Общая часть уголовного права

§ 3. Метод уголовного права

Вторым ключевым для определения уголовного права понятия является метод регулирования, который представляет собой «набор юридического инструментария, посредством которого государственная власть оказывает необходимое воздействие на волевые общественные отношения в целях придания им желаемого развития».^[42] А. М. Витченко указывает на то, что разработка проблемы методов правового регулирования имеет свою историю. Это понятие было введено в правовую литературу цивилистами в целях отграничения гражданского права от других отраслей.^[43]

Относительно методов уголовного права в юридической литературе также не наблюдается единства мнений.

Так, А. И. Коробеев считает, что основными методами уголовно-правового регулирования являются принуждение и поощрение.^[44]

С точки зрения Б. В. Здравомыслова, метод, свойственный уголовному праву, заключается в «установлении преступности деяний, уголовных запретов их совершения и их наказуемости».^[45]

А. В. Наумов полагает, что предмет уголовного права включает в себя три основные разновидности общественных отношений, которым соответствуют свои специфические методы регулирования.^[46] Эту точку зрения разделяют многие авторы.^[47]

М. П. Журавлев относит к методам уголовного права запрет совершать деяния определенного рода.^[48]

По мнению Г. О. Петровой, «доминирующий метод уголовно-правового регулирования – запрет на совершение преступления. Наряду с запретом… используются методы: дозволение, обязывание, превентивный и стимулирующий».^[49]

Б. Т. Разгильдиев указывает на то, что «метод – это правовой механизм в форме уголовно-правовых отношений, обеспечивающий задачи уголовного права посредством воздействия на сознание и волю человека для удержания его от совершения преступления».^[50]

При рассмотрении данного вопроса, на наш взгляд, прежде всего, следует сказать о том, что метод любой отрасли права – это закономерный набор юридических средств, обусловленный особенностями предмета регулирования. Кроме того, как справедливо отмечает Имре Сабо в своей работе, характерные особенности отраслевого метода зависят оттого, какие правовые нормы присущи этой отрасли права – обязывающие, уполномочивающие или запрещающие.^[51]

Трудно не согласиться с тем, что для уголовного права характерен императивный метод. Императивность проявляется в том, что субъекты вступают в конкретные правоотношения, как правило, не по своей воле, а по инициативе соответствующих государственных органов и должностных лиц.^[52] Вместе с тем этот метод вбирает в себя несколько составляющих, которые могут преобладать в той или иной отрасли права. К таким составляющим относятся, например, метод запрета, метод властных велений, метод обязывания, метод субординации и т. д.^[53]

Многие авторы полагают, что в уголовном праве основным является метод запрета, суть которого состоит в запрещении совершать общественно опасные деяния под угрозой наказания. Исходя из сформулированной нами выше концепции предмета уголовно-правового регулирования, который составляют общественные отношения, возникающие в результате совершения предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния, мы считаем, что данный метод не свойственен указанным отношениям, поскольку когда общественно опасное деяние уже совершено, методом запрета невозможно урегулировать возникшие отношения.

С нашей точки зрения, метод запрета присущ предмету уголовно-правовой охраны и суть его состоит в предотвращении возможных нежелательных деяний, могущих причинить ущерб охраняемым уголовным законом общественным отношениям.

Что же касается уголовно-правового регулирования, то здесь преобладает метод обязывания. Факт совершения общественно опасного деяния порождает следующие виды общественных отношений: между лицом, совершившим это деяние, с одной стороны, и, во-первых, государством в лице его правоохранительных органов, а во-вторых, потерпевшим, с другой стороны.

Сущность метода обязывания состоит в том, что, прежде всего, лицо, совершившее общественно опасное деяние, должно понести справедливое наказание или ему должны быть назначены иные меры уголовно-правового характера; тем самым будут восстановлены нарушенные отношения и социальная справедливость в отношении потерпевших.^[54] Кроме того, на должностных работников соответствующих органов возлагается обязанность применять в указанной ситуации нормы уголовного закона.

Вместе с тем нельзя не сказать о том, что уголовно-правовое регулирование не может быть ограничено только рассмотренным выше методом, в противном случае ни о какой справедливости не будет и речи. В Уголовном кодексе РФ есть целый ряд норм, которые поощряют определенное поведение субъекта общественных отношений и гарантируют ему освобождение от уголовной ответственности или наказания в обмен на совершение действий, определенных в законе. Например, в соответствии со ст. 76 УК РФ, лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред. Эти нормы имеют важное значение, поскольку позволяют стимулировать общественно полезное поведение субъекта. Исходя из сказанного, можно сделать вывод о том, что для уголовного права характерным является также метод поощрения.

Следует отметить, что регулирование общественных отношений, входящих в предмет уголовного права, осуществляется и с помощью других методов – например, метода дозволения. Скажем, в соответствии со ст. 37 УК РФ, лицо имеет право на совершение определенных действий при защите от общественно опасного посягательства. Однако мы полагаем, что подобные методы носят скорее вспомогательный характер.

Таким образом, на наш взгляд, методами уголовно-правового регулирования являются метод обязывания и метод поощрения.

Исходя из сформулированных выше предмета и метода уголовно-правового регулирования, можно вывести определение уголовного права.

Уголовное право – это самостоятельная отрасль права, представляющая собой совокупность правовых норм, регулирующих общественные отношения, возникающие в результате совершения предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния, посредством установления наказаний и иных мер уголовно-правового характера, а также оснований освобождения от уголовной ответственности и наказания.

Глава 2
Задачи и принципы уголовного законодательства (Е. Е. Чередниченко)

§ 1. Задачи уголовного законодательства. Понятие и признаки принципов уголовного законодательства

Специфика и содержание любой отрасли права обусловлены, прежде всего, задачами, стоящими перед ней. Б. Т. Разгильдиев справедливо отмечает, что «задача уголовного права – это предусмотренный уголовным законом социально позитивный результат, обеспечиваемый на определенной территории, в течение определенного времени всей отраслью уголовного права, обосновывающий ее социальное предназначение и уголовно-правовое содержание».^[55]

Хотя большинство авторов говорят о двух задачах, стоящих перед Уголовным кодексом, – охранительной и предупредительной, мы согласны с Б. Т. Разгильдиевым в том, что фактически законодатель в приведенной выше норме выделяет три задачи: «Охрану соответствующих интересов от преступных посягательств; обеспечение мира и безопасности человечества; предупреждение преступлений».^[56]

На наш взгляд, вторая из названных задач, несомненно, вызывает определенные возражения. Во-первых, согласно толковому словарю русского языка, одно из значений слова «обеспечить» – это «оградить, охранить»,^[57] а потому не совсем понятно, зачем и на каком основании законодатель отделил охрану личности, общества и государства от обеспечения (охраны) мира и безопасности человечества. Во-вторых, такая цель обеспечения мира и безопасности человечества слишком глобальна и не может стоять перед уголовным законодательством, ведь только уголовно-правовыми средствами ее достигнуть нельзя. Исходя из сказанного, полагаем, что ч. 1 ст. 2 УК нуждается в корректировке, так как именно в этой норме определяется основное предназначение данной правовой отрасли и без четкого установления ее задач невозможно эффективно применять уголовное законодательство в целом.

Кроме этого, следует отметить, что в отличие от действующего Уголовного кодекса, Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г., так и не вступившие в законную силу, называли в числе задач уголовного законодательства еще и воспитательную.^[58] На наш взгляд, это не совсем обоснованно.

В юридической литературе существует точка зрения, что воспитательная задача «вполне укладывается в предупредительную, или профилактическую, задачу; предупреждая преступления, уголовное право через уголовное законодательство одновременно воспитывает граждан в духе недопущения отклоняющегося, преступного поведения…».^[59] В какой-то степени с этим можно согласиться. Однако, на наш взгляд, воспитание граждан выходит за рамки задач уголовного законодательства. Термин «воспитать» имеет несколько значений: «путем систематического воздействия, влияния сформировать (характер, навыки)»; «привить, внушить что-нибудь кому-нибудь»; «вырастить (ребенка), воздействуя на духовное и физическое развитие, дав образование, обучив правилам поведения».^[60] Очевидно, достигнуть указанного выше результата только юридическими средствами невозможно, здесь необходим весь комплекс общесоциальных средств и приемов, в частности, речь идет о нормах нравственности и морали.

Итак, в настоящее время мы можем говорить о трех задачах, стоящих перед Уголовным кодексом РФ: охранительной, обеспечительной и предупредительной.

Задачи уголовного права сформулированы в ч. 1 ст. 2 Уголовного кодекса РФ следующим образом: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.

Для реализации этих задач используется (должен использоваться) весь арсенал уголовно-правовых средств, содержащихся в нормах как Общей, так и Особенной частей Уголовного кодекса. Не случайно одно из значений термина «задача» – то, что требует исполнения, разрешения.^[61] В ч. 2 ст. 2 УК закрепляется, что для осуществления указанных выше задач, Уголовный кодекс устанавливает основания и принципы уголовной ответственности,^[62] определяет, какие опасные для личности, общества и государства деяния признаются преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений. Необходимо отметить, что указание на установление принципов уголовной ответственности (уголовного законодательства) как на один из способов реализации задач является определенной новеллой для уголовного законодательства, поскольку УК РСФСР 1960 г. такого положения не содержал. Возможно, это объясняется тем, что ни один из ранее действовавших уголовных законов нормативно не закреплял систему принципов, что существенно затрудняло на практике процесс реализации последних.

Вместе с тем только на первый взгляд кажется, что установление в ст. 3–7 УК РФ 1996 г. принципов уголовного законодательства положило конец спорам вокруг как их системы в целом, так и законодательной регламентации каждого из них в отдельности. На самом деле это далеко не так.

Для начала определимся с понятием принципов. Подавляющее большинство авторов определяют принципы уголовного права^[63] через понятия «начала»,^[64] «идеи»,^[65] «свойство»,^[66] «образующий элемент»;^[67] некоторые даже сразу через несколько понятий: «положения» и «идеи»,^[68] «начала» и «идеи»^[69] и т. д. На наш взгляд, такой подход нельзя признать правильным по следующим основаниям: во-первых, сами указанные выше термины не являются «интуитивно понятными»,^[70] не имеют единого значения и поэтому нуждаются в определении, что значительно усложняет и необоснованно затягивает процесс раскрытия содержания интересующего нас понятия; во-вторых, такой подход ведет к «отрыву» принципов от реальной действительности, поскольку из подобных определений очень сложно вычленить суть анализируемого понятия.

Представляется, что принципы уголовного законодательства не должны рассматриваться как «мертвые» категории, служащие только для украшения нормативно-правовых актов, они должны реализовываться и носить характер обязательных предписаний. Поэтому, нам в большей степени импонируют те определения, в которых авторы раскрывают понятие принципов через категорию «требования». Тем более, что согласно словарю русского языка, одно из значений данного термина – «правило, условие, обязательное для исполнения».^[71]

К признакам принципов уголовного законодательства можно отнести следующие:

1. Принципы – это требования нравственного, идеологического и политического характера. Мы не согласны с теми авторами, которые ограничивают суть рассматриваемого явления только нравственной составляющей.^[72] Безусловно, право и нравственность тесно связаны между собой и только такой закон, который основан на нормах нравственности, соответствует закономерностям общественного развития и может эффективно выполнять стоящие перед ними задачи. Однако мы полагаем, что правы те авторы, которые указывают также на идеологическую и политическую составляющие,^[73] в противном же случае мы чрезмерно идеализируем закон.

2. Принципы являются обязательными как для законодательных, так и для правоприменительных органов. Во-первых, принципы уголовного законодательства занимают особое место в механизме правового регулирования и их требования должны учитываться законодательными органами «при издании новых, изменении или отмене прежних уголовно-правовых предписаний».^[74] Иначе нам не удастся избежать законодательных ошибок, имеющих самые серьезные последствия. Во-вторых, не менее важно соблюдение требований принципов уголовного законодательства правоприменительными органами, особое место среди которых занимает суд. Уголовный кодекс РФ предоставляет судам некоторую свободу при принятии того или иного решения. Речь идет о так называемом судейском усмотрении. Суть проблемы сводится к поиску компромисса между предоставленной суду свободой и формальной определенностью права.^[75] Мы полагаем, для того, чтобы судейское усмотрение не переросло в судебный произвол, при применении уголовно-правовых норм суд, так же, как и другие правоприменительные органы, обязан учитывать предписания принципов уголовного законодательства.

3. Принципы непосредственно и опосредованно регулируют общественные отношения. В юридической литературе существует достаточно распространенная точка зрения о том, что нормы-принципы регулируют общественные отношения опосредованно, через другие нормы права или через правосознание, поскольку сами они не закрепляют прав и обязанностей субъектов.^[76] Бесспорно, это положение заслуживает внимания, и можно привести много примеров ему в подтверждение.

Однако следует отметить, что, на наш взгляд, авторы, которые придерживаются указанной точки зрения, рассматривают проблему действия принципов несколько односторонне; они не принимают во внимание исключительные ситуации, когда в силу тех или иных причин в праве возникают различного рода противоречия между его нормами, обнаруживаются пробелы или ошибки законодательной техники. В подобных ситуациях роль принципов существенно меняется, так как правоприменитель, принимая решение, должен исходить из требований, заложенных в норме-принципе.^[77] Таким образом происходит непосредственное регулирование общественных отношений.

Скажем, ст. 146 Уголовного кодекса, в отличие от ст. 147 УК, не предусматривает уголовной ответственности за принуждение к соавторству, хотя, по мнению некоторых авторов, это, по крайней мере, нелогично.^[78] Таким образом, возникает пробел в праве. Для его устранения некоторые авторы предлагают трактовать термин «незаконное использование», содержащийся в ч. 2 ст. 146 УК, расширительно, понимая под ним и «принуждение автора к включению в соавторы лиц, не имеющих отношения к созданию произведения».^[79] Мы полагаем, что это положение противоречит принципу законности, согласно которому преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только Уголовным кодексом РФ (ч. 1 ст. 3 УК). В приведенном примере речь идет не о расширительном толковании, а о применении уголовного закона по аналогии. Такой вывод можно сделать на основании анализа диспозиции ч. 1 ст. 147 УК, где законодатель разграничивает такие формы совершения преступления, как «незаконное использование» и «принуждение к соавторству». Следовательно, при решении этого вопроса, суд должен исходить, прежде всего, из требований принципа законности.

4. Принципы направлены на выполнение задач Уголовного законодательства. Это положение, как уже было указано нами выше, следует из ч. 2 ст. 2 УК.

5. Принципы уголовного законодательства обусловлены потребностями и закономерностями общественного развития. Принципы, как и любая другая правовая категория, не возникают и не существуют сами по себе. Появление, изменение или прекращение их существования всегда обусловлено потребностями и закономерностями общественного развития на определенном этапе. Например, в связи с изменением общественного строя потерял свою актуальность целый ряд принципов уголовного законодательства: интернационализм, участие общественности в борьбе с преступностью, всемерная охрана завоеваний трудящихся и др. В то же время с принятием Конституции РФ 1993 г., которая закрепила, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита этих прав и свобод – обязанностью государства, особое значение и содержание приобрел принцип гуманизма, впервые сформулированный в ст. 7 Уголовного кодекса.

Исходя из названных признаков, можно вывести следующее определение. Принципы уголовного законодательства – это требования нравственного, идеологического и политического характера, обусловленные потребностями и закономерностями общественного развития, направленные на выполнение задач уголовного законодательства, обязательные как для законодательных, так и для правоприменительных органов и выполняющие функцию непосредственного и опосредованного регулирования общественных отношений.

§ 2. Принцип законности

Принцип законности сформулирован в ст. 3 УК: «1. Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим кодексом. 2. Применение уголовного закона по аналогии не допускается».

В отличие от части первой данной нормы, которая отражает смысл классической римской формулы «nullum crimen, nullum poena sine lege» – «нет преступления, нет наказания без указания на то в законе», вторая часть статьи вызывает в юридической литературе оживленную научную дискуссию. Спор идет о необходимости законодательного закрепления этого положения.

Большинство авторов полагают, что запрет аналогии уголовного закона, содержащийся в ч. 2 ст. 3 УК, является излишним,^[80] так как в ч. 1 ст. 3 УК «не только выражена суть принципа законности, но также весьма ясно обозначено и требование о недопустимости аналогии преступления, наказания и иных уголовно-правовых последствий, ибо именно они „определяются только настоящим Кодексом“, а следовательно, предполагается обязательное наличие и норм, специально им посвященных».^[81]

В какой-то степени с этим утверждением можно согласиться. Однако, на наш взгляд, нет необходимости исключать часть вторую указанной нормы, так как она не повторяет, а дополняет первую часть. Попробуем доказать этот тезис.

Толкование нормы, содержащейся в ч. 1 ст. 3 Уголовного кодекса, позволяет некоторым исследователям сделать следующий вывод: аналогия закона в уголовном праве ограничивается только рамками преступления, наказания и иных уголовно-правовых последствий, в то время, как допустима, например, аналогия норм Общей части^[82] или аналогия в отношении возможного устранения или смягчения, соответственно, преступности и наказуемости деяний^[83] и т. д. Мы думаем, что в настоящее время эта точка зрения не состоятельна, поскольку есть еще ч. 2 ст. 3 УК, в которой как раз и содержится прямой запрет на применение аналогии в отношении всей отрасли уголовного права. И, следовательно, упразднение этой нормы позволит на вполне законном основании применять в некоторых случаях уголовно-правовые нормы по аналогии. А это, по мнению ряда ученых,^[84] и мы с ними полностью согласны, недопустимо.

Вместе с тем некоторые авторы считают недопустимым полный запрет аналогии закона в уголовном праве.^[85] Например, В. В. Мальцев указывает на то, что «безусловно, ясна невозможность полной аналогии закона… применительно к установлению признаков состава преступления, содержанию наказания и иных уголовно-правовых последствий».^[86] М. А. Кауфман, в свою очередь, пишет, что «наличие в уголовном законодательстве пробелов, необходимость их немедленного восполнения в процессе разрешения уголовных дел не позволяет считать достаточными социально-юридические основания полного отказа от аналогии при применении уголовного закона».^[87]

Такой подход к рассматриваемому вопросу, несмотря на всю свою убедительность, на наш взгляд, все же недостаточно оправдан.

Прежде всего, обратимся к понятию «аналогия закона». По мнению А. В. Наумова, она представляет собой «восполнение пробелов в праве, когда закон применяется к случаям, прямо не предусмотренным, но аналогичным тем, которые непосредственно регулируются этим законом».^[88] В некоторых отраслях права (например, в гражданском) аналогия разрешена, однако она все равно считается исключительным средством. Причем, следует сразу оговорить, что данный способ не устраняет пробел в праве, а лишь преодолевает его применительно к конкретной ситуации.

Учитывая специфику уголовного права, обусловленную, прежде всего, его карательным характером, считаем, что какими бы благими ни были цели применения аналогии, она недопустима в данной отрасли права, и что «восполнение пробела права – это прерогатива законодателя, а не органа, осуществляющего применение права».^[89] Что же касается разрешения сложившейся ситуации, то, как пишет Н. А. Лопашенко, «существует только один выход для преодоления аналогии закона – законодательное совершенствование закона, внесение в него изменений. И чем быстрее будут внесены соответствующие изменения, тем быстрее будет восстановлен в полном объеме принцип законности».^[90]

Подводя итог сказанному, на наш взгляд, должен существовать полный запрет аналогии закона в уголовном праве, что на сегодняшний день и закрепляется в ч. 2 ст. 3 Уголовного кодекса. Мы полагаем, что данную уголовно-правовую норму необходимо сохранить. Ее исключение, как нам представляется, приведет лишь к дополнительным спорам о возможности применения аналогии к тем или иным случаям, в зависимости от потребностей практики.

Тесным образом с рассмотренной проблемой аналогии закона связан вопрос о расширительном и ограничительном толковании.

Еще до законодательного закрепления принципа законности С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев в одной из своих работ предлагали включить в него положение о том, что содержание уголовного закона следует понимать в точном соответствии с его текстом.^[91] Кроме этого, некоторые авторы полагают, что только буквальное толкование можно считать верным и приемлемым с точки зрения принципов уголовного права.^[92]

Вместе с тем в юридической литературе существуют и иные точки зрения. Например, С. С. Алексеев указывает на то, что «распространительное и ограничительное толкования свойственны толкованию как таковому».^[93]

По мнению А. В. Наумова, применение расширительного и ограничительного толкования вполне возможно, поскольку, во-первых, «существует немало других близких по содержанию норм, которые могут повлиять в ту или другую сторону при толковании (уяснении) взятой нормы. Во-вторых, словесное выражение нормы не всегда может четко выражать то содержание, которое в нее закладывалось».^[94]

Я. М. Брайнин отмечал, что «ошибка ученых, возражающих против распространительного и ограничительного толкования, состоит в том, что по их представлению эти виды толкования изменяют объем действия правовой нормы в противоречие с волей законодателя. На самом деле это не так. Правильное применение в необходимых случаях распространительного или ограничительного толкования помогает установить подлинную волю законодателя».^[95]

Изложенные выше позиции вызывают у нас несколько вполне закономерных вопросов. Во-первых, как определить волю законодателя, т. е. как установить тот истинный смысл, который законодатель вкладывает в ту или иную норму? А во-вторых, как соотносятся между собой толкование закона и запрещенная Уголовным кодексом аналогия закона?

Что касается первого вопроса, то, как нам представляется, ответ на него очевиден: определить волю законодателя может только сам законодатель. И это вполне логично. Лишь тот, кто принимает закон, а не тот, кто его применяет, может разъяснить смысл и содержание его норм. Чезаре Беккариа писал: «Судьям не может принадлежать право толковать уголовные законы исключительно в силу того, что они не являются законодателями… Недостатки, связанные с точным следованием букве уголовного закона, ничтожны по сравнению с недостатками, вызываемыми толкованием».^[96]

Относительно второго вопроса в юридической литературе не существует однозначного мнения. М. А. Кауфман отмечает, что «фактически расширительное толкование по существу представляет собой скрытую аналогию уголовного закона, им же и запрещенную».^[97] Подобной точки зрения придерживается и С. Ф. Милюков, который считает, что «аналогия укрылась под личину так называемого расширительного (или распространительного) толкования».^[98]

Другие авторы полагают, что распространительное толкование следует отличать от аналогии закона, так как «распространительное толкование закона, раскрывая более глубоко его смысл, предполагает распространение его на случаи, которые вытекают из данной нормы закона, охватываются ею, находятся в ее границах, хотя и не следуют, на первый взгляд, с полной очевидностью из буквального текста закона. Аналогия же означала применение санкции определенной нормы уголовного закона к случаю, не предусмотренному в законе, но сходному по характеру и степени общественной опасности с тем или иным преступлением».^[99]

Более приемлемой, на наш взгляд, является все же последняя точка зрения. Однако отметим, что, несмотря на существующие между этими понятиями различия, они очень схожи между собой. Так же, как и аналогия закона, необходимость расширительного толкования вызвана не чем иным, как существующими в Уголовном кодексе пробелами и недостатками. Однако способы их устранения различаются. При расширительном толковании происходит уяснение смысла закона и «распространение его на случаи, которые буквальным текстом не охватываются. Аналогия же закона есть применение закона к случаям, прямо не предусмотренным в законе, но сходным с ним по характеру и степени общественной опасности».^[100]

Кроме этого, нам представляется, что и аналогия закона, и расширительное толкование свидетельствуют о низком качестве уголовного закона, о его недостатках, которые должны устраняться законодателем путем внесения изменений или дополнений в Уголовный кодекс, а не правоприменителем в каждом конкретном случае. Это может привести к тому, что одна и та же уголовно-правовая норма будет применяться по-разному, в зависимости от того, кто ее применяет.

Таким образом, мы, вслед за С. Г. Келиной и В. Н. Кудрявцевым, видим необходимость в дополнении ст. 3 УК новой частью третьей, в которой было бы указано, что «содержание уголовного закона следует понимать в точном соответствии с его текстом». Такое дополнение принципа законности вполне оправдано, хотя и связано с рядом проблем. Все мы понимаем, что наш Уголовный кодекс далек от идеала, большое количество его норм просто невозможно применить без использования расширительного или ограничительного толкования. Однако, с нашей точки зрения, решить возникшую проблему иначе не представляется возможным. Если в самом уголовном законе будет содержаться запрет на применение расширительного или ограничительного толкования, все существующие пробелы и недостатки придется устранять только законодательным путем.

Есть в юридической литературе и иные точки зрения относительно изменения формулировки ст. 3 УК. Скажем, по мнению В. В. Мальцева, статья 3 Уголовного кодекса должна выглядеть следующим образом:

1. Содержание принципа законности образуют социально-правовые идеи равенства, гуманизма, справедливости и вины, выраженные в уголовном законодательстве Российской Федерации через его принципы, нормы Общей и Особенной частей. Только выраженные в настоящем Кодексе идеи признаются его принципами.

2. Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом.

3. Законодатель и суды Российской Федерации обеспечивают приоритет принципов настоящего Кодекса над другими его понятиями и нормами.^[101]

Первая часть, по мнению автора, основывается на том, что «принцип законности… является формой выражения других принципов уголовного права в уголовном законодательстве».^[102] С этим трудно не согласиться. Принцип законности, в отличие от всех остальных, является формальным и заключает в себе требование облекать те или иные правила в юридическую форму. Однако из этого не следует, на наш взгляд, что его содержание образуют иные принципы уголовного законодательства, поскольку это лишило бы данный принцип самостоятельности^[103] и устранило бы необходимость отдельно закреплять его в нормах Уголовного кодекса.

Что же касается введения указанной выше части 3, то, с нашей точки зрения, оно прежде всего призвано еще раз подчеркнуть важность закрепленных в УК РФ 1996 г. норм-принципов. Но, учитывая тот факт, что принципы и так являются основными положениями Кодекса и в силу своей специфики имеют приоритет над другими его понятиями и нормами, мы считаем предложение В. В. Мальцева несколько излишним. Впрочем, мы и не можем не констатировать тот факт, что, к сожалению, требования принципов уголовного законодательства не всегда соблюдаются как законодательными, так и правоприменительными органами. Однако предложенный выше вариант вряд ли улучшит сложившуюся ситуацию.