышу в камышах, их тут много, мы же не охотимся. Но самое красивое время, конечно, когда полная Луна. Я даже на лодке до середины озера доплывал, кажется, вот-вот под ней окажусь, а она все дальше и дальше, будто заманивает, – засмеялся Хати, блеснув белыми зубами.
– Луна тут, почему-то, видится не так как в городе, – согласилась Катя, – слишком уж круглая и гладкая. И низко так висит, будто над самой водой. Здесь, наверно, когда-то жили русалки, и в такие ночи выходили на берег потанцевать или в воду кого-нибудь утащить. Из местных парней, например.
«Тебя бы точно уволокли, такого хорошенького… Ванечку».
Но Хати воспринял ее слова очень серьезно, с практической стороны.
– Некого им тащить было, люди ведь здесь прежде не жили, а до ближайшей деревни, Фомич говорил, больше ста верст.
– Бедные русалочки, вот они со скуки-то и покинули озеро, – пошутила Катя, совершенно расслабившись, – послушай, ты мог бы меня на лодке прокатить один разочек, а?
– Да, хоть каждый день, пожалуйста! И сейчас можно! Хочешь?
«Какой же он на подъем-то легкий, просто заводной…»
– Сейчас-то лучше не надо, ночь на улице.
– Ну и что? Луна же сегодня круглая и небо чистое, там совсем светло.
Хати пробежался взглядом по сомневающейся Кате с ног до головы.
– Теплее одену тебя, не замерзнешь…
– Нет, давай завтра, я сейчас уже засыпаю, опять в воду свалюсь.
– Купаться рановато, это точно, вода холодная. Завтра, так завтра. Ну, что остаешься у меня насовсем?
Катя медленно помотала головой из стороны в стороны.
– Хати, это странно как-то…
– А что тут странного? Брок быстренько в Машин домик перебрался, Лиза стала жить с Брисом, а мы почему не можем быть вместе?
Катя задумалась, переведя взгляд на темное окно. По телу невольно пробежала дрожь.
«Только не показывать страх… С Иваном явно что-то не так, поэтому его и поселили одного, подальше от лагеря. Но ведь он выглядит милым, добрым парнем, хотя мне сначала показалось, что он намного старше, это пока он молчал и не улыбался, а теперь я даже не знаю, что и думать…»
– Слишком тороплюсь, да? Напугал? Вот дурак. Катя, прости.
Он досадливо стукнул себя раскрытой ладонью по лбу, с грохотом бросил посуду в раковину, вытер руки полотенцем и подошел к окну.
– Я же могу объяснить. Просто я так долго тебя ждал, что даже на полдня отпускать не хочется.
– А почему ты решил, что это именно я, ну… та, которую ты ждал? – осторожно спросила Катя, раздумывая, не начать ли ей уже волноваться за исход этой ночи.
Хати круто повернулся к дивану.
– Конечно, ты, – я это почти сразу понял. Еще когда ты сказала, что свалилась с Луны…
– Я же не говорила такого!
– Ты не отрицала.
– Как и ты не отрицал, что умеешь в полнолуние превращаться в волка? Но это же не так?
– А ты уверена, что не могу?
– Докажи!
– Что, прямо сейчас, здесь?
– Ага! Давай! – подзуживала Катя.
– И тогда ты останешься со мной? – уточнил Хати.
– Непременно останусь!
– А не испугаешься?
– Тебя или волка?
– Нас обоих!
– Не испугаюсь!
Катя замерла в предвкушении. "Эх, была не была…" Наконец-то в ее жизни происходило что-то по-настоящему загадочное и мистическое. Показалось, что если она сейчас отступит, то шанс узнать больше никогда не вернется. Здесь, в незнакомом лесу, на берегу темного озера в компании странного парня она бросала вызов сама себе, своим страхам, сомнениям, комплексам. Всей привычной системе обыденных представлений о реальном мире.
Она остро чувствовала, что в это мгновение где-то совсем рядом находится та самая грань между сказкой и былью, что манила ее с детства, и не хотела терять возможность хотя бы заглянуть за эту черту между мирами. Если она и впрямь существует… Так хочется верить в чудо.
А Хати не сводил с гостьи потемневших глаз с расширившимися вдруг зрачками. По его позвоночнику вниз от шеи медленно полз легкий холодок. Сердце начало отчаянно разгоняться, словно перед решающим броском на ускользающую добычу. На секунду ему показалось, что он и впрямь способен превратиться в Зверя. Ведь его будущая женщина, кажется, действительно этого хотела. Она ждала…
И Хати сделал то, что в самом деле отлично умел. Да проще простого! Он настежь открыл окно в кухне, прыжком взобрался на широкий подоконник и, глядя на белый шар луны над озером, громко и протяжно завыл. Ему тотчас ответили несколько пар голосов далеко в лесу. Но его-то песня была особенной, что прекрасно понимали остальные, сейчас это был торжествующий клич дерзкого, самца в расцвете сил наконец-то отыскавшего свою самку.
Это был вопль победителя, выигравшего смертельную схватку с врагом. Песня любви и отваги… Катя должна была оценить. Но, когда он повернулся с торжествующим видом, то увидел, что она сидит, обхватив себя дрожащими руками, смертельно бледная с огромными испуганными глазищами. Хати тряхнул головой, приходя в себя, а потом метнулся к ней.
– Нн-не подходи, – прошептала Катя, поднимаясь и начиная пятиться от него к дверям.
Она неловко зацепилась за стул и покачнулась в сторону. Хати тут же поймал ее, подхватил на руки и вышел с ней вместе в гостиную. Там он запрыгнул на диван, усадил дрожащую девушку себе на колени и начал, как мог, успокаивать ее, ругая себя в душе последними словами.
«Надо же мне было поддаться на ее уговоры! Она сама не верила, просто дразнила меня, уж мог бы все перевести в шутку, а сейчас она и вовсе не захочет общаться. Сам все испортил, дубина!»
– Катюш, прости меня. Прости, пожалуйста. Сам не знаю, что за блажь, я удивить тебя хотел, не думал, что так все получится…
Обнимая его за шею, Катя плакала как ребенок, который заплутал в чаще и после долгих мытарств выбрался к теплому жилью.
– Так люди не умеют, ты и правда оборотень, я теперь точно знаю, что они где-то есть. Я больше не буду тебя просить, это я виновата, а не ты. Я глу-у-пая…
Видеть ее слезы Волку было совершенно невыносимо. Желая еще больше утешить, Хати ласково гладил ее волосы, целовал в макушку, в щеку, а потом их губы неожиданно встретились…
Они потянулись друг к другу, словно Адам и Ева в райском саду, когда у них наконец-то открылись глаза. Словно единственные люди на всей планете – мужчина и женщина. Словно две половинки одного целого, которым уже невыносимо было оставаться разделенными. Слова подобрать не удалось, а детальный разбор своих ощущений Катя решительно оставила «на потом».
Сейчас хотелось наслаждаться каждым моментом, чувствовать руки и губы Хати на своей коже, упиваться его дыханием. В ней будто проснулась совершенно другая Катя – смелая и откровенная, щедрая на ласки, жадная до прикосновений. Желающая непременно получить всю радость близости.
Хати видел ее опущенные ресницы, слышал частое дыхание на своей щеке и понимал, что эта нежная, теплая девушка готова ему полностью принадлежать. Но когда Катя почувствовала, что он уверенно располагается сверху, то немедленно напряглась, готовясь встретить привычную боль. Даже ласковый шепот не сразу исправил ситуацию.
– Тш-ш, ты чего так дрожишь, я же осторожно, не бойся… У тебя вообще это было?
Он напряженно замер, ожидая ее ответа.
– Да, только уже давно и мне это не очень нравилось обычно, – тихо призналась Катя, сгорая от нахлынувшего вдруг стыда.
– А ты сейчас хочешь?
– Хочу… с тобой хочу, правда, я постараюсь… я буду, – шептала она, удерживая Хати за плечи, как будто он собирался сбежать от нее, – только у меня ничего не получается, прости… я не умею настоящее удовольствие получать.
– Так чего тут уметь-то? – искренне удивился он, не совсем угадав истинное значение ее слов, – особенно тебе… ты успокойся да лежи себе тихонько, я же все сам сделаю. Ножки подними вот так повыше, а теперь впусти меня, откройся и все… Уметь она чего-то собралась! Мне уметь надо, я же мужик.
Хати тихо рассмеялся и снова поцеловал Катю в губы. Он сказал все это легко и просто, вел себя насколько естественно, что ей вдруг стало спокойно и она полностью ему доверилась. Особенно помогли его слова, что надо всего лишь открыться и принять…
А потом Катя почувствовала его в себе и это оказалось настолько не похоже на то, что было у нее прежде, так удивительно приятно, что она тихо застонала, прижимаясь лицом к твердой груди Хати. И он тут же откликнулся на ее робкую ласку горячим срывающимся шепотом:
– Здорово, да? А мне-то как с тобой хорошо…
От неожиданного одобрения Катя, привыкшая лишь к недовольным возгласам Антона, вдруг вся сжалась внутри, и Хати почти сейчас же опустился на нее всем телом, резко вздрагивая.
– Ах, ты-ы… сладкая… а говоришь, не умеешь. Я же не собирался так быстро, ты что творишь со мной? Я прямо как пацан отстрелялся. Раз-два и готово.
Улыбаясь во весь рот, Хати тяжело дышал, а потом принялся осторожно покусывать ее за шею, и Катя поняла, что "это" закончилось.
«Антон обычно целый час меня мучил, неужели все бывает так волшебно-приятно и даже сразу еще хочется. Но что теперь подумает Иван…».
– Я плохо поступила? – осторожно поинтересовалась Катя, в то же время ужасно боясь чем-то обидеть его.
– Что быстро все получилось? Ну, и так бывает… Да ведь я же не на один раз. Сейчас снова тебя любить буду, и тебе тоже сладко сделаю, – со смехом пообещал Хати, – давай, только диван разберу и принесу еще одеяло.
– До рассвета, знаешь, еще столько всего можно успеть… и быстро и медленно… и как захочешь. Да и после рассвета тоже, куда нам спешить?
Он ласково улыбнулся и подмигнул ей, а Катя смутилась.
«Как он может так запросто все объяснять, будто речь идет о самых обычных вещах, о стряпне какой-нибудь или прогулке за руку…» – поразилась Катя.
Они уснули только под утро, когда над озером уже сошел туман и заалела ранняя зорька.
* * *
Катя проснулась первой и некоторое время с удивлением рассматривала окружающую ее обстановку, особенно большого обнаженного мужчину, развалившегося рядом. «Что же я вчера натворила, улеглась в постель с первым встречным – в лесу, и мы даже не использовали никаких специальных средств… Ну и ладно, дети у меня все равно не получаются, а Хати, наверняка, ничем плохим не болеет».
И все-таки ее мучило немалое чувство вины и досады. Вся жесткая система моральных принципов трещала по швам.
«Отдаться мужчине на первом же свидании, даже не на свидании, а просто так… при случайном знакомстве. Из воды вытащил, рыбкой накормил и я уже на все согласилась.
Просто потеряла голову как…" – Катя отчаянно желала вспомнить какой-нибудь достойный пример из классической литературы, – как героиня в рассказе И. Бунина «Солнечный удар».
– Да, точно! Только в моем случае удар был лунный. Ого! Вот это сравнение! В таком случае, может, не следует себя так уж сильно корить за произошедшее?
Бунинская-то героиня – замужняя дама и с детьми, а я кто? Без пяти минут свободная женщина – «разведенка».
Слово это больно кольнуло грудь в области сердца. «А ведь думала раз и навсегда замуж… и верна до гроба, жизнь все по-своему устраивает. Хати чудесный… никогда мне прежде не было так свободно и хорошо с мужчиной. И что же теперь… А теперь, милая, вылезай из теплой постельки и беги за своей одеждой, что сохнет на улице».
Катя прислушалась к веским доводам разума, скользнула с дивана, отыскала среди брошенной на коврике одежды свою вчерашнюю футболку и клетчатую рубашку, – торопливо оделась. Потом, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить Хати, выбралась во двор.
Но не успела она и пары шагов ступить по направлению к веревке, на которой покачивались на ветерке ее вещи, как взгляд Кати наткнулся на внушительную фигуру Брока. Тот сидел на огромном бревне у берега и обтачивал ножом ивовый прутик.
– Д-доброе утро! – вежливо поздоровалась Катя, поежившись от утренней прохлады.
– Ну, раз доброе, значит доброе, – неопределенно проговорил гость, прищурившись на нее.
– Не обидел тебя хозяин? – Брокивнул головой в сторону домика.
Катя молчала пару секунд, обдумывая его слова – «елки-палки, какие же они тут все прямолинейные!».
– Нет, у меня все хорошо…
– А почему же не отлично? – широкие брови Брока поползли вверх, во взгляде стояла снисходительная усмешка.
– И отлично скажу, не ошибусь, – в тон ему почти беззаботно ответила Катя.
– А ты хозяина не обидела часом?
– Если только самую малость, – она сузила глаза, быстро освобождая с веревки свое белье, джинсы и кофточку.
– Домой-то когда? – Брок двинул головой в сторону базы.
– Мы потом вместе придем… или на лодке приедем, – Катя старалась говорить уверенно.
– Ну, если на лодке, тогда конечно, – открыто усмехнулся Брок, – а, может, прямо сейчас со мной вернешься? Ох, и наделала переполоху, знала бы какой Ольга шум подняла… ты же в своей комнате не ночевала.
– Мне ужасно неловко за ваше беспокойство, но вчера все неожиданно получилось, я по берегу ушла далеко, а потом… эм-м… провалилась в воду на мостике, и Ваня меня спас. Возвращаться было поздно, а тетя Оля сказала, что будет у Алексея Викторовича, вот я и подумала, что меня не хватится до утра, – скороговоркой выдохнула Катя.
– Да-а-а, – протянул Брок со вздохом, – это он умеет… красных девиц спасать. Угодил хоть тебе?
– Э-эм, в смысле угодил? – Катя вдруг начала стремительно краснеть, не зная как правильно понимать двусмысленный вопрос.
– Ладно! – потягиваясь, Брок поднялся с бревна, – заходил я к вам, пока вы спали, двери вообще-то запирать следует на ночь, учти на будущее. И еще… имей в виду, если что не так, сразу говори мне, я с ним живо разберусь, мало не покажется.
Катя быстро закивала головой, со всем соглашаясь, ей было очень неловко стоять перед изучающим взглядом Медведя, прижимая к груди свое скомканное нижнее белье и остальные вещи.
– Ладно-ладно, – обреченно повторил Брок, – я пойду – народ успокою, скажу, что жива и здорова наша Катерина, ждите только к вечеру.
– Спасибо, Игнат! Я думаю, раньше доберемся…
– Да уж отдыхайте, чего там… Кстати, чуть не забыл, сумку свою возьми, нашел возле мостика в кустах.
Катя восторженно пискнула и принялась благодарить. Наедине с Броком она всегда чувствовала себя немного скованно, как первоклашка перед строгим завучем. Наконец широкая спина гостя скрылась в зарослях, а Катя вернулась в дом, аккуратно развесила свою одежду на стуле и с нескрываемым удовольствием натянула трусики.
«А что теперь делать?», – на мгновение она от души пожалела, что не пошла с Игнатом в поселок. Но с другой стороны рассудить, вот Хати проснется, а ее нет. Так тоже поступать некрасиво… Он ее вечером спас, накормил… полюбил так приятно, а она утром сбежала, ни слова не говоря. Нет, так нельзя!
Катя была девушка вежливая и воспитанная. Поразмыслив немного, она сняла с пояса рубашку и, оставшись в длинной футболке Хати, тихонечко пролезла под одеяло, надеясь еще немного подремать, пока хозяин дома спит. Однако ее намерениям не удалось сбыться. Видимо, почувствовав движение девушки, Хати немедленно открыл глаза и тут же притянул на себя немного ошеломленную Катю. Голос у него был грозный:
– Ты что задумала, отвечай? Сбежать от меня хотела?
– Я за одеждой ходила…
– Ой, ручки-то замерзли у нас, и носик тоже… Зайчик ты мой маленький, давай-ка я тебя согрею! Снимай уже эту тряпку, – он решительно стащил с Кати футболку, а потом уверенно опустил ладонь чуть ниже поясницы.
– Трусики-то зачем надела, мы же сейчас опять любиться будем…
– А это, чтобы тебе добраться труднее было, дяденька Серый Волк, – Катя чувствовала, что хмелеет от одного только голоса "спасителя", – он делал ее невероятно раскрепощенной и жадной до новых интимных экспериментов.
– Добраться? – искренне удивился Хати, а затем одним резким движением разорвал тонкую эластичную ткань, после чего быстро перевернул Катю навзничь на постель и оказался сверху.
«… где впервые глазами волчьими ты нацелился мне в лицо», – пару секунд Катя смаковала в голове фразу из стихотворения Марины Цветаевой, а потом и вовсе потеряла способность думать и что-то вспоминать, подчиняясь древнему ритму, что испокон веков направляет танец двух тел – женского и мужского по дороге блаженства.
Потом Катя лежала на руке Хати, прижавшись спиной к его груди, улыбалась, чувствуя, как свободной рукой он поглаживает ее волосы, голое плечико, мягко сжимает грудь…
– Мой нежный хищник, – тихо прошептала Катя, неизвестно откуда пришедшие на ум слова. И тут же вздрогнула от неожиданного видения, яркой вспышкой промелькнувшего в ее голове:
«Луг, заросший невысокой травой и голубенькими полевыми цветами, узенькая извилистая тропинка, а по ней идут двое – стройная девушка в охотничьем костюме времен Робин Гуда и рядом с ней волк. А впереди очертания средневекового замка…»
Вдруг в одно невероятное мгновение Катя «увидела» весь сюжет книги, с самой первой главы до эпилога. Это был любовно-фантастический роман в готическом стиле. Роман – сказка, красивая, чувственная история… Фэнтези…
У нее перехватило дыхание, она даже зажмурилась и тотчас снова «увидела»… На сей раз именно книгу, новенькую, только что из типографии. Кате даже показалось, что она чувствует этот волнующий запах краски на еще никем не читаных страницах.
И глянцевая обложка… почти та самая первая картинка-видение, где русоволосая героиня в нарядном женском платье, присев на колени, протягивает руку волку, склонившему перед ней лохматую голову.
И название золотыми тиснеными буквами: «Мой нежный хищник». И автор: Екатерина Пермякова. Задыхаясь от волнения, она повернулась к Хати:
– Слушай, у тебя дома есть ручка и бумага, мне нужно срочно что-то написать!
– Нет… нет, кажется… а зачем? – смачно зевнул он.
– Хати, мне нужно скорее вернуться к себе в комнату! – настаивала она.
– Да что случилось-то, сон приснился плохой?
– Напротив, замечательный сон, – Катя рассмеялась и, не сдерживая больше эмоций, страстно поцеловала его в губы, а потом еще и еще раз, – ты даже не представляешь, как я хочу это все записать и напечатать на ноутбуке, а потом оформить как книгу. Настоящую книгу, и если мне повезет…
– А я тебя хочу, каждый день и каждую ночь…
– Это будет история про волка. Моя история, понимаешь? Именно моя! Вставай, пожалуйста, нам скорее нужно добраться до письменного стола.
– Ну, раз надо… я всегда готов, – Хати, правда, не очень понимал зачем понадобилась спешка, но ведь Катя просит, значит, придется доставить ее в поселок на другом берегу.
Уже выходя из дома, Волк обратил внимание на сумочку, что надела она на плечо.
– Это что же у тебя – кораблик?