Патрология. Период Древней Церкви. С хрестоматией

9.5. Краткая история периода

Самый первый апологет, свщмч. Кодрат, епископ Афинский, стоит на грани двух эпох: будучи учеником апостолов (то есть мужем апостольским по принципу исторического преемства, а не в том основном значении, которое усваивает их деятельности патрологическая наука), он первый выступил с апологией к императору Адриану около середины 20-х годов II века. Эта апология не сохранилась. Примерно в то же время, но все же уступая первенство апологии св. Кодрату, появляется апология св. Аристида – первая из дошедших до нашего времени. Автором небольшого, но содержательного анонимного апологетического трактата под названием «Послание к Диогнету», по мнению некоторых ученых, может быть также один из этих наиболее древних апологетов.

Следующая и основная «волна» апологетической письменности начинается с имени самого известного из апологетов – св. Иустина Мученика. Большинство апологетов принадлежит к его поколению или поколению немногим более младшему (наиболее знаменитые представители последнего – свв. Феофил Антиохийский и Мелитон Сардийский). Значительная часть апологетов были прямыми (как, например, Татиан) или – как правило – духовными учениками святого Иустина в деле защиты Церкви. Основной объем строго апологетической (по своим задачам) письменности, равно как и расцвет деятельности этой когорты святых и учителей Церкви, падает на время 140–170-х годов.

Хотя основной «цвет» апологетической письменности был сосредоточен на Востоке, однако и Запад дал свои имена. Таков замечательный апологет Марк Минуций Феликс, о жизни которого совершенно ничего не известно. С долей условности к апологетам может быть причислен другой, позднейший, представитель латинского Запада – Тертуллиан, наследие которого, впрочем, мы рассматриваем уже в рамках следующего периода.

Совершенно особняком среди апологетов стоит имя свщмч. Иринея Лионского, – святого, не писавшего апологий, но посвятившего свою литературную деятельность внутренним нестроениям Церкви, борьбе с ересями. Этот святой принадлежит к самому младшему и последнему поколению апологетов, с его именем заканчивается их эпоха, исчерпываются ее задачи, а само богословие свщмч. Иринея являет собой предвестие будущего времени III века с его попытками систематического богословствования.

Период апологетов охватывает ряд гонений на Церковь, связанных с именами лишь трех императоров: Адриана, Антонина и Марка Аврелия.

9.6. Виды церковной письменности эпохи апологетов

Главным видом, или жанром, письменности эпохи апологетов была, собственно, апология – тот тип слова, с помощью которого богословы этого времени и решали свою генеральную задачу. Апологии различались по объему, внутреннему характеру, аргументации (хотя основа этой аргументации, как правило, была едина), иногда – по богословским идеям, которые в них высказывались, и т. д. Первое и самое очевидное отличие касалось адресата, оно и задавало во многом характер самой апологии; в этом отношении можно выделить три типа апологий:

– Адресованные императору;

– Адресованные частному лицу;

– Не имеющие адресата.

Апологии, адресованные императору или, реже, другим официальным лицам государства, – наиболее частый и типичный вид апологий. Формально подобная апология представляла собой официальный документ, прошение, подаваемое частным лицом и излагающее определенную нужду. Именно эти апологии, как правило, наибольшее внимание уделяют вопросам собственно защиты Церкви от ложных представлений о ней в языческом мире. Объем положительного изложения церковного учения в них, сравнительно с общим объемом апологии, невелик, а порой почти отсутствует. В качестве характерных примеров апологий такого типа можно привести несохранившуюся апологию св. Кодрата, апологию св. Аристида, первую и вторую апологии св. Иустина Мученика, «Прошение за христиан» Афинагора Афинянина.

Апологии, адресованные частным лицам, помимо главных вопросов, связанных с защитою Церкви, могли содержать значительный объем катехизического материала, излагающего основы церковного учения язычникам. Таковы «Три послания к Автолику» св. Феофила Антиохийского, «Послание к Диогнету».

Апологии, не имеющие адресата, довольно разнообразны по содержанию. К ним относятся все прочие апологии, написанные в форме художественного произведения («Октавий» Марка Минуция Феликса), богословского трактата (апология Тертуллиана) или в иной форме (например, сатирический памфлет «Осмеяние языческих философов» Ермия или открытое письмо «Речь против эллинов» Татиана).

Хотя апологии были основным видом церковной письменности в данный период жизни Церкви, так как исполняли ее главнейшую насущную задачу, однако апологетам принадлежат и произведения других жанров и других задач:

– Антииудейские произведения (например, «Разговор с Трифоном Иудеем» св. Иустина Мученика);

– Полемические произведения, написанные в опровержение ересей, а именно – гностицизма (например, несохранившееся произведение «Против ересей» св. Иустина Мученика; «Пять книг против ересей» свщмч. Иринея Лионского);

– Прочие тексты (например, гомилия «О Пасхе» свт. Мелитона Сардийского).

9.7. Методы апологетов

Для начала миссионерского диалога и защиты Церкви апологетам было необходимо найти возможные точки соприкосновения с внешним миром, которые стали бы оборотной стороной защиты и подготовили бы почву для будущего победоносного «наступления». Апологеты точно определили области соприкосновения с античностью; они касались двух планов – внутреннего и внешнего. Внешним стали язык, понятия, культурологические установки и архетипы античного мира – все то, что составляло его культуру, за вычетом ее духовного содержания. Внутренним были те семена Истины, которые направляли этот мир ко Христу.

9.7.1. Использование языка, понятий и образов античного мира

Итак, важнейшим методом апологетов было использование понятий, языка, аргументации и образов, близких и понятных внешнему миру – миру эллинской культуры и римского права.

Вне зависимости от акцентов, которые расставляли апологеты в своей оценке этой культуры (об этом см. ниже), все они показывали себя ее знатоками, позиционировали себя людьми прекрасно эрудированными, образованными в эллинских науках, каковыми и были на деле. В апологиях мы можем встретить многочисленные сведения об античной мифологии, поэзии, истории и философии; их критику, сравнения, а иногда и подробный анализ.

Аргументация защиты христиан от возводимых на них обвинений неизменно сопровождается многочисленными апелляциями к справедливости, разуму, закону – ко всему тому, что имело безусловный авторитет в глазах языческого мира. Философия, или, согласно буквальному переводу, «любовь к истине», имевшая безусловно высший авторитет в глазах наследников античной культуры, полагается апологетами на особое место. Делом будущего будет показать, кто именно заслуживает наименования «истинного философа». Ими окажутся христиане, а соответственно, высшей и истинной философией – учение Христово. Впоследствии, вплоть до поздневизантийского времени, тема «истинного философа» будет неоднократно подниматься и, что важно, развиваться в святоотеческой мысли.

Об использовании античного наследия свидетельствует и форма некоторых апологий. Яркий тому пример – апология «Октавий» Марка Минуция Феликса, написанная в форме художественного произведения, несущего сразу два устойчивых архетипа: античного диалога и судебного спора.

9.7.2. Богословская икономия и акривия – два акцента в диалоге апологетов с языческим миром

В оценке языческого внешнего мира и при обращении к нему у апологетов можно выделить два характерных акцента, несущих на себе отпечаток некоей интеллектуальной икономии либо акривии.

Первый акцент, который можно назвать икономическим, обращает внимание на то хорошее, что есть у язычников, на те частицы истины – семена Логоса, которые, присутствуя в учениях языческих философов, одновременно принадлежат Богу Слову. Эти «частные истины», некоторая «мера приемлемости» Слову Божию, и есть те точки соприкосновения, через которые языческий мир идет ко Христу. Именно в рамках этого подхода формируются такие выражения, как «христиане до Христа» (см. п. 10.3.1). Характерными представителями его станут св. Иустин Мученик, Марк Минуций Феликс (см. темы 10; 12 учебника).

Приведем примеры выражений в духе богословской икономии:

«Все, что когда-либо сказано и открыто хорошего философами и законодателями, все это ими сделано соответственно мере нахождения ими и созерцания Слова» (св. Иустин Мученик. Вторая апология. Гл. 10. Хрестоматия, с. 370);

«Всякий из них говорил прекрасно потому именно, что познавал отчасти сродное с посеянным Словом Божьим» (св. Иустин Мученик. Вторая апология. Гл. 13. Хрестоматия, с. 371);

«У всех, кажется, есть семена истины» (св. Иустин Мученик. Первая апология. Гл. 44. Хрестоматия, с. 351);

«Философов <…> лучшая слава в том, что они, хотя различными именами, указывали единого Бога, так что иной подумает, что или нынешние христиане философы, или философы были уже тогда христианами» (Марк Минуций Феликс. Октавий. Гл. 20. Хрестоматия, с. 402).

Подход богословской акривии противоположен: он обращает внимание на то, что и все хорошее и истинное, что есть у внешних, неминуемо осквернено примесью нечистоты. «Ложка дегтя в бочке меда», – таков лозунг этого направления мысли. Среди представителей этого подхода можно назвать свт. Феофила Антиохийского (в более умеренном варианте), Татиана, Ермия.

Приведем примеры выражений в духе богословской акривии:

«[В том,] что сказано вашими философами… истины не находится ни малейшей частицы, ибо и то, что, по-видимому, сказано ими справедливого, смешано с заблуждением. Как смертоносный яд, смешанный с медом или вином, делает все смешение вредным и негодным, так и их красноречие оказывается напрасным трудом или, скорее, – пагубою для тех, которые верят ему» (свт. Феофил Антиохийский. Три послания к Автолику. 2:12. Хрестоматия, с. 378);

«Все это мрак невежества, черный обман, нескончаемое заблуждение, неполное разумение, непроницаемое неверие» (Ермий. Осмеяние языческих философов. Гл. 10);

«Все вы ничто; хотя присвояете себе дар слова, но рассуждаете как слепой с глухим» (Татиан. Речь против эллинов. Гл. 26).

Важно понимать, что оба подхода не противоречат друг другу, но дополняют друг друга, как две грани одного целого. Являясь акцентами, они лишь обращают внимание на ту или другую сторону единой реальности. Апологетам важно было показать, что этот, окружающий их, античный мир идет ко Христу; в рамках этой задачи св. Иустином Мучеником и его школой и применяется икономический подход. Этой же цели, только иным образом, как бы через отрицание, через отвержение старого, служит и богословская акривия. Сама по себе она не могла оказать благотворного действия на язычников, однако в соединении с икономией сыграла свою роль в общем процессе.

Исторически подход богословской икономии окажется важнейшим и определяющим в миссионерском диалоге Церкви с языческим миром; именно на нем будут выстраивать свое учение александрийские учителя III века, исполняя дальнейшую, уже иную, миссионерскую задачу. Оба эти акцента, как каждый в отдельности, так и в органическом сочетании, оказываются актуальны и сегодня в отношении Церкви к внешнему миру и в диалоге с ним.

9.8. Богословие апологетов: общие тенденции

Общая схема богословия – см. приложение 2.

Богословие периода апологетов, как мы видим из представленной графической схемы, привязывает решение тех или иных конкретных вопросов к отношению Церкви с внешним миром; в этом состоит его принципиальное отличие от богословия предшествующего периода. Обе центральные задачи – и привлечение язычников, и отмежевание еретиков – в конечном итоге выявляют один круг вопросов. Внимание апологетов фокусируется на христологии, а точнее, на учении о Логосе – воплотившемся Сыне Божием, изреченном Слове неизреченного Отца.

Семена Логоса, рассеянные по всему миру, становятся опорами для шествия этого мира к Самому Логосу-Христу, точками соприкосновения языческого мира с христианством. Сам Логос выступает критерием всякой истины. Логос обнимает Собою историю, ее начало, середину и конец – эту важную мысль мы находим как в учении апологетов о Предании Церкви (развивающемся в эту эпоху от зачаточного состояния у свв. Иустина Мученика и Феофила Антиохийского до вполне сформировавшегося концепта у св. Иринея Лионского и Тертуллиана), так и в активно развивающейся сотериологии (прежде всего у свв. Мелитона Сардийского и Иринея Лионского). Зачатки антропологии и сотериологии видны также в учении о внутренней цельности христианской жизни – цельности и единстве слова, мысли и дела.

Активно развивается у апологетов и «вводно-догматическая» тематика – тот круг вопросов, который сегодня принято рассматривать во вводных разделах догматических курсов. Вместе с вышеозначенной темою Предания, здесь можно указать следующие темы:

– О богопознании;

– Апофатическое и катафатическое богословие;

– О Предании Церкви (а отчасти и о Писании, если иметь в виду Тертуллиана);

– О свойствах Божиих;

– О сущности и энергиях Божиих (пока без терминологической определенности);

– О единстве Бога.

Сюда же можно отнести зачатки триадологического учения (зарождается в первичных своих формулировках учение о Пресвятой Троице, свт. Феофилом Антиохийским вводится сам термин «Троица»), которое, впрочем, не имеет для II века какого-либо решающего значения, но впервые получит реальный импульс развития лишь в III столетии.

Тема 10
Святой Иустин Мученик

10.1. Сведения о жизни

Святой Иустин Мученик, или Философ, – самый знаменитый из апологетов. Жизнь его замечательна и служит лучшей иллюстрацией к его богословию, чрезвычайно простому в своем существе, но ставшему знаковым и определяющим для развития магистрального течения богословской мысли Церкви в следующем III веке.

Родился святой около 100 года или немногим позднее, эта дата достаточно гипотетична. Местом рождения и, вероятно, юности св. Иустина был древний самарийский город Сихем, населенный в то время язычниками и переименованный ими в Флавианеаполис. Из языческой семьи, вероятно, римлян по национальности, происходил и святой Иустин; он получил соответствующее воспитание и образование, и, соответственно эллинско-римской культуре своего времени, высшей ценностью человеческого бытия почитал философию.

Именование святого Иустина Философом неслучайно. С ранних лет именно к философии проявилось у него сильнейшее влечение; поиск истины и путь к ней стал целью его жизни. Одна за другой все значимые античные философские школы становятся объектом внимания святого: стоицизм, аристотелизм, пифагореизм, платонизм. Никакая из них (даже платонизм, бывший последней вехою на пути Иустина ко Христу и надолго увлекший его) не оказывается способной удовлетворить пытливый ум и душу святого, каждая из античных систем становится лишь ступенькой на пути к истине, но не открывает ее. Наконец, встреча с безвестным старцем, учителем, философом, христианином совершает окончательный переворот в душе святого Иустина – Учение Христово открывается ему как истинная, высшая и совершенная философия, к которой ведут и на которой заканчиваются все пути, познавшие и проповедающие истину лишь отчасти. Этот переворот, совершившийся по молитвам старца и самого святого Иустина, обращенным ко Христу, делает святого Иустина христианином – подлинным философом, а собственный путь ко Христу становится в его глазах прообразом пути всего языческого античного мира – почитающего философию высшей ценностью, но не познавшего ее.

Так говорит о своем духовном перевороте сам св. Иустин Мученик:

«В сердце моем тотчас возгорелся огонь, и меня объяла любовь к пророкам и тем мужам, которые суть други Христовы; и, размышляя с самим собою о словах его [старца], я увидел, что эта философия есть единая, твердая и полезная. Таким-то образом сделался я философом» (Разговор с Трифоном иудеем. Гл. 8).

Предполагают, что обращение св. Иустина в христианство произошло в Ефесе. Он начинает с тех пор вести жизнь странствующего философа, проповедуя христианство, эту высшую философию, язычникам. Прибыв в Рим, святой открывает свою школу, по примеру многих учителей эллинской мудрости; его учениками – прямыми или по духу – становятся многие последующие апологеты.

Одним из первых (после Кодрата и Аристида, апологии которых не сохранились) св. Иустин становится на защиту Церкви перед языческим миром. Первая апология была написана святым Иустином в 139 году (по другой версии, около 150 года), в гонение императора Антонина, именно она стала образцом для многих последующих апологий. Вторая апология будет написана им намного позднее, после путешествия на Восток, в Малую Азию, и последующего возвращения в Рим; ее причиною стало новое гонение – императора Марка Аврелия (на это время, то есть на 160-е годы, приходится расцвет деятельности уже нового поколения апологетов, таких как свтт. Феофил Антиохийский и Мелитон Сардийский). В годы этого гонения, около 165 года, принял мученическую смерть через усекновение мечом и сам святой Иустин.

10.2. Творения

По свидетельству древних историков и писателей, Святым Иустином Мучеником было написано немало произведений, точное число их неизвестно. Сохранилось три, самые значительные из всего наследия святого: «Первая апология», «Вторая апология» и «Разговор с Трифоном Иудеем».

Апологии св. Иустина, особенно Первая, более обширная и концептуальная по своей структуре, станут образцом для апологетической письменности данной эпохи. Многие идеи, выраженные в этих апологиях, будут впоследствии повторены и развиты другими апологетами.

Значимой в творчестве святого Иустина была также полеми ка антииудейской и антигностической направленности. Первой (антииудейской) посвящен «Разговор с Трифоном Иудеем», самое обширное из сохранившихся произведений святого. Второй (антигностической) – не дошедшие до нас произведения «Против всех ересей», «Против Маркиона» и, возможно, некоторые другие. Эти антиеретические произведения святого Иустина станут предтечами и провозвестниками знаменитых «Пяти книг против ересей» свщмч. Иринея Лионского.

10.3. Важные особенности богословия

У святого Иустина мы не найдем ни пространных богословских рассуждений на заданную тему, ни насыщенной богословскими нюансами мысли. Идеи его просты, но при этом играют ключевую роль в решении задач своей эпохи.

Центральной и основополагающей темою богословия святого Иустина выступает учение о Сыне Божием как о Логосе – все проникающем, все привлекающем к Себе. Ряд важных вопросов, поднимаемых святым (например, антропологическая в своей основе тематика слова и дела – цельности бытия человека; о смысле защиты – обосновании миссии Церкви (см. п. 9.3)) оказываются привязаны к этой главной теме. В учении о Логосе святого Иустина проявляются характерные и лучшие черты «западного» (в широком смысле, см. об этом п. 2.3.1) богословия; создаются предпосылки к возникновению сотериологии св. Иринея Лионского (который вберет в себя лучшее из «западной» и «восточной» школ; см. п. 14.3.4) и, еще в большей степени, к богословию (в самом широком смысле) александрийцев Климента и Оригена.

Прочие богословские темы, так или иначе затрагиваемые св. Иустином (относящиеся к катехизической, вводно-догматической или иной области), хотя и представляют значительный интерес, имеют локальное значение.

10.3.1. Учение о Логосе

Каковы оригинальные черты учения святого Иустина о Логосе? Сын Божий, именуемый Логосом, или Словом, есть Истина и содержит в Себе всю полноту Истины. Слово Божие – критерий, мерило правды, – с Ним должно быть сообразовано и Им должно быть выверено всякое земное учение. Именно поэтому учение Христово, которое есть подлинная, высшая и совершенная философия, универсально и непобедимо.

«Он [Сын Божий] был и есть Слово, Которое находится во всем» (Вторая апология. Гл. 10. Хрестоматия, с. 370);

«Истинное Слово, когда Оно пришло, показало, что не все мнения и не все учения хороши, но одни худы, а другие хороши» (Вторая апология. Гл. 9. Хрестоматия, с. 369);

«Наше учение, очевидно, возвышеннее всякого человеческого учения, потому что явившийся ради нас Христос по всему был Слово, т. е. и по телу, и по Слову, и по душе» (Вторая апология. Гл. 10. Хрестоматия, с. 370);

«Сократу никто не поверил так, чтобы решился умереть за это учение; напротив, Христу, Которого отчасти познал и Сократ <…> поверили не только философы и ученые, но и ремесленники, и вовсе необразованные <…> потому что все это производит сила неизреченного Отца, а не средства человеческого разума» (Вторая апология. Гл. 10. Хрестоматия, с. 369).

Христиане, в отличие от язычников, созерцают всецелое Слово, а не какую-либо его «часть», имеют совершенное единение со Христом. Они – подлинные философы, философы в совершенном смысле этого слова – люди, любящие всецелую Истину и обладающие Ею. Ради Церкви, ради христиан, ради христианства Бог сохраняет этот мир.

«[Христиане] стараются жить согласно не с какою-либо частью посеянного в них Слова, но руководствуясь знанием и созерцанием всего Слова, Которое есть Христос» (Вторая апология. Гл. 8. Хрестоматия, с. 369);

«Наше учение <…> выше всякой человеческой философии» (Вторая апология. Гл. 15. Хрестоматия, с. 372);

«Бог ради семени христиан, которое Он признает причиною сохранения мира, и медлит произвести смешение и разрушение вселенной» (Вторая апология. Гл. 7. Хрестоматия, с. 368).

Но и язычники, – учит св. Иустин, – имеют свою, частичную, несовершенную, меру (или меры – свою для каждого из них) причастности Слову. Это становится возможно благодаря «семенам Слова», всеянным Сыном Божиим по всему миру, – всему тому хорошему, чем обладают язычники, а особенно лучшие из них. Такие люди могут быть названы даже «христианами до Христа». Их гнали и убивали, так же как и ветхозаветных пророков, проповедавших о Христе, как и самого Спасителя, как и христиан – это свидетельство их внутреннего родства с христианами.

Именно эта причастность приготовляет язычников ко встрече со Христом – благодаря семенам Слова, рассеянным по миру, этот языческий мир, даже сам и не зная того (а по незнанию и противясь тому), идет к Нему.

«У всех, кажется, есть семена истины: но они не точно выразумели их, – в чем обличаются тем, что они сами себе противоречат» (Первая апология. Гл. 44. Хрестоматия, с. 351);

«Учение Платоново [не] совершенно различно от Христова, но <…> не во всем с ним сходно, равно как и учение других <…> Ибо всякий из них говорил прекрасно потому именно, что познавал отчасти сродное с посеянным Словом Божиим» (Вторая апология. Гл. 13. Хрестоматия, с. 371);

«Все те писатели посредством врожденного семени Слова могли видать истину, но темно. Ибо иное дело семя и некоторое подобие чего-либо, данное по мере приемлемости: а иное то самое, чего причастие и подобие даровано по Его благодати» (Вторая апология. Гл. 13. Хрестоматия, с. 372);

«Те, которые жили согласно со Словом, суть христиане, хотя бы считались за безбожников: таковы между эллинами – Сократ и Гераклит и им подобные <…> Те прежде бывшие, которые жили противно Слову, были бесчестными, враждебными Христу и убийцами людей, живших согласно с Словом, а те, которые жили и ныне живут согласно с ним, суть христиане, бесстрашны и спокойны» (Первая апология. Гл. 46. Хрестоматия, с. 352);

«Все, что когда-либо сказано и открыто хорошего философами и законодателями, все это ими сделано соответственно мере нахождения ими и созерцания Слова, а так как они не знали всех свойств Слова, Которое есть Христос, то часто говорили даже противное самим себе. Но кто из живших до Христа, по Его человечеству, покушался исследовать и опровергать что-либо Словом, те были предаваемы, как нечестивые и дерзкие, суду. Самый твердый из всех них в этом деле, Сократ, был обвинен в тех же преступлениях, как и мы; ибо говорили, что он вводил новые божества и не признавал тех, которых граждане почитали богами» (Вторая апология. Гл. 10. Хрестоматия, с. 370);

«Демоны, как я показал, всегда производили то, что все, старавшиеся сколько-нибудь жить согласно с разумом и удаляться зла, были ненавидимы. Поэтому нимало не удивительно, если, по действию обличаемых демонов, подвергаются еще большей ненависти те, которые стараются жить согласно не с какою-либо частью посеянного в них Слова, но, руководствуясь знанием и созерцанием всего Cлова, Которое есть Христос» (Вторая апология. Гл. 8. Хрестоматия, с. 369).

Таким образом, все лучшее, подлинно благое (хотя и несовершенное), что имеют язычники, в действительности принадлежит Христу, Его Церкви и христианам.

«Все, что сказано кем-нибудь хорошего, принадлежит нам, христианам» (Вторая апология. Гл. 13. Хрестоматия, с. 371–372).

Итак, мы видим, что «Богословская икономия» как метод проповеди внешнему миру (см. п. 9.7.2), типичным и главным представителем которой в эпоху апологетов был св. Иустин Мученик, теснейшим образом связана с его учением о Логосе. События III века покажут, что будущее за икономическим подходом св. Иустина – он станет доминирующим принципом и определит облик всего богословия будущей эпохи, а учение святого о Логосе получит свое дальнейшее развитие и продолжение (см. п. 20.3.3 настоящего учебника).