Отцовская книга. Объединённая версия. Пока не поймёшь истинную ценность Знаний, твой жалкий удел – лишь покупать вещи

– Ладно, сотоварищи мои, звёзды звёздами, но и время для отдохновения нашего выделять нужно, – зевая посетовал Верега.

– Согласен, всем спать. Утро вечера мудренее.

Второй день путешествия подошёл к концу.

.***

Проснувшись, Рагнир подошёл к реке, чтобы умыться. Над её поверхностью висела густая молочно-белая, похожая на вату, полоска утреннего тумана. Тонкие лучи пробуждающейся Зари, искрящиеся от преломления в незаметных глазу капельках влаги, яркими стрелами пробивали себе путь в утренней предрассветной дымке. Юноша запустил руки в холодную, почти ледяную, воду и омыл ею своё лицо…, та слегка пахла тиной, но освежала превосходно. Набрав котелок для чая, Рагнир собрался было идти назад, но увидел приближающегося к нему Верегу.

– Ну-с, посмотрим, что преподнесла нам река, – и, заразительно потянувшись, знатный кораблестроитель энергично стал вытаскивать заброшенную с вечера корзинку. А преподнесла нам река…, река преподнесла нам… ого-го, что она нам преподнесла! – вырвалось у него. Даже я не ожидал такого, – плетёная ёмкость была больше, чем наполовину, забита мелкими юркими рыбёшками. Похоже, Духи Реки благоволят нам – сегодня нам выпал шанс отведать наивкуснейшей копчёной живности. Рагнир, ольхи я здесь вроде не наблюдаю, а вот осина, вижу, растёт прямо за твоей спиной…, короче, нам нужно пару веточек.

– Понял, сделаем.

Осторожно срезав несколько тонких ветвей, юный падаван прикрыл место среза мхом, и друзья с добычей отправились будить Габринуса… Но будить того не пришлось, он уже проснулся и раздувал огонь.

– А вы, я смотрю, особо не торопились, – улыбнулся седовласый лекарь.

– На то была причина, – и Верега поднял вверх корзину, полную копошащейся рыбы.

– И кто же, позвольте узнать, всю эту радость чистить будет – подмигнул Габринус.

– Ну, даже не знаю…, есть какие-нибудь идеи…, быть может, доверим эту честь Рагниру, чтобы Жизнь мёдом не казалась, ведь, как ты там говоришь…, мы рады всему, что закаляет…

– А то, конечно, рады! Безмерно, я бы даже добавил!

– Да, уж, как ни странно, но речи ваши, дедовщиной откровенно попахивающие, неожиданностью для меня, увы, не стали, – вздохнул Рагнир и принялся за чистку рыбы.

Верега же, тем временем, с каким-то странным упоением резал на сантиметровые кругляшки веточки осины и кидал те на дно котелка. Покончив с сим занимательным процессом, он разложил поверх древесных фрагментов уже очищенную и натёртую солью рыбу, закрыл все это дело крышкой и поставил на огонь. Бесподобные ароматные флюиды стали настойчиво заполнять окружающий воздух. Через пятнадцать-двадцать минут ожидания друзья, уже будучи не в силах терпеть и распираемые до невозможности голодным любопытством, с жаром распахнули импровизированную коптильню и тут же всем гуртом одновременно нырнули в неё своими алчущими взорами. Картина, представшая пред ними, оказалась достойной их тяжким томлениям: рыба обзавелась насыщенным бронзовым загаром и столь восхитительным амбре, что повара-самоучки практически захлебнулись потоком исторгающейся из слюнных желёз жидкости. С трудом сглотнув весь ёе немалый объем, наша нетерпеливая троица, несмотря на то, что рыба была очень горячая, принялась ту моментально разделывать на ближайших к костру остатках брёвен и жадно поглощать не успевающие ещё остывать куски.

– Да, Верега, надо признать, вчера ты был абсолютно прав. Сегодня я с превеликим удовольствием приношу тебе, о, воплощение вселенской проницательности и безбрежной житейской мудрости, огромную благодарность за проявленную прошлым вечером исключительную энергичность, невероятную прозорливость и чуткое понимание потребностей сотоварищей своих, не обладающих, как оказалось, и долей всей полноты громады опыта твоего и навыков необходимых. В свою же очередь, предлагаю вам, любезные сотрапезники мои, утолить чувства наши, в пути слегка поистаскавшиеся, в сие чудесное утро не чаем, как обычно, а превосходным крепким кофе из тайных моих запасов.

И Габринус, во внезапном порыве щедрости, достал из своего ранца небольшой холщовый мешочек, до верху забитый обжаренными зернами. Измельчив часть их в ступке и немного прокалив на костре, он залил получившийся порошок холодной водой, добавил сахар и поставил на огонь. Доведя напиток несколько раз практически до кипения, человек огромной Души, разлил тот по небольшим костяным кружечкам и осторожно передал друзьям.

– Знаете, а утро неплохо начинается, – порадовался Верега, пробуя приготовленный кофе.

– Ну, и как…? – поинтересовался Габринус, всем своим видом внимая только-только готовящейся обрести звучание похвале.

– Главное, много…, – ободряющим голосом ответил его друг.

– Ну, а тебе как…? …Ты же не разочаруешь старого седого лекаря!? Можешь не стесняться в нескончаемом количестве комплиментов.

– Нет, ну, конечно, то, что кофе так мало, несомненно придает ему определённый шарм…, и, вероятно, это обстоятельство должно, по всей видимости, повышать ценность сего напитка…, но, положа руку на сердце и ни в коей мере не желая никого обидеть, – Рагнир красноречиво посмотрел на учителя, – не нравится он мне, и всё тут.

– Слова не мальчика, но мужа! Горжусь тобой! …И тобой, Верега, кстати, тоже. Я рад, други мои бескомпромиссные, что у вас столь взыскательный вкус, и вы не стесняетесь выражать его, возражая мне даже в выборе напитков, и происходит сие, несмотря на то, что глыба интеллекта моего и гора непререкаемого авторитета грозной тучей нависает над головами вашими, – разулыбался Габринус. Всё одинаково приемлемо для еды – это мнение свойственно, разве что свиньям! Всегда оценивайте и вырабатывайте свой собственный вкус, отличный от других, как в еде, так и в жизни, и никогда не стыдитесь его. Создавайте свои ценности, свои понятия Добра и Зла, развивайтесь, совершенствуйтесь, это ваша Жизнь, только ваша, и только вы несёте за неё ответственность. Запомните, если вы не решите и не оцените, то решат и оценят за вас, а последствия будете расхлёбывать именно вы, поэтому никогда и никому не позволяйте управлять вашей собственной Жизнью, даже если ума и опыта у них палата… Вместо этого, лучше ошибайтесь сами, падайте сами, набивайте себе шишки и не вздумайте бояться этого…, в вас есть абсолютно всё, чтобы достойно встречать удары Судьбы, чтобы подняться после каждого из них, в том числе и самого сокрушительного, ведь вся Мощь и Сила, всё Мужество и непоколебимый Дух Предков Ваших – всё это неразрывно вплетено в вас, это ваша неотъемлемая часть, …к тому же, научившись вставать, вам уже будут не страшны никакие падения, а любые трудности будут вас только закалять и преподносить в качестве Дара бесценную возможность проявить себя, что, в конечном итоге, позволит будущему безусловному и неизбежному Величию вашему, наконец-то, принять достойного отпрыска в свои объятия. И ещё, запомните, оставайтесь всегда самими собой – это и есть наипервейшая основа и залог настоящего неподдельного Счастья. Делайте всегда то, чего жаждет истинное нутро ваше…, если же заметите вы, что вкус ваш кому-то не по нраву…, ну, что ж, какое вам до этого дело? Поверьте мне…, и на самые редкие лакомства всегда найдётся свой ценитель.

– Ну, а если, предположим, меня подмывает совершить злое деяние, что я должен сделать…? Поддаться ему или же сопротивляться сему желанию?

– Мы уже касались подобного вопроса. Во-первых, следует понять, сам ли ты определил, что сие деяние – есть зло…, является ли это решение полноправным и независимым вердиктом Совести твоей…? Или же всё-таки в критерии разделения поступков на добрые и злые вмешались догмы, навязанные тебе обществом…? В том случае, если полученные выводы были сформированы под влиянием указующих норм и принципов дня сегодняшнего, то просто отбрось те в сторону и загляни внутрь себя самого, проведя собственную всестороннюю их оценку, ведь это твоя Жизнь, и только ты устанавливаешь в ней правила. А Добро и Зло, как я уже и говорил, – всего лишь обыкновенные символы и преходящие понятия. Допустим, сейчас один поступок считается Злом, но завтра он же будет представлять из себя несомненный и безоговорочный оплот самого что ни на есть Добра и классифицироваться как бастион истинной добродетели. Поэтому, запомни, ты всегда сам должен формировать свой мир, сам должен определять возможность реализации в нём тех или иных поступков, своими категориями Добра и Зла при этом оперировать…, должен создавать свои Ценности и жить, всегда ориентируясь только на показания своего собственного внутреннего компаса – Совести, и никак иначе. Да, вполне вероятно, что показания его будут довольно часто совпадать с общепризнанными, и сие есть хорошо, но это вовсе не будет означать, что все истины нашего времени, пусть им и тысяча лет, и покрылись они уже налётом благородной плесени…, как будто плесень действительно может облагородить…, нужно принимать как данность, к тому же следует учитывать, что миром сейчас правят далеко не самые чистые и здоровые Души. Ну, а теперь, задумайся вот над чем…, если твоя породистая и без всякого сомнения благородная натура чувствует, что планируемый поступок – Зло…, но, понимая и принимая это, всё равно не отказывается от возможности его дальнейшего воплощения, то есть в прицел Совести твоей он попадает лишь отчасти, и причиняемое в данном случае Зло рассматривается тобой скорее, как вынужденное, и, в какой-то мере, даже оправдываемое событие…, оправдываемое, конечно же, не людьми…, в особенности являющимися жертвами его…, хотя, кто знает…, но, прежде всего, самой Жизнью…, и свершение оного кажется бескорыстию твоему правильным шагом, так как конечная цель видится тебе довольно ясно, и Цель эта – Благо. В таком случае, я говорю тебе, не сопротивляйся порывам дерзновенным своим и делай то, что задумал, в надежде, что будущее всё же найдёт и для тебя определённую толику оправдания…, если же нет…, не страшно, твоих собственных Сил, чтобы принять все последствия своих решений, у тебя, друг мой, более, чем достаточно. Поверь мне, их точно хватит, чтобы, свершив то, что было необходимо…, то, что считал ты правильным, не дать погрязнуть себе в трясине уничтожающего самобичевания и позволить Духу своему взлететь над зыбучими песками нелепых саможалений и жалких самопоглаживаний, не растеряв при этом и малой крупицы завоёванного тобой в нелёгкой борьбе драгоценного Счастья, …их определённо хватит, чтобы расчистить Путь свой от тысяч подстерегающих тебя коварных сомнений и сотен связывающих свободный полёт познающей мысли душевных терзаний, встряхнуться, взъерошить чуб, наполнить грудь чистым свежим морозным воздухом и двинуться дальше по Великому Пути Созидания и Развития. Кстати, заметь, вариант, в котором ты просто сдался, задвинул куда подальше тревожащие Душу вопросы и безвольно плывёшь по течению, я даже не рассматриваю…, по причине полной абсурдности сего предположения…, не та у нас с тобой порода, брат, слишком многое нам дано, чтобы мы избегали ответственности. Ну, а теперь, давай подведём некий итог всему вышесказанному: определяющим фактором в реализации своих желаний для по-настоящему сильного человека, каким ты без всякой доли иронии и являешься, должен стать видимый их конечный результат, а именно будущее Всеобщее Благо, ни больше и ни меньше…, и происходить сей процесс обязан при выполнении лишь одного непременного условия – невинности испытываемых тобой чувств. Это условие я упомянул далеко не просто так…, в нём таится огромная для нас опасность…, пойми, если вдруг кто-то начинает искать в общем благе собственную выгоду, то становится сие началом его саморазрушения и предвестником грядущего краха когда-то могучей и непоколебимой веры в самого себя и в своё, озаряемое этой верой, светлое и счастливое будущее, Совесть ведь никто не отменял… И остановить сей процесс, в случае его запуска, будет весьма и весьма затруднительно, хотя, в принципе, и возможно…, нет на свете ничего невозможного. Вот ещё что…, надо признать, есть люди, которые лишь через Зло способны прийти к полному осознанию своего, пусть и несколько витиеватого Пути Развития. Они незримо чувствуют, как должны жить, достойная их цель витает в воздухе, но не могут они до неё дотянуться, не могут ухватить её, а вокруг все твердят им, что делать, к чему стремиться, чего желать, навязывают свои личные убеждения и истины, быть может, в какой-то мере и правильные…, но, увы, не становятся они их собственными, не чувствуют они сродства к ним, и потому не может никакая созидающая мысль укорениться в их скудной закисленной почве. А между тем злой поступок всё горит и чешется, и все мысли их целиком заполняет, …заполняет, не оставляя ничего, кроме этого въедливого и никогда непрекращающегося зуда, не дающего не то чтобы увидеть, а даже представить себе какой-нибудь мало-мальской возможности вырваться из его удушающего плена. Ну, и о каком, скажите мне, развитии тут вообще может идти речь…? Так поддайтесь же ему, наконец, – говорю я им, – вскройте уже свой нарыв и успокойтесь, ведь любое злое деяние в итоге всё равно послужит Добру, отвернёт оно от неправильного пути огромное количество людей, нарезающих затейливые фигуры по периметру вашего жизненного пространства…, всколыхнет неприятие его их застывшие в болотной трясине Души, выведет те с мелководья на достойную глубину и отвесит со всей возможной страстью столь необходимый им пинок, от которого вновь разгорится жаркое кроваво-красное пламя их уже было практически погасшего развития, и восстанет тогда из пепла в ореоле сияющей Славы дремлющий Дух их Великих Предков, и Солнце взойдёт у них над головами, и Луна обратит на них свой благостный взор, а Звёзды воспоют в одах Радости… Ой, пардон…, что-то опять я слегка увлекся… Ну-с, продолжим…, Злодейство…, ах, да…, если, уж, без него никак, то прошу, не вздумайте делить его на несколько мелких в глупом убеждении, что несколько меньших зол избавят вас от желания большого Зла, …нет не избавят, …смахните уже с доски всё то, что является камнем преткновения к дальнейшему Развитию вашему, освободитесь, разорвите сковывающие вас цепи и выпустите на свободу Величие Духа своего и дарованную вам огромную Силу…, а когда пробьёт час Злодеяния вашего, то примите его, …осознайте его, …скажите себе, что это именно то, чего желал я тогда, это именно то, чего хотела Воля моя…, затем оцените поступок свой…, осудите себя за него… и примите от самого себя наказание, ведь наказание есть неотъемлемые Честь и Право для любого преступника, и тогда сможете возвыситься вы над поступком своим и получить столь долгожданное успокоение, …момент же сей станет одним из высших в вашей Жизни. И поймите, я ни в коем случае не оправдываю вас, я не оправдываю злое…, я лишь хочу показать, что и у вас есть свой собственный путь к Величию…, Путь, осенённый созидающей мыслью, Путь Развития, который вне всякого сомнения послужит ступенью к Будущему Достойному Человеку, ведь к нему ведут тысячи широких дорог и миллионы малозаметных тропинок, и нет какого-то одного правильного маршрута, у каждого он свой. И знайте, конечно, никакое наказание не сотрёт свершенного вами, не уберёт вину с лица вашего, но не вздумайте бояться поступка своего, не становитесь курицей, чей разум гипнотически застывает, когда палач, прежде, чем отрубить голову, проводит блестящим лезвием топора перед её глазами. Вы совершили то, что совершили, чего желало нутро ваше, чего хотела Воля ваша. Этого не изменить. Пусть же послужит деяние сие Добру и становлению лучшего человека, а осознание последствий его, как своеобразного блага, позволит вашей тревожной мечущейся душевной субстанции, наконец-то, ощутить под ногами настоящую твёрдую землю верно выбранного жизненного пути. Вот такое вот вам моё наставление… И ещё, Рагнир, не думай, что каждый, кто идёт по Пути Развития и Созидания, вышагивает лишь посреди кустовых роз Добра. Добра не существует без Зла…, они взаимосвязаны и тесно переплетены друг с другом. Все, кто хочет созидать и развиваться, хотят Власти, как бы отталкивающе это на первый взгляд ни звучало, хотят установить доктрину свою повсеместно, хотят создать достойный себя мир, перед которым смогли бы преклонить колени…, но чтобы создать его, они будут вынуждены разрушить старый, и неважно, частично или полностью, чтобы уже на его основе или же на обломках оного творить и взращивать своё собственное любимое детище. Пойми, ну, не смогут две равновеликие силы с пересекающимися интересами мирно сосуществовать друг с другом на одной территории…, да и не нужно это Жизни…, противоречит сие самой её концепции, противоречит самому её смыслу. Все творцы нового, все без исключения, просто говоря о своих истинах, о своих ценностях, о своих понятиях Добра и Зла, по сути, уже противопоставляют их старым убеждениям, то есть, пусть даже в большинстве случаев и неосознанно, но со всей определённостью пытаются разрушить последние…, пытаются обратить те в прах, верша этим над ними своё самое настоящее насилие, иными словами, творят Зло, но во Зле этом заложено и подлинное Благо, ведь даёт оно росток будущему и неизбежному Развитию нашему, таким образом, постоянная борьба Добра и Зла – это и есть истинная основа Жизни, именно Борьба их, кто бы что ни говорил, а посему Добро необходимо Жизни в той же мере что и Зло, и Природа как высшее олицетворение её Мудрости – яркое тому доказательство, там Зло всегда служит Развитию и Высшему Благу. Без Зла Добро дряхлеет, мельчает и вырождается. Волки вырезают слабых и больных овец в стаде, благодаря чему здоровое стадо живёт. Но в любой настоящей борьбе необходим баланс сил, то есть противники должны быть примерно равны, или, если использовать тот же образный ряд, в стаде должно быть достаточное количество здоровых баранов с крепкими рогами, способных дать достойный отпор хищникам…, в противном же случае всё это перестанет быть борьбой, красивой и выразительной, и превратится в обыкновенную бойню, в которой рано или поздно будут гибнуть все: и овцы с баранами, и волки, так как последним из-за свойственной им ненасытности вскоре придётся вспомнить, что такое нестерпимое чувство голода. А наша с вами Жизнь, как и любая настоящая Борьба, согласитесь, всё-таки невероятно красива…, красива в бунтующем противоборстве, положенном в её основу…, в безжалостной войне определяющих понятий, в смертельных поединках достойнейших Врагов, и не стоит принижать её слабостью своей и жалким малодушием, сильные свежие могучие Ветры нужны ей по обе стороны баррикад…, способные буйствовать и низвергать потоки, нужны крепкие поджарые Воины, что в силах разрушать скалы, а не пришибленные инфантильные создания, наложившие вечный целибат на мужественность свою и начинающие трясти нижней губой при малейшем, даже воображаемом, подозрении на опасность. Так вот, если захочешь ты полнее прочувствовать суть самой Жизни, а я уверен, что ты не преминёшь обогатить себя сим Сокровенным Знанием, – улыбнулся Габринус, – … если захочешь соприкоснуться с Мощью и Величием Духа её, если страстно возжелаешь ощутить жар дыхания её на коже своей, то всё, что тебе будет нужно, так это задать себе простой вопрос: что есть Красота…? Откуда она проистекает…, где её истоки…, в чём они…? Слегка поразмыслив, ты поймёшь, что проявляется она в тот момент, когда некая огромная Сила, этиология её здесь не столь важна…, это может быть и Сила Духа, и Любовь, и Мужество, и Верность, или любой другой её спектр, но, главное, когда Сила эта, превосходящая и самодовлеющая, оказывая милость, нисходит в видимое пространство, то именно в этот самый миг мы и начинаем всем своим существом ощущать подлинную мелодию Красоты…, мелодию, которой преисполнены Горы, встающие непреодолимой стеной на пути ярости разнузданной стихии…, мелодию, которой пропитаны уже пожившие ветви кустарника, насильно изгибающие себя дугой в сторону от живительного света Солнца, дабы дать возможность окрепнуть ещё только начинающей свой Путь молодой и зелёной поросли…, мелодию, которую вбирает в себя улыбка матери, при взгляде на своё набирающее Силу чадо…, – вот такое вот снисхождение Силы и зовётся у нас Красотой… Внесу, наверное, ещё пару штрихов к сему портрету, … лучшего понимания твоего для… Когда сильный человек, пресытившись Силой и Могучестью своей, снисходителен к более слабому, то лишь тогда раскрываются в полной мере все грани Красоты его и Благородства; когда же, в противоположность сему, слабый, мня себя сильным, тешится над ещё более слабым, то в этом случае наружу лезет одно жалкое и неприглядное безобразие его. Поэтому, друг мой…, Всегда и при любых обстоятельствах Свято Храни Героя в Сердце своём, Героя, Сильного Духом и Непреклонного, Храни его как Высшую Надежду свою, и никогда, слышишь меня, не вздумай терять присущего тебе Благородства…, ведь пока его ощущаешь ты, чувствуют его и остальные. Да, быть может, всем мешает Благородный, всем стоит он поперёк дороги, всех нервирует, ведь новое хочет создать он, тогда как те, кто кормится в настоящем и имеет здесь хоть толику власти, старое жаждут сохранить, и даже когда они поднимают лик его на знамена свои, то является это не чем иным, как обыкновенной попыткой убрать преграду с собственного пути. Возможно, когда-то и были сии представители рода человеческого созидателями, точнее не они, а Предки их, Силой Меча и Слова нарождавшие свой мир…, Королями и Князьями, Царями и Конунгами были они, утверждавшими железной рукой повсюду Волю свою, сами были властители эти в ответе за свой народ, и головы они свои складывали за свои убеждения, именно свои головы, а не подставляли под топор чужие. Но не достоин стал сейчас народ таких Королей, обмельчало нынешнее племя, чернь повсюду, куда ни глянь, чернь внизу, чернь наверху, марширует длинными стройными рядами справа и слева от нас, ничего не жаждущая, акромя собственного комфорта, – жалкое зрелище, тощие чахоточные душонки. Все равны, как на подбор, с одинаковыми мелкими навязанными желаниями, в безумном самодовольстве мнящие себя славными продолжателями Великих Пращуров своих. Не понимают они, что разложилось уже величие их, сгнило под тяжестью лет, опарыши завелись в когда-то сильном и могучем теле, мелочное благоразумие трусов и боязливая осмотрительность возобладали над Гордым Сильным и Дерзновенным Духом, а Мужество и Храбрость сменилось жалким звоном монет. Но, помяните Слово моё, грядёт суровый свежий Северный Ветер, снесёт он яростными порывами своими ваше чванливое самодовольство, бичём Гнева своего сотрёт напыщенность с ваших напомаженных и лживых физиономий, Диким Табуном пронесётся он по вашим жалким угодьям, и земля задрожит у вас под ногами, и небо опрокинется на головы ваши, пока не придёте вы, наконец, в себя, и не почувствуете на кончике языка своего истинный вкус настоящей, стоящей, Жизни…, пока не разгорится бушующее Созидающее Пламя в Душах ваших…, и не обратится блеяние ваше яростным рыком Льва.

– Эк, тебя, брат, понесло…, тише, тише, спокойнее…, а то как-то страшновато становится.

– Да, уж, чего-то я и впрямь разошёлся…, но основную мысль мою, надеюсь, вы уловили?

– А то! – разулыбался Верега, – после такого душещипательного монолога каждый уловит…, даже глухой, мне кажется, всё уяснит, следя за грозно накатывающими волнами твоей жизнеутверждающей жестикуляции…, сверкающие же праведным гневом глаза, метающие повсюду сотни агрессивных молний из-под арочных перекрытий дерзко взлохмаченных бровей, я уверен, уж, точно разогнали у нас с Рагниром последние сомнения в смысле сказанного. В общем, друг ты наш велеречивый, не волнуйся, мы вполне себе чётко осознали, что гнев твой непримиримый покажет всем этим зажравшимся и обрюзгшим тварям настоящую мать кузькиной матери.

– Только не гнев мой, а Великая Любовь наша к Человеку, к будущему достойному Человеку, предпосылки к которому так часто и с таким огромным трудом приходится выковыривать из некогда Могучих Душ сегодняшнего обленившегося и заплывшего жиром сброда, но в целом – да.

– Ладно, братушки, измышлениями своими поделились, пора бы и в путь собираться.

И Верега, осторожно вылив остатки своего кофе в реку, в качестве платы тамошним Духам, стал потихоньку укладывать оснастку на плот. К нему тут же присоединились друзья. Дело сразу же пошло гораздо веселее, и вскоре, погрузив все вещи вместе с неиспользованными дровами и зачем-то взятой опытным рекопроходцем огромной мохнатой верхушкой сосны, занявшей в конечном счете добрую треть всей полезной площади судна, путешественники при помощи шестов отошли от берега и направили своё детище к середине великой водной артерии сей благословенной местности. Здесь оно тут же оказалось подхваченным её, пусть и не очень быстрым, но всё же течением и радостно устремилось вперёд, навстречу познанию Пути, ему уготованному.

– А всё-таки он плавает! – воскликнул Рагнир.

– Ещё бы, – довольно крякнул Верега. Ваши сомнения глубоко ранят мою утончённую Душу, – и его глаза в притворной обиде скосились чуть вбок.

– Ну, что я могу сказать…, молодец, дружище! Только я всё же никак не могу взять в толк, зачем нам нужна эта мохнатая ветка?

– А это, други мои незабвенные, наш подводный парус. Течение здесь, как вы уже успели заметить, не отличается особой резвостью, однако, с помощью вот такой вот мохнатой ветки мы сможем существенно увеличить скорость нашего перемещения.

И Верега, чтобы долго не рассусоливать, быстро привязал один конец верёвки к сему произведению природного творчества, другой же её конец он закрепил в носовой части плота, затем скинул весь полученный конструктив в воду и стал постепенно стравливать связующий элемент, подбирая тому оптимальную длину по силе натяжения, с которой подводное течение уносило вперёд его обворожительную древесную икебану.

– Вуоля! Течение сосновую макушку увлекает и наш плотик подгоняет, он бежит себе в волнах на подводных парусах!

– Да, ты просто кладезь по мореходству!

– Не буду хвастать, но да. К чему скромность…, супротив фактов не попрёшь.

Ободрённый похвалой Верега продолжил:

– Я ещё и не такие плоты могу строить…, могу и с гребями, и с подгребицами, и рубленые в замок без веревок и…

– Верим, верим, – успокоил его Габринус. Подвезло нам с тобой.

– Да, уж, черпайте Знания мои глубинные да Удаль молодецкую из закромов ума великого да тела ретивого. Рад делиться ими с вами, други вы мои верные.

– Нет предела дарящей добродетели твоей, – вторили ему друзья, – золотоносный ты наш. Да не охладеет рука дарящего с течением времени, да не сомкнется отверстая твоя ладонь, и да не отвернётся лицо твое луноликое от взыскующих к Мудрости твоей, о, бесподобный…

– Ну, полно те, полно те, – засмущался великий мореход, робко опустив глаза. Довольно пока, приберегите своё красноречие для последующих заслуг моих, а то растратите всё…, что тогда будет согревать Душу мою тёмными промозглыми вечерами.

Красноречие наше – это неиссякаемый источник, который со временем становится лишь полнее и плодоноснее, оно, как виноградная гроздь, что, наливаясь живительным нектаром, становится всё темнее и слаще.

– Восторги чувствую заранее! Надеюсь я на вас и уповаю. А всё-таки согласитесь, неплохо мы идём.

Плот действительно двигался довольно быстро, и друзья, с комфортом разместившиеся на нём, мало-помалу расслабились, вверились течению и принялись наслаждаться незапланированным, а потому гораздо более трогающим Душу, речным круизом.

– Смотри, Верега, как бы не взяли мы в привычку пользоваться Знаниями твоими, как бы не приохотились мы преодолевать расстояния вот так, с удобством, не прилагая особенных к тому усилий…, смотри, ведь разучимся думать самостоятельно, разленимся, и усохнет тогда наш пытливый мозг, скукожится его великая упругая субстанция, и желания наши буреподобные стихнут над водной гладью. Ох, и опасно для взбирающегося на Высоту свою, постоянно карабкаться на плечах другого, на чужом Знании и Опыте, ведь достигнув вершины и спрыгнув с них, можно начать спотыкаться даже на ровной поверхности. Уют и комфорт не одного сильного Воина превратил в пузатого, ни на что не годного торгаша своими былыми заслугами, и не одна Великая Империя пала под натиском вкусной обильной и доступной пищи, получение которой не требует от человека трудиться в поте лица. Такова стратегия коварных ворогов наших, жалких проходимцев, мытарей и барыг, тщедушных и жаждущих власти – дать сильным и поджарым воинам, способным на Великие Свершения, удовлетворение всех их основных потребностей: вкусно есть, сладко пить, любить женщин, а самое главное, для получения этого ровным счётом ничего не делать; казалось бы, ради такой перспективы большинство воинов и сражается, дабы завоевать себе место под Солнцем, …а тут вдруг…, вся эта нечаянная радость нежданно-негаданно целиком и полностью обрушивается прямо на их недоумевающие головы…, конечно же, у подавляющего большинства апологетов ратного искусства, опешивших от полноты нахлынувших на них чувств и такого ассортимента внезапно дарованной им потребительской корзины, сносит крышу и создается вполне себе закономерная иллюзия достижения поставленной цели, …иллюзия столь долгожданного и, наконец-то, обретённого счастья. Но что же происходит потом…? А происходит вот что… Здоровое и боеспособное войско постепенно превращается сначала в развращённую и разнузданную толпу разбойников, пороки последних рвутся из мрачных глубин их тёмных подземелий наружу, вызывая жгучую ненависть у тех, кто трудится ради обеспечения оных благами цивилизации, все желания этой, пока ещё воинствующей, братии предусмотрительно предугадываются правящей верхушкой того самого «обслуживающего персонала», последовательно замещаясь другими, всё более мелкими и более жалкими, и, наконец, уже этот сброд, по-другому его теперь назвать и язык не повернётся, не имеющий ни достойных желаний, ни ценностей, ни целей, просто порабощается заботливыми торгашами, подпадая под власть их завистливых тщеславных и мстительных натур. А со всеми несогласными, кого ещё не до конца развратила сытая жизнь, жестоко расправляются все те, кто обслуживал их когда-то, создавая им ту самую сладкую жизнь, эту dolce vita, ведь ненависти накопилось достаточно…, а воины уже перестали быть Воинами. Поэтому я призываю вас, братья мои по оружию, не переставайте желать, желать большего, в этом и проявляется Любовь ваша к будущему достойному Человеку, к Развитию и Созиданию, Любовь к самой Жизни. Всегда помните Цели свои Великие и никогда не идите ни на какие компромиссы…, – мелочно торговаться за власть, а тем более за власть над собственной Жизнью – это удел лишь черни, …не забывайте, кто вы есть, …будьте же всегда достойны Великих Пращуров Ваших и не позволяйте дать себе то, что вы способны взять самостоятельно…, то, что вы способны взять Силой. Хвала всему тому, что даётся нам с огромным трудом.