Кавказ. Выпуск XV. Постижение Эльбруса

Верхний Баксан, бывшее Урусбиево

К 4 часам подъезжаем к селению Верхний Баксан, расположенному в горной котловине, прорезанной ущельями рек Баксана и Адыр-су, текущих с Главного Кавказского хребта, и Сюльтрана и Картыка, несущих свои воды из ледников Эльбруса.

«Странный, необычайный для Балкарии вид: вместо каменных, глинистых землянок – деревянный рубленый городок, точь-в-точь, как бревенчатая островерхая «старая Москва» на картинах Сурикова или же такие рубленые городки где-нибудь в лесистых верховьях Волги» – так удачно описал внешний вид Верхнего Баксана П. Максимов в своей статье «Последний Урусбиев».

Верхний принадлежал этому княжескому дому, но даже великан Эльбрус считался его собственностью. Здесь еще помнят эти времена.

Революция смела остатки феодализма. Как след былого крепостничества, сохранилось специальное «положение» об обязанностях каракишей (крестьян) перед таубиями (князьями), где нашло себе место и «право первой ночи».

Революция застала двоюродных братьев Ибрагима и Науруза Урусбиевых, «последних могиканов» этой фамилии. Лишившись своей собственности и других привилегий, братья не смирились и начали заниматься контр-революцией. Ибрагим был расстрелян. Наурус же застрелился сам, очевидно, учитывая свое безвыходное положение.

Направляемся в исполком. Навстречу к нам вышел молодой балкарец, который объяснил, что «исполкома нет дома». Но он в данном случае вполне заменил отсутствующее «начальство», указав нам, где можно остановиться.

В местном кооперативе идет бойкая торговля. Когда мы предъявили туристские заборные книжки, попросив отпустить нам сахар, продавцы внимательно со всех сторон осмотрели их, переглянулись и спросили:

– Сколько надо фунт?

– Отвесьте столько, сколько полагается.

Опять на лицах недоумение. Мы догадываемся, что здесь еще ничего неизвестно о карточках на дефицитные товары.

Заходим в большой просторный дом, принадлежавший раньше Урусбиевым. Здесь делали остановки в былые времена альпинисты перед подъемом на Эльбрус. Князь Урусбиев завел специальную книгу, где путешественники делали свои заметки. В этой книге можно найти автографы Фрешфильда и его проводников Тукера и Мурра, записи Пастухова и многочисленных туристов, удачно и неудачно пытавшихся подняться на Эльбрус. Сейчас эта книга хранится в Пятигорском музее.

Пожалуй, в этой главе нельзя не сделать нескольких примечаний о первовосходителе на Эльбрус.

В международной альпинистской литературе принято считать, что впервые достиг вершины Эльбруса англичанин Дуглас Фрешфильд, член Альпийского клуба, основанного в 1857 году в Лондоне. Приехав на Кавказ в 1868 году, Фрешфильд первым вошел в сопровождении опытных проводников Тукера и Мурра на Казбек. Затем по ущелью Баксана они добрались до Урусбиева, взяли с собой горского проводника Ахия и вчетвером взошли 19 июля на Восточную вершину Эльбруса.

Но есть основание полагать, что впервые взошел не Фрешфильд, а черкес Киллар еще в 1829 году. В этом году на Эльбрус была организована весьма своеобразная экспедиция. Начальник Кавказской линии генерал Эмануель, выполняя империалистические задания царского правительства, покорил карачаевцев. Чтобы окончательно усмирить непокорных горцев, Эмануель решил показать им, что для русской царской армии снега высочайших гор, теснины, ущелья не являются препятствием. Для этой цели он организовал экспедицию на Эльбрус, вершины которого горцы считали священными и недоступными.

Положив в основу этой экспедиции военно-политические цели, он решил придать ей некоторый научный характер. Через Петербургскую академию наук были приглашены к участию в ней физик Ленц, ботаник Мейер, зоолог Менетрие и архитектор Бернардацци. Во главе же ученой части экспедиции встал академик Купфер.

Экспедиция начала восхождение не с юго-восточной стороны, как это обычно делается, а с севера, расположив лагерь немного к востоку от перевала Эпчик, около небольшого притока реки Малки.

Купфер, Мейер, Менетрие и Бернардацци прекратили восхождение, найдя себе приют среди скал приблизительно на высоте 4800 м. Академик же Ленц, опередив товарищей, добрался в сопровождении двоих кабардинцев и казака Лысенкова до седловины (5321 м). При этом, по свидетельству Купфера, одному из кабардинцев – Киллару – удалось взобраться на Восточную вершину, с которой он начал спускаться тогда, когда Ленц достиг своей последней остановки, т. е. седловины. Киллар получил за это денежную награду от генерала Эмануеля.

Мерцбахер и Деши в своих книгах о Центральном Кавказе, не переведенных на русский язык, безосновательно утверждают, что Киллар не достиг вершины. Авторитет этих исследователей был достаточен для того, чтобы последующие писатели забыли о Килларе.

Вскоре нам был приготовлен, за невысокую плату, хороший и сытный обед. Закусив, отправляемся в селение. Подходим к мечети, которая находится в центре. На ступеньках сидит группа стариков. Нам позволяют осмотреть мечеть. В сопровождении муллы входим в полутемное деревянное помещение. На разостланном ковре молятся старшие. Внутри – пустота, ничего интересного нет. Выходим из мечети и направляемся к группе молодых балкарцев.

Еланчик среди молодежи пытается зондировать почву как дела у них насчет Аллаха и Магомета. Они в ответ улыбаются. Среди них есть комсомольцы. В мечеть ходят старики, молодежь безразлично относится к вере своих отцов и дедов. Расспрашивают о жизни города, в особенности Москвы. Частенько здесь крутят кино. Об этом говорят красочные плакаты, расклеенные на заборах селения.

Останавливаемся недалеко от мечети в одном из просторных домов. Рассказывают, что раньше здесь было нечто вроде гостиницы.

Свободно разговариваем с балкарскими женщинами. Лица своего они не закрывают.

Размещаемся в большой комнате, по стенам которой расставлены кровати. В одном углу – большой очаг с широкой, сквозной прямо через крышу, трубой. Здесь балкарцы готовят себе обед, кладя пищу в чугунный котел, подвешенный на массивной цепи. Перед сном Склярский делает «врачебный» осмотр помещения. По его мнению, угрожающее количество клопов не позволит спокойно провести свой трудовой досуг, поэтому он решил ночевать на опушке около Баксана. К нему присоединяются Самарин и Шендригайлов. За свою «клопиную боязнь» они были наказаны. Около 3 часов ночи пошел сильный дождь, и наши герои, основательно промокнув, должны были возвратиться обратно.

Селение Тегенекли

Восемнадцатого июля выступаем дальше. Дорога все время тянется берегом. По холодной воде мы чувствуем, что не так далеко находятся ледники, питающие голубовато-белый Баксан.

Впереди ясно вырисовывается снеговая линия Донгузорунских высот. Ущелье то расширяется, то суживается, волнообразные горы заканчиваются грандиозными скалистыми вершинами, со множеством острых и причудливых пиков.

Скоро мы входим в душистый сосновый лес. Недалеко от слияния Баксана и Адыл-су строится санаторий. Эта местность, по признанию целого ряда специалистов, является прекрасной горно-климатической лечебной станцией.

Заходим в небольшой недавно выстроенный домик. Нас встречает человек в технической фуражке. Это – техник по землеустройству. До 1926 года балкарцы не знали, что такое землеустроительные работы. Здесь не было даже простого межевания. Каждая балкарская семья обрабатывала тот участок, где тауби посадил своих холопов. Большие земельные участки захватывались на основании «грамот», выданных русскими царями. Нажива на земле процветала вовсю. За усадебные участки владельцы брали с крестьян до 50 рублей. После изгнания князей началась беспорядочная дележка земли. Чересполосица и дальноземелье – характерные явления в землепользовании балкарцев. Некоторые селения имели наделы дальше, чем 100 км от места своего расположения. И сейчас здесь проходит большая землеустроительная работа.

Около двух часов дня мы вступаем в селение Тегенекли.

Останавливаемся на базе «Советского туриста», которая представляет собой два больших деревянных корпуса. Здесь можно остановиться на полном пансионе и получить трудно доставаемый в этом районе хлеб. В столовой развешены карты, на которых проведены наиболее интересные местные маршруты, также имеется библиотека с популярной туристской литературой и полный комплект «Записок Кавказского Горного общества».

Еще в Ростове мы решили подниматься на Эльбрус с проводником. Конечно, было бы гораздо интереснее идти самостоятельно. Но нам нужно было во что бы то ни стало дойти до вершины Эльбруса, а наличие опытного проводника увеличивало шансы на успех. У нас было намерение взять проводником Сеида Хаджиева, известного в широких туристских кругах, несколько раз поднимавшегося на вершину Эльбруса. Но Сеида Хаджиева не было: он повел экскурсию в Сванетию через Донгузорунский перевал. По рекомендации Нальчикского отделения Общества пролетарского туризма договариваемся с его учеником, Омаром Быкаевым, который, как и Сеид Хаджиев, является прекрасным охотником. Преследуя туров по высоким скалам, Омар научился ориентироваться в горах, как дома.

Омар по-русски не говорит. Он знает только одно слово – «не знаю». Переговоры ведем через переводчика и только по движению головы и выражению глаз узнаем, с чем соглашается и с чем не соглашается молодой Омар.

Расположившись в отведенных для нас двух комнатах, выходим на улицу поболтать с горцами.

Несколько молодых балкарцев стоят у оседланной лошади, которую под уздцы держит Омар.

– Садысь, – обращается к нам один балкарец, указывая на лошадь.

Еланчик принимает приглашение горца, берет ее под уздцы. Горец, мотая головой, объясняет, что лошадь – горячая и мало объезженная. Но он уже сидит верхом на ней. Лошадь, немного поплясав на месте, карьером помчалась вниз по дороге, пролетела через мост, скрылась за соснами.

Через полчаса, к удивлению горцев, Еланчик на взмыленной лошади возвращался обратно. Лошадь шла спорно.

– Хорош, хорош, – послышались реплики из группы горцев.

Зовут ужинать. Нам кажется комфортом сидеть за столом, есть из отдельных тарелок и пользоваться всеми удобствами городской жизни.

Завтра решено совершить тренировочное восхождение на расположенный в Баксанском районе, недалеко от Тегенекли, хребет Юсеньги, высота которого около 3600 м, где прежде, чем начать восхождение на высочайшую вершину Европы, необходимо потренироваться, необходимо попробовать свои силы.

Тренировочное восхождение на хребет Юсеньги

Девятнадцатого июля в 9 часов утра вся наша группа выступает в путь. Идем налегке, захватив с собой альпенштоки^[1] и некого продовольствия.

Пройдя минут 15 по уже знакомой нам дороге, сворачиваем в ущелье реки Адыл-су, которое ведет к подножию хребта Юсеньги. Дальше дороги нет. Идем по тропе, которая, поднимаясь все выше и выше, часто теряется среди камней и зарослей.

Все очарованы красотой этого ущелья. Действительно, на зеленом фоне леса, купаясь в солнечных лучах, четко вырисовываются вечноснежные вершины Уллу-каратау и Джан-тугана, а где-то внизу, глубоко на дне ущелья, глухо шумит бурная Адыл-су.

Встречающиеся небольшие полянки сплошь усеяны земляникой. Пройдя около часу, мы почти незаметно входим в долину реки Шхельды. Начали попадаться березки, напоминающие спокойные пейзажи русских равнин.

Горная панорама также изменилась: Уллу-каратау и Джан-туган скрылись, на смену им неожиданно вынырнули острые вершины Бжедуха и причудливый ледник Шхельды. Деревья начинают редеть, и мы выходим на альпийский луг. Минут десять крутого подъема – и мы у коша^[2].

Вспотевшие от жары, жадно пьем айран, которым нас угощает пастух – молодой балкарец с орлиным носом.

Отсюда начинается подъем на хребет.

Через полчаса, оставив заболевшего Шендригайлова, начинаем восхождение.

На склонах Юсеньги спокойно пасутся стада. Зная неуклюжую корову наших равнин, удивляемся, как здесь это животное спокойно бегает по крутым склонам гор, не ломая себе ног.

Мы недооценили трудности подъема на хребет. Нам казалось, что вершины достигнем быстро и легко, но оказалось не так. Быстро карабкаясь и почти не отдыхая, мы нарушили чрезвычайно важное правило восхождения на горы, правило, которое вообще можно сформулировать так: подниматься на гору необходимо медленно, равномерно, делая непродолжительные, но частые остановки для отдыха.

За нарушение этого правила скоро наступила расплата – часть нашей группы, переутомив сердце быстрым подъемом, выбилась из сил и вынуждена была прекратить подъем высоте около 3000 м, в том районе, где травянистая почва переходит в осыпи.

– Тизенгаузену кто-то насыпал на хвост соли, – в полушутливой форме, немного со злобой, говорили отстающие, смотря на поднимающегося почти без отдыха Тизенгаузена.

Уже с этой высоты развертывается довольно-таки красивая и грозная панорама.

Правда, видна только южная сторона, но перед глазами маячит не только Бжедух, не только Шхельдинский ледник, но и дикая красавица Ужба (Ушба), пользующаяся славой одной из малодоступных гор мира. Два пика (северный – 4725 м и южный – 4704 м) этой горы так отвесны, так скалисты, что ледяной покров не может удержаться на них и залегает ниже, оставляя их оголенными. Недаром сванское название этой горы «Ужба» в переводе на русский язык означает «чудовище».

Было время, когда считали, что вершины Ужбы недоступны для человека. Но в сентябре месяце 1888 года английский альпинист Коккин взобрался на северный пик этой вершины. Затем последовали новые атаки, но они были безрезультатны до 1903 года. Этот год был счастливым годом для немецких альпинистов: группа во главе с Пфанном достигла северного пика вершины, а через две недели тоже немцы, Дистель и Лейхс, побили мировой рекорд, взойдя на обе вершины. Затем наступил продолжительный перерыв. 1907 год отмечен в истории восхождения на Ужбу трагическим случаем: одиннадцать англичан, пытавшиеся взойти на эту дикую гору, погибли все до одного. Английский клуб альпинистов несколько раз снаряжал экспедиции для розыска своих погибших коллег, но поиски были тщетны.

Любуясь этой горой, мы не могли знать, что через несколько недель на ее южный пик взойдет председатель горно-альпийской секции центрального совета Общества пролетарского туризма Семеновский, и тем самым будет одержана блестящая победа советского альпинизма.

Оставив товарищей, мы начали карабкаться по осыпям и скалам. Здесь нужно было быть осторожным, так как, во-первых, подъем стал уже очень крут, и, во-вторых, небольшие камни, которые нам служили точками опоры, были весьма неустойчивыми. Прежде чем ухватиться за камень, опереться на него, необходимо было испробовать, крепко ли он сидит, выдержит ли он тебя; ведь, сорвавшись, он может вызвать лавину, грандиозный обвал и похоронить под собой или сбить в пропасть сзади идущих товарищей.

Вскоре начали попадаться небольшие снеговые поля, которые облегчали нам подъем: последний к тому же стал менее крутым.

Уж видны очертания вершины хребта. Еще минут пятнадцать-двадцать напряженного движения – и мы на вершине. Возгласы восторга и изумления вырываются у нас. Неожиданно перед нашими глазами открывается вся панорама на север, восток и запад, а в центре этой панорамы во весь свой рост стоял великан Эльбрус. Его белоснежные конусы возвышались над всей группой гор, окружавших его. Впервые мы видели его и своими глазами убеждались в его грандиозности, в его превосходстве над всеми горами Кавказа. Расположив свои массивы не в самой цепи Главного Кавказского хребта, а в верстах 20 на отшибе от него, в своем гордом одиночестве он еще больше усиливал впечатление своего величия, своего превосходства!

Но недолго пришлось любоваться Эльбрусом. Вскоре облака закрыли его вершины.

На юго-западе, как на ладони, виден Бечойский перевал – ледяная дорога через дикий Кавказский хребет в Сванетию, в страну, закованную в кольцо снеговых гор.

Около 2000 лет населяют эту котловину сваны – народность, относящаяся к картвельской группе народов Кавказа. Сванетия, вследствие своей изолированности, одна из интереснейших горных стран мира.

Отрезанная цепью снеговых гор, Вольная, или Верхняя, Сванетия имеет ярко выраженные следы родового быта, т. е. стадии, которую народы земного шара давно прошли в своем развитии. При этих условиях дорожный вопрос является национальной проблемой этого народа. И эту проблему, в настоящее время, разрешает советская власть, прокладывая удобную колесную дорогу через всю Сванетию на Зугдиди. Эта дорога, соединив сванов с внешним миром, явится мощным фактором экономического и культурного развития этого народа.

Кроме Бечо, имеется еще целый ряд перевалов через Кавказский хребет в Сванетию. Самый трудный, красивый и интересный перевал – это Цаннер. Грандиозные ледопады обрываются с его отвесных стен. Приходится проходить по самому большому леднику Европы, в 18 км длиною, носящему название Безингийского.

Еще в Ростове мы решили пробраться в эту страну через Донгузорунский перевал, который нам по пути.

Отдохнув после стремительного подъема, все почувствовали зверский аппетит.

– Ich vill essen (я хочу есть), – по-немецки простонал Рудольф Брешар.

Садимся на площадку хребта и начинаем уплетать колбасу и сыр.

Но уже поздно. Солнце, заходя за горы, бросает на хребет последние лучи. У нас возникает мысль: нельзя ли спуститься с хребта с северной стороны в долину Юсеньги и тем самым сократить путь до Тегенекли. Немного посоветовавшись, решаем возвращаться по старому пути: уж очень крут северный склон, а у нас нет с собой специального снаряжения. Кроме того, такое неожиданное изменение маршрута вызвало бы напрасное беспокойство у ожидавших нас внизу товарищей.

Начинаем спуск. Встречающиеся снеговые поля используем для «санного продвижения» – садимся на снег, быстро катимся вниз, затормаживаясь альпенштоком перед самым концом снегового поля, чтобы не разбиться о камни.

Снеговые поля помогают быстрому спуску. Через 25–30 минут, осторожно спустившись по осыпям, встречам наших товарищей, уютно расположившихся в густой траве.

– А где же Братолюбов? – бросают нам первый вопрос.

Мы отвечаем:

– Как где? Он же остался с вами внизу?

Нам объясняют, что он не остался, а также пошел на вершину хребта.

Между тем вершина закрылась густым туманом, который, сползая все ниже и ниже, заволакивал склоны хребта.

Начали беспокоиться за Братолюбова:

– Безобразие!! Нужно было подыматься всем вместе, а не устраивать гонки. Если с Братолюбовым случится несчастье, вы будете за это отвечать, – нападал на нас, поднявшихся на хребет, рассвирепевший Самарин.

Но вскоре все успокоились, увидев спускающуюся фигуру. Оказывается, поднимаясь сзади, медленнее, чем мы, Братолюбов отклонился вправо от пути нашего следования и вследствие этого разминулся с нами. Немного подосадовали, узнав, что ему не удалось заснять Эльбрус, так как вершины его были закрыты облаками, когда он взошел на хребет.

На коше Шендригайлова не застали: не дождавшись нас, он один ушел в Тегенекли. Опять пьем айран и, растянувшись в цепь, продолжаем наше возвращение.

Надвигаются сумерки. Лес потерял свои краски. Быстро спускается горная ночь. На базе нас ждет ужин. Проглотив свои порции, за чаем рассказываем окружившим нас экскурсантам о Юсеньги. Но долго разглагольствовать нельзя – нужно спать. Решено завтра рано утром выступать к подножию Эльбруса на поляну Азау и оттуда начинать восхождение.

От Тегенекли к подножию Эльбруса

Двадцатого июля проснулись рано.

Безоблачное небо холодного горного утра обещало хорошую погоду.

Наше вчерашнее решение выступать спозаранку осталось только решением. Целый ряд приготовлений задержал выход до 11 часов дня. Ушло много времени на выделение продовольствия и его упаковку. Оставшуюся часть, предназначенную для Сванетии, сдали заведующему хозяйством базы. Долго спорили – что брать с собой, что оставлять в Тегенекли.

Ожидавшие во дворе два осла своими пронзительными криками напоминали, что уже пора вьючить продовольствие и снаряжение. Эта процедура не так проста, как кажется, и отнимает много времени.

Долго упрашивали заведующую базой дать нам на время восхождения примус и керосин, играющие весьма важную роль в мертвой области льдов и снегов. Нужно было позаботиться об этом в Ростове, но мы проявили беспечность, полагая, что можно достать подобные вещи в этих местах. Уговоры наши не увенчались успехом. Заведующая категорически отказалась дать нам примус, который был единственным на базе.

Наконец, все готово. Братолюбов снимает всю нашу группу, и мы двигаемся в путь.

Перебравшись по мосту на другую сторону Баксана, идем по удобной дороге, которую проложили только прошлым летом. Раньше здесь, изгибаясь между скал и деревьев, шла тропа.

Местами открываются снега Донгузоруна, местами вырисовываются Юсеньги и другие вершины.

Через час проходим поселок Койсурульген и вскоре достигаем Терескола, последнего небольшого селения. Пьем айран и, отдохнув минут десять, продолжаем наш путь к Эльбрусу.

Здесь образуется река Баксан от слияния ледяного потока Донгузоруна с речонкой Терескол, берущего свое начало в Терескольском леднике Эльбруса.

Немного выше в Терескол впадает горная речка Азау. Начинается сосновый лес. Тропа часто теряется в зарослях леса. Наконец, выходим на поляну Азау, прямо к палаткам базы «Советского туриста». Немного дальше виден ветеринарный пост – небольшой деревянный домик. Налево виден подъем, по которому мы начнем наше восхождение, – это огромный лавовый выступ Эльбруса, края которого опоясываются ледниками Малого и Большого Азау.

Геологами точно установлено, что Эльбрус – это колоссальный вулкан. Основание Эльбруса, на котором высятся конусы, сложено из тех же пород, из которых состоит и Главный Кавказский хребет. Главную роль среди них играют граниты, но также много гнейсов и разнообразных сланцев. Все пласты этих пород залегают в основании Эльбруса в вертикальном положении: когда-то подземные вулканические силы выдавили их, земная кора треснула и через эту трещину вышла раскаленная лава (магма), растекаясь по склону. Остыв и подвергнувшись действию выветривания и другим силам, изменяющим поверхность земного шара, магма образовала два конуса – две вершины Эльбруса. На основании изучения состава лавы и по ее расположению установлено, что вулкан Эльбрус пережил три периода или три фазы своей деятельности, временами затихая и покрываясь ледяным покровом и затем опять просыпаясь в виде колоссальных извержений.

Когда же образовались вулканические конусы Эльбруса? На это различные ученые отвечают по-разному.

Известный исследователь Абих считает, что Эльбрус извергался во время ледникового периода. Фавр считает вероятным возникновение Эльбруса в начале четвертичной эпохи, оно отчасти предшествовало ледниковому периоду и отчасти сопровождало его. Фурнье относит время деятельности Эльбруса к концу третичного периода и началу четвертичного.

Но твердо установлено, что Эльбрус гораздо моложе Главного Кавказского хребта: его конические вершины, с ровными и плавными очертаниями склонов, не имеют глубоких следов продолжительных эрозий (размываний) и выветриваний. Нет тут острых пиков и зубчатых гребней, которыми так богаты горы Кавказского хребта.

Наука говорит, что возраст Эльбруса измеряется миллионами лет. Здесь «маленькое» противоречие с христианским учением, которое определяет возраст земли от так называемого «сотворения мира» до наших дней около 6000 лет. Правда, 1200 лет тому назад между западной и восточной церковью шел отчаянный спор: западная церковь полагала, что возраст земли около 4000 лет, а восточная насчитывала возраст значительно больше, в общем же попы в этом споре разошлись между собою немного – на 1525 лет.

* * *

По плану мы должны сегодня начать подъем на Эльбрус и заночевать на площадке, на высоте 3200 м, того лавового выступа, который мы видим отсюда. Эта площадка получила название «Кругозор», так как оттуда открывается сравнительно большая панорама на окружающие горы. Нужно было подняться около 1000 м, считая по вертикальной линии. Но мы опоздали – наступил уже вечер и, как ни печально, нам приходится на ночевку располагаться в раскинутых здесь палатках.

С точки зрения методики восхождения ночевку нужно совершать на «Кругозоре», чтобы сохранить больше сил для нелегкого перехода по ледникам и фирновым полям к скалам «Приюта одиннадцати», в течение следующего дня. Эти скалы – единственное место, которое до некоторой степени может защитить вас, заброшенных во льдах, от снежных бурь на высоте 4100 м. Но ничего не поделаешь – сами виноваты за проволочку в Тегенекли.

Развьючиваем ослов, откладываем некоторые вещи и часть продовольствия. Делим пополам сало, колбасу, а крупы целиком оставляем: они там не нужны – на вечных льдах костра не разведешь.

Самарин, мобилизовав Омара, начинает готовить ужин. Он, начиная от Тегенекли, неожиданно проявил хозяйственную жилку, незаметно как-то став руководителем во время завтраков, обедов и ужинов.

Жаркий день сменился очень холодным вечером. Чувствовалась сравнительная высота этой долины. Склоны гор закутываются туманом. Полу-прозрачными клочьями он спускается все ниже и ниже, заволакивая всю долину и закрывая Донгузорун и Юсеньги.

Кутаясь в бурках, все собираются у костра. После ужина располагаемся спать в палатках. Завтра у нас боевая задача – подняться на скалы «Приюта одиннадцати».