Звёздный десант

52

Вечером того же дня Агата напомнила Стасу:

– Завтра к нам, как обычно, придет Ланго.

– Буду рад его повидать, – кивнул Стас.

– В последнее время он очень расстроен, – заметила Агата. – Ты не знаешь, в чем дело?

– Как я могу знать? – удивился Стас. – Я с ним почти неделю не виделся!

– Будь с ним приветлив, – попросила Агата.

Стас тем временем занялся подготовкой к встрече с любителями военной истории. Прежде всего он нашел их сайт в сети, где были довольно подробно изложены их последние заседания. Как ни удивительно, они в самом деле углублялись в события глубоко и содержательно, и не стеснялись критиковать будущих победителей, отдавая должное армии коалиции. События, свидетелем которых был сам Стас, всколыхнули его воспоминания, и просматривая официальную хронику, он еще раз окунулся в ту совершенно дикую атмосферу смерти и азарта. Конечно, у них не было шансов.

Прибыв на следующий день в университет, который на самом деле представлял из себя довольно убогое учреждение, где учились разве что три десятка человек, Стас не без труда нашел нужную аудиторию. Хоть университет и был рассчитан на минимум учащихся, следовало отметить, что оформление здания здесь было проведено со вкусом и не без затрат. Крис Вердиев кинулся на встречу Стасу с приветствиями, хвастая оборудованием аудитории.

– Я не понял, на заседания кружка приходят все учащиеся? – спросил Стас, наблюдая довольно плотное заполнение аудитории.

– К нам ходят ученики старших классов, – пояснил Крис. – Хотя, как вы понимаете, контингент у нас ограниченный, и мы с нетерпением ждем, когда поступит пополнение из воспитательных центров.

Собравшиеся довольно вяло поприветствовали Стаса, и Крис сразу же начал просмотр хроник этого периода войны. До окончания событий оставалось еще более полугода, шли сражения и в России, и в Южной Америке, и на юге Африки. Некогда лидирующие в экономике США и Китай были полностью разрушены, Европа уже представляла собой развалины, Россия уже напрягала последние силы на окраинах, а в Индии лютовали барсифы. Крым представлял собою довольно незначительный театр военных действий, но именно здесь ожесточение сторон достигло максимума. Энергетический удар, уничтоживший полуостров, не был вызван стратегической необходимостью, и теперь Стас уже вполне мог признать, что это действительно могло быть вызвано бегством маршала Гремина.

Потом Стас с Крисом выбрались на сцену, и сели там у столика.

– Теперь мы можем услышать свидетельство об этих событиях от участника боев, – торжественно начал Крис. – И я бы хотел начать с вопроса, как вы там оказались, Стас?

Стас неспешно стал рассказывать, как он воевал на Украине, как был рукоположен в сан священника, и как ему приходилось вдохновлять усталых бойцов. Он должен был признать, что на войне и в самом деле неверующих не было.

– Значит, вы сами в боях не участвовали? – спросили его.

– На Украине, нет, – кивнул Стас. – В Крыму все было иначе. Я опекал военный госпиталь, когда туда ворвался десантный отряд рептилидов. И когда я увидел происходящее, мне пришлось взять в руки пулемет. Так я стал бойцом и перестал быть священником.

– Каково это, стрелять в рептилидов?

Стас угрюмо посмотрел на вопрошавшего юношу.

– Как будто вы участвуете в охоте на крокодилов, – сказал он, вызвав в зале шум.

– Но они же не крокодилы! – пытались объяснить ему. – Они же разумные существа, они явились к нам с целью улучшить наше общество.

– Я это понял уже потом, – сказал Стас.

– Вы испытали раскаяние?

– Разумеется, – кивнул Стас.

Румяная девушка подняла руку.

– Что заставило вас пойти на эту войну?

Стас пожал плечами.

– На ту войну пошли все честные люди планеты, – сказал он. – Ведь это было подано, как жестокое завоевание, и мы поднялись на сопротивление.

– Вы и теперь так думаете?

Стас глубоко вздохнул.

– Конечно, мы все ждали полного уничтожения человечества, – сказал он. – И к этому все шло. Было очень странно узнавать, что мир уцелел, и даже прихорашивается.

Кто-то даже рассмеялся.

– И как теперь вы все это оцениваете?

Стас покачал головой.

– Я совсем недавно вернулся на волю, – сказал он. – А в лагере мы все же были настроены достаточно агрессивно, даже несмотря на столь неожиданные новости с воли. Мне еще надо к этому привыкнуть.

– Но теперь вы понимаете, что эта война никому не была нужна?

Стас скривился.

– Звучит довольно наивно, – заметил он. – Если война началась, то она определенно была кому-то нужна. И я думаю, что если вы всерьез занялись историей войны, то именно вы и должны это определить.

Они зашумели.

– То есть, вы видите в этой войне чей-то злой умысел? – спросил Крис.

– Ну, добрым этот умысел назвать трудно, – заметил Стас.

Они опять засмеялись.

– А если не было никакого умысла? – спросил Крис. – Если вышло просто недоразумение, а когда начались боевые действия, остановить это было уже невозможно.

– Можно, конечно, думать и так, – сказал Стас. – Но попробуйте предположить, что рептилиды пришли с миром. Много ли революционных изменений у нас бы прошли без их давления?

Они растерялись, кто-то стал оглядываться на кого-то, другие зашептались.

– А какие изменения вы имеете в виду? – спросил кто-то почти с вызовом.

– Вы не замечаете изменений? – усмехнулся Стас. – Просто я помню время, когда планета двигалась в русле экономического и технологического развития, а теперь главным направлением развития является рост народонаселения.

– И что в этом плохого?

– По мне так это напоминает какую-то большую свиноферму, – произнес Стас, и понял, что едва не проговорился.

– Просто сейчас задача восстановления народонаселения является главной, – стал объяснять тоном лектора Крис. – Когда мы достигнем удовлетворительного уровня, мы опять вернемся к технологиям и экономике.

– Вы уверены? – скривился Стас.

– А как же иначе?

– Но вы же видите, что контроль за подрастающим народонаселением взяли на себя рептилиды! Все программы воспитания выстроены и контролируются ими.

– Это ложь! – прогремел чей-то низкий и уверенный голос.

Стас поднял руки.

– Я не настаиваю на своей правоте, – признался он. – Но и возражения должны быть достаточно убедительными.

В задних рядах поднялся некий решительный мужчина не слишком молодого возраста, и уверенно направился к сцене.

– Это Карен Самсонович, наш преподаватель, – шепнул Крис.

Карен Самсонович поднялся на сцену.

– Наш ветеран сказал тут, что весь процесс воспитания нового поколения контролируется рептилидами. А поскольку я немного причастен к их воспитанию, то могу сказать уверенно, ни один рептилид в систему воспитания никогда не вмешивался. Программа воспитания нового поколения составлена целиком и полностью земными специалистами.

– Тогда вы может быть проясните, какой основной смысл лежит в системе этого воспитания? – спросил Стас.

– Воспитание нового человека, – с пафосом провозгласил преподаватель, так что некоторые в зале даже автоматически зааплодировали.

Стас хотел начать спор, но осекся, понимая, что это может увести его в непредсказуемые дали.

– Дело в том, – поднялся Крис, – что Станислав Семенович является по призванию священником православной церкви, и можно понять его протест против нарушения традиционных норм воспитания.

Это вызвало шум, смех и восклицания. Педагогический авторитет Стаса таким образом был немедленно уничтожен.

– И все же давайте вернемся к теме нашего собрания, – попросил Крис. – Нас всех интересуют подробности того времени. Крым во время войны, это прежде всего катастрофический энергетический удар по полуострову. Одновременно погибло полтора миллиона человек, из них всего лишь полтора десятка тысяч солдат. Как вы выжили, Станислав Семенович.

Страсти поутихли, Карен Самсонович спустился в зал, и Стас стал рассказывать о своих личных переживаниях. Там был скользкий момент с атакой барсифов на госпиталь, но ему удалось обойти его. Свой переход к активным боевым действиям он объяснил тем, что его распалили страдания раненых.

– Значит, вы сталкивались с барсифами? – спросили его. – Как они?

Стас только пожал плечами.

– Страшные, – сказал он. – Но мы их не очень боялись.

– Станислав Семенович потом работал в госпитале, – опять стал объяснять Крис. – В его ведении находились самые известные фигуры того времени.

Его совершенно определенно толкали именно к одной фигуре.

– Расскажите про маршала Гремина, – наконец попросил кто-то.

Стас покосился на Криса, явно инициатива вопроса шли от него.

– Я был в госпитале, когда туда привезли раненого маршала, – сказал он. – Он умер во время операции.

– Он был в сознании? Может он о чем-то говорил?

– Он был без сознания, – отвечал Стас.

– Как вы отнеслись к смерти маршала?

– Я был в отчаянии, – отвечал Стас. – Но дело шло к концу, так что времени на скорбь не оставалось.

– У нас есть небольшой фильм о маршале, – вспомнил Крис. – Люк, вы принесли, как обещали?

– Да, принес, – отозвался один из слушателей, поднявшись. – Я хотел бы объяснить господину Бельскому, что этот фильм мы собрали из нескольких источников. Получилось шесть минут изображения, которое мы озвучили детской песенкой, которая, как утверждают знающие люди, была любимой песенкой маршала.

Он махнул рукой, и на экране возникло изображение маршала Гремина. Маршал принимал парад, и выглядел предельно торжественно. Но сопровождалось это детским хором, который весело распевал про жизнь какой-то акулы. Потом маршал участвовал в каких-то важных заседаниях, потом было поле боя и разрывы снарядов, и маршал наблюдал это из блиндажа, отдавая распоряжения. Стас смотрел, и чувствовал, что его не отпускает какие-то странное чувство, словно он нырнул глубоко под воду, и вот-вот собирается вынырнуть. Воздух уже кончается, но до поверхности осталось совсем немного.

Последние кадры показали маршала перед вылетом, он отдал честь сопровождающим и скрылся за дверцей самолета. Вряд ли это были съемки его последнего полета, но выглядело довольно символически.

– Что это было? – спросил Стас с сомнением.

– Это фильм о маршале, – растеряно пояснил Крис.

– Что за песенка там звучала?

Парень, который составил фильм, опять поднялся.

– Это детская песенка, довольно абсурдная по звучанию, называется «Акулья гора». По звучанию она короткая, но мы поставили ее два раза.

Стас почувствовал, что он наконец вынырнул. Слова «Акулья гора» явились для него тем самым ключом, который он так ждал. Который ждали также и все, собравшиеся вокруг него заинтересованные лица. Пароль сработал, информация открылась.

Остаток встречи Стас провел в самом рассеянном состоянии, так что покидая университет, он чувствовал стыд за свое неопределенное поведение. Но ему очень было нужно остаться наедине с собой, что он и сделал, сев в машину на стоянке.

Хриплый голос маршала ясно звучал в его ушах.

– «Акулья гора»!

И это было все, что было так строго засекречено в сообщении маршала Гремина.

53

В этом была какая-то чудовищная нелепость. Получалось, что учитель Трускальд заложил в память маршала, а тот передал четверым офицерам название детской песенки. Стас никак не мог это принять, и потому раскрытие его ключа не приносило ему радости.

В подавленном состоянии он вернулся домой, стал расследовать новые факты в сети, для чего нашел эту детскую песенку и даже проштудировал ее текст. Песенка эта относилась к детским годам самого маршала, и нести секретную информацию никак не могла. Зачем надо было так строго ее секретить?

Вечерний визит Ланго последовал совсем некстати, потому что Стас понимал, что должен сказать ему о своем нечаянном открытии, но испугался и смолчал. Ланго был как всегда предельно вежлив и обходителен, но в его поведении тоже чувствовалось напряжение, и Стас с нетерпением ждал, когда они останутся наедине.

Когда наконец Ланго удалось отправить Агату по какому-то делу, Стас спросил прямо:

– Что случилось, Ланго?

– Что произошло в Африке? – спросил тот.

– Да ничего серьезного, – отвечал Стас. – Местные религиозные разборки. Кстати, основой распри является легенда о рептилиде, который принял крещение!

Ланго посмотрел на него внимательно.

– Вы полагаете, это Трускальд?

– Я не строю предположений, – сказал Стас. – Но все идет к этому. Представьте, они боготворят его тапочки и четки.

– Четки?

– Молитвенные бусы, – пояснил Стас. – Во всяком случае, напряжение в районе только растет. Странно, что вы не вмешиваетесь!

– А мы должны вмешаться?

– Но вы же сами рассказывали, что это оскорбление вашей культурной базы!

– И как по-вашему, мы должны вмешаться?

– Я не знаю, – пожал плечами Стас. – Но если это для вас оскорбление, то ваша реакция должна была бы быть резкой и адекватной. А вы позволили этой легенде не только возникнуть, но и окрепнуть. Разве вы не чувствуете в этом проблемы?

Ланго поднялся, и прошел по комнате к широкому окну.

– Я вам скажу, что сказано в хрониках, – сказал он, глядя в окно. – Там утверждается, что Земля была обнаружена розыскной экспедицией лет сто я лишним назад.

– Все-таки, сто с лишним лет! – обрадовался Стас.

– Учитель Трускальд руководил всей системой розыска, но показания Земли его чем-то привлекли. Он перебрался сюда и провел здесь три десятка лет. Первые контакты были организованы под его руководством. Потом начались переговоры на Луне, в ходе которых он скончался. Тот могильный постамент, который стоит на Луне, является только памятником, а его тело было отправлено на Болото и похоронено согласно нашим обрядам.

– Но вы сами говорили, что там лежит тело рептилида!

– Эта мумия входит в комплекс памятника, – отвечал Ланго.

– Как это? – стал даже откинулся на спинку кресла. – Они убили кого-то из рептилидов, чтобы таким образом оставить память учителю.

– Это не рептилид, – сказал Ланго. – Это крокодил из Африки. Кажется, именно земные делегаты на переговорах настояли на этом.

Стас кивнул.

– Что за хроники вы сейчас цитируете?

– Хроники Предвестника, – сказал Ланго. – Жизнь каждого Предвестника фиксируется чуть ли не каждодневно. Конечно, это информация совершено закрытая, но мне удалось ей воспользоваться благодаря разрешению Цингали. И теперь я с ужасом думаю, как отреагирует Цингали когда узнает, что я рылся в архиве Предвестников.

– Это запрещено?

– Это строжайше запрещено, – вздохнул Ланго. – Но я должен был знать правду.

– И вы уверены, что это правда?

– Там не может быть неправды, – покачал головой Ланго. – Это архив Предвестников!

– И представьте себе, что он на самом деле принял крещение, – сказал Стас. – Он таким образом открыл путь рептилидам в земную культуру. Как должны были отреагировать на это ваши высшие руководители?

Ланго засопел, едва не фыркая.

– Вы считаете, что они могли солгать?

– Если они начали войну вопреки мнению Трускальда, то они были обязаны солгать, – уверено сказал Стас. – Теперь они подкинули эту ложь вам, зная, что вы примете это на веру. Им не нужен путь Трускальда, Ланго! И это понятно, потому что жертвовать приходится слишком многим. Ну а вы сами, что вы об этом думаете?

– Я не знаю, – жалобно отвечал Ланго.

Тут, как водится, вернулась Агата, и вечер продолжался в русле светской вечеринки. Но когда Ланго ушел, Агата ухватила Стаса за руку.

– Что происходит? – спросила она. – Он сам не свой!

– А, по-моему, все нормально, – отвечал Стас.

Главного он Ланго так и не сказал. Ожидание расшифровки сообщения маршала больше не требовалось, а поскольку нужной информации Стас так и не получил, то этим самым обрывалась вся нить расследования. Значит результата не будет, и Цингали должен будет уничтожить Стаса и всех его близких, включая и Ланго. Но говорить об этом Стас считал преждевременным. Не потому, что он чего-то еще ждал, но потому, что хотелось пожить.

В субботу с утра Стас был в храме, и пробыл там до самого вечера, отслужив по просьбе отца Глеба всенощное бдение под воскресенье. Больших хлопот это ему не доставило, но удовольствие получил. Он даже на короткое время отвлекся от всех своих неприятностей, чтобы вернуться к ним по возвращению домой. В гостях была Диана, и она с ужасом рассказала о том, что Витаса арестовала служба безопасности за какие-то наркотики.

– Это же такая чушь! – говорила Диана с досадой. – Все знают, что у Витаса всегда можно достать наркоту, и никому в голову не приходило арестовывать его за это.

– И что ты думаешь?

Диана посмотрела на него выразительно.

– Ты с ним знаком? – спросила Агата.

– Немного, – отвечал Стас. – Он помог мне получить сан.

– Я подняла нескольких важняков, – сказала Диана. – Но все будет ясно только завтра. Получается, что Витас кому-то перешел дорогу!

– Надеюсь, тебя это не коснется? – спросила с тревогой Агата.

– Как это может меня коснуться! – нервно воскликнула Диана.

Когда она собралась уезжать, Стас вышел проводить ее.

– Ты думаешь, это как-то связано с моими проблемами? – спросил он.

– Я не знаю, – отвечала Диана. – Но я чувствую приближение каких-то неприятностей.

– Может нам не надо завтра… ехать на природу?

Диана бросила на него быстрый взгляд.

– Наоборот, теперь это просто необходимо.

Когда Стас вернулся в свою комнату, его там ждала Ванда, по обыкновению сидя в кресле с ногами.

– Ты хотела у меня что-то узнать? – спросил Стас.

– Посоветоваться, – вздохнула Ванда.

Стас сел в кресло. Ванда ему нравилась, но глубоко погружаться в ее проблемы оно не считал возможным.

– Что у тебя?

– Я кажется влюбилась, – сказала Ванда. – Или меня просто водят за нос.

– Объяснись, – потребовал Стас.

– Адам, он ведь никуда не делся, – стала рассказывать она. – И, как он обещал, он познакомил меня с крутым парнишкой.

– Когда это он успел? – качнул головой Стас.

– Ну, на продленке контроль за нами не такой уж сильный, всегда можно отвалить по делам. Адам привел его дня три назад, симпатичный юноша, высокий, стройный, блондин.

– И ты влюбилась?

– Я не знаю, – отвечала она чуть раздраженно. – Он уж очень прямолинейно нацелен на постельные отношения, он любит в этом деле преодоление препятствий. Просто сексуальный экстремал! Вчера он едва не поимел меня в коридоре школы, я опомниться не успела! Хорошо, там появилась группа девчонок!..

– Если хочешь, я могу вмешаться, – сказал Стас, не очень представляя, как он это сможет устроить.

– Вообще-то я и сама могла ему врезать и отшить. Нас обучали уличному насилию, и у меня были прекрасные оценки. Но понимаешь, я ведь сдалась ему без слов!..

Стас вздохнул. Эту тему он считал для себя запретной, и нырять в нее никак не хотел.

– Ты обращаешься к человеку, который настроен крайне консервативно, – предупредил он. – Если ты хочешь моего совета, то должна иметь это в виду. Я лично не считаю это возможным, и советую применить твои познания по уличному насилию. Но ты воспитывалась совсем в другом духе, вокруг тебя девицы, для которых эти вопросы притягательны, и твои побуждения предельно далеки от моих установок.

– Поэтому я к тебе и обращаюсь, – сказала Ванда. – Я прекрасно понимаю, что я инфантильная дура, что в этих вопросах я себя не контролирую, и мне бы хотелось услышать от тебя резкую отповедь. Иначе в понедельник я просто сбегу с уроков, потому что он меня позовет.

Стас засопел.

– Тебя просто заказали, – сказал он. – Этот подонок Адам явно нацелен влезть в семью, и ты для него просто заветная дверца. Легче всего вас поймать на естественных влечениях, и твой экстремал для этого и существует. Когда он тебя бросит, ты ведь пойдешь плакаться к Адаму, ведь так?

Ванда нахмурилась.

– Почему ты думаешь, что я буду плакаться?

– Ну, не обязательно ты будешь плакаться, но настроение твое будет испорчено надолго. А поскольку именно Адам вас познакомил, значит с ним ты и будешь все это мусолить.

Ванда шмыгнула носом.

– Ты не говоришь о главном, – сказала она. – Почему это плохо? Почему я не могу попробовать это с экстремалом, если это представляется мне таким интересным.

Стас развел руками.

– Я не могу тебе этого запрещать, – сказал он. – Но ты разговариваешь с человеком, который никогда этим не занимался, хотя нельзя сказать, что никогда не хотел. Я взял себе за модель Евангелие, любовь к людям, где сексуальные отношения утягивают в глубины инстинктов, уводя с главного направления пути. Я преодолевал в себе свои желания, потому что решил все силы обратить на дела любви христианской. Я не могу требовать от тебя того же, потому что ты далека от христианских идеалов, но я искренне советую тебя ориентироваться на высшие достижения духа.

Ванда затрясла головой.

– Я ничего не поняла, – сказала она с досадой.

– Я не смогу тебе передать это в двух словах, – сказал Стас. – Просто есть служение телу, и всем его потребностям, а есть служение духу, где потребности тела отходят на второй план. При этом тело все же сопротивляется и требует своего, и приходится с ним бороться.

Ванда вздохнула.

– Ты такой умный, Стас, – сказала она. – Скажи просто, мне позволить моему экстремалу мною попользоваться, или послать его подальше?

– Послать подальше, – сказал Стас.

Ванда в сомнении качнула головой.

– Я тебя послушаю, – сказала она. – Но если что…

Она не договорила, вскочила с кресла и вышла.

А Стас неторопливо осенил себя крестным знамением.