– Сейчас много говорят о стрессах, как Вы справляетесь с ними?
– У меня их не бывает. Просто некогда их замечать.
– Как же всем нам справляться со стрессовыми ситуациями?
– В них не попадать. Заниматься своим делом, работать, творить, читать, путешествовать, постоянно быть занятым.
– О чём мечтаете?
– Расширять диапазон знаний, получать новые впечатления. Хочется познавать мир, и не только из книг и «ящика», но и вживую чувствовать аромат жизни».
Потёмкина (Шмелёва) Нелли Михайловна
Нелли Михайловна Шмелева (Потемкина)
К огромной радости молодых родителей, ленинградцев ПОТЁМКИНЫХ, незадолго до войны родилась здоровенькая черноглазая девочка Нелличка. Михаил работал на заводе, а Антонина, красивая и на зависть подружкам всегда нарядная, одетая по последней моде, трудилась на тюлево-гардинной фабрике, где хрупкая женщина обслуживала одновременно 16 ткацких станков, за что и получила звание «стахановки».
Семья жила в достатке, имела большую комнату в огромной коммунальной квартире старинного особняка, которые тогда составляли основной жилой фонд Ленинграда. Их дочь, ладно сложенную и не по годам развитую дочурку нянчили всей квартирой, пока молодые на работе, помогала многочисленная родня. С присущим питерцам сдержанностью и чувством собственного достоинства они прививали ребёнку послушание и хорошие манеры. Но семейному счастью не суждено было быть долгим: через два года после рождения ребёнка нагрянула война. Отца мобилизовали на фронт в первые же дни войны, откуда он так и не вернулся живым, а мать продолжала работать на фабрике, только вместо изящной ткани теперь выпускались плотные полотна для пошива военной формы и шинелей, да рабочий день стал бесконечным.
Восьмого сентября 1941 года замкнулось вражеское кольцо вокруг Ленинграда, началась девятисотдневная блокада: непрерывные бомбёжки, карточная система, не было света, тепла и воды, транспорт не работал. Антонина безмерно страдала, не имея возможности вырваться с работы домой, а обезумевшим от голода родственникам нечем было накормить малышку. Так Нелличка попала в круглосуточный детский сад под присмотр полуголодных воспитателей. Маму свою она почти не помнила и всякий раз путала её с другими тётя ми. Однажды после очередного налёта вражеской авиации здание фабрики было разрушено, начался пожар. В семью Потёмкиных пришло несчастье: Антонина была тяжело ранена в голову. На мгновение она пришла в себя и тут же от боли и ужаса потеряла сознание, увидев раскиданных по цеху десятки убитых, раненых и обгорелых людей, рядом стонали две женщины. Очнулась уже в госпитале. Эту страшную бомбёжку Антонина Сергеевна не забывала всю жизнь. Ранение было настолько серьёзным, что значительную часть своей жизни женщина провела в госпиталях и различных лечебницах.
Антонина Сергеевна рассказывала, как тёмными ночами иногда она возвращалась с работы домой пустынными, неосвещёнными улицами, спотыкаясь о замёрзшие трупы, навстречу попадались истощённые, словно призраки, прохожие. Вспоминала, как её, обессиленную от голода и тяжёлого ранения, нередко навещали мародёры, ведь все квартиры были открыты, люди тогда уже не запирали двери.
– Я ведь ещё жива, уходите, – говорила беспомощная женщина. На что получала в ответ:
– Всё равно завтра помрёшь.
Промозглый холод в пустующем, давно нетопленном доме, в котором хозяйничали крысы, а также лютый, мучительный голод парализовали людей. Возникало чувство безразличия к своей жизни, равнодушие к надвигающейся смерти, люди настолько привыкли к бесконечным бомбёжкам мостов, улиц, к грохоту разрушающих зданий и к звону разбитого стекла, что перестали прятаться, да и сил спуститься в убежище уже не было. Трупы не закапывали, а перетаскивали в пустующие квартиры. Антонина Сергеевна настрадалась в полной мере, она испытала все ужасы блокады и войны с первого до последнего дня. Теперь свою маму Нелличка Потёмкина не увидит почти до самого конца войны.
Осенью 1941 года началась эвакуация детей на Волгу, за Урал, в Сибирь. Единственный путь из окружённого со всех сторон блокадного Ленинграда на большую землю проходил через небольшой участок суши и воды Ладожского озера, так и не захваченный фашистами. Вражеская авиация дённо и нощно бомбила буксиры, баржи и катера с красным крестом на борту, на которых вывозили детей и раненых. А также переправляли снаряды, которые продолжали делать изнурённые голодом рабочие. Зимой фашисты решетила лёд, по которому проходила «Дорога жизни», грузовики проваливались вместе с грузами и людьми. Тысячи ленинградцев погибли в этой ледяной купели. С таянием льда таяла и ненадёжная переправа – «Дорога жизни». Для Нелли эвакуация из осаждённого Ленинграда в город Котельним Кировской области прошла благополучно. Однако и там кормить голодных детишек было нечем: ели липкий хлеб, испечённый из лебеды и опилок, компот из моркови и ревеня, суп из крапивы, словом, питались всем, что было под ногами. От такой изнурительной «диеты» началась дизентерия и дистрофия, дети обессилели, почти не двигались и умирали. А впереди ещё была зима, и, как оказалось потом, не одна…
Но Нелличке повезло: она не потерялась в дороге и не умерла. Ей удалось выжить благодаря родственникам, проживающим в маленьком городке Солигаличе Костромской области, что в 100 км от древнего русского города Галича. Здесь жила мать Антонины Сергеевны – Анна Павловна Большакова с младшей дочерью Валентиной, которой в начале войны было 15 лет и которая, таким образом, Нелличке приходилась родной тёткой. Самым удивительным и даже чудесным образом, несмотря на суровость первого года войны, в октябре 1941 года в Сол и галич дошло-таки известие от близких из блокадного Ленинграда о ранении Антонины и эвакуации Нелли с детским домом в город Котельнич. Не долго думая и не имея ни малейшего представления о месте нахождения неизвестного Котельнича, не догадываясь о трудностях непредвиденного пути, Валентина, которая сроду не выбиралась из родных мест и поездов не видела, отправилась пешком искать свою племянницу. Девушка даже не подозревала, через какие тяжёлые испытания ей придётся пройти. В узелок сложила пайку чёрствого хлеба, немного денег и бельё. Мать, сама плохо понимающая опасность предстоящего пути, не остановила малолетнюю дочь, несмотря на увещевания соседок. Дорога в 100 км до железной дороги – областного центра Галича, оказалась куда сложнее, чем предполагалось изначально. Валюшка торопилась, ведь нужно успеть до наступления промозглых дождей и осенних холодов добежать до станции. Однако тряпичные из парусины туфли быстро пришли в негодность, на второй день оторвалась подошва. Привязав подошву верёвкой, она продолжала путь. Но и такая конструкция обуви оказалась недолговечной. Путь продолжала в чулках, которые вскоре превратились в лохмотья. Пришлось идти босиком. Вдруг однажды послышался стук телеги и хрип усталой лошади. Расспросив что да как, мужичок пригласил девушку в повозку, но не с целью подбросить пару километров, а совсем с другими намерениями. Валентина, несмотря на неиспорченность нравов и полудетскую доверчивость, всё же смекнула, в чём тут дело, быстро спрыгнула и бросилась наутёк. А узелок с вещами так и остался в телеге. Валентина до сих пор вспоминает, с какой оторопью преодолевала дорогу сквозь тёмный, беспросветный и длинный, как труба, наводивший на путников оцепенение, еловый «акуловский» лес, где смело себя чувствовали только волки и медведи, и названный так от Акуловки – близлежащей деревни. А дальше было уже не страшно. Деревни и посёлки, где можно было бы попросить хотя бы глоток воды, находились в стороне от дороги, у Валентины на это не было ни сил, ни времени. Так прошла неделя пути. И только однажды попалась деревушка, где после долгих расспросов девушке предложили кусок хлеба да колодезной воды и уложили спать на сене. Потом ей приходилось отдыхать под кустами или в канавах, укрываясь от холода и укусов комаров ветками. На вторую неделю пути Валюшка добралась до Галича и разыскала железнодорожный вокзал. Ей казалось, что все мытарства скоро закончатся, но они только начинались. Товарняки, составы с зачехлённой техникой и солдатами на большой скорости неслись на запад к линии фронта. Попасть в проходящий поезд не было никакой возможности. Несколько дней девушка выбегала на перрон, заслышав стук колёс. И всё же ей повезло: удалось протиснуться в вагон на минуту остановившегося поезда. Оставалось только выяснить, где находится этот Котельнич. Сколько времени прошло, день или два, Валентина не помнит, измученная она сидела на верхней полке вагона, пребывая в полузабытьи, порой теряя сознание от голода, усталости и боли в ногах. Зато хорошо помнит, как в Котел ьнич поезд прибыл рано утром.
Сочная, нарождающаяся заря освещала узкие, позолоченные пожелтевшей листвой улицы и скверы небольшого уютного городка. Здесь царили такой покой и умиротворение, что казалось, никакой войны нет. Студёная осенняя прохлада пощипывала щёки, жгучая роса обжигала вспузырившиеся от кровавых мозолей распухшие ноги. Но Валентину это не смущало, она бежала на встречу с незнакомой племянницей, которой тогда шёл третий годок. Детский дом с эвакуированными ленинградскими детьми отыскался быстро. Девушку провели в большую комнату, где тесно и кое-как лежали истощённые, обессиленные ребятишки разных возрастов с высохшими, состарившимися лицами и не по-детски печальными глазами.
Разбудили крошечную девчушку с глазками, словно вишенки, одетую в красного цвета платьице в белый горошек, и та, что было сил, на слабых ножках, раскачиваясь из стороны в сторону, побежала навстречу незнакомой тёте, не сколько крикнув, сколько слабо пискнув:
– Мама!
С тех пор Нелличка до самого Солигалича не слезала с рук вновь обретённой «мамы». А в детском доме даже не придали значения тому, что девочку забирает несовершеннолетняя, невесть откуда явившаяся босоногая девчонка, да ещё без документов. Возможно, воспитатели понимали, что это был единственный шанс спасти жизнь умирающего ребёнка. Их не покормили, не дали ни документов, ни платьица и туфелек, ни хлеба. Только сказали:
– У нас ничего нет, дать просто нечего.
Вскоре на Котельническом направлении начнутся ожесточённые бои и детский дом сгорит.
Обратный путь был сродни кругам ада. Трое суток металась на железнодорожном вокзале Котельнича Валентина с маленьким ребёнком на руках, пытаясь попасть на любой проходящий поезд, но всё было безуспешно. Спали на полу. Валя неподвижно лежала на холодном цементе в обнимку с безмолвной малышкой, согревая её теплом своего тела. Это продолжалось бы неизвестно сколько, если бы на них не обратил внимания начальник вокзала. Нелличка уже не стояла на ножках, не плакала, она положила головку на плечо и тихо умирала. Сцепленные на шее «мамы» ручки уже нельзя было разомкнуть. Услышав историю спасения ребёнка из осаждённого Ленинграда, седовласый и невероятно уставший начальник в строгой форменной одежде обещал помочь. Наконец, это удалось: с большим трудом он втолкнул девушку с ребёнком в едва притормозивший поезд, битком набитый военными, отправляющимися на фронт. Мужчины, одетые в солдатские шинели, едва сдерживали слёзы. Они поддержали, как могли, по сути, двоих детей: поили водой и давали кусочки хлеба, сахара и печенья, ведь у них самих больше ничего не было в сухом пайке, уступили место, где удалось немного подремать.
В Галич поезд прибыл поздно ночью. Было уже холодно, наступил конец октября сорок первого, начались затяжные дожди. Дороги размыло, и босые, напрочь разбитые ноги вязли в липкой глине. Каждый шаг приносил нестерпимую боль. Но теперь это уже ничего не значило. Ведь стокилометровый путь их вёл к родному дому. И совсем не было страшно: в кармане оставались ещё две печенюшки, которые облизывала Нелличка, потом она их потеряла, а на земле были лужи с водой. Девочку Валюшка несла на спине, крепко сцепив руки на пояснице, а головка истощённого, словно свечной огарочек, ребёнка безжизненно свисала на бок. Донесёт ли едва дышащую малышку до дому живой, Валентина не знала. Отдыхали прямо на обочине раскисшей дороги – в лесу уже было мокро и холодно. На пустующем горизонте – никого, жизнь как будто замерла: ни машин, ни лошадей, ни людей: кто на фронте, кто в эвакуации, а кто попрятался в домах.
Полторы недели пути пролетели как бы без памяти. Когда Валентину спрашивали, как ей удалось выжить, она отвечала:
– Не помню, я только шла и шла.
Стресс настолько мобилизовал организм, что девушка не заболела, даже не простудилась, только долго потом лечила распухшие от водянистых мозолей и гнойников ноги, которые никак не влезали в туфли. Вскоре Валя Большакова приступила к занятиям в педучилище, куда она, недавняя выпускница седьмого класса, поступила ещё в сентябре 1941 года. Нел личку с трудом оторвали от «мамы» и уложили спать. Малышка не разговаривала, не плакала и почти не подавала признаков жизни. Отпаивали ребёнка козьим молоком и болтушкой из картошки, откармливали хлебом, который отрывался от двух мизерных пайков для иждивенцев. Вскоре с большим трудом удалось получить хлебную карточку и на ребёнка, непонятно откуда появившемся в семье Анны Павловны.
Валентина Васильевна – спасительница Неллички
Мать Нелли, Антонина Сергеевна, продолжила работать на прежнем месте, на полуразрушенной фабрике – надо было как-то существовать.
После войны она получила правительственные награды, главная из них медаль «За оборону Ленинграда».
Ей очень хотелось найти свою дочь, но данных нигде не было, а архивы неизвестно куда вывезены. А тут пришла похоронка на мужа, который после длительного лечения в госпитале скончался от тяжёлых ран. Страдания молодой женщины были так велики, что она вновь заболела. После снятия 900-дневной блокады 27 января 1944 года в Ленинград стали поступать посылки и письма. Получила радостное известие и Антонина Сергеевна о том, что Нелличка жива и даже здорова и находится в костромской области у своей бабушки Анны Павловны. В 1944 году Антонина Сергеевна привезла дочь в Ленинград.
В совершенно разрушенный город без тепла и света возвращались жители города и дети из детских домов, за водой ходили на Неву. Постепенно открывались больницы и госпитали, школы, театры и концертные залы, пошли трамваи. Жизнь изменилась к лучшему, но по-прежнему оставалась изнуряюще-голодной: пожалуй, только выросли хлебные пайки, да к ним прибавились крупы. Мать Неллички нередко увозили в больницу, и девочка часто оставалась со своими соседями и родственниками. А вскоре её вновь ждал ленинградский детский дом. Вот оно, несостоявшееся, обожжённое войной детство: недолюбленный ребёнок, выросший без кукол и игрушек, без конфет и подарков, без тепла и сострадания матери, без сильных рук отца – ребёнок, выросший без родителей, у которых так и не случилась возможность в трудную годину прижать дочурку к своему сердцу! Дети блокадного Ленинграда, недополучившие смеха и радости, не наученные любить, искалеченные душой и телом, более, чем кто, умеют любить и радоваться каждому дню своей жизни, сочувствовать и сострадать, ценить и беречь жизнь. Стойкие духом, после войны они нашли в себе силы жить, учиться, много работать, восстанавливать любимый город, творить и созидать. При этом легко ранимые, они всю жизнь нуждаются в теплоте и заботе своих близких. Та самая девочка Нелличка Потёмкина выросла, окончила школу, получила профессию и стала классной портнихой, работая в престижных ателье, вышла замуж и родила двух замечательных сыновей, имеет внуков. К сожалению, добиться статуса «жителя блокадного Ленинграда» Нелли Михайловна долгие годы не могла: часть архивов сгорела в результате бомбёжек, часть была отправлена в тыл, который вскоре подчас становился фронтом, и там уничтожена. Вывезенная с детским домом в двух с небольшим годовалом возрасте из осаждённого фашистами города, она ничего потом не могла доказать. Ответ на запрос был, как приговор:
– Не положено!
Слишком мало времени девочка прожила в блокадном городе. Но ей этого хватило на всю оставшуюся жизнь. И всё же, несмотря на это, безмерная любовь к людям и к своему родному Ленинграду не истощима. Она очень гордится городом, ценит и дорожит в нём буквально всем. Пожалуй, нет уголка, который Нелли Михайловна Шмелёва (Потёмкина) не прошла пешком.
Голодные годы в раннем возрасте… Детский организм не может качественно сформироваться. И Нелли Михайловна не исключение. Но на болезни она не жалуется, терпеливо переносит выпавшие на её долю испытания, и достойно несёт свой крест. И пусть долгие годы её будет всегда сопровождать счастье – она его выстрадала!
Опалённая огнём побед и пеплом поражений война коснулась и Неллич-кину спасительницу Валюшку. Война «паровозным колесом» прокатилась по судьбе жизнерадостной девушки. Всю войну голодала вместе с матерью, им нечего было одеть. В 1944 году она закончила педучилище и получила направление на работу. Через всю страну по комсомольской путёвке Валентина ехала учить ребятишек в разрушенное войной село. Ушёл на фронт и вскоре погиб её названный жених Вовка АНФИНОГЕНОВ. Чуть ли не с раннего детства ребятня дразнила их «женихом и невестой», дружба была чистой и трогательной. Четыре месяца «учёбки» – и новоиспечённые лейтенанты шли командовать ротами и полками. Валентина Васильевна вспоминает, что «последнюю весточку получила осенью 1944 года:
– «Завтра идём в бой»!
Бой для юных младших командиров был первым и последним. Бои тогда шли по всей линии фронта. Безусые лейтенанты и рядовые этого призыва из городка Солигалича Костромской области погибли все до одного, не вернулся никто. Когда стали приходить похоронки одна за другой на ещё недавних новобранцев, город стонал от воя и плача. Так и не дождалась девушка своего счастья с названным женихом. Война искалечила многие судьбы. Потом у Валентины Васильевны будет замужество и рождение детей, но вся её жизнь теперь пойдёт совсем другим путём. Когда судьба человека, в силу непредвиденных обстоятельств, отклоняется от подаренного свыше, то вся жизнь складывается совсем иначе. И тогда неизвестно откуда появляются непредусмотренные судьбой складки – извилины жизни и множество препятствий, приносящие неизгладимые страдания и горькие разочарования. Но это уже совсем другая история.
Написано со слов ВОЛКОВОЙ Валентины Васильевны, проживающей с 1956 года в городе Сортавала республики Карелия, что на северо-западе нашей страны. Это та самая мужественная девушка Валюшка, которая до сих пор не понимает, что совершила героический поступок в свои неполные шестнадцать лет…Валентина Васильевна – старейший житель города, заслуженный педагог. С самого основания школы-интерната, она тридцать с лишним лет проработала заместителем директора и учителем русского языка и литературы. Имеет правительственные награды и звания: Ветеран войны и труда, медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», почётное звание «Отличник народного просвещения» и другие.
2010