Москва. История районов

Арбат

Улица Арбат. Фото XIX в.

Свое название этот московский район получил по одноименной улице, наименование которой производят от слова «арба», т. е. телега. По предположению историков, здесь останавливались во время приездов в Москву татары. В последнее время в популярной литературе сложился весьма устойчивый миф, что Арбат является древнейшей улицей Москвы. Поводом для него стал широко отмечавшийся в 1993 г. 500-летний юбилей первого летописного упоминания этой одной из самых знаменитых московских улиц. Действительно, в Воскресенской летописи находим сообщение о пожаре 28 июля 1493 г., когда «выгоре… и Борис Глеб на Орбате». В данном случае речь идет о церкви Св. Бориса и Глеба, впервые упоминаемой летописцем под 1453 г. и находившейся близ нынешних Арбатских ворот. Но взглянув на карту города, легко заметить, что к современному Арбату она не имеет никакого отношения. В XV–XVII вв. Арбатом именовалась современная Воздвиженка. Нынешний же Арбат в состав города не входил и лишь только после строительства стены Земляного города в конце XVI в. получил свое название в качестве продолжения нынешней Воздвиженки. В середине XVII в. царь Алексей Михайлович приказал переименовать эту улицу в Смоленскую. Однако это название оказалось не слишком удачным, и в пределах Белого города она позднее стала именоваться Воздвиженкой – по стоявшему на ней Крестовоздвиженскому монастырю. Что же касается ее продолжения в черте Земляного города – она сохранила свое прежнее название.

Позднее современный Арбат был местностью, где жили в основном дворцовые служащие, ремесленники и стрельцы. Память об этом сохранилась в названиях прилегающих к нему переулков.

Находящийся близ Арбатской площади Филипповский переулок прежде именовался Иконным, по стоявшей здесь до середины XVII в. Иконной слободе, в которой жили царские иконописцы.

Центром слободы являлся храм во имя апостола Филиппа, по которому переулок и получил свое нынешнее название. В 1657 г. церковь показана еще деревянной, а в 1688 г. была перестроена уже в камне.

Плотников переулок назван был по Плотничьей слободе. По преданию, царь Михаил Федорович, восстанавливая Москву после Смутного времени, собрал из разных мест плотников и поселил их на Арбате. Всего, по данным 1638 г., в Москве насчитывалось 124 плотника.

Профессия плотника была одной из самых востребованных в Москве. Во время больших пожаров сплошь деревянный город нередко выгорал полностью, и его приходилось восстанавливать (первый упоминаемый в летописи пожар произошел 3 мая 1331 г., когда выгорел Кремль).

В 1632 г. в Плотничьей слободе отмечено 58 дворов. Ее центром был храм Николая Чудотворца, «что в Плотниках», известный с 1625 г. В конце XVII в. он был перестроен в камне и простоял на углу с Арбатом вплоть до начала 1930-х гг.

Денежный переулок напоминает о Денежной слободе, в которой жили денежники, чеканившие монеты. Впервые чеканка монет в Москве началась в конце XIV в. при Дмитрии Донском. Более подробные сведения о денежных мастерах дошли от XVII в. Среди них, кроме собственно денежных мастеров, имелись чеканщики, подметчики, резальщики, тянульщики, отжигальщики. Эти мастера принимались на Денежный двор «из вольных и ис торговых людей, кто похочет». Принимаемый в мастера обязан был принести присягу в добросовестной работе и, кроме того, представить поручительство посторонних лиц, гарантировавших, что мастер не будет красть серебра, примешивать в серебро медь и олово, воровать, подделывать чеканы и делать фальшивые деньги. Но и этого было недостаточно. По свидетельству Григория Котошихина, когда мастера «для денежного дела ходят на Двор, или з Двора, и их осматривают донага, чтоб они не приносили меди и олова и свинцу, или з Двора чего не снесли».

Переулок Каменной слободы расположился на месте Каменной слободы, где жили каменщики.

Начало каменного строительства в Москве относится к XIV в., когда 4 августа 1326 г. была заложена «первая церковь камена на Москве» – Успенский собор в Кремле. Это была сравнительно небольшая постройка, но она выделялась на фоне сплошь деревянной тогда Москвы. С XV в. наряду с белым камнем в строительный обиход входит и кирпич. Но и этот материал на первых порах оставался все еще дорогим, и поэтому из него строились в основном крепостные укрепления и наиболее важные государственные здания и церкви, сосредоточенные главным образом в Кремле. Частные дома, построенные из кирпича, были исключением. Определенные перемены происходят на рубеже XVI–XVII вв., когда для руководства каменным строительством было организовано особое учреждение – Каменный приказ. В нем, по словам Григория Котошихина, «ведомо было всего Московского государства каменное дело и мастера… да на Москве известные (производившие известь. – Лет.) и кирпичные дворы и заводы».

Церковь Николая Чудотворца, что в Плотниках на Арбате

Пространство между нынешними Поварской и Большой Никитской улицами в XVII в. было занято «кормовой» Поварской слободой. Ее обитатели дали названия Поварской улице, Хлебному, Скатертному, Ножовому и Столовому переулкам. По данным 1573 г., организацией продовольственного обслуживания царского дворца занималось 477 человек, составлявших штат Сытного дворца. Среди них источник называет сытников, поваров, помясов, хлебников, скатертников, подключников и представителей других специальностей.

Иван Грозный на соколиной охоте. Литография В. Шварца. XIX в.

На месте современного Нового Арбата располагался Кречетников переулок и находилась Кречетная слобода, в которой жили кречетники – охотники с соколами.

В XVII в. здесь находился царский Кречетный двор, в котором содержались для царской охоты кречеты (крупные белые соколы, вывезенные с Печоры и Сибири). Белые кречеты считались самыми лучшими среди соколов и принадлежали к ловчим птицам т. н. высокого полета. Они били добычу сверху, падая стремглав и убивая ее силой одного своего удара. Приходским храмом слободы была церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи в Кречетниках. В 1657 г. она значится уже каменной.

Церковь Николы Явленного на Арбате в XIX в.

Трубниковский переулок напоминает о Трубничьей слободе. В литературе существует разноголосица относительно основного занятия трубников. По мнению П. В. Сытина, это были печники и трубочисты, на взгляд других исследователей, так назывались трубачи царского двора. Впрочем, возможна и другая версия: трубниками могли называться мастера, изготовлявшие различного рода трубы, применявшиеся в разных производствах. Но, судя по всему, более обоснованным представляется четвертое объяснение: здесь жили царские охотники. «Трубами» в это время называли вабики для приманки некоторых крупных травоядных животных: лосей, оленей, маралов и т. п. Они делались либо из древесины, либо из полых стеблей зонтичных растений и употреблялись охотниками в период течки животных для подманивания голосом самца других самцов, желавших вступить с ним в бой. Косвенно в пользу данного предположения говорят два обстоятельства: рядом с трубниками жили кречетники, относительно охотничьей специализации которых нет никаких сомнений, а также то, что являвшаяся центром Трубничьей слободы церковь Ржевской иконы Божьей Матери именовалась с определением «в Трубниках» очень незначительное время (около 1635 г.). В 1625 г. она означена «за Арбатскими вороты», а в 1657 г. «в Поварской улице». Становится ясным, что загонщики жили здесь лишь во вторую половину царствования Михаила Романова, а с воцарением его сына Алексея, предпочитавшего соколиную охоту, их специальность исчезает, и прежде самостоятельная слобода сливается с Поварской.

Серебряный переулок был назван, очевидно, по Серебряной слободе, где жили серебряники, работавшие на государевом Серебряном дворе. Но просуществовала она тут, видимо, недолго, поскольку ее центральный храм Николы Явленного в 1625 г. упоминается с определением «что за Арбатскими воротами в стрелецкой слободе». Все это свидетельствует о том, что мастеров здесь позднее сменили стрельцы, а сами они переселились за Яузу, где также известна слобода серебряников. Сам же храм, по преданию, был построен при Борисе Годунове и простоял до 1931 г.

Церковь Николы Чудотворца на Песках. Фото 1882 г.

По соседству находится Малый Каковинский переулок, названный так по стрелецкой слободе, в которой жили подчиненные полковника Степана Каковина. Другая стрелецкая слобода располагалась в районе Спасопесковского переулка. Он был назван так по церкви Спаса Преображения на Песках, известной с 1642 г. и бывшей одной из двух десятков церквей, выстроенных стрельцами в их слободах при царе Михаиле Федоровиче. В 1643 г. она значилась в «Филиппове приказе Оничкова», а в 1657 г. значилась «что в стрелецкой слободе в Тимофееве приказе Полтева». Можно полагать, что в этой слободе существовала еще одна церковь – Троицы на Арбате (на углу Денежного переулка), сооруженная стрельцами в середине XVII в.

Рядом находилась еще одна стрелецкая слобода, центром которой являлась церковь Николы Чудотворца на Песках в нынешнем Большом Николопесковском переулке. Впервые она упоминается под 1635 г., когда здесь жили стрельцы «приказа Гаврилы Бакина».

В 1657 г. она значилась уже каменной. Местоположение слободы можно определить по Большому, Малому и Среднему Николопесковским переулкам.

В границах современного района, уже за пределами Земляного города, на месте нынешних 1-го и 2-го Николощепковских переулков располагался дворцовый дровяной двор, при котором существовала слобода Щепы, в которой жили различные дворцовые служители.

Если учесть, что в старину Первопрестольная отапливалась исключительно дровами, становится понятным, насколько много их потреблялось в городе. Для столицы дрова обычно заготавливались в верховьях Москвы-реки и по ее притокам, а затем сплавлялись весной по реке в виде бревен, которые распиливались и раскалывались непосредственно уже в самом городе. Цена на них зависела от длины и ширины. Особенно ценились в Москве XVIII–XIX вв. крупные дрова, именовавшиеся «трактирными», поскольку прогорали медленнее и давали сильный жар. По тому, из каких пород деревьев дрова заготавливались, они разделялись на добротные – березовые и ольховые, средние – сосновые и еловые и худые – осиновые. Впрочем, последние, как дающие много пламени, особенно ценились пекарями.

Центром слободы являлась церковь Николы Чудотворца, «что в Щепах», каменное здание которой (1-й Смоленский пер, 20) было построено в 1686 г. «по челобитью дворцовых помясов, и хлебников, и сторожей».

Пресненский

Колокольня церкви Большое Вознесение

Название этому району дала небольшая речка Пресня, ныне заключенная по большей части в трубу и являющаяся левым притоком Москвы-реки.

В районе между современными Воздвиженкой и Большой Никитской, там, где находятся Большой, Малый, Средний и Нижний Кисловские переулки, в XVII в. располагались Кисловские слободы, в которых проживали кислошники, приготовлявшие для нужд дворца капусту, различного рода соленья, квасы. Строго говоря, слобод здесь насчитывалось две – патриаршая и дворцовая. В конце XVII в. тут было 124 двора. Рядом располагалась Калашная слобода, где жили пекари – калашники. Память о ней сохранилась до сих пор в названии Калашного переулка.

Современный Вознесенский переулок между Большой Никитской и Тверской улицами в Средневековье примерно посредине разделялся оврагом, где протекал ручей. Та его часть, что находилась ближе к Тверской улице, именовалась Новгородским переулком, по Новгородской слободе, населенной выходцами из Новгорода.

Церковь Малое Вознесение

Уже вскоре после присоединения Новгорода значительная группа новгородских купцов была переселена в центральные районы страны. В 1488 г. «новгородцев торговых людей много» было посажено на житье «по всем городам московским». Особенно крупное переселение было произведено при Иване IV, боровшемся с новгородским сепаратизмом: в 1569 г. в Москву поехало 145 семей новгородцев, а в октябре 1571 г. из земской половины Новгорода – «гости веденные 40 семей», а из опричной – 60 человек с детьми.

Центром этого поселения являлась Вознесенская церковь (так называемого Малого Вознесения, названная так после постройки у Никитских ворот значительного большего по размерам храма, также во имя Вознесения), которая впервые упоминается в 1548 г. В 1653 г. в слободе значилось 333 двора.

Церковь Большое Вознесение. Современный вид

Церковь Большое Вознесение в XIX в.

Хлыновский тупик, между нынешними Вознесенским и Леонтьевским переулками, напоминает о существовавшем здесь селе Хлыново и стоявшей тут церкви Св. Николая, «что в Хлынове». По высказанному в литературе мнению, название этого храма обязано тому, что в церкви некоторое время (с 1552 по 1556 г.) находился образ Николы Великорецкого, принесенный из города Хлынова, как ранее именовалась Вятка. Однако позднее историкам стало известно летописное известие об основании этой церкви в 1514 г.: «Князь великий Василей другую церковь камену заложил Благовещение святей Богородицы за Неглимною на Старом Хлынове». Она была закончена строительством и освящена через два года. Указание летописца на «Старое Хлыново» со всей очевидностью говорит, что поселение на этом месте существовало гораздо раньше начала XVI в. Действительно, в источниках село Хлыново впервые упоминается в обводной грамоте XV в. земель села Большого Кудрина. Последние исследования историков показали, что помимо Хлынова на Вятке в XIV–XV вв. существовал другой город Хлынов – на реке Ветлуге. Во время феодальной войны он был разорен, и основная масса его жителей вынуждена была перебраться севернее – на Вятку, где основала одноименный город. Часть жителей бежала в Москву и Тверь, где также образовала небольшие поселения с этими же названиями.

С 1536 г. церковь в Хлынове значится как Николо-Введенский женский монастырь. Обитель перестала существовать здесь в Смутное время, а ее главный храм был вновь обращен в приходскую церковь.

Кольчуга и шлем русского воина XIV в.

Другие слободы расположились между нынешними Бульварным и Садовым кольцами. Здесь, между современными Малой Никитской и Тверской улицами, располагался район оружейников. Гранатный переулок получил свое название от Гранатного двора.

Церковь Воскресения Словущего в Бронной слободе

Одной из крупнейших здесь была Бронная слобода, память о которой сохранилась в названиях Большой и Малой Бронных улиц. Здесь было поселение мастеров-оружейников, изготовлявших броню. В 1632 г. в ней значилось 103 двора.

В старину бронником именовался латник, панцырник, делавший брони. Собственно говоря, под этим названием на Руси подразумевались кольчуги, которые были распространены на Руси с древнейших времен. В X–XV вв. кольчужная рубаха являлась основной, а часто и единственной броней русских воинов и вместе со шлемом и щитом составляла обычно все их защитное вооружение.

Церковь Рождества Христова, что в Старых Палашах

Всем здесь распоряжался Бронный приказ, впервые упоминаемый в источниках с 1573 г. и, по всей вероятности, основанный Иваном IV. Он заготовлял брони, шлемы, сабли, луки, стрелы, самопалы и другие предметы воинского снаряжения. По данным XVI в., в Бронном приказе состояло 110 мастеров, занимавшихся выделкой и ремонтом оружия. Источник называет среди них бронников, юмшанников, сабельников, мастеров самопальных пищалей. Московские «пансыри» были настолько хороши, что в 1589 г. бухарские послы домогались разрешения купить их. Мастера приказа за свою работу получали денежные и поместные оклады, что особо выделяло их из общей массы московских ремесленников.

Введенская церковь Новинского монастыря, что на Бережках. Литография XIX в.

Главной в слободе была церковь Иоанна Богослова, известная по документам с 1625 г. и перестроенная в камне в 1652 г., по которой был назван Богословский переулок. Поскольку слобода была большой, здесь имелся и второй приходский храм – церковь Воскресения Словущего на Малой Бронной, перестроенная в камне из деревянной в 1689–1690 гг.

Церковь Рождества Христова в Кудрине

Расположившиеся по соседству Большой и Малый Палашевские переулки указывают на слободу Палаши. Здесь же до 1935 г. находилась церковь Рождества Христова, «что в Старых Палашах». В одном из документов XVII в. она ошибочно названа – «в Старых Палачах», и это дало основание П. В. Сытину полагать, что здесь проживали палачи, казнившие преступников и приводившие в исполнение различного рода приговоры. В действительности же тут, очевидно, жили мастера-оружейники, изготовлявшие палаши – прямые и широкие обоюдоострые сабли с закрытым эфесом. На Руси палаши, являвшиеся видоизменением древнего меча, появились в XVII в. и были принесены с Запада иноземными ратниками, поступавшими на русскую службу. Это предположение тем более обосновано, что рядом находилась Бронная слобода, где также жили оружейники. Приходская Рождественская церковь здесь упоминается с 1573 г. Как деревянная она значится еще в 1657 г., а как каменная – с 1692 г.

Название церкви Большого Вознесения «в сторожах» у Никитских ворот Белого города напоминает о существовании здесь Вознесенской сторожевой слободы. Основной обязанностью ее обитателей была охрана зданий московских приказов. Любопытно, что в старину различали два вида охраны – караульная и сторожевая. В отличие от вооруженных караульных сторожа заступали на пост без огнестрельного оружия, оставались на посту от 4 до 6 часов и сменялись сами, без разводящего. Деревянная церковь на этом месте фиксируется с 1619 г. Дворы приказных сторожей упоминаются здесь еще в 1711 г.

Рядом с этими слободами располагались владения патриарха. Улица Спиридоновка и Спиридоньевский переулок получили свои названия по Спиридоньевской патриаршей слободе «на Козьем болоте». Ее центром являлся храм во имя Спиридона, известный как деревянный с 1627 г. и перестроенный в камне в 1633–1639 гг. Посвящение церкви именно этому святому – покровителю пастухов, очевидно, объясняется тем, что в слободе, видимо, разводили скот. О ее владельческой принадлежности напоминают также Большой и Малый Патриаршие переулки. Слобода была достаточно большой и имела также другой приходский храм во имя святого Ермолая.

На границе Земляного города находилось село Кудрино, о местоположении которого дает представление московская топонимика – сохранившиеся и поныне Кудринские площадь и переулок. К этому следует добавить, что нынешняя Баррикадная улица до 1919 г. именовалась Кудринской. Первые сведения об этой местности восходят к рубежу XIV–XV вв., когда здесь находились обширные владения князя Владимира Андреевича Серпуховского с центром в селе Выпряжкове, которое располагалось в устье ручья Студенец при его впадении в Москву-реку (там, где позднее известна усадьба Студенец). Впоследствии центр этого владения сместился немного восточнее, в Кудрино, а на рубеже 20–30-х гг. XV в. вдова князя Владимира Елена Ольгердовна передала эти земли митрополиту Фотию, который в свою очередь передал их в собственность соседнего Новинского монастыря.

Центром села являлась церковь Рождества Христова, первые сведения о которой дошли с 1640-х гг. К этому времени Кудрино, вошедшее в состав города, превратилось в стрелецкую слободу. Храм, находившийся на Поварской улице, с 1693 г. числился каменным и простоял вплоть до 1931 г.

Н. Е. Сверчков. Царь Алексей Михайлович с боярами на соколиной охоте близ Москвы

Сам же Новинский монастырь располагался неподалеку, близ устья реки Пресни. Обитель была основана митрополитом Фотием в первой трети XV в. и с самого начала являлась домовым митрополичьим, а затем патриаршим монастырем. В нем имелись три храма: главный монастырский собор во имя Введения во храм Богородицы, Казанской иконы Божьей Матери и Иоанна Предтечи. Вскоре здесь возникает подмонастырская Новинская слобода, в которой, по описанию 1638 г., значилось 86 дворов. В 1646 г. здесь зафиксировано 125 дворов, из которых 72 были крестьянскими. Следует, правда, заметить, что Новинский монастырь никогда не занимал выдающегося положения среди прочих московских обителей. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в 1746 г. его превратили в женский, а в 1764 г. и вовсе упразднили. Введенский собор был превращен в приходскую церковь, а в 1933 г. она была уничтожена. В черту Москвы эта местность вошла в 40-е гг. XVIII в.

Рядом с Новинским монастырем в XVI в. возникает еще одно селение, получившее название Новое Ваганьково, о котором ныне напоминает название Нововаганьковского переулка. Оно образовалось после того, как сюда из Старого Ваганькова (напротив Кремля, у пересечения Моховой и Знаменки) перевели государев «псарный двор» и обслуживавших его дворцовых служителей.

В XVII в. он находился в ведении Ловчего приказа, в распоряжении которого находилось одних псарей, конных и пеших, до 300 человек. В их обязанности входила забота «о всяких собаках, потешных, борзых и гончих, и меделянских, и волкодавах». Когда государь выезжал на охоту, они держали на сворах «хортей» (борзых). С 1631 г. Псарный двор несколько раз перемещался с места на место, пока в 1695 г. не был окончательно размещен в районе урочища «Три горы». В том же году здесь была построена деревянная Никольская церковь, которую в 1785 г. заменили на каменную.

В сознании современных москвичей название «Ваганьково» по большей части ассоциируется с именем Ваганьковского кладбища, которое располагалось приблизительно в 1 км к северо-западу от Нового Ваганькова. Оно возникло после знаменитой эпидемии чумы 1771 г. в числе прочих главных московских кладбищ. Еще в начале XX в. эта территория находилась за пределами городской черты и была мало застроена.

Рядом с Кудриным, при впадении в Москву-реку ручья Студенец, в древности находилось село Выпряжково, впервые упоминаемое в начале XV в. в завещании князя Владимира Андреевича Серпуховского. В годы феодальной войны второй четверти XV в. село было разорено, и в дальнейшем центр этого обширного имения переместился в соседнее Кудрино, а Выпряжково стало одной из многочисленных деревень кудринской вотчины, которая стала принадлежать Новинскому монастырю.

Обитель владела этими землями вплоть до начала XVIII в., когда они были пожалованы князю Матвею Петровичу Гагарину, одному из заметных деятелей Петровской эпохи. Первоначально он пользовался доверием государя, участвовал в числе знатнейших людей в суде над царевичем Алексеем, а позже был назначен сибирским губернатором. Но в Сибири он «прославился» своим взяточничеством. Размах его злоупотреблений был настолько велик, что выделялся на фоне своей эпохи, известной довольно либеральными взглядами на взяточников. Рассказывали, что Матвей Петрович умудрился даже утаить драгоценности, приобретенные для Екатерины I. Изобличенный обер-фискалом Нестеровым, он был по личному приказу Петра I отдан под суд и в назидание другим публично повешен в Петербурге в июле 1721 г. Все имущество князя, включая и ближнюю подмосковную усадьбу, названную по ручью Студенец, было конфисковано.

Однако усадьбу при Анне Иоанновне затем все же возвратили его сыну Алексею. Гагарины продолжали владеть Студенцом до конца XVIII в., когда усадьба перешла в качестве приданого к княжне Анне Гагариной, вышедшей замуж за тайного советника графа Д. М. Матюшкина. Впоследствии ею владела их дочь Софья, вышедшая замуж за графа Юрия Михайловича Виельгорского. В 1816 г. их сын граф Матвей Юрьевич продал ее купцу Н. И. Прокофьеву, от которого она перешла к графу Федору Толстому, в свою очередь отдавшему Студенец в качестве приданого дочери Аграфене, ставшей в 1818 г. женой генерала А. А. Закревского, впоследствии московского генерал-губернатора.

Московский генерал-губернатор граф А. А. Закревский

При нем наступает расцвет усадьбы: главный усадебный дом перестраивается, в парке появляются монументы в память войны 1812 г., прудам придается строго регулярная форма. При этом усадьба переименовывается в Трехгорное. Еще в середине XVIII в. зарождается традиция народных гуляний вблизи усадьбы. По близости Новинского монастыря они именовались среди москвичей «Подновинскими».

В 1831 г. последний продает усадьбу Павлу Николаевичу Демидову. Тот владел ею очень недолго и в начале 1834 г. подарил ее государству для организации школы садоводства (она просуществовала вплоть до революции), из которой впоследствии вышло немало специалистов. С этого времени эти места приобретают совершенно иной характер. Традиции здешних гуляний постепенно уходят в прошлое, перемещаясь в другие места – в Марьину Рощу и Ваганьково, а здесь возникают промышленные предприятия и окраинные кварталы Первопрестольной.

По соседству с Кудриным, близ реки Пресни, в последней четверти XVII в. возникает село Воскресенское. Начало ему было положено в 1681 г., когда царь Федор Алексеевич выбрал это место для строительства своего загородного дворца с домовой каменной Воскресенской церковью. Близ него возникает поселение, в котором жила царская прислуга, и в документах начала 80-х гг. оно именуется «государевым новым сельцом Воскресенским». Речка Пресня была перегорожена несколькими плотинами, и около прудов расположился обширный сад площадью 63 гектара: «а в том саду садового строения 2400 яблонь по местам на грядах; 560 прививов, 34 гряды почек, 250 кустов вишнягу, 112 гряд смородины красной. У того саду садовников 13 человек». В селе находился и Потешный двор, в котором содержались различные звери. Так, из одного хозяйственного документа узнаем, что в 1685 г. тут имелся даже белый медведь.

Но Воскресенское не стало такой популярной царской резиденцией, как Коломенское или Измайлово, – этому помешала смерть царя Федора. Из-за политической борьбы между различными группировками при дворе его наследники уделяли этому владению слишком мало внимания.

В конце первой трети XVIII в. эти земли достаются выходцам из Грузии, о чем доныне напоминают Большая и Малая Грузинские улицы. Их поселение Грузины образовалось после того, как в 1729 г. территория по соседству с Воскресенским была пожалована царю Вахтангу VI и приехавшей с ним большой свите. При его дворе была выстроена деревянная церковь, сгоревшая и в 1749 г. возобновленная вновь его сыном Георгием Вахтанговичем.

Самым западным селением этого района являлась Шелепиха. Ныне этим названием именуют местность, расположенную на левом берегу Москвы-реки, и где ныне известны Шелепихинские набережная, улица, шоссе и мост. Первоначально здесь находилась небольшая деревушка Афанасово, входившая в конце XIV в. в состав владений князя Владимира Андреевича Серпуховского, двоюродного брата Дмитрия Донского. В «Записи по истории села Большое Кудрино» сохранился перечень «тянувших» к нему 14 селений, среди которых встречается и Афанасово. После смерти Владимира Андреевича в 1410 г. эти земли переходят к его сыну Семену, а затем в конце 1420-х гг. вдова Владимира Андреевича Елена Ольгердовна отдает село с деревнями митрополиту Фотию. Тот в свою очередь передал это владение Новинскому Введенскому монастырю, основанному в начале XV в.

Монастырские власти осваивают эту территорию: сдают в аренду, заселяют крестьянами, строят хозяйственные постройки. Но в Смутное время проходившие именно в этом районе боевые действия привели к запустению здешних мест.

Писцовая книга 1623 г. во владении Новинского монастыря упоминает лишь одну деревню Ананьину, все остальные превратились в пустоши. В источнике впервые упоминается и «пустошь Шелепишка, что была деревня Афанасовская, на реке Москве. А в ней пашни перелогом худые земли 8 чети в поле, а в дву потомуж, лесу непашенного 5 десятин, сена по реке Москве 20 копен».

Название пустоши, очевидно, пошло от протекавшей здесь речки Шелепихи.

К концу XVII в. здесь располагались многочисленные монастырские постройки и дворы подьячих, конюхов, поваров, сторожей, садовников, огородников, обслуживавших монастырь. К 1740-м гг. местечко постепенно застраивается и заселяется. По решению Синодального экономического правления, которому стали подчиняться патриаршие владения, сюда были переведены синодальные крестьяне из Московского, Дмитровского, Юрьев-Польского, Ростовского и Любимского уездов. По данным ревизии 1747 г., их числилось 26 душ. Появляются и самовольные постройки дворцовых и помещичьих крестьян, отставных солдат и купцов. Первоначально местечко именовалось урочищем, а с конца 1740-х гг. в официальной документации именуется как деревня Шелепиха. По данным исповедной ведомости 1752 г., в деревне насчитывалось уже 17 дворов, в которых проживал 61 человек, в том числе 34 мужчины и 27 женщин. К концу XVIII в. деревня постепенно приобретает промысловую направленность. В 1796–1797 гг. здесь начинает действовать одна из первых полотняных мануфактур. Несмотря на то что в 1812 г. вся деревня была сожжена французами, ее развитие продолжается. К середине XIX в. в окрестностях Шелепихи были зафиксированы два химических завода П. Ф. Гладилина и М. Ф. Жеребцова и ткацкая мануфактура В. П. Цинтера, на которых работало 107 человек.

Значительный размах приобретает промышленное строительство после отмены крепостного права. Появляются новые предприятия, через территорию деревни прокладывается железная дорога. Наряду со старыми предприятиями возникают бумагопрядильное заведение Е. П. Щербачевой, салотопенный завод купца М. Р. Родионова, сахарорафинадный завод Даниловых, пряничное производство В. В. Алтихова, а один из химических заводов был переоборудован в суконно-отделочную фабрику К. И. Пикерсгили. Число вольнонаемных рабочих на них доходило до 800 и более человек.

В начале XX в. жилой застройке начинают подвергаться участки земли, расположенные близ Пресненской и Покровской застав. Постепенно меняется и культурный облик селения: появляется начальное земское училище, более половины жителей были грамотными. Окончательно Шелепиха вошла в состав Москвы в 1927 г. С середины 1950-х гг. здесь началась и комплексная жилищная застройка.